7 | Битва за Штормград

      То, с каким безразличием Александр сопровождал свой день, не могло не напрягать его любимую девушку, которая впервые не таскала его закуски, а принуждала парня есть свои, кормя его чуть ли не с ложечки. — За маму, за папу, — пищала огненная богиня, сталкиваясь с прикрытым ртом, чей обладатель вообще не отзывался на слова мира, будучи полностью погружённый в свои помыслы. — Ну пожалуйста, Саш… Это невозможно… — Тебе помочь? — предложил свою помощь тёмный князь, оставляя поднос на столе. — Не смей! — заявила уже его дорогая, хватая того за рукав кофты, запрещая двигаться дальше. — Сломаешь ему ещё челюсть, и что тогда?! — Да когда я последний раз ломал кому-то челюсть?! — Но в последний раз ты угрожал сломать её Петечке. Поставив вазочку с мороженым и сразу же приступив к еде, Снежинка поразила всех своим неожиданным уменьшённым вариантом имени, которое они всегда все произносили лишь в возвышенном полном содержании, будто никогда не предполагая, что то имеет право сокращаться. Несколько человек разом обратили свои взоры на неё, являя то, что поражены подобным укладом её мозга, из-за чего девушка заметно смутилась, даже обмакнув сильно отросшие волосы в сладости. — Что?! — Законно вообще к Петру так обращаться? — поразмыслила принцесса Штормграда, аж предприняв попытку подумать о нём, хотя бы как лишь о Пете. Подобное даже в мыслях не произнесёшь. Как вслух такое сказать?! — Книжный выродок, мелкий засранец, придурошный малец, — перечислив лишь малую часть высказанных в глаза родственничку оскорблений, Влад тут же словил презрительный взгляд со стороны колдуньи воздуха, но даже и думать не решился о том, чтобы захлопнуться. — К этому ничтожному куску фанаберии можно применять что угодно… — А к Алёшеньке у него больше претензий или меньше? — Снежка, прекрати! — уже завопила лидер команды, ощущая, как такие наименования великого рода её плоть будто разрезают. — Нельзя называть их так! — Почему нет? — удивлённо шептала милашка, вытирая щеки от мороженого, пачкая часть локонов, мгновенно приговаривая к грязи всё иное окружение. — Я ж говорю так о известных императорах: Елизавета Петровна — Лизонька, Екатерина 2 — Катюша, и… — Астер выглядит так, будто слыша это, в обморок рухнет. Заметивший парочку совсем рядом со столом, бывший мрачный дух не мог не усмехнуться над явной небрежностью и спутанностью нового преподавателя, особенно учитывая то, как сильно его забавляла эмоциональная устойчивость нового участника их бесед. Космический фанатик всегда зрел на этот стол, будто на опасного дикого непобедимого монстра. Его очи мгновенно становились размером в копейки, что виделось даже за большой оправой очков, а щёки испуганно сдувались, лишний раз подтверждая, что он идёт на встречу с опасностью. Стол из юных особ, мельтешащих между мирами, он находил именно таковым. Диалоги подружек он понимал редко, пусть и знавал весьма и весьма много, но каждый раз виделось, что этого попросту недостаточно. Надобны не многочисленные библиотеки, изученные аспекты и древние сокровища. В такой миссии не помогут даже знания и личная встреча с демонами мироздания и смертных грехов, ибо чтобы внимать каждый замысел, пущенный в паре фраз, надобно пережить эти гнусавые поступки лично, средь человеческого люда. Испугавшись варианта с беседой об истории Равелиных, юнец жаждал было развернуться, но его возлюбленная вовремя того остановила, успокаивая лишь своими блестящими зелёными глазами, и пригласила присесть на скамью, которую он тут же занял, уже предугадывая свой последующий позор. — Как прошёл первый урок? — поинтересовался не присутствующий при занятии владыка. — Я… Попытка ответить у новоявленного преподавателя не удалась, потому что две самые болтливые подружки его сразу перебили. — Очень даже хорошо… — Попросту превосходно! Астер очень даже большой молодец! — Если не считать того факта, что он тянул пристанников порта лени, то вполне неплохо, — уведомила лучшего друга Мария, убирая хвост своих каштановых волос назад, лишь бы те не лезли в её суп. Подобные