***
В столовой королева уже ждала долго собирающийся альянс. За длинным столом, занимающим чуть ли не всё пространство совсем не маленькой комнаты, располагались точно расставленные стулья и тарелки на пять персон, где во главе расположилась её величество, а остальная четвёрка обязана разместиться напротив друг от друга, при этом сильно далеко. Заходя в стены под ручку с тёмным князем, наследница заприметила деталь сразу и мгновенно застыла на месте. Пассивная агрессия и принуждение по-тихому во всей красе. — Блинчики! — завопил довольно Лёша, проходя дальше в комнату. — Надеюсь, что поедать их вы будете не руками, а столовыми приборами. — Он настолько искусен в их обладании, что может распороть вам брюхо ложкой, — язвительно отозвался фанфарон, устраиваясь на средний от голодного братишки стул. — Рада слышать, — мирно шептала Марфа, оборачиваясь уже к романтичным возлюбленным. — Прошу вас устраиваться по местам на наш день рожденческий завтрак. Пальцы весьма указательно ткнули в сторону оставшихся сидений, намекая, что вечно не разлучному дуэту надобно отодвинуться на метры, потому что королева никак не отстанет от них, но их, естественно, такая идея не ласкала. Проблема оказывалась не столько в надобности близости и ощущения защиты волшебницы, сколько в банальном показе силы и серьёзности намерений о том, что ветерок перемен не прогнётся под предлагаемые условия, что морок понял лишь по одному укусу алых губ. — Я возьму стул, — оповестил он её, сразу же чуя, что и его колючка делает шаг вместе с ним. — Я — тарелки. Слаженно, абсолютно безупречно, будто изначально заведённые на одну команду игрушки, они дошли до одного из комплекта сервисов и, каждый взяв своё, перенесли их ближе к иному оставленному, мигом создавая такую привычную им атмосферу спокойствия. На подобный жест старообрядка не удостоила ребят и фырканьем, находя происходящее уж совсем глупым и детским. Поправив подол своего платья, та уселась обратно, давая старт трапезы. — Как ощущается твоё совершеннолетие? Отличается радостными событиями? — Наши подарки явно сделали её весьма счастливой, — как бы невзначай буркнул вечный защитник. — Я удивлена, что вы всё ещё здесь. Подобного выражения парнишка вовсе не понял. — Жаждали, что я сбегу из-за ваших инвектив ? — схватив чашку, как подобает всем правилам воспитания, обратился с вопросом бывший князь, с приспущенными бровями взирая на собеседницу. — Лишь только желала, — кинула Марфа, не шевеля ни единой лишней мышцей. — Думала, что старик, вроде тебя, сильно обижается на шутки о клубе пенсионеров, куда я мечтаю сдать тебя и твоё семейство. — Не удивлён, что вы знакомы с подобным местом. Часто там бываете? Беспечность остроязычного правителя прошлых лет сильно губила нынешнюю павшую властительницу Штормградских земель. Её строгость ощущала наличие в нём идентичной черты, да и вообще какую-то невероятную схожесть между ними и, может, потому он её и бесил куда больше иных. Или, верно, главная проблема крылась, всё-таки, в её дочери, что даже сейчас сжимала пальцы своего парня. — Вроде бывший владыка, а столько озорства, будто пятилетнее дитя! — А вы — вроде юная дама, а в вас столько ненависти ко всему живому, что меньше тысячи лет не дашь! — Дают сроки, а у меня таковых не имеется, в отличие от тебя и твоего братства. — Матушка, — цедила сквозь зубы воздушная колдунья, будто позабыла, на что способны её спасители. — Срок, отданный на властвование королевством, вы в счёт, я так понимаю, не берете? — А ведь он куда более жесток, нежели тюремный, — цедил уже Лёша, безупречно владея столовыми приборами. — Сидя в клетке не надобно тревожиться о благосостоянии иных и лишь горевать о своём положении. Не то что вам. Вальяжность мальцов, которые таковыми не являлись вовсе, как и их разрушительное словоблудие , вынудило женщину гневно выдохнуть себе под нос, под тихий хохот дочери, обозначающий явный проигрыш матушки по сравнению с её командой. Решив отбросить эту деталь, Марфа решила взяться за иное. — Я подумала о праздновании твоего дня и… — Это не твоего ума дело, — строго выкинула принцесса, сразу стряхнув родительницу холодом, каким отдавался её голос. — Я хочу провести этот день так, как хочу я. — В объятиях своего учителя? — Трёхсотлетнего чудовищного князя-преступника, — цедил Петя, наливая себя из потаённой бутылки чуть сладости в стакан с чаем. — Угадали. — Они тоже будут, — лишь бровями указала ветряная колдунья на братьев. — А что насчёт поиска союзников и друзей из колледжа? — предложила манипуляторша. — Нам надобно искать помощников. Это необходимо сейчас. — Звать ребят опасно. От затеи, что её команда хотя бы окажется в зоне риска из-за такой глупости, девушку затрясло, но сплетение мизинцев мгновенно угомонило дрожь, сталкивая её, внезапно, с мнением не сильно отличным от материнского. — В этом будет много пользы, в самом деле, — заговорил наглец, шелестя своими надоевшими изрядно королеве рукавами. — Так мы сможем заявить о своём нынешнем благородном нахождении, существованием сдвигам в поисках, и, к тому же, изрядно помучаем шёрстку твоей тётушке. — Мнение идиота со столом не запрашивали, — в приказном тоне попытался прикрыть ротик старший братец. — Как-то вы не слишком хорошо относитесь к своим родственничкам, — с явно скользкой интонацией молвила Марфа. — Не веет от вас высшим запалом, о котором ты голосила, моя… — язык вовремя замер. — Дочь моя. На такое обвинение князь не растерялся вовсе. Вместо того, чтобы бы пугнуться и застесняться, он выдвинулся вперёд, направляя свои чуть скрывшиеся за веками сапфировые очи на её величество и начал проповедовать вечную и хорошо известную присутствующим мораль. — Дела говорят куда больше, чем болтовня, а у нас в семье изречения не воспринимаются вовсе. Мне никогда не было и не будет надобно от них обещаний о том, что они будут вечно рядом, ибо я, вне сомнения, за поступками зрею реальность никогда не произносимых слов. Устремив аметисты на молодого человека, Варя поняла, что тот уже не гнобит взором её мать, а обратился к братьям, которых почитал только своим уважением, вложенным в мимику лица. Далеко не первое такое мгновение скрещённых очей, что вкладывали лишь в этот жест тонкость и ценность каждого из них, которым искренне хотелось любоваться. Кому угодно, но не её матери, хоть и угомонить уже лиричный рот она не могла. — В нашей семье всегда спасут, если понадобится. Я могу обзывать их всеми выражениями мира, доступными русскому и любому иному языку. — Я бы оказался даже рад, обзови ты меня Porco Giuda , — буркнул богок. — Но я знаю, что, будь они в опасности, я явлюсь, и в обратную сторону, что подтверждает эта посиделка, это также работает, — вернувшись к своей тарелке, тот схватил зубцами раннее отрезанный кусочек и положил его в рот, продолжая речь. — Так и работают братья Равелины. — И так и работает Патруль, — вывела абсолютно иной помысел его девушка. — Давай позовём их на праздник. — Отлично! Контакт очей влюблённых вновь начал беседу между собой, и драгоценные кристаллы голубого отсвета требовали от фиолетовых оттенков объяснений, отмеченные хотя бы меткой «здраво». Пожав плечами и слабо улыбнувшись, принцесса весьма ясно уведомила того, что причина далеко не в желании матери, а скорее в действительной надобности подобного торжества. Сбор необходим им для поиска союзников и укрепления картины о её благом состоянии, и лучшего варианта, как её день рождения, и придумать нельзя. — Значит, устраиваем пышную встречу? — Бал! — радостно пискнул фанфарон, аж подняв от такой идеи кружку вверх, расплёскивая чуть содержимого на скатерть. — Безупречная затея для королевского праздника! — И идеальный вариант явить твоё истинное царское воспитание! — согласилась с ним королева. — Народ увидит свою принцессу и убедится в её приверженности традициям и порядку! — А ещё её искусному владению танцам, — выпалил презрительно гробокопатель. — Хоть сможешь показать во всей красе то, что я узрел на вашем кладбище некогда. — Ты ходил на нашем кладбище? — Ты уверена? Вопрос молодого человека весьма верный. Согласна ли она ради шоу вытаскивать друзей из безопасных мест? — Абсолютно. Поправив тёмно-каштановый локон, отбросив тот за спину, Влад улыбнулся, уведомляя, что сам не прочь встретиться с друзьями. — Тогда направим гостям приглашения. — Опять эта писательская работа! — яростно выпалил диггер, откинув вилку в тарелку и обиженно откинувшись на спинку стула.***
Посещение танцевального зала Снежкой грезилось её друзьям бесконечным. Та часто брала с собой либо конёчки, либо одежду для тренировок и, по мнению патруля, занималась любимым делом. Увы, правда оказывалась далека от предположений, потому что за всё время её прогулок спортсменка не исполнила ни единой растяжки. Вначале ей запрещали приказы тренера, что выгоняла её прочь, требуя прекращения издевательств над еле восстановленным телом, а потом она сама себе прекратила позволять вытворять с только воссозданными костями хоть что-то. Даже походка, такая привычная, с носочком, что вытягивается вперёд, будто она в вальсовом танце или фигурной пляске, стала куда более скомканной, из-за боязни девчушки схлопотать очередную порванную связку. Страхи окружили её, но, в отличие от Алисы, она их видела и жаждала с ними бороться, поэтому и мазохистские прогулки до мелкого танцевального зала не прекращала. Увы, он оказался не пуст. — Ты изрядно задолбала, льдинка, — мычала яростная особа, вновь вовсе не поглядывая из-под своих лакированных тёмных локонов на гостью. — Слово «нельзя» для твоего мизерного мозга так сложно? Ты понимаешь лишь уменьшительное… Как там его… Прижав руки к подбородку, девушка взмыла очи вверх и широко расправила ресницы, припоминая образ Каваи . — Ни-ни! — сошло с её уст, какие сразу после отправили презренный плевок в сторону, реально оставляя слюни на паркете. От такого жеста явленная милашка сглотнула, ощущая нервозность. При столкновении в классе ледяная волшебница тоже не испытывала никаких благих чувств к обладательнице диджейской установкой, но их прежние отношения можно характеризировать словом «нейтрально». На её сарказм в сторону патруля, их лидер всегда находила что-то стоящее. Без неё же они сильно слабели и не могли уже дать безупречный отпор на язвительные комментарии. — Я не то чтобы не понимаю, — мило щебетала Снегурочка в ответ, — Скорее, не хочу этого делать. — Ты хочешь притворяться, что всё нормально, снеговичок?! — кольцо в носу дёргалось, а юная обладательница ледяных сил внимательно следила за его движением. — Что бинты и уколы смогли излечить никогда не способную к полнейшему восстановлению плоть?! — Мы всегда пытаемся прикрыть неугодную истину. Кто-то за улыбкой прячет боль, иной за слезами скрывает счастье… — И все кроют истину за ложью, при этом прикрываясь высшим, но никогда не существующим благом, куда относится и твоё стремление ко льду. Накрашенные блеском губы разнились, намекая на озадаченность высказываниями, пока Несмеяна, гордо взмыв руки над своей аппаратурой, выводила шейкеры, готовая вновь прорезать тишину своими авторскими творениями, лишёнными мира оригинала. — О чём ты? — перекрикивая шум из ненастроенных колонок, крикнула фигуристка. Закатив глаза и простонав, ведьма дёрнула правой рукой в своей сетчатой перчатке без пальцев и отключила белый шум. Видимо, эта гибель для ушей тоже часть её композиций. — Ты приходишь за золотыми медалями, а не за, — пальчиками поставила кавычки, — «Переисполнением души». Ты жаждешь наград, грамот и остальных мелочей, что признают тебя лучшей, а совсем не вещей, из-за которых лучшей ты признаешь себя. — Я люблю спорт! Я люблю заниматься и танцевать! — Нет, — не сомневаясь и секунды, гордо уведомила её рокерша. — Это ваша принцесса любит спорт. И то, не столько спорт, сколько преподавателя, который даёт ей личные уроки, — сделав чмок губами, собеседница вновь нахально прозвучала. — Она кайфует от бега и прыжков, ловит драйв от драки, а ты… — А я такая же! — Далеко нет! Я — официальный фотограф всех мероприятий, и я видела твою мину во время выступлений и получения наград! Блеск золотых побрякушек сластит твою холодную кожу куда сильнее! — А твою вообще хоть что-то способно пробрать? Лишь осознав, что она выпала колкость, волшебница сразу сцепила челюсти, нервно осматривая одноклассницу. Та наезд отыскала лишь забавным. — У кого-то есть коготки! — нахально продолжала мытарства она. — А, может, это — не когти, а клыки, а ты — не Снеговичок, а снежный гордый барс?! — Люблю кошечек. Былой азарт и явное наслаждение от издёвок испарились, и особа, скривив спину и вновь простонав от негодования, вернулась к своим ремиксам. — Ты — не барс, а скорее лесная кошечка, — чуть помолчав, она добавила, — Выращенная в доме, — ещё одна пауза, — Ожиревшая до двадцати килограмм. Щёчки снова надулись а потом сдулись, являя, что хозяйка хочет сказать пару ласковых, но, не дав такой возможности, увешанная цепями музыкантша начала двигать шейкерами, настраивая новую мелодию, на желанное звучание. Мельтешение умеющих рук вновь заворожило Снегурочку, которая аж на цыпочки встала, следя за этой скоростью, и та очень резко отскочила, когда, закончив, девушка гордо хлопнула в ладони, разнося по кабинету новый переделанный трек. Весьма знакомая легендарная песня заиграла пред ней в очень незнакомом ритме, и внезапно былое чувство от нежного трека заглушилось, сводя её изрядно с ума. — Ты не можешь так поступать с мелодиями! — Захлопнись! — Нельзя так портить душевные исполнения! — Барабаны исказили строки о бесконечной любви?! Прикрыв веки, волшебница вод духом ощущала, как её кромсает подобное изменение работ, а ядовитая собеседница отыскивала в этом лишний повод посмеяться. — У каждого своё мнение на ситуации, — монотонно твердила хитрая барышня. — Возвышенным биты рок гитары услаждают душу, иным же выносят и без того немало имеющиеся мозги. — Эй! — Я совсем не обвиняю тебе в узколобии, — интонация именно об этом и сообщала. — Сложно находить что-то истинно изысканное, когда ты не читал ничего большего, чем стихи Барто . — Это не так! — Что? Неужто ты могла покорить слог Маршака ?! В размыкающихся блестящих от «морозного» бальзама губах, что создавали щель от каждого более-менее неприязненного слова, ядовитая дамочка отыскивала ласкающее удовольствие. Испуганность, смятение и смущённость такой нежной и кроткой колдуньи попросту возбуждала в ней больший поток совсем неприятных изречений, который она фильтровала, выдавая лишь лучшее. Очередной оскал на одну сторону стал виден искрящимся очам фигуристки, и она, намереваясь защитить свою честь, начинает щебетать давно забытые факты из своей жизни. — Да я сама в детстве стихи писала! Хитроумно приспущенные брови стали и того более наглыми, куда укоризненнее, будто желали поймать собеседницу на лжи. — Да ладно? — не веруя, твердила та. — И какие? А роза упала на лапу азора? — Это не стих, а палиндром … — Я прекрасно знаю, что это! — откинув сильно голову назад и тем самым перегородив себе горло, Несмеяна произносила буквы, сильно постанывая. — Я хочу знать, о чём твои нелепые двустишия были! Моргая слишком часто россыпью длинных ресничек, Снежка пыталась припомнить, что содержалось в тех рукописях, хотя, верно, стоило подумать о том, как рассказать о таком, чтобы тебя не засмеяли. — Я писала о… Солнышке, птичках, лете. Не столько смешок, сколько прысканье сошло с крашенных темным фиолетовым блеском губ и ядовитая гроза повернулась к однокласснице. — О лете колдунья льда? — щебетала она, не шевеля мышцами лица вовсе. — Диссонансно . — Стереотипизация обидна. — Ой какие слова ты выучила! Сие насмешку спортсменка не поглотила, а скорее проглотила, внезапно ощутив, будто и впрямь что-то застряло в глотке. Ей точно никогда не доводилось болтать такими заумными изречениями, да и, что уж там, она их никогда не знавала. Общение с Корвином явно шло на помощь всему патрулю, получающему образование лишь из его инвектив. — Я писала весьма неплохо, — продолжала доказывать наличие умений любительница холода. — Охотно верю. — Правда? Голосок полный надежды вызвал в её остроязычной собеседнице очередное прысканье, отличающееся уже больше не упоением или сластью, а скорее усталостью. Она вообще не понимала, как под крылом такой колкой Вари, может расти такая безобидная и исключительно мягкая Снегурочка. — Это сарказм, — выпалила та, вновь закатывая глаза за горизонт сильно крашенных век. — Слушай, а давай, заключим пари: ты принесёшь мне свой стишок, абсолютно любой, а я договорюсь с тренером, чтобы она, хотя бы, дала тебе шанс. Внезапное предложение несказанно удивило водную волшебницу. Онемевший ротик раздвинулся шире привычной щели, и вот она уже задаёт