Мой приказ

Моё имя Зоэ. Точнее, Зоэ Моретти. Я ― одна из состава подразделения ВКС Альянса. Мы были посланы для освобождения пленных из лагеря, сформированного врагом из жителей промышленного городка под Скоттом ― в двадцати трёх милях от столицы, если быть точной. Волей грёбаных жнецов от четырнадцати опытных биотиков осталось четверо. Младший сержант Дэвис, сержант Эванс, лейтенант Уилсон, принявший командование. И я, младший сержант Моретти. Почему так получилось? Ха. Да потому что мы идиоты. Этот городок просто кишит жнецами, и чем ближе мы подбирались к самому лагерю ― зданию завода, что ли, ― в который согнали пленных рабочих и их семьи, тем больше их становилось. Когда из-за нескольких крупных тварей, мило разбавивших кордебалет хасков и обращённых в настоящих уродов турианцев, были убиты три наших штурмовика, командир попыталась связаться со штабом. Но длинноволновая связь чем-то глушилась. Мало того: она привлекла сборщика ― эту летающую дрянь, против которой бесполезны обычное оружие и биотика. Ещё двое, включая командира, тут же погибли, едва успев передать координаты местоположения группы. Сигнал оборвался, и мы даже не успели понять, получили ли они наше сообщение. Мы забились в один из уцелевших домов и принялись отстреливаться от хасков. Нашествие тупоголовых, прущих напролом тварей на нашу точку до ужаса напоминало старые фильмы про зомби-апокалипсис. Лейтенант, правда, когда я поделилась этим, велел мне заткнуться. В чём-то он прав: было бы смешно, если бы не было так грустно. Если подвести итог: всё плохо. Первое и главное: мы не добрались до своей цели ― лагеря. Второе: мы не знали, прилетит ли за нами шаттл, и не могли связаться со штабом. Третье: у нас практически не было еды, чтобы выдержать длительную осаду. Ну и под финал, как будто уже сказанного мало: мы фактически оказались заперты внутри здания, окружённого врагом. Место, конечно, мы выбрали хорошее: улица отлично простреливалась из окон, а внутренние перегородки создавали неплохое укрытие. Правда, и выйти мы спокойно не могли. Попались в ловушку. А, забыла: нас осталось четверо. Хорошо хоть сами Жнецы на вечеринку не явились. Я не обрадовалась, когда Уилсон выдал идею отправить одного из нас за пределы городка для новой попытки восстановления связи ― он предположил, что вдали от захваченной врагом территории можно будет отправить сигнал бедствия. По крайней мере можно было попытаться. Я не обрадовалась, когда на роль разведчика выбрали меня. Хотя это было логично. Маленькую, юркую адептку метр с кепкой ростом какая-нибудь тварь может разорвать пополам ― но гораздо более велик шанс, что она меня просто не заметит. Дело в том, что мне не нравится сама идея отступления. Она означает провал задания. Я разрываюсь между долгом солдата и желанием выжить. Чёрт, если я погибну здесь, так и не приняв участие в битве за Землю, будет очень обидно. Будет полная задница. Но приказ есть приказ. Пока выжившие из моего подразделения отвлекали внимание на себя, я выпрыгнула из окна первого этажа на другой стороне здания. За руинами домов квартала, редкими зубьями торчавших из земли, за хозяйственными постройками ― мне удалось отбежать более чем далеко. Чем дальше я отходила от нашей точки ― тем пустыннее и спокойнее становилось на омертвевших улицах. Между последними жиденькими постройками окраин и пустырём мне попался лишь один хаск, бездумно шнырявший вокруг покосившегося, чудом не задетого сарая, и жрущий (не хочу думать, что) каннибал, даже не повернувший головы. Вот только как вывести моих товарищей без риска утянуть за собой всю дружную жнеческую группу поддержки? Квартал закончился, и я осторожно осмотрелась, выглянув из-за оставшейся от последнего на улице дома груды камней: перекрёсток ― слишком открытое и потому опасное пространство, нужно было убедиться, что он пуст. Стоило мне заметить группу на пустынной на первый взгляд улице, как я юркнула за