выражения попросту не могли остановить равнодушным борца за справедливость и равноправие, и тогда факир отмер, тут же высказываясь в защиту нелюбимых студентов. — Невероятно верное дело — требовать знаний даже от тех, кому они, якобы, не нужны, потому что те не являются необходимыми! — Саша! — тут же выпалила его солнечная девочка, видя, как ложка пюре распласталась на рукаве его пиджака, обращая одежонку в устрашающее месиво. Заприметив этот акт мытарства над нарядом, тёмный князь тут же взял возлюбленную за руку, моля не огрызаться за испорченный некогда сшитый ею наряд. Прикусив губу, волшебница воздуха выпучила очи, стараясь держаться, но лицезрение этого её душило, и тогда она, с трудом совладав с собой, повернула голову в сторону. Будет хоть один человек в её жизни, какой не будет равнять её труды и просьбы в ничто?! — На это ушло много времени… — И это абсолютно нормально, учитывая то, что на создание общего высокого уровня жизни населения тоже требуется масса вносов, — упомянула огненная богиня, вспоминая вновь начавшиеся занятия с Кривом Кузьмичом, которые теперь проводились ещё и при участии многих книг, доставленных родителями из личной библиотеки. Те грезили её дальнейшим развитием. — Счастье целого народа не формируется по щелчку. На это требуется время, и нет шока, что Астер пошёл этой дорогой… — На тебя оставили два весьма противоречивых отзыва, потому мне хочется услышать твоё мнение, — начал допытывать парнишку преподаватель боевых искусств вновь, разорвав хлеб руками, будто пользуясь фактом того, что его принцесса из высшего общества не смотрит на его делишки низшего ранга, противоречащие правилам этикета. — Разные люди — разные мнения, — шептал скромно он в ответ, прямо ощущая, как по спине бегают мурашки. — У тебя, верно, было так же… — Мы сбежали с его первого занятия общим составом, сверкая пятками, — припомнила носительница фиолетовых оттенков, поправляя заколку на своих распущенных локонах — В той ситуации мы имели абсолютно единогласное мнение. Будто в подтверждение её воспоминаний, компания закивала. — Да бросьте вы! — выкинул обиженно Влад, разинув руки. — Хорошее было занятие! — Милый, — обернувшись к парню и взяв его за пальцы, останавливая манёвренность ладоней, богиня ветров защебетала, — Ты же помнишь, как я тебя люблю? Напоминаю: очень сильно, — погладив большой палец, она закончила. — Но занятие было откровенно дерьмовым! Сапфировые зеницы пошли по физиономиям народа, требуя хоть одного противоречащего мнения, ясное дело, того не найдя. — Ты и впрямь тогда борщил… — Но, в наше оправдание: я тоже тебя люблю! — заявил огненный фокусник, тут же заставляя свою батарейку смеяться. Именно эта нотка смущала астронома очень сильно. То ли ссоры, то ли концерты КВН не давали точного ответа, стоит ли обижаться или хохотать, и эта атмосфера его сильно смущала. Он был далеко не знаток подобного типа бесед, хоть и понимал, что нечто подобное ведёт с ним Корвин, но их отношения и отличались определённой ситуативностью — они никогда не считались друзьями, и потому их злоба друг на друга никогда не имела смысла. Странные, не дающиеся его пониманию беседы прервал звонок на телефоне колдуньи льда, какой она сразу приняла, являя по видеосвязи своему любимому всю компанию. — Это Вася! Скажите «привет»! — Здорова, Васёк! — Друг! — Хорошего дня! В момент, когда все разом прильнули поближе к сотовому, с наслаждением рассматривая лицо знакомого, находящегося так далеко, некогда предатель легенд ещё сильнее ощутил себя лишним. Не дано ему с его нутром интроверта располагаться в подобном сборище. — Как твои дела? — Сегодня готовили уникальные зелья, по обесточению способностей кого-либо… — О! — протянул насыщенно Влад, обращая взор с явным упрёком в сторону своей сожительницы. — Такой состав же имеет дым в Калланише! Вняв обиду, волшебница лишь сцепила зубы, намекая, что за такое может и лишить его своих объятий. — Не только он! — ухватившись за нить, начал сообщать так сильно заинтересовавший его урок биолог. — Стоунхендж и Эйвбери относятся туда же! Нечто подобное замечено и в Ньюгрейндж, только если в остальных силы исчезают на время, то деревня фей лишит их тебя навсегда! — Деревня фей?! — удивлённо обратилась Снежка, посчитав подобное интересным. — Типо Винкс? Очередное незнакомое слово мира обычного люда, которое совсем далеко от общего рассудка, но которое все мигом подхватывают. — Ага! Там получают Беливикс! — пошутила Мария, припоминая просмотры знаменитого сериала. — На самом деле, если заглянуть вглубь, то создатели мультфильма не далеко ушли от истины, — бормотал Вася, жаждя выдать как можно больше из выясненного сегодня. — В Ирландии народ фей отличается своей любовью к обожествлению главного дерева, которому они и поклоняются. — Дерево жизни дарует и отбирает их способности, так что такое отношение неудивительно. Удивлённый взор толпы мигом обратился к астроному, которому и впрямь некогда довелось изучать такую древнюю и забытую стезю магии, как феи. Да, славянское колдовство уже довольно давно отреклось от европейских творений, но он считал надобным изучить каждую линию для лучшего понимания сил, так что и про растение, что применялось в их волшебстве, он знавал не мало. Беседа из дружеской со множеством шуток переросла в спор двух учёных, который компании не оставалось ничего иного, кроме как внимать. — По сути, это же абсолютно любое дерево. — Зависит от расположения и выбора Сидхе. По культурам побрела песнь о том, что столь волшебным имеет право считаться лишь Бук. По крайней мере, французы вблизи Нёшато придерживаются именно такой мысли. — Про ключ дам или фей нам тоже говорили! Говорить про Бук, как и про опасный Стик, он мог долго. Особенно, если помнить, что они в его истории имели ниточку взаимосвязи. — Именно поэтому вся мебель в моей тюрьме была не каменная, а из бука, — заявлял он. — Тот выкачивал последние остатки моих способностей. — Разве он делает это насильно? — Как специально, так может и по своей воле, а ещё он способен именно что закрывать способности по желанию своего владельца, — ответил на вопрос возлюбленной тот очень быстро, внезапно тронув совсем не те берега. — Такое возможно, если, например, твои родители владеют весьма разными стезями, и ты ощущаешь невозможный груз от таких различных способностей. Тогда ты можешь закрыть одни из них, запросив у волшебного дерева, и оно спрячет их, будто никогда в тебе два начала не имелось. Пока историческая справка давалась, за столом сидела персона, прямо-таки молящая поставить мальчишку точку. Только замолкни, ради всего высшего! Не строй логическую цепочку и… — Как Варя, например. Провал. Только тут компания обратила внимание на единственную героиню, какой не очень-то оказывалось интересно слушать эту замудрённую историческую справку о древних забытых корнях применения бука, хотя бы потому, что она, отчасти, знала правду от своей тёти, и, что немаловажно, лично сталкивалась с такого рода магией. Взоры застали девушку врасплох, и она тут же издала совсем слабенький неуместный хохот, сильно выдавая, что в дальнейшем будет лгать. — Это не так… — Ты же пользуешься лишь силами своей мамы — воздушной колдуньи, — не уклонялся Астер, заставляя за столом нервничать каждого от столь встревоженной, прямо-таки потерявшейся волшебницы. — Она из старообрядцев, но твои воздушные силы очень мощные, значит, отчасти, тонкости рода Ветровых тебе действительно достались, — некоторое молчание и вот точка, когда резко встрепенулись все. — Но отцовские же ты прикрыла. Миг, и Абрикосов, точно знающий способности короля Штормграда, разом восстал, тут же прибегая к попытке заткнуть много знающего фанатика вселенной, пробуждая какие-то смутные данные и в самой группке подруг. — Закрываем эту тему! — Тебе же явно помог в этом бук… — Ложь, — пискнула еле-еле Варя, ясно давая понять, что дерево действительно играло роль в этом деянии. — Астер, остановись! — взвизгнула волшебница земли, тут же действительно захлопывая воронку из старых сказок. Нельзя вспоминать Штормградское королевство за этим столом, нельзя. А уж Марфу и её супруга и вовсе припоминать надобно, лишь когда они станут тем самым воздухом подле волшебного дерева. Лишь только тут мальчишка, разгорячившийся от своих знаний, обратил внимание на то, как его собеседница поникла, опустив голову вниз, и как сильно побелело её лицо. Никаких румян, что не делали бы яркие аметистовые глаза такими видными, никаких щёк, что заявили бы о живости в теле. Не место тут рассказам о Ветровском нраве. Не место! — Варя… Варя, прости пожалуйста! Паника захлестнула её, и вот она поднимается с сиденья, чуть ли не вылетая с него к потолку, оставаясь подле лишь благодаря пальцам, что крепко держали ладони в узле, напоминая о своей защите. Попутно тёмный князь смотрел на неё взором, оповещающим о любви и своей защите, но она не обратила на него совсем никакого внимания, ощущая опасный холод и, будто внезапную замыленность нынешнего, что сразу вознамерилась уйти прочь. — Алехандро, — позвала она товарища, тут же вкидывая ему просьбу, — Пошли фокусничать? — Варя… — Да! — поняв сразу всё, шепнул он, взмывая с места следом. — Побежали… — Колючка… Такая волшебница с резкой сменой мины смущала преподавателя боевых искусств, но бойкая особа попыталась успокоить его, потянувшись вперёд и, мимолётно оставив поцелуй на носике, поспешила прочь, игнорируя уже какой зов астронома в свою сторону. Опечаленный явным осознанием, что он снова прогадал и, кажется, наварил проблем, Астер устало прикрылся руками и волосами, надеясь спрятаться от толпы и умыться в своей неуклюжести и безосозннаности, чему ему, конечно, команда поддержки позволить не могла. — Эй, милый! — щебетала ласково Маша, поглаживая его за сгорбленную спину. — Всё в порядке! Ничего страшного не произошло! — Такое бывает! — поддержала её принцесса Волшебного мира, ощущая невозможную жалость к этому абсолютно потерянному жильцу мира. — Ошибся и ошибся… — Мы все иногда болтаем лишнего. Слова Влада стали точкой в этом акте успокоения, но при этом они казались такими бессмысленными и глупыми, что астроном сам поразился своей глупости. Это не лишнее. Это очевидное! О той магии старается не вспоминать даже королевская семейка. Как он мог подумать, что о подобном захочется говорить самой носительнице гена?

***

      Пускай решительный шаг явно глаголал о том, что в колдунье сил видано не видано, психолог всея команды очень ясно понимал, что причина тому — разбушевавшийся в эмоциях организм. Абсолютно непреднамеренное действо, которое испарится через пару минут, обратив его подругу в нескоординированный комок с факелами в руках. — Ты в порядке? — поинтересовался он, сильно проигрывая. Принцесса Штормграда уже вытянула магией со склада своего молодого человека положенные атрибуты фокуснику, и начала раскидывать те на свои места, готовая плясать с огнём. — Да… Да, абсолютно. Попытка остановить девушку вновь не увенчалась успехом, ибо она телепортацией сиганула мимо, и лишь случайная глупость позволила мальчишке придумать вариант, как заставить её хотя бы отдышаться. — У тебя на пиджаке что, пятно? — Где?! Пока аметистовые очи бегали по своей не менее отличной цветом форме, её товарищ схватил собеседницу за плечи, не позволяя той покидать его беседу, и обратился вновь. — Дыши, Варвария, дыши… — Я в норме! — Я же вижу, что это ложь. Контакт зениц, и вот богиня ветров вновь срывает маску, с трудом делая вдох, ощущая, как у неё в жилах стынет кровь. Слишком глубоко капнули эти ненадобные диалоги. Не стоит открывать те ставни и позолоченные двери. — Забудь об этом, — продолжал шептать Саша. — Астер не хотел задеть тебя. — Я знаю, но… — вздохнув и подняв вверх руки, она громко воскликнула. — Бук, папа, его магия! — обессиленный вдох. — Комбо моего инфаркта! — Ты не можешь убегать от этого… — Я заперла магию, Алехандро, — припомнила колдунья, выдавая хитренькую ухмылку. — Я сбежала. И не только от способностей. — Ладно. Сняв свои пальцы с её одежды, точно убедившись, что особа более-менее пришла в себя, факир отошёл от неё на шаг, возвращаясь к своим волшебным палкам, возвысив которые выше, выудил из штанин зажигалку, готовый к шоу. Протянув факел