7 | Битва за Штормград

      У кого точно не получилось доказать неправильность суждений чужой стороны, так это у парочки буйствующих одноклассниц, что потратили немалое количество часов в чистом поле, не получив взамен ничего иного, кроме депрессивных мыслей и истинного желания лишиться этого посредника. Дамы гневались друг на друга настолько сильно из-за множества синонимов к слову стерва, какие услыхали сегодня, что даже обратно в колледж они шли разными путями, каждая своей фирменной походкой, и, верно, потому для них обеих всё равно стало шоком то, как они встретились у самого входа. Да что уж там, экспрессия этой встречи удивила даже дуэт из одиноких читателей, какие брели по коридору, чуть ли не в последний раз обсуждая каждый изученный аспект. - Ветра угловых сторон… - Сторону восхода-захода солнца учитываем? - Я… Не… - Опять запутался? - После того, как мы перешли на древнегреческие канонические романы я вовсе потерял связь с жителями ади-плана, - сотрясаясь, пояснил Астер, крутя в руках многочисленные сборники, ища среди них верный. - Я… Я…. - Тебе и не надо ведать, Нон грат, - припомнил ему анимаг, отбирая часть рукописей к себе в ладони. - В плен биполярной Сатаны отправляюсь я, а не ты… - Только при ней это не упоминай… - О, у зануды кажется наконец-то отключились данные улитки! Такую грозную интонацию, сопровождаемую последующим открытым рычанием и ругательными выражениями, весьма вежливые господа не могли упустить мимо себя, и взволнованные очи поднялись в сторону огромных двустворчатых дверей, где, столкнувшись две волшебницы, встали на достаточном расстоянии друг от друга, словно два разгневанных быка-тарана, и продолжили голосить то, что не успели высказать друг другу, покуда задира не плюнула в сторону учёной, желая вовсе накинуться на неё с кулаками, что её воспитание ей, впрочем, не запрещало. Некоторое время юнцы лишь слушали их, но им понадобилось весьма немного времени, чтобы понять, что здесь пахнет неприятно. Не варёным, не пареным, не жареным и даже не палёным. Сгоревшим, причём прямо до пепла. - Возымела сил от природы, восхвалившей меня за потуги твоего обучения! - А, может, они одарили тебя, отыскав слишком жалкой персоной, что неспособна жить без книжек да подсказок?! - Будь у них конкурс на самого превратного жителя планеты, думаю, победителя видно сразу! - В зеркало посмотришь?! - Ой-ой! С уст преподавателя это сорвалось очень смущённо, очень болезненно, будто он прям лицезрел, как два его близких человека не просто ругаются, а воистину пылают в этом адском горячем диалоге. Тот не волей скукожился, будто мечтая стать комочком крошечного размера, незамеченным ничьими глазами, или и вовсе сжаться до такой степени, чтобы испариться, но, увы и ах, произвести такое он не мог. Другое дело, что до него никому не было никакого интереса. - Ай-ай, - произнёс чернокнижник, поглядывая на ругань, но пока не находя в ней ничего излишне опасного. Да, он не мог припомнить ни одного раза, кроме их ссор во время возвращения Нон грата, когда бы Маша повышала голос, но даже они не отличались тем уровнем ярости, каким она прыскала на собеседницу сейчас. Иное дело, что он, разочарованный в человеке, но уверенный в годах отношений, считал, что перехода дальше этих ядом пропитанных выражений никуда не будет. Тот понятия не имел, как он ошибся. - В Штормградский дворец, - фыркнула та, в очередной раз припоминая о наследнице, что решила начать гражданскую войну. - К твоей сумасшедшей психопатке, что числится твоим кукловодом! Заодно заберу список дел, что она приготовила для абсолютно безразличного и неумелого создания вида тебя! - Ну ты дрянь! Вроде бы вся беседа прошла на глазах дуэта, и они слышали каждую фразу, что излили из уст сошедшей от гнева с ума одноклассницы, но они оба всё равно смело могли сказать, что вообще не вразумили момента, когда прыткие и тонкие, очень сухие на ощупь пальцы Кики нацелились на хрупкую шею исследовательницы, в итоге улёгшись на её плечи, и потянули ту вниз, роняя наземь. Оставаться в сторонке дуэт не мог, и книги, какие они заботливо передавали друг другу из рук в руки в течение всего дня, мигом пали наземь, когда двое поражённых мальчишек отправились растаскивать между собой знакомых девчонок. - Эй-эй-эй! - кричал астроном, цепляясь за борзую фигуру старой подруги, пытаясь оттащить её прочь от возлюбленной, каковой та, честно, желала выколоть все глаза. - Выдра занудная! - Стерва! В мгновение, когда властительница природы произнесла оскорбительную фразу, сам фанфарон держался из последних сил, чтобы не зажать бывшей возлюбленной рот, ибо он ещё не оттащил её достаточно от этого