7 | Битва за Штормград

      Как только тряска прекратилась, патруль пугливо начал осматриваться по сторонам. Выходя из объятий своего молодого человека, батарейка ворочала головой, осознавая, что их комната оказалась во тьме. — Что со светом? Волшебные лампы оказались отключены. Свалив это на землетрясение и проблемы со строением учебного заведения, принцесса волшебного мира подняла вверх пальчики, пытаясь создать слабенький огонёк, но, увы, у неё ничего не получилось. — Какого… Точно также не удалось призвать лёд у фигуристки и ничем не сумели отозваться зовы учёной о восстании растений. Магия отказывала им в работе, что, призвало бы каждого другого человека сидеть взаперти и никуда не выходить, но такое слабо устраивало вечных спасителей планеты, а особенно факира, который, сразу же поднялся с кровати, выискивая в абсолютном мраке свои тапки. Ему необходимо идти и поговорить с той, кто, по его мнению, и замешан в произошедшей катастрофе. — Саша, — позвала его своим очень тихим голоском ласковая волшебница воды, протягивая свою маленькую свечку с запахом ванили и корицы, — Зажги спичками. Какое счастье, что фокусник и впрямь носил те всегда в своём портфеле. Обзаведясь «фонариками», ребята медленно выбрались из комнаты, бредя вперёд по абсолютно чёрным коридорам, в которых зрелось что-то лишь возле окон и того света, что даровала луна да звёздное небо. Минуя метры, они брели линией, точно друг за другом, будто корпорация «Тайна», ступая каждый раз с опаской, уже готовые к самым пугающим вещицам, что могут выдаться им в напасть. Их взору ещё вовсе не предстала разрушенная башня, про которую сразу же подумал их товарищ и куда помчался, невзирая на плохую ориентировку в пространстве и полную темноту, но этот мрак пустых коридоров, где лишь иногда из-за двери появлялись мордашки иных студентов с вопросом о происходящем, пугало их ужасно сильно. Миновав расстояние до ближайшей лестницы, Абрикосов обернулся к подругам, пытаясь оповестить их, что они пойдут вниз, ибо ему надобна комната властительницы иллюзий, но, не успел он выдать и слова, как ему наперекор мозг команды объявил иной план. — Нам надо вверх! К Астеру в спальню! Перечить ей не позволили вовсе, потому что девушка, лишь ухватившись за ощутимые перила и вцепившись в те пальцами, поспешила вверх, не давая никаких шансов носителям пламени в лице спортсменки и их вечного героя защитника отказать ей в таком деле. Поднимаясь по ступенькам, она пару раз споткнулась, но, сдерживаясь руками, не рухнула носом вниз, сумев преодолеть пролёт и очутиться на нужном этаже. Тот также пребывал во мраке, чем лишь сильнее убедил потерянных ребятишек, что проблема обесточивания постигла весь колледж, но света от панорамного окна оказалось достаточно, чтобы правительница земли поскакала вперёд своих товарищей, сгораемая от стремления поскорее встретиться с любимым человеком, кто, по её мнению, знал явно больше, чем она. Мча по мрачным тропкам, она вовсе не откликалась на зовы толпы, выходя из большого коридора прямо на перекрёсток с длинным. — Маша! — закричала Снежка, видя, как со стороны минует нечто неясное, отдающее пугающим слепящим фиолетовым оттенком. Странное необъяснимое по структуре создание явилось со следующего прохода и направилось прямиком в сторону девушки, не давая ей и шанса сбежать или как-то ему противостоять. Несчастная без магии могла очень и очень мало, а уж тех долей секунд, что у неё имелись, и вовсе не хватало на хоть какую-то реакцию. Всё, что она успела, прежде, чем дымка приблизилась к ней, это пискнуть и скрестить руки, спасая лицо, что, в действительности, помогло, когда книга, взявшая в себе пугающую душу, рухнула прямо на неё. Закрыв глаза, волшебница даже не увидела, как фолиант, взявшийся со стороны, так ровно, попросту безупречно оказался прямо пред ней в раскрытом образе, и как туда, словно пыль в пылесос, засосало нападающую, но необъяснимую противницу. Рукопись пала, а ничего не осознающая колдунья продолжила испуганно стоять, лишь спустя несколько секунд понимая, что всё миновало. Увы, то оказалось не совсем правда. Как только она отпустила свой щит из рук, подобная же непонятная поволока покатилась на неё из того же коридора, но уже с другой стороны. Увидела её она куда раньше, но исполнить хоть что-то, опять же, не успела, потому что, куда более быстрый и резкий анимаг сориентировался быстрее неё и, аннулировав разделяющие их шаги от иной стены, ловко схватил бывшую за плечи, кидая прочь с тропы, обратно к её товарищам, попросту вжимая ту в ближайшие установленные шкафчики. Чёрные волосы вороньей структуры тут же очутились прямо над её лицом, благодаря чему она сразу и распознала своего спасителя, но обладателю каковых совсем не могла подобрать слова благодарности, выдав тому слабое зажёванное «спасибо». Да и в нём он явно не нуждался, учитывая то, с какой брезгливостью он глядел своими бездонными серыми зеницами на её облик. Пока одноклассница в его крепких и больших руках тяжело дышала, пытаясь очухаться от этого кошмарного сковавшего страха, Корвин лишь прыснул, наблюдая за её уменьшенными во много раз зрачками и раскрытым широко ртом, так и голосившем о пережитом испуге и, исполнив шаг назад, отпустил жертву субстанций из захвата, буквально передавая в опеку её сразу же прибежавших друзей. — Что это было?! — испуганно заверещала богиня огня. — Ты в порядке, Машенька?! — Марево прибежали по нашу душу, напав с тыла, — укоризненно заприметил чернокнижник, отклонив голову назад и сложив руки в карманы. — Очередная усобица с хмарью абсолютно не входила в мои планы. — Ты знаешь, что это?! Вопрос факира вызвал во много читающем и воистину гениальном мальчишке хилый смешок, когда он, не обратив никакого внимания на пристальный взор своей некогда возлюбленной, побрёл медленно за книгой, слыша прелестным вороньим слухом очень спешащие и, что немаловажно, неуклюжие шаги. Как только он взял в руки историю королевских английских родов Ланкастеров и Йорков , из коридора возникла парочка, очутившаяся во время припадка в оранжереи, но чему совместному приходу, кажется, не удивился никто. Воскликнув имя возлюбленной, Астер преодолел расстояние до неё, сразу прижимая всё ещё дрожащую девушку к себе. Вцепившись почти ногтями в его шею, она пищала что-то нечленораздельное, на что любитель книжных изданий закатил глаза. — Что это было?! — пищала Снегурочка. — Кажется, что произошёл какой-то взрыв! — Но почему? Совсем случайно, точно не обдуманно, но Абрикосов начал искать в руках вечной протеже своей Психеи то же дарование, что имел и он. Само письмецо тот не увидел, но оно оказалось не надобно, когда пара темно-зелёных глаз впились в него, ощущая ниточку привязанности и ясное понимание о наличии общего секрета. Несколько секунд, и они отворачиваются друг от друга, сжимая плотно челюсти. Они не расскажут о своих помыслах и знаниях. — Было это… Что это, Корвин?! — Почему ты спрашиваешь меня, Нон грат? — укоризненно обратился анимаг, прищурив безразлично глаза. — Ты умный! — плохо ориентируясь в создании предложений, выдал объяснение преподаватель травологии. — Ты либо догадываешься, что это было, либо точно уверен в варианте. Вняв комплименты в свою сторону, мальчонка скосил на нуль попытку товарищей прикрыть дьявольскую тушку. — Нас посетили величественные и могущественные дикие ветра, причём, кажется, эти приходились, именно что, детьми Эвр, — чуть повернув голову к Александру, он обратился к нему. — Восточные ветра очень умело могут призывать волшебницы мыслей. — Только для чего это Любаве?! — обратилась уже девчонка-динамит, не позволяя бонвивану травить своего молодого человека обвинениями, к которым он явно не имел никакого отношения. По крайней мере, по её мнению. — Она — сумасшедшая маразматичка! — Захлопни свою варежку! — Девочки! Начнись перепалка между кем-то другим, обитель звёздного неба бы, верно, не вставил бы вовсе свои пять копеек в конфликт, но сражений между своими близкими людьми он не желал никак. Хватало того, что его любимая не переносила Кику за её леность и безразличие к учебному процессу, а, если возникнут ещё причины для расприи, то вряд ли он сумеет остановить последующую сумасшедшую ахинею, на что в нынешней ситуации у них явно не имелось времени. — Я не права?! Твоя подружка — психопатка, с подтверждённым диагнозом биполярки, пытающая окружающих людей! — не замолкала земляная волшебница. — Ей не надобно причины, чтобы раздолбать чьё-то бытие по каким-то необоснованным причинам! — А все остальные у нас