7 | Битва за Штормград

      Бредя по коридорам замка, за руку со своим молодым человеком, она уже ощущала лишь по редким голосам, что гостей прибыло совсем не мало. Народу, названного матерью, с целью представления её как принцессы, оказалось так много, что в какой-то момент мальчишки прекратили попытки угадать королевство новоприбывших гостей и просто начали про каждого шутить. — Выглядит, будто ледяная, как будто прямо сейчас растает! — Снежная королева то немудрено. — А у кого-то тут точно волчий аппетит. — Ты же говоришь про волколаков! Естественно! Прибаутки вначале смешили Влада, но в какой-то момент они скатились в банальные колкости в сторону очевидного, что он уже переносил с плотно сцепленными зубами, еле дыша про себя и чувствуя, что от криков его останавливает только его любимая девушка, очень мягко поглаживающая его ладонь. — Твоя боязливая подружка не явится? — поинтересовался Алексей, юркнув вперёд по узкому проходу и встав спереди перед бредущей вперёд парочкой. — Или моя гусеничка снова болтает только со своими стенами?! — Я отправила ей приглашение, но её визит явно под большим вопросом… — Никаких вопросов — она не придёт, и ты это знаешь. Слова тёмного князя оказывались исключительно верны, и они вызвали в бывшем ондоке новую волну забавного стремления досадить ей до такой степени, чтобы волшебница попросту выпрыгнула прочь из свей башни, лишь бы не оставаться рядом с ним. Представляя свои мытарства, он разошёлся в счастливой ухмылке. Остановившись совсем рядом у прохода с лестницей, Варя сделала шаг вперёд, совсем не ожидая, что масштаб мероприятия дойдёт до той стези, когда посреди ступеней её будет ожидать лакей, гордо произносящий её имя, что уведомит окружение о её приходе и призовёт внимание каждого на неё. Тем самым слишком быстро явив преступное платье. — Ой, ля, — лишь шепнула она, когда очутившись пред толпой на высоте лестницы, услышала, как озвучиваются во всеуслышание имена их альянса. — Её ветрейшество — наследная принцесса Варвара Ветрова, и её протеже в обличье темных князей братьев Равелиных: Владислав, Алексей и Пётр Борисовичи! Кажется, такое количество внимания смутило лишь саму именинницу, потому что первое, что сделали братья, словив аплодисментов, это мигом начали шутить. — Я забыл наше отчество, — признался Петя, чуть отклонившись вперёд. — А я запамятовал, что оно невероятно плохо звучит! — Не желаете все признать великого вождя своим отцом? — шипел маг молний, аж кривясь от упоминания своего родителя. — Несчастного до сих пор земле не предали, — цедил в ответ модный наглец. — Как-то не очень. Атмосфера беспредела, царившая в шайке, лишь продолжилась, когда каблучки стукнули в конце лестницы и подле сразу, будто вездесущий дух, возникла разозлённая, но никак не показывающая этого Марфа. — Какое платье… — Ты подобрала, — закрыла её на полуслове волшебница ветра. — Оно совсем не то, какое я тебе принесла. — Немного иное, но я бы сказала, что лучшее. Оно отражает меня. Очередной раз маниупляторше пришлось прикусить язык и проглотить этот акт самоуправства, когда она аж почуяла, будто у неё чешется глотка. Дочь её душила без верёвки. — Первый танец мероприятия начинается с тебя, — упомянула она, давая оркестру сигнал играть. — Значит, идём танцевать? — пригласил её преподаватель боевых искусств, тут же делая шаг вперёд, потягивая на себя крепко сцепленные в узле пальцы. Чтобы, верно, получить очередной отворот-поворот. — Ты не можешь с ним танцевать… — Почему нет?! — неприязненно воскликнула ветерок перемен, совсем не понимая причин этакой проблемы. — Он — мой возлюбленный! Это правильно! — Это мероприятие располагает к тому, чтобы ты удосужила знаков внимания кого-то иного! — строго шипела родительница. — Ты не можешь