оставленную на обочине машину и затаилась. Как обычно: реакция тренированного тела оказалась быстрее реакции мозга. Самое время им пораскинуть, Моретти. Организованность их шага говорила за то, что это были не хаски. Выстрелы не обрушились дождём на металл укрытия ― значит, не каннибалы. Налётчики? Или, может быть, свои?.. Но они не были похожи на людей. Пока я выглядывала, как мышь из прогрызенного лаза в кафедральном соборе Монреале наблюдает за сворой котов, и раздумывала, пронесёт или не пронесёт, я пропустила момент, когда оказалась в непосредственной опасности ― но не из-за того непонятного отряда. Поздно замеченные тяжёлый топот и хрип над ухом освидетельствовали то, что на меня набежали два хаска. Ненавижу хасков. Гораздо проще их ненавидеть, чем чувствовать, как твоё сердце сжимается от осознания того, что сейчас ты выстрелишь в обращённого человека. Который был чьим-то родственником. Любимым. Другом. Нежно любимый мной лёгкий М-4 от нажатия на спуск не скупясь выпустил энергичный залп по голове одного из врагов. Другой с гортанным рыком успел напрыгнуть на меня, и мы кубарем выкатились из-за укрытия. Прямо под ноги той самой странной группы. Хаск яростно цеплялся за выступы на моей броне и пытался вгрызться в шею ― и ведь почти ухватился зубами за край карбонового воротника, гад! ― как вдруг послышался щелчок, и на щиток моего шлема брызнуло что-то вязкое и красно-сизое, а хаск в одно мгновение обмяк в моих объятиях. Я брезгливо столкнула его на землю. И поняла, в каком дурацком положении оказалась. Без возможности что-то сказать, без возможности видеть и оценивать обстановку. Какое-то время я не шевелилась. Наконец, решившись, я начала подниматься. На всякий случай медленно ― чтобы резкими движениями не спровоцировать на новые выстрелы по моей симпатичной броне. Хотя мне, чёрт побери, невыносимо хотелось убежать и спрятаться за чем-нибудь: и там накопить силы для вежливого биотического приветствия, например. Я подняла обе руки и вслепую развернулась в сторону отряда, от которого до этого укрывалась. Ох, смешно будет, если это всё-таки налётчики, и от уродца меня спас кто-то другой! Приготовившись получить столь же меткий выстрел по щитам, как и тот, что минутой ранее снёс голову хаску, я смирно стояла, позволив себе лишь так же медленно наклонить свободную от оружия руку к шлему и провести по нему защитной перчаткой, кое-как стерев налипшую дрянь. Увидев сквозь разводы на щитке саларианца, нацелившего на меня снайперку, я не удержалась и фыркнула, хотя положение никак к этому не располагало. ― Конвой милых инопланетных школьников? ― выдала я, по-прежнему не опуская рук. Хотя, конечно, отсутствующая связь, равно как и герметичный шлем не могли донести мои слова до отряда. Саларианец вернул винтовку за плечо и что-то крикнул. ― Да ты, должно быть, шутишь. Я по инерции хлопнула рукой по гладкой поверхности шлема в районе лба и вздохнула, покачав головой. Наверное, даже в броне этот жест был весьма характерным. Ну, для людей. Я ткнула пальцами себе в голову, указывая на шлем. Затем положила ладонь на то место, где должен располагаться рот. И, наконец, сложила руки перед собой в косом кресте. ― Нихера я не могу тебе ответить, короче. Он, похоже, всё понял. В несколько длинных шагов саларианец ― наверное, командир ― преодолел разделявшее нас расстояние, потянулся к моему шлему, небрежным движением смахивая остатки хаска с защитного непрозрачного стекла, и на мгновение замер. Потом активировал омни-инструмент и несколько раз провёл им у меня над головой. Торопливо нажимая загорающиеся клавиши, он что-то бормотал ― я даже заметила, как шевелятся его тонкие губы в мелких трещинках, ― а потом легко коснулся брони у самого герметизирующего шва. ― Всё, можно говорить. До этого я никогда не общалась с саларианцами лично. И у этого голос оказался… звонкий и чуть дребезжащий ― выше, чем у мужчин; но всё равно вполне… человеческий. Лёгкость, с