жизни друг другу не портят вовсе… — высказав свою обиду, влез анимаг. — Это явно с сумасшедшей психичкой не сравнится! — Прекрати, Маша! — завопил уже Абрикосов, сцепляя от ярости зубы, ощущая, как у него плоть пылает не столько от злобы на явно вытворившую эту подругу, сколько от боли, что о ней так много нелестного, пусть и верного, говорят. — Любава никогда не делает ничего просто так! Да, она любит травить другим жизни, не отрицаю, но она не будет тратить в пустоту такие силы чисто, чтобы выбесить тебя! Каждое её деяние — это часть какого-то огромного и масштабного плана и… От предположения хотелось визжать, но он, вместо того, чтобы издать тот самый задержанный в нём крик, решил его сохранить внутри, наперекор приказам своей сумасшедшей подруги. Авось, оставь он его там, в своей плоти, идея не окажется верной. — На него похоже, — печально заметила Алёнка продолжая держаться за руку факира. — Сначала взрыв, а после прекратила работать магия… — Судя по всему, прокатилась силовая волна, лишившая нас способностей… — Как ты смог пленить дикий ветер? — обратился астроном к бывшему человеку своей возлюбленной. Лишь с подвижками бровей, тот обратил внимание на книгу в своих руках, давая понятие, куда делись опасные враги. — Ты кинул его прямо под нож Эдварда Йорка ?! — Волна не дала мне шанс скреститься с ним рукоятью меча самому, так что, пусть хоть ветра удостоятся подобного и подерутся за английский престол. — Где Варя?! Разговоры о борьбе за корону заставили крутиться мозг несчастного фокусника сильнее, и, наконец-то, тот распознает очертания плана своей Сатаны. Анализируя последнюю неделю, он собирал картины воедино: ненавидящая и абсолютно в ничто не ставящая Варварию Любава, странные подвижки и её безумное стремление в тонкий мир, углублённое психологическое потрошение родственницы…. Никаких сомнений, исполняли фейерверки из опасностей чьи-то очень знакомые и могущественные руки. — У неё должно быть свидание с Владом в башне Звездочёта… — А что взорвалось… — Я… — Уважаемые студенты! — послышался звук из граммофонов. — Требую каждого из вас немедленно явиться в главный зал волшебного колледжа! Повторяю… Обнимая себя от страха своими же руками, волшебница мороза пыталась призвать друзей послушаться сигнала, что, естественно, сделать не смогла. Анимаг, быстро воспринявший, что, вероятно, Ветрова пострадала, стоял, как вкопанный, готовый хоть сейчас превращаться и лететь прочь, и он видел, что на таком же взводе, намеренный бежать следом, и герой. Пускай они слабо понимали, как будут в абсолютной темноте брести в башне, они точно понимали, что туда кинутся. Попытка и произошла, как только анимаг, показательно развернувшись прямо во время указов преподавателя, подготовился к перевоплощению, которое, увы, не произошло. И шага он не успел миновать, как из коридора на него помчалась завеса дыма, какую он даже испугаться не успел, ибо, воспользовавшись его же способом и его же магией, Кика кинула первую попавшуюся рукопись в его сторону, позволив тому спастись от тумана. — Хоть на что-то твоя убогая домашка сдалась, — обратилась к отличнице ядовитая крапива. — Это моя тетрадь?! — Я зачту тебе это домашнее задание, — пытаясь успокоить любимую, лепетал астроном. — Даже при учёте того, что в нём исключительно много воздуха? Взяв спасшую его рукопись в руки, он протянул её Астеру, налаживая контакт глаз вначале с ним, знаменуя, что ныне он послушен, а после и с Сашей, с которым безмолвно, не произнося и писка, договорился, что они никуда не идут. Такой риск крайней опасен. Вовсе не жаждя смиряться, факир аж отвернулся от его лица и своей любимой девушки, выражая ничего не меняющее несогласие. Пойдут в безопасное место они всё равно вместе. Взывая толпу, самый старший из них повёл их в требуемое граммофонами место, сам заикаясь и сильно нервничая, из-за чего часто ударял себя по носу использованной под тюрьму тетрадью, порой даже тыкая той себе в глаз. Лишь волей случая и невозможности разделения линии мыслей и говорения, он и кинул открытую подсказку своей ученице и верной подруге детства. — Фу! Так сильно гарью пахнет! Услышав это и сдвигаясь с места последней, Кика внезапно поняла, что вместо с явленным наружу письмом она точно учуяла ещё дополнительный