всё время держаться за Влада! Но так и было, и она держалась не столько за него, сколько из-за него. Только так и стояла. Мигом признав иной выход из ситуации, младшие представители семейства Равелиных юркнули вперёд пред принцессой. — Звучит, как позволение мне сплясать с вами, кобылка! — выпалил жантильно Лёша, склонившись в поклоне с протянутой рукой и столь совращающим взором, что создавалось впечатление, будто он взывает, как минимум, в бар, а не на скучный вальс. — С нами! — отозвался книжный дух, явно уступая диггеру в нежности движений, но, зато, точно побеждая его в их правильности чёткости и скомпонованности. От подобной картины двух приглашающих ладоней, принцесса открыто рассмеялась. — Не смей! — грозно приказала Марфа, какую, очевидно, никто не послушал. Отпустив ладонь, дарующую ей жизнь, волевая колдунья юркнула в двойное сплетение, сразу мигом схватившись за их локти и бредя в середину зала, пускай слабо понимая, как это будет выглядеть, но точно доверяя этим двоим обалдуям. К счастью, сумасшедшие юнцы её не подвели. Под удивлённые взоры толпы вальсовая мелодия полилась, а её величество именинница ловко начала крутиться вначале в руках одного, следом почти перелетая во власть иного, да так аккуратно, что явную ненадобность третьего участника даже не уловишь. Наблюдая за мельтешащими темно-каштановыми локонами в этом нежном и аккуратном танце, её возлюбленный широко улыбнулся, посматривая на неё с искрами в глазах. Такое не могло не вызывать восхищения. — Вам стоит прекратить это делать. Услышав претензию, Влад приспустил свои прямые брови, поражаясь тому, как женщина вообще посмела выпалить ему что-то такое. — Улыбаться? — Пререкаться, — цедила она, повернувшись к князю, что был и выше, и старше неё. — Это не делает вам никакой пользы и счастья. — Делает, и вы это знаете, — говорил против он. — Просто вас очень сильно бесит факт того, что у колючки есть свои инсигнии и что они все идут в жёсткий разрез с вашими. Вновь полностью сконцентрировавшись на девушке, маг сам дал даме право задавить его правильной, но губительной фразой. — Только вам стоит чётко разделять понятия в отстаивании своих границ, мятежники, — палец указал вначале на пляшущую группку, а следом за толпу за ней, позволяя молодому человеку увидеть их эмоции во всей красе. А они не имели прав зваться восторженными. — Вам стоит увидеть разницу между моментом, когда вы вредите вольностями мне, а когда себе. Приглашённые гости явно не находили вальс втроём с бывшими преступниками забавным или весёлым. Многие носители царской крови даже знать не знали, что Равелины воскресли, и что бывшие тёмные князья теперь братаются с принцессой Штормграда, а это вызывало совсем не вопросы. Страх. Страх и сумасбродное отвращение как к альянсу, так и к самой принцессе. Марфа больше не гложила возлюбленного дочери, отойдя совсем в другой край зала, а он ощутил, как его окатывает ужасный холодный пот. Его присутствие рядом помогает Варе, вне сомнения, но ещё оно же позволяет ей массу вольностей, играющих сильно против неё самой. Публика не оценивала это безудержное бунтарство, не имеющее при себе никаких посылов и причин, а, когда народ не осознает оснований, почему их наследница болтается в вальсе с двумя бывшими духами разом, они точно не будут испытывать к ней уважение или желания подчинения. Лишь презрение. Напряжённые мысли стеснили его, да до такой степени, что, когда пляска завершилась, а улыбающаяся во все тридцать два принцесса приблизилась к мороку, желая поцеловать, она тут же словила отказ и следом резкое движение, когда он самолично развернул волшебницу, ведя её к людям и поясняя на ходу причины такого деяния. — Тебе нужно болтать с гостями, а не болтаться в танце с преступниками… — С твоими братьями! — С Равелиными, — прыснул яростно Влад. — Как ни крути и не скажи — мы воры, убийцы и душегубы. Услышав такие обзывательства со стороны, Варя уже не могла спокойно повиноваться его принуждению. Потоком воздуха скинув с плеч свои ладони, она повернулась к нему, пиля аметистовым взором, его строгую физиономию. — Почему ты это говоришь?! — Потому что ты веселишься вместо того, чтобы заниматься делом, ради которого это мероприятие создано, — цедил он. — Здесь куча тех, кто может тебе помочь, а ты крутишься в пляске с моими родственниками-обалдуями! — Влад! Сумасшедший гнев она ощущала, даже не являясь властительницей мыслей и даже его не касаясь. От него ей становилось страшно. Грезилось, что она будто теряется в пространстве, по вине утраты единственной сдерживающей её верёвки. Та не воспринимала, что он злится совсем не на неё, а только лишь на себя. На свою родовую ветку и на то, кем он ей приходится. Узрев явную печаль в очах, он сделал вдох, и уже куда более мягко сложил пальцы на её плечах. — Прости, Колючка, — нежно протянул морок, — Просто у нас слишком много дел на это мероприятие и потому стоит экономить время. Надо показать им, что ты — волевая принцесса, а не своевольная. Увидев в сапфирах знакомое гуляние сумасшедшей любви и беспокойства, её волнение чуть утихомирилось, и она, закивав головой, дала согласие на занятие действительно полезными делами. — Отлично, — поцеловав любимую в щёчку, он повёл её к народу. — Надо поздороваться с гостями и самыми могущественными королями, чтобы получить максимальную пользу от дела. Бредя за молодым человеком, скорее, как кукла, лидер патруля внезапно понимала, как мало она разбирается в этой теме, и осознала ещё прочнее свою несостоятельность, когда вместо поклона предприняла попытку зажать королю руку. Только лишь помощь бывшего тёмного духа и выводила её из катастрофы, причём, до такой степени, что к прибытию патруля, она уже весьма отлично преодолевала гостей сама, исполняя безупречные поклоны и выдавая каждому восхитительные приветствия. — Волшебного дня! — властно, но при этом возвышенно и мягко шептала она, несказанно обрадовавшись, когда лакей, объявив одноклассников, привлёк её внимание на них. — Ребята! Желание бежать, бушевавшее, когда она только увидела знакомые хризолитовые глазки, стихло, как только она услышала стук своих каблуков и напомнила себе, какой ритм те обязаны отбивать. Преодолевая расстояние маленькими, но весьма быстрыми шагами и своей воистину ныне модельной походкой, она добралась до группки с её улыбающимися мордашками, не аннулируя самое главное правило. — Ваше величество! — воскликнула она, поместившись перед рыжеволосым волевым солнцем в реверансе. От такого патруль не слабо поразился. — Ваше ветрейшество! — поддержал это Корвин, будучи одним из тех немногих, кто разбирался в дворцовом этикете. Влиться в понимание дальнейших действий сумели все, кроме несчастного факира, какой очень долго не мог выгнуть спину вперёд пробегая по залу глазами и ища самую пугающую его фигуру, наконец-то ту отыскивая. По искрам в зеницах он видел, что и бывшая королева явно заинтересована его пришествием, потому что её острый взор точно направлялся именно на него, а в зрачках бегали пылкие огоньки пламени. Добрыми чувствами та к нему явно не дышала. — Варечка! — радостно воскликнула Алёнка, обнимая подругу в своих крепких ладонях. — Я тоже рада вас видеть! — Петенька! Лешенька! — довольно крикнула Снегурочка, сразу кидаясь в объятия к помолодевшим братьям Равелиным, которые приняли девушку с не меньшим восторгом, чем она их. Кажется, такие имечки они и впрямь могли применять, но и позволяли такое лишь ей. Каждый член команды выказывал ей свою любовь и радость по поводу того, что она