подруге, он обратился уже к своему, меж тем говоря, или если быть точнее, повторяя девушке давно забытые правила использования игрушек. — Не держи слишком близко руку к горячей части и, — развернувшись и увидев делишки верной помощницы, он закричал. — Варвария! — Что?! — испуганно заявила она, глядя на него так, будто действительно недоумевала от его недовольства, продолжая крутить факел. Факел, который вертелся в воздухе без её касаний, поддаваясь способностям её магии. — Так нельзя, — не скрывая зависть, уведомил её Абрикосов, опустив ниже свои брови. — Почему нет? — Ты же… Ты же не сама крутишь! — Но я не хочу поранить маникюр! — щебетала в оправдание девушка, сразу заставив мальчишку закатить глаза. Пока его очи убегали за горизонт, а губы издавали претензионный чмок, он еле-еле повернул голову, внезапно улавливая явно лишний звук в этом зале. Тихий-тихий презрительный хохот, сошедший вместе с фырканьем и быстрым завершением, будто кто-то очень боялся, что его услышат. Исполнив вдох, он будто тут же возымел себе идею о том, что легко мог признать за глюк, но не желал. По его мнению, галлюцинация здесь имела место, но в другом, и потому он, будто озабоченный, начал бродить по помещению медленными шагами, надеясь не выдать свою заинтересованность пред главной наследницей, прогоняя пламя факела подле якобы стен, ища совсем слабое мерцание. Иллюзии богини хороши, вне сомнения, но они не в ладах с огнём, ведь тот размывает пространство воздуха, коверкая реальность. Никогда не поясняя это самой гордой зазнайке, он сейчас искренне довольствовался тем, что умолчал, особенно когда заметил, как помимо помутнения в точке пришествия факела пробежало слабое розоватое сияние. Прятки, значит. — Варвария, знаешь, — выпалил он, обернувшись к подруге очень резко, — Я, пожалуй, дальше один этим позанимаюсь… — Ладно! Я возьму его в руки! — Нет! — остановил её альтруист, понимая, что сейчас его цель — вывести девушку вовсе. Если вторая Ветрова не вылезает прямо пред ней, значит она не больно то хочет сейчас с ней видеться. Ей нужен он. — Я не хочу, чтобы ты занималась делом, которое тебе неинтересно… — Алехандро, мне интересно! — Ты бережёшь маникюр, издеваясь над моими факелами, будто они не заслуживает твоих пальчиков! — цедя весьма обиженно, заметил мальчишка. — Прости! Я возьму их! — Не надо! Абрикосов находился в миллиметре от того, чтобы попросту приказать особе покинуть зал вовсе, но сдержался, слыша очередной совсем слабенький хохот. Вот и зачем ты снял блоки на мозг? Думал, что коли её нет, то не нужны? Ты смешон! Буквально сам разрешил ей подобным к себе в голову залезть! — Просто… Я хочу побыть один! — заявил куда строже он, пытаясь сдерживать явно мечтающую выползти наружу улыбку. — Только и всего! — Точно? В её очертаниях читалось явное беспокойство за друга, до которого именно в это мгновение мальчишке совсем не было никакого дела. — Я когда-то лгал? «Сейчас, например» — проскочило в его черепушке. Нет совести у этой колдуньи! Смущённо шепнув «хорошо», Варвара закивала, туша свою установку и, выкинув тихий комментарий в сторону пиджака, который она застирает потом, колдунья щёлкнула пальцами, телепортацией покидая зал, спеша обратно в комнату к молодому человеку, веруя последней толикой души, что к ней прибежит, естественно, так и не явившееся письмо. Пускай смена настроения лучшего друга и вызывала вопросы, она понимала, что ответов не получит. Ясное Саше всегда ясно только ему. Лишь поняв, что зал очутился в полной тишине, факир издал тихий довольный смешок, который сбежал от него непроизвольно, не в состоянии оставаться на устах, и тогда же он развернулся, обращаясь к пустым глючным стенам, взывая чары раскрыться. — Она ушла, божество высшее! — выкинул фокусник, сопровождая это всё весьма актёрской, но сильно счастливой интонацией. — Так, может, откроешь врата Олимпа и поздороваешься со мной?! Совсем тихий смех стал громче, и вот завеса, будто штора из полутонкого материала, испаряется, являя ему ожидаемую душку во всей своей красе. — Моё самолюбование меня