запах, отдалённый от оранжереи и того шквала ароматов, что она несла с собою. Тот отличались резкостью, но при этом нежностью, будто ласковая отрава, что проникает под кожу и грезится чем-то полезным, позже сжигая её. Иные шагали вперёд, продвигались медленно, а она, наперекор каждому их действию очень быстро потянулась в карманы, комкая в рамках полученный конверт и, будто больной астматик , нуждающийся в ингаляторе, прижала тот к себе, пытаясь прочувствовать, какая трава спрятана в сем дуновении. — Эй, пошли! На розовой бумаге зацепился её жидкий и неприятный темно-зелёный волос с коричневым отсветом, который после остался и на её губах, но это никак не остановило девушку, что, будто ищейка, внюхивалась в миллиметры, пытаясь распознать леса. Лилия, календула, может амарант? — Уртика, — совсем тихо шипел ей Астер, припоминая её искажённое прозвище. На крапиву аромат тоже походил слабо, но мысли о той стезе дали куда больше ответов. Маленькие дорожные тропы, редкие кусты, такие красивые, но такие колкие, и, всегда казалось верным, если бы Влад собрал букетик из него, преподнеся своей принцессе. — Шиповник, — выпалила себе под нос вредина, отводя записку дальше. Запах проходил в её носовые полости, заполнял их, вместе с запахом напоминая и значение. — Кика… «Залечи раны. Лишь на долю секунды приподняв зеницы на знакомое лицо своего «братца», девушка очень широко выпучила глаза, будто только этим жестом уведомляя, что собирается исполнить резонансное действо, и времени на осознание оказалось не много и не мало, а именно что достаточно, ведь, как только он успел сориентироваться, пытаясь схватить подругу за руку, она успела сбежать, кидаясь точно в обратную сторону от надобного места. — Ки… Кика! — цедил тот в коридоры, ясно понимая, что это никак не поможет. Тонкая, но совсем не утончённая фигура мчалась прочь, преодолевая тёмные коридоры, полагаясь лишь на память и свет от луны, веря в то, что поступает правильно. Залетев в оранжерею, она тут же включила горелку за столом для зельеварения, и начала мотаться по кабинету, собирая необходимые листья на отвар. Хватая то там, то ту редкие травы, она порой снова возвращалась к конверту, внимая его аромат и убеждая себя, что поступает правильно, и это лишь подтверждал днями ранее подаренный волшебнице кулон с щепоткой звёздочки. Запах дал ей куда больше информации, нежели могла директриса или кто-либо другой их прячущихся в том зале. Нынешнее бедствие — дело рук Любавы, оно и впрямь направлено на уничтожение её племянницы, и она опять влезла в совсем небезопасную вещь, пленённая исключительно неверными помыслами. Но аромат шиповника дал ей ещё один важный факт. Заваривая лекарство из болотного аира и щепотки тонкого мира, она точно понимала, что его есть кому пить. Ветрова Варвара жива.

***

Обивая пороги во мраке, получив несколько синяков на плечах и спине лишь из-за полной темноты, в которой ему приходилось передвигаться, тёмный князь, всё-таки, сумел очутиться на проходе, ведущем к башне Звездочёта, и тот тут же распознал опасность положения. Внизу валялись кирпичи, остатки от стен, и он уже понимал, что ничего целостного от величественного кабинета не осталось. На сумасшедшей скорости мчась ввысь по ступеням, он начал верещать имя любимой, вначале действительно взывая, а следом скорее обращаясь к небу, чтобы оно её вернуло обратно. Окружающие разрушения ни за что бы не оповестили о том, что принцесса цела: поломанные павшие стены, прочный запах гари и осколки стекла от огромных панорамных окон. Верить надо не в отсутствие ран, а, хотя бы, в наличие дыхания. Взобравшись ввысь и очутившись на остатках того самого коридора, где волшебница воздуха и словила опасный удар, Влад начал глазами искать тело, судорожно сотрясаясь от помысла, что его не видит. Завалы падших стен, кучи кирпичей, и он, понимая, что вовсе не находит её среди пепла, начинает раскидывать части, некогда составляющие величественные стены, запыхаясь и задыхаясь, но не замирая и на долю секунды. Мгновение, когда среди известняка и пыли он сумел увидеть чью-то тоненькую ладошку его восхитил и придал уже истраченных сил в еле работающие мышцы. Последние камни он отпинывает ногой, являя свету исцарапанную мордашку, заполненную кровью и прикрытые