которой мой спаситель совершил техническую отладку связи, вызвала ― вперемешку с восхищением ― зависть. Тем не менее я была благодарна. У меня целый Жнец с сердца свалился, если уж быть совсем честной, когда стало понятно, что эти милые ребята оказались дружественными. ― А ты молодец, бойскаут, ― даже несколько искажённый динамиком голос не скрывал звучавшего во фразе облегчения. После долгого молчания странно было слышать себя вот так. ― ВКС Альянса, младший сержант Моретти, адепт, ― доложила я. ― Член штурмового подразделения, отправленного к лагерю жнецов. Послана принявшим командование на разведку... с целью организации пути отступления. Последнюю фразу я произнесла через силу: признание провала операции мне давалось с трудом. Особенно перед этим умельцем-саларианцем. ― От отряда осталось четверо. Трое сдерживают натиск противника в четверти мили отсюда. Мы не рассчитывали, что там их так много. Целое жнеческое диско. Где-то летает недоубиенный сборщик. А вы кто: бравый спасательный отряд? Можно Зоэ, да, ― я протянула закованную в броню ладонь для рукопожатия. ― Спасибозаспасениеотхаска. Ощущение трёх пальцев вместо пяти было довольно странным ― хотя мне вообще нечасто приходилось здороваться подобным образом, ― но саларианец уверенно потряс мою руку. ― Старший лейтенант Мейлан Эмрис, ― представился он. ― Мы прибыли по приказу майора Кейры Блэк, чтобы собрать информацию о лагере жнецов. Не думал, что здесь могут быть выжившие. ― Как видишь, парень, мы есть, ― пожала плечами я, оглядываясь по сторонам в поисках возможных врагов: стоять на открытом месте было безрассудно. ― У вас имеется связь с командованием? Наша глушится, не можем пробиться на линию. В ваши полномочия входит оказание поддержки штурмовому подразделению? Саларианец, кажется, попытался вклиниться в мою речь, но поток вопросов всё никак не иссякал ― у меня их было слишком много. ― Да, имеется. Нет, не входит. Вас считают погибшими, ― ответил он наконец. Довольно резко. Мне тогда и в голову не пришло считать его старшим по званию. ― Ч..то? Почему? ― Можно мне связаться с ними? Мейлан переглянулся с одним из своих подчинённых. ― Вашему командиру ― можно, ― с нажимом произнёс он. Ну а как же иначе. ― Так точно. Полагаю, у нас с вами одно задание, старший лейтенант Эмрис. Если поможете моей группе с обороной, у вас будет отличное место для того, чтобы составить дальнейший план действий, отдать приказы и выпить кофе, и плюс четыре биотика в команде. «Отличное место», ага. Из которого в случае осады ― как сейчас ― не выбраться. Прости, лейтенант, но я просто не могу бросить своих. ― Показывайте дорогу. Хорошо, что он не стал спорить: саларианцы оказались сговорчивыми ребятами. Возвращаясь обратно, я чувствовала себя увереннее ― с такой-то подмогой. Я не сразу опознала точку, на которой я и моя группа сдерживали врагов в течение долгих часов. Хотя ошибиться было невозможно: пейзаж въелся в память как отпечатанный в древности оттиск на металле. И то самое неразрушенное здание, в котором мы укрывались, и жухлая трава в вязкой жиже, и множество трупов, то и дело попадавшихся лежащими вповалку друг на друге. Турианец с человеком, человек с батарианцем. Все, как один, изуродованы. Да здравствует дружба народов. Но откуда эта неестественная тишина? И где все обращённые Жнецами и ещё не убитые твари? Неужели трое биотиков смогли сделать то, что не получилось у целого подразделения? Улица была пустынна. Не дожидаясь ни приказа, ни разрешения саларианца, я отделилась от отряда, чтобы зайти в дом и найти своих. Пришлось перепрыгнуть через валявшегося у входа мёртвого каннибала и включить фонарь на ПП. То, что мои оставшиеся товарищи отнюдь не расправились с врагом, я поняла, увидев в луче вспарывающего полумрак света младшего сержанта Дэвиса, сержанта Эванс и лейтенанта Уилсона. Они лежали практически рядом, невидяще уставившись перед собой. И они были мертвы.