осталась жива, невзирая на произошедшее нападение, и это казалось всё столь счастливым и безоблачным вплоть до момента, пока очередь не дошла до смущённого фокусника. Его охватил дикий страх. — Алехандро! — позвала его лидер, будто пуская по нервной системе резкий поток воздуха. Чудилось, что зашелестела каждая нервная клетка, будто погибая под ураганом накатившей паники. Карие очи плотно цепляются за лик, разглядывая его дотошно, с сумасшедшей истерикой. Лицо цело, румяны щеки, а открытая кожа не повествует о ранах и полученных травмах. Она грезилась монолитной, чистой, будто бы посланного по её душу бардака не имелось вовсе. Его старания по поиску мелочей, что припомнили бы о его вине, мерещились бессмысленными. Вплоть до мгновения, пока он не понял, что прямо за спиной ветряной колдуньи, там, вдалеке, стоит её мать. Чтобы спастись Варя вошла в коалицию со своей родительницей манипуляторшей. И это произошло, в том числе, по его вине. — Алехандро, — протянув буквы, повторила она — Герой! — окликнул его уже Влад, буквально толкая того в объятия к любимой девушке. С трудом овладев ногами и руками, он, всё-таки, направился в её сторону, принимая объятия и сам сжимая в ответ её тоненькое, но столь величественное тело. Увы, даже тут не обошлось без проблем. Прикрыв веки лишь на секунду, он вспомнил, как в него жалась Любава сразу после возвращения из огненного мира. Тот затрясся. — Ты выглядишь обворожительно, — еле-еле отнял от себя он. — Как ты там говорила: даже и не скажешь, что плакала, даже и не скажешь, что тебя предали? Упоминание лучшей подруги раззадорило принцессу на хохот, а её брата по сарказму вывело на очередной шаг к инфаркту и новой панической атаке, что он поспешил удалиться подальше от компании. — Как вам праздник? — поинтересовалась именинница, прокутившись по своей оси и являя всю красоту зала. — Весьма пышно и прекрасно! — Авантажно и претенциозно, — заявил в своём духе бонвиван. — Твоя труппка брошенных артистов считала, что мероприятие пройдёт в пещере, а я уведомил их, что ты никогда не сможешь что-то оставить без стильного решения. В том числе, и свою смерть. — Откуда ты про неё знаешь? Заинтересовавшись этой информацией, владыка земли остановилась, слушая беседу куда более увлечённо. — Ты что, взаправду наложила заклинание на свою погибель? — с удивлением поинтересовался Корвин. — Оно же невероятно сложно! — Не когда его с тобой накладывает великая волшебница, — оповестила о зачатке той идеи колдунья ветров. — Это был подарок бабушки нам на новый год. Когда я умру, от меня не останется тела, ибо оно сразу станет магической пылью и отправится освящать землю Штормграда. Ей так и хотелось добавить пристройку «как и у Любавы», но она останавливала себя раз за разом, запрещая припоминать родственницу. — О! Отличный подарок! — взбудоражено восклицала Мария. — Лучший! Ветровское семейство — просто огонь! — Что подарили тебе? — задал вопрос к внуку Пётр. — Сборник о самых древних кладбищах земли, редких гробницах и старых реликвиях, передававшихся в нашей семье веками. — Это не те, рукописи которой я передал Злате? — поинтересовался ондок, припоминая ту самую даму, пустившую ветку родства, приведшую к анимагу. — Именно она, — согласился книжный обыватель. На его лице светилась улыбка, которую кто-то мог принять за гордую, но это оказывалось совсем не так. Он лишь вспоминал давно ушедшего, но такого важного для него любимого человека, чуть ли единственного, значившего для него также много, как, и кобылка сейчас. — Это твоя книга? — задал вопрос Корвин. — А что, по лыбе на всё лицо непонятно? — отозвался его дядя, шелестя рукавами пред его мордашкой. — Какие у вас всех в семьях странные подарки! — А что подарили тебе? — отыскав шок слишком взбалмошным, обратился к бывшей мальчишка. — Конфеты. Просто конфеты! От подобного простого варианта, ребята вначале прыснули, признав такой дар за что-то очень примитивное, а потом, все, как один, глупо рассмеялись. Они считали дурными и скучными столь простые подарки. Пока воссоединившаяся команда беседовала меж собой, Абрикосов проводил время подле стола с пуншем, пытаясь напитком утолить взбудораженную тревогу, чего ему, естественно, позволить не могли. Лишь только дыхание приобрело более-менее размеренный ход, главный его триггер возник прямо пред ним. — Радостно видеть вас вновь пред собой, Александр. — Не разделяю вашего довольства вовсе, — напряжённо шептал он. — Что именно вас так колышет? — отплясывая на его состоянии длительный канкан, молвила колдунья. — Неужто вас так смущают визиты в Штормград? Вы, вроде, частый гость наших замков… Обойдя его и встав у другого уха, будто змея-совратительница, дама продолжала. — Может, тогда давит понимание, что ты призван сюда не той Ветровой? — Не та Ветрова? — ощутив обиду, повторил по слогам он, развернувшись к собеседнице. — Вы сами выдали ей фамилию Бабейл, пряча за сотней замков, а теперь делаете вид, что не причастны?! — Ну, ты же тоже делаешь вид, что никак не виноват в том, что дикие ветра явились по душу моей дочери. Бит сердца пролетел мимо, будто не в тело, а мимо него. — Как будто ты ей не помогал вовсе… — Пролезли в мою голову, — сохраняя самообладание на последнем издыхании, выдавил из себя Саша. — Как неожиданно! Услышав это, бывшая королева пару секунд молчала, а потом издала единичный издевательский смешок, заставляя душу мальчонки сгорать в адской агонии. — Делать мне больше нечего, как пробивать твои десять щитов, чтобы прочесть то, что на лице написано! — ядовито выдавала она. — Она бы не вылезла просто так в огненный мир, верёвка бы её не удержала, нужен человек. А знаешь, что самое смешное? Миновав последний шаг, что их разделял, старообрядка ноготком коснулась области грудной клетки, где обязано находиться сердце. — Даже если бы перед ней сидела её мать, отец или Варвара — она бы улетела, — очерчивая контур того самого бьющегося органа, она пыталась сказать то очевидное, что увидела в Психеи очень-очень давно, точно, как и всё Ветровское семейство. — Её удержать мог только ты. Лишь благодаря тебе она могла остаться и не потеряться. — Вам ли не знать, — шепелявил из последних сил мальчонка, уже не способный терпеть выражения о своей подруге, — Вы то знаток о том, как там людей терять! Не восприняв упоминание мужа вовсе, Марфа лишь чмокнула губами, одаривая юнца последней ухмылкой, ощущая, что абсолютно точно выходит из беседы победителем. — Думаю, что ты хочешь отобрать у меня этот титул, — отбирая бокал прямо из рук собеседника, она кинула последний помысел, окончательно убивший всякое доверие к её персоне. — Интересно, что случится, когда она попытается улететь туда без твоей руки? А, не маг? Мгновенно развернувшись, она оставила поражённого сцеплением его прозвища и дальнейшим развитием событий мальчонку в одиночестве, давиться этой тягостными данными, павшими на него. А что, если так? Если она и впрямь решится прыгнуть сквозь планы снова? Если вновь решится затеряться, что тогда делать ей? Что делать ему?! Одна беседа расставила очень много пунктов и ответила на массу вопросов: Марфа определённо знала о его причастности, она однозначно не пылала добрыми мотивами к революционерке, вне сомнения, её и чуточку не волновало состояние её мужа и, абсолютно точно, помогала дочери она совсем не бескорыстно и не с добрыми побуждениями, а лишь, опять же, из-за своей выгоды. Но, иное, она добавила ему в голову совсем не поддающийся ни под что вопрос: Почему все видят его мысленные щиты, а Любава нет?