веки, с не выглядывающими в них аметистовыми глазами. — Варечка! Варя! — положив девушку пред собой, он прижимался к её груди, пытаясь уловить бит сердца. — Умоляю, дыши! Только дыши! Будь жива! Увы, он ничего не слышал. Тело казалось исключительно мёртвым: белым, окровавленным и измученным, будто под ножом очень бессовестного хирурга. Линия глаз очерчивалась не глубокими, но многочисленными ранками, а руки казались не столько поломанными, сколько раскрошенными, будто в них и вовсе каждая кость сломана, по меньшей мере, в десяток местах. Грезилось, что её тело засунули в мясорубку и пропустили, отчего князя мигом покорила паника и истерический припадок от мысли о потере своей дорогой девочки, что он позволил себе разреветься. Слезы текли по его щекам, пока он вновь и вновь делал массаж сердца, моля у бога, в которого он никогда не веровал, исполнения его желания. Отчего угодно откажется, только пусть она задышит! Но вечно алые щёчки не заливались румянцем и даже не вздувались. Кажется, они вовсе опали, будто воздух из тела уходил окончательно, готовя жертву к погребению под землю. Молитвы же услышались, и он понял это, как только после очередного движения его ухо уловило еле слышный, совсем слабый ритм. Она жива. — Моя родная! Никаких признаков волшебного восстания, кроме возобновившегося сердца и слабого дыхания, что он уловил, когда придвинулся к её лицу, не оповещали о том, что он читал комплименты и ласковые выражения не мертвечине. Спортивные большие ладони касались лица, убирали прочь измазанные в грязи и известняка от кирпича каштановые локоны, косичка от которых уже походила на иссохшую верёвку моряков, нежели на те пряди, что он с удовольствием бы поглаживал перед сном. Пальцы размазывали кровь из открытых ран, покуда молодой человек убеждал себя в состоянии возлюбленной, а потом, вняв точное понимание, что она ещё в этом мире, а не укатилась к бывшим королевам в Чистилище, он взял её на руки, неся вниз по не освещённым лестницам. Прижимая неподвижную и ещё холодную фигуру, он преодолевал несколько ступенек за раз, готовый кричать во всеуслышание о боли и страхе, что его охватывает, но он уже тогда подозревал, что никто его не услышит, ведь учителя обязаны оберегать своих учеников. Заканчивая последний пролёт, маг молний выскочил наружу, ощущая слабость в каждой мышце и ясное ощущение предстоящего скорого падения, которое произойдёт, как только тело окажется в безопасности под лавром чужого лечения, но такому не суждено сбыться. На улице, всего в ста метрах от медкабинета, он услышал громкие шаги, явно бегущего человека, а следом из тьмы он увидел персону, которую явно не ожидал узреть, и, что важнее, от которой даже не предполагал получить помощь. — Вам надо уходить! — верещала Кика, как только между ними оставалось совсем крошечное расстояние. — Сейчас же надо уходить! — Нам надо в медпункт! — Нет! Упорность Влада казалась непобедимой, но и волшебница проказ тоже ясно понимала, что не может допустить их внутрь. Остановившись прямо пред ним, она чуть не рухнула на землю от его мощного хода быка, но, к радости, молодой человек успел сориентироваться и не снести наглую девчонку с пути. — Вам надо уходить и прятаться! — Она ранена! — Но ты сможешь её вылечить! — восклицала Уртика, приподняв вверх свою сумку с созданными на скорую руку травами. — Здесь куча разных отваров и лекарств! Растения и рецепты, как их принимать! Оно вылечит вас! — Нет! Мгновенно преподаватель боевых искусств, уже не малость обессиленный, отступает на шаг назад, придерживая слабеющими ладонями свою любимую и при этом роняя подарения ученицы, из-за чего она сразу же схватила то в ладони вновь, протягивая ему вновь. — Возьми! — Ни за что! — Я просто хочу помочь! — В этом и проблема! — уже вопил парнишка. — С какого лешего ты вообще решила нам помочь?! От подобной ярости, которая без сил и способностей сносила её лишь эмоциями, что пытались сложить правителя пред собой, несчастная девчушка скукожилась, сжавшись комочком от страха, позволяя того наливать всё больше и больше причин, почему ему вовсе не стоит слушаться её прошений. — Ты — помощница Любавы! Верная протеже чёртовой Сатаны! Ты никогда хорошо не дышала ни к кому из нас! — Это неправда! Группку она и впрямь не