выдало, не так ли? — гордо выкинула она, раня его лишь игрой своих очень активных и ровных бровей и напыщенной ухмылкой. — Могла ещё больше хохотать над неказистостью своей племянницы, и, авось, заметил бы тебя не только я… — Я не виновата, что она так смехотворна и никудышна! — заявила гордо староста класса, чуть дёрнув головой, позволяя белокурым идеально ровным локонам упасть за спину, лишний раз вызывая вздох восхищения от её друга, что находил их безупречными завитками. — Чтобы не видеть эту уродливость, нужно, верно, быть слепым, глухим, тупым и… — Участником патруля? Улыбка алых губ стала шире. — С тобой невозможно, не маг, — отозвалась тем же блаженным нежным баритоном колдунья. — Ты уже сам способен завершать мои шутки. — Изопраксизм во всей красе, Психея! — явил хохоча её собеседник, ставя свой факел на подставку, уверенный, что сейчас последуют такие надобные им объятия. — Подождём ещё немного, и ты сделаешь похожими на себя ещё миллион людей… — Тогда мир станет похож на небеса Зевса… — Учитывая то, как много будет похожих на тебя, людям это будет нравиться, — чуть помолчав, он уткнулся в её синие глаза, ожидая от подруги действий. — Как нравится мне. Такая короткая фраза, но она, как обозначение, что привычные диалоги с обменом любезностями окончены, и притворяться яростной бестией не надобно более. Мгновенно с этим прибежало облегчение, и Любава, шевельнув плечом, ощутила, будто обязанность предоставления наглости сбежала от неё, что разрешило ей, сияя слабой, но такой искренней улыбкой, двинуться прямиком к другу, тут же оказываясь в его объятиях. Ладони Александра сошлись на её талии, поглаживая новую блузку с розовым отблеском, пока она, словно маленький ребёнок, подбородком вцепилась в плечо, касаясь ладонями каштановых локонов, успокаивая себя их структурой. Личности в голове, каким она присудила звание «злобных», удалились в потёмки, вновь давая управления самой слабой стороне, а она, резвясь, как дитё, нуждающееся в других, нежилась в этих тёплых дружеских, почти что семейных ласках. — Выглядишь потрясающе! — заявил он, когда Бабейл, наконец-то, отстранилась от него. — И не скажешь, что лечилась где-то… — Твой уклад альтруиста, что борется за равноправие, совсем не вяжется с репликами о том, что психи должны быть страшны… — Черти головы делают ужасное, — выкинул Абрикосов, понимая, что оправдания ему нет. — Как твоя Сатана? Очевидно, факира это беспокоило. Три месяца жизни он провёл без этой дамочки, впервые твёрдо ощущая, насколько её присутствие ему надобно, и тому загранично оставалось важно знать, что ныне она здорова. Что она больше его не покинет. На это греческая нимфа лишь дёрнула бровями, выдумывая новую ложь. Сейчас совсем не время будоражить воду. — За время плена я поняла лишь то, что я вряд ли Сатана, ведь демон зависти — это Левиафан… — А что насчёт алчности? Гордыни? Лени? — Лени? — язвительно отозвалась староста. — Я припёрлась в зал, чтобы порадовать тебя! Лишние двадцать метров прошла, чтобы поздороваться, как бы… Не скрывая ничего, её человечек рассмеялся, наслаждаясь этой их дружеской атмосферой. — Но… Ты чувствуешь себя лучше? — Спрашиваешь меня, желаю ли я кому-то вредить? — Спрашиваю, чтобы знать, что ты не навредишь себе. Слишком серьёзный голос, слишком резкая выдача волнения. А месяцы без неё сделали из него того, кто не прячет эмоций, а высвечивает их наружу, и вот волшебнице кажется, что нос заполняется этим его беспокойством, простой тревогой за дорогого человека. Какая-то толика рассудка начала кричать, моля отодвинуться и лишить её мук чужих чувств, иная вопила о том, что это лишнее, но слишком приятно, а третья, та самая, высшая ипостась, потирала ручки, готовя очередную ложь. Я не наврежу себе. Только другим. — Всё воистину божественно, не маг! — заявила уверенно она, надеясь, хоть так угомонить его заботливый нрав. — Куда лучше, чем тебе с твоими кривыми руками и хобби бездомного жильца улиц, что творит глупые фокусы… — Я — не бомж! — Пока. Ноготки с розовым лаком хватаются за палку, чем-то напоминая ей её же музыкальный инструмент, не вызывая и крошечного помысла о будущем. Ложь окружила её, стала защитным костюмом. Своим гнусным планам она не встревожится. Взяв ту, она ловко провертела её, буквально лишь одним этим движением утверждая, что она мало того, куда умелее родственницы в гибкости и элегантности, но и куда более ловка в игре с этими вещицами. Занятия не миновали почём зря. и она показывала шедевральные умения в этом деле, что аж Саша расплылся в восторженной улыбке. — Попляшем? — предложила Любава, поднимая силой ветра второй факел и суя его в руки другу. Ничего иного, кроме как подчиниться и согласиться, мальчишке не оставалось. Их игры с пламенем выглядели куда более скомпоновано, нежели с главной принцессой Штормграда, и альтруист прям ощущал явное их равноправие в этом деле. Отрицать, что дама с рассудком, полных чертей, в этом деле хороша, попросту глупо. — Как-то так я представляю себе Гелиоса, что наслал пожар на Помпеи, — шептала волшебница иллюзий, следом сразу добавляя кое-что ещё. — А так я представляю сами плавящиеся домишки. — Что ты… Любава! Лишь обернувшись к подруге, он понял, что оказался в кольце из огромного количества крутящихся факелов его подруги, которые она с помощью иллюзий размножила, вынуждая его попросту слепнуть от такого количества огня. — Что? — У меня сейчас глаза не слезятся, а сгорают от твоего заклинания умножения! — грозно прикрикнул факир, смыкая свои веки. Слишком ярко. — Сделать на одну копию меньше? — предположила, явно усмехаясь над другом, ядовитая богиня. — Просто убери! — требовал в ответ тот, уже шагая наобум, не в силах вовсе явить свету свои карие очи. — Это нечестно, где начало твоих иллюзий, я не разбираю, и… Раз, и он исполняет неудачный шаг, спотыкаясь о кривые доски и падает вниз, успевая лишь подкинуть вверх свой факел, точно зная, что таким образом спасёт место от пожара. Ловко кинув сильный удар воздуха в сторону игрушки, колдунья потушила огонь, сразу после оставив без него и свой, а потом сразу приземлилась на колени пред другом, прижимая свои пальцы к его лицу и заботливо поглаживая затылок. Поиграла. — Саша! — звала Бабейл, видя, как качается голова некоординированно, будто не в силах держаться на шее. — Сколько пальцев я показываю?! Вытянув средний и указательный пред его носом, она попросту молила его о правильном ответе. Прищурив глаза, тот заявил свой вариант. — Три-четыре десятка? — Ай! Заклинание умножения убрать забыла! Вспомнив это, Любава тряхнула пальцами, отгоняя иллюзию прочь, и тут же вытащила те вновь, продолжая свою надежду на абсолютное здравие верного товарища. — Сколько пальцев я показываю?! — повторила она опять. — Четыре? — Скажи два! Не хватало ещё ей вести его в медпункт, когда она жаждала весь день провести в безызвестности. — Два, — будучи хорошим мальчиком, сказал Саша. — Умничка… — Любавы, — закончил он, не сумев сыграть спектакль. Несчастному не магу совсем не понравился факт того, что его знакомая, пусть и очень красивая, но оказывалась пред ним скопирована, будто специально преподнося свой лик в каждый глаз отдельно. Печально выдохнув, девушку потянула руку к голове мальчишки, укладывая распушившиеся каштановые волосы. — Хоть бы не сотрясение! — пискнула она, перемещаясь прямиком в медпункт. К счастью, привыкшие к наглости особы врачи и вовсе не опешили от нового явления девушки, смиренно проводив пациента на койку и перейдя к своим опытам, попутно интересуясь у колдуньи, как прошло её лечение, получая кривые и совсем односложные ответы. Ту куда больше беспокоило самочувствие её хорошего друга и помощника, и это волнение не могло утолить ничего, кроме его нелепого движения, когда он, глядя сквозь врача, соединил большой и указательный палец, состроив меж ними кольцо, уведомляя, что ему лучше. Лишь тогда волшебница выдохнула, наконец-то расслабляясь. Диво для окружающих видеть её, их Психичку такой. И ещё больше бы они удивились, зная, что ждёт их впереди, ведь этот образ тревожащейся за здравие ближнего колдуньи никак не вязался с её будущими запланированными подвигами.