вопросы, желая выяснить больше. — Как же устроишь это? — Моя сестра — её чемпионка по спортивным танцам, возвратившаяся к занятиям, кстати, после перелома. — Что она поранила? — Мозг от вечной тупости своих одноклассников, — секундный взор в сторону и понимание, что ближняя не восприняла сказанное за шутку, вызвало очередное прысканье уст. — Ой, ладно! Прислонив свои длинные ноготки на долю секунду к корням волос, договариваясь со своими последними нервными клетками о терпении, музыкантша продолжила ехидство. — Плечо свернула, а потом усердием принудила тренера взять её обратно, — решив умолчать, что виной тому стала магия, девушка продолжила. — Могу устроить, чтобы она и за тебя слово вставила. — А в чём тебе польза? — Поржу, — не скрывая вовсе своих мотивов, смело заявила желчь. — Хочу почитать истинно слабые стишки от истинно оптимистичного человека, где будет описываться, — состроив вновь истерично наигранную интонацию, дама разинула руки, отыгрывая целый актёрский этюд, — «Яркое-яркое, горячее-горячее солнышко, чьи лучики скачут по окнам, будто единорожки! Иго-го!» Несмеяна не понимала, почему за подобные выражения на неё не обижаются, будто вовсе не смыслила, что абсолютно каждый её слог Снежка находит реальным и истинным. — Будет прекрасный… — Анекдот на ночь, — предположила неженка. — Я думаю, целый сборник, — стукнув по установке, она заставила её испариться, что разрешило дерзкой даме подобраться к её полной противоположности поближе. — Учитывая то, что ты вообще не воспринимаешь мои слова, тебе от этого одни плюсы. Чем ближе гигантские ботфорты с шипами на них подбирались к её миленьким балеткам, тем сильнее обладательница снежной магии сжималась и пряталась в себя. Держа спортивную сумку на плече, она скукожилась, будто скрывающийся от охотников бедный лесной зайчик, и чуть не завизжала, когда цепкие пальчики ловко сняли с её прилизанных локонов одну из кнопочек-заколочек, с какой начали мгновенно играться. — Я поржу — ты потанцуешь. Все счастливы. Подкидывая мелочь в своих руках, ведьмочка ловила определённое удовольствие от этой игрушки, находя её забавную состыковку со своим образом. Верно, лишь эта маленькая заколочка и могла стать чьим-то связывающим между дикой бунтаркой в шипах и кольцах и преспокойной послушницей в нежных нарядах и детских брошках. — По рукам, — неожиданно даже для самой себя, выпалила фигуристка, протягивая свою ладонь для заключения договора. Поглядывая на запястье, Несмеяна хохотнула лишь сильнее. Естественно, она знала, что увлечённость золотыми наградами сыграет злую шутку и заставит милашку согласиться на её предложение, но эта мгновенная смиренность её невозможно забавляла. — Не могу жать твою лапку, пушок! — крепко держа украденное украшение, девушка повертела им прямо пред глазами обладательницы. — Пальчики заняты. — Так положи в карман и пожми. Какое чёткое указание, являющееся, по сути, разрешением на изъятие. Отыскав и это смешным, ядовитая особь так и поступила, сунув новообретённый аксессуар в карман юбки и соприкоснувшись ладонями в знак согласия. — По рукам, — прыснула она, сразу же отступая обратно и возвращая ограду между ними в виде установки. — А теперь отправляйся писать о солнечном солнце и радужной радуге. Заведя шейкеры на звучание, она окутала мгновенно зал своей музыкой, будто так прогоняя одноклассницу прочь, чему она тут же повиновалась. Лишь выбравшись наружу, Снегурочка поняла в какую яму согласилась влезть со своими то стихотворными умениями: она — не Корвин, способный рифмовать в доли секунды, и не его прапрадед, обладающий не менее потрясающим даром графомана. Ей, дайте силы, что-то складное к дню рождению подруги выдумать. С другой стороны, от неё и не требовали новых легендарных поэм, а лишь просили не примечательную работу, заслуживающую освистывания толпы, над какой будет хохотать только лишь одна очень остроязычная ученица. В том, чтобы побыть посмешищем и получить желаемое ничего постыдного она не видела. Но внимая даже через закрытую дверь добавляемые к известным песням биты барабанов, она сжала губы, думая о своей глупости. Стоило хотя бы спросить у бонвивана о разных приёмах для написания поэзии.