любила, но зависть с королевой класса она никак не делила. Сильнее её коробило точное понимание, что они существуют и своим светом слепят её. Она не хотела находиться на их месте, но, больше всего она хотела, чтобы такого пьедестала, где они располагались, вовсе не существовало. В одном пункте князь явно ошибся — плохо к Астеру она никогда не относилась, невзирая на непонимание, что между ними имелось. — Ты всегда спасёшь свою Любаву! — Потому что она бы всегда спасла меня! — верещала Кика. — Но я хочу помочь! — Почему я должен принять эту помощь?! Почему обязан доверять тебе?! Что такого ей необходимо сказать в ответ, чтобы он, озабоченный здравием своей слабой, вообще не выглядящей живой возлюбленной принял спасение от, по его мнению, врага?! Да ладно, что сказать… Важнее вопрос, как она сама себе пытается объяснить это бешеное стремление их обезопасить?! Чем?! Конверт пахнет шиповником, что значит «залечить раны», а это говорит, что Сатана хочет спасения той, кого попыталась убить?! А тупее что-то найти можно?! Задышав очень тяжело, нервно, осознавая лишь точно то, что аромат голосит о надобности нахождения парочки явно за пределами колледжа, она сделала вдох, исполняя самое верное действие из возможных — впервые обратила внимание на тело ветерка перемен. Пускай врачом она не являлась, но даже так она зрела явно переломанную руку, расцарапанную кожу ладоней, которые свисали, будто с катафалка, выглядывающие из-под белой простыни, искорёженное кровью и ранами лицо, где чётко очерчивалась гигантская царапина на лбу, повествующая о явно упавшем на неё куске стены. Чем дальше она приходилась, тем сильнее ужасалась — неправильно вывернутая, очевидно поломанная нога, пропалённые в огниве области коленок у джинс, что являют свету, опять же, ободранную кожу, и испачканные в известняке и пыли от стен здания каштановые волосы. Такими уже не погордишься. Рассматривая её, она сильнее убеждалась, что доверять ей не стоит, а потом, абсолютно внезапно для себя, она сделала шаг вперёд, понимая самое главное. Испачканные локоны, погрязшие в грязи стен, открытые раны от камней и поломанные кости от той массы, что на неё рухнула, а ещё опалённые одежды. Опалённые одежды, на абсолютно нетронутом ожогами теле. Делая шаг, Кика успела пискнуть себе под нос тихое «молю», зачитывая следующий аргумент в сторону своей подруги, который и её весьма удачно убедил в её человечности. — Ты не находишь, что она выглядит слишком целой для человека, чуть не погибшего под завалами огромного строения в результате взрыва? — коснувшись косы, она аккуратно положила её поверх ладони спасителя, говоря дальше. — Ни единого ожога, ни участка обгоревшей кожи… А ведь взрыв уронил башню. Замерев от этих размышлений, Влад впервые ощутил примерно то же самое, что принимала голова Любавы каждый божий день: гнев от ею свершённого дела поразил его, убил, довёл до стремления разрушить её плоть, когда он жаждал ту зажарить в ударах молний. И сейчас он, внезапно, сталкивается с действительно необычным фактом: его девушка ранена, но она жива. Подослав волшебницу во взрыв, сразу же следом тётушка сделала такую защиту, чтобы её племянница ни за что в том аду не погибла. Два помысла разом предстали перед бывшим жестоким Мороком… И вместе они его загубили. — Я… — опешив пытался найти слова он, пока Кика, пользуясь моментом, повесила сумку на его шею, помогаю протянуть ту через руку. — Спасаешься, — уведомила она, окончательно зацепив ту на теле, а следом, вытащив артефакт, стащенный у лучшего друга, покрутила камнем передвижником перед его глазами. — Сейчас. Никаких чётких наименований, потому что никакого доверия за беседу царственный потомок не обрёл, и, боясь, что проказница против них, он задал весьма странное наименование места. — Прятки. Буквы успели лишь долететь до ушей волшебницы, как тут же, будто в тумане растворившись, пара возлюбленных испарилась в неизвестности. Сжав руки на груди, она подняла глаза к небу, поглядывая на ясные звезды, и тяжело вздохнула, предполагая слишком много разом, начиная от причин подобного свершения и заканчивая попытками понять мозг слишком далёкой старосты. Не сумев выяснить ничего, она лишь пискнула себе под нос абсолютно верное выражение. — Куда ж ты влезла, Любава?