прыткого тела, желающего, кажется, извести её в прах. По его мнению, услышь вредина ещё одну такую фразу, и очки не просто упадут, а разобьются, да так, что осколки окажутся в изумрудных зрачках. - Глупая ханжа! - Мразотная заучка! - Прекратите! - Брейк, девочки! Лишь благодаря сильнейшему толчку анимага, смущённый и лишённый способностей не маг сумел перехватить свою сестричку за талию, сняв ту со слабой прижатой к полу фигуре, крепко-крепко, что ему хватило сил, притянув ту к себе, что и позволило правительнице растений, не без помощи потомка Равелиных, подняться на ноги, испуганно озираясь по сторонам. Некоторое время они обе ещё казались достаточно резвыми для продолжения этой ахинеи, но всё мигом сошлось на нет, когда Астер завопил в ухо своей воспитанницы приказ остановиться, а воронёнок подошёл к учёной. - Твои очки. - Благодарю. - К чему ты полезла в эту контроверзу то? - указывая на бездарность исходящих решений, обратился Корвин. - Совсем не стукнуло в голову понимание её нрава и дальнейшего исхода?! - Прости, что я не такая, как ты хочешь! - выпалила внезапно очень яростно шатенка, явно устав от всех оскорблений и восприняв даже часть из них за правду. - Я далеко не такая воспитанная и умственно гениальная, как ты представляешь! - В том то и дело, что ты именно такая, - неприязненно, явно отстаивая свою устоявшуюся позицию, уведомил её анимаг. - Но, отчего-то, невообразимо любишь при своём кредо вступать в открытые конфронтации… - От тебя, наверное, нахваталась! Очередная фраза, спущенная случайно, поразившая прямо в сердце, и сразу сделавшая стыдно говорящему. - Ныне я по твоему мнению характер заимел. Беседа пред боем, когда колдунья признала юнца за бесполезного и неспособного противостоять мраку, всё ещё сидела в обеих головах, став одним из основ гиппокампа: тогда они разочаровались, в друг друге и в том, что вместе пережили, и это, невзирая на месяцы молчания обеих сторон, гложило до сих пор. Как минимум, Корвин по-прежнему не подпускал себя к интересной собеседнице и не позволял вовсе думать о ней, как о приятной персоне, гния от того фрагмента, когда она не только обозвала его бесхребетным, но ещё и попыталась после убедить в его инвалидности иных. На фоне тех переживаний - подобные реплики грезились сущим издевательством. Словив здесь намёк на явную конфликтность, как черту характера, мальчонка потускнел, прячась за своими вороньими локонами, что Маша тут же возжелала исправить, уже смущаясь сказанного. - Корвин, прости, я не хотела… - Нет, это помогать в этом сражении, в силу своей беспомощности и вечного празднолюбия, как бы ты описала, я не хотел, оказавшись лишь волей случая в распри и решив протянуть тебе лапу помощи, а ты меня унизить в очередной раз очень даже хотела, - обиженно тараторил он. - Причём, чем дальше мы шагаем, тем больше мне кажется, что это - уже не необдуманная преднамеренность, а лишь черта твоего характера, и я даже поразмыслить не могу - это хуже или же лучше. - Корвин! Молящий писк, требующий остановиться. Впервые за месяцы она остро ощутила и восприняла, что её одноклассник, на самом деле, не ненавидит её, а причины, по которым он аннулирует её существование, это по-прежнему грызущее его изнутри разочарование. Те фразы не просто переломали отношения влюблённой пары, они обратили в ничто человеческое самомнение о себе и его позицию по поводу иной персоны. Вроде, столько миновало, но ничего не ушло… Точно, как и его неизмеримые страдания, по поводу той ситуации. Пяля в серые очи, некогда сияющие выдуманными искрами от пылких чувств, волшебница огорчённо раскрыла ротик, снова сожалея о своём поведении. В очередной раз она сболтнула гадость, будто ткнула ножом в итак уже дырявое место. Да, они далеки друг от друга, будто солнце от Плутона, да, они плохо понимают друг друга, и с каждым днём становятся в этом понимании дальше и дальше. Но она знала, что есть определённые вещи в ней, какие осознать может только чернокнижник, и она до сих пор считала его невероятно важным, по-настоящему дорогим человеком, которого сильно уважала. Ей точно не хотелось сводить их отношения в этот бесконечный круг из ругани, какими они и становились. За поведение мигом стало стыдно, но вернуть сказанного она уже не могла. - По комнатам! - заикаясь, приказал Астер, впервые на памяти студентов, повысив голос, как преподаватель. - Обе! Плюнув под нос, Кика весьма чётко обозначила своё мнение к этому приговору, но повиновалась, в то время, как колдунья природы в первую секунду вовсе не распознала слов, горя от фрустрации, так что, ей повторили по второму разу, и строгий голос любимого человека чуть ли не в нос ей заявил приказ. - Живо! Испугавшись такой разгоревшейся эмоциональности, она стиснула руки на груди, крепко цепляя сумку, и побежала прочь, возбуждая уже в Астере чувство тошнотворного стыда за такую реакцию. Даже коридор она миновать не успела, как он предпринял попытку последовать следом, но взволнованность вновь сыграла с ним злую шутку, и он споткнулся на ими же оставленных книгах. - Вновь воспевают грустные тирады твои тюленьи замашки, - с интонацией стиха, заприметил анимаг, потягиваясь к другу и помогая тому подняться. - Поразительно, что ген ластоногого покинул тебя на так долго. - Я снова всё испортил, да? От очередной такой печальной мысли, Корвин не сумел сбежать. Прекратив длительный запал шуток, он тяжко вздохнул и, вместо того, чтобы ждать решений, буквально сам поставил товарища на ноги, собирая книги и при этом изливая свою позицию в мир. - В отношениях этих двоих, как и в высказанных ими выражениях, портить нечего. Там столь плачевно, что Ветровские сестры бы высказали своё сожаление ситуации… - Гражданская война и школьная борьба - уж явно разные вещи! - прыснул огорчённо он, откидывая голову назад, освобождая себя от прядей, что рухнули ему на мордашку. - Но эта ситуация в поле моей деятельности и… Надо пойти и извиниться пред Машей, да?! Резонный вопрос для человека, носящего наименование “возлюбленного”, но собеседник вовсе не считал это самым важным нынешним этапом, основываясь лично на своём опыте: он то прекрасно знал, как сильно умеет его бывшая иногда вылетать в выражениях, не пуская туда и единого матерного слова, оставлять такие кровавые порезы на самооценке и сердце, что никакими нитками потом эти куски мяса не зашьёшь. - Если ты хочешь узнать моё мнение по поводу ситуации, то я считаю, что тебе надобно идти к Кике… - Почему же?! - тревожась и мучаясь от напастей, верещал учёный. - Потому что я сделал всё слишком плохо?! Потому что надо попросить её извиниться пред Машей или… - Им не надобны ни слова извинения, ни единого успокоения. Приподняв бирюзовые глаза, Астеру сразу же пришлось напрячь и руки, потому что стопка книг пала ему в ладони, вместе с объяснениями. - Они обе - упёртые особы, нуждающиеся в признании окружающими их правоты и верности, убеждения, что они способны на то, что жаждут. При всём моем уважении к твоим возможностям, доказать Марии, что она - отличный учитель, в нынешних обстоятельствах у тебя не получится, - припоминая оскорбившего его человека, голос Равелина дрогнул лишь на секунду, мигом вернувшись в норму. - Но, зная её, она обвинила Кику не только лишь в затхлости, филистерстве и инертности, а убедила её чуть ли не в инвалидном положении дел её мозга. Именно доказать, что она не ничтожна, ты можешь, и, я думаю, даже знаешь, как. Фолианты полностью перешли в руки исследователя и лишь главные сборники остались на доизучение у болтливого графомана, какой, по окончанию, поднял глаза, требуя от преподавателя действий. Много раз повторять тому не надобно. - Ты прав, - согласился мигом он, уже понимая, как надо вывести сестричку в родную для нее стезю. - Так и поступлю! - А… Юнец поскакал вперёд своим вечным неуклюжим шагом, минуя студентов, соударяясь с каждым плечом и, даже, лишившись одной книженции по пути, но, даже остановка не напомнила ему о том, чем он занимался до того, как разнял двух дерущихся кошек. О друге, обязанном покинуть колледж сегодня ради игры в шпиона, он попросту запамятовал. - И мне удачи, - грустно выкинул Корвин, отводя взор в сторону, стараясь убедить, что он не очень-то нуждался в этом прощании и пожеланиях со стороны астронома пред отъездом. Только вот нуждался. В свою очередь сам Астер поскакал вперёд и, чуть ли не рухнув на пороге комнаты подруги, призвал её в знакомые территории, докучая своим писклявым голосом и вечным: “ну пошли”, и из-за чего вредина, разозлившись, всё-таки, поднялась с кровати, где жаждала подохнуть от разгильдяйства, и направилась за ним, нудя под нос маты и неся такой горб, будто она - корова зебу. Прямее та не стала, даже когда они добрались до пункта назначения, в виде оранжереи, а какой-никакой блеск возник лишь тогда, когда на столе, словно дорогие приглашённые гости, расположились довольно редкие пробирки с материалами, не дающиеся под использование не только ученикам, но и некоторым учителям. Зато их благородно предоставили ей. - Что это? - с трудом скрывая вожделение к растворам, поинтересовалась девушка, даже чёлку чуть дёргая, лишь бы видеть все открытые пред ней красоты. - Твои инструменты для творчества! - гордо объявил её братец, раскинув руки. - Играйся! - Ты на полном серьёзе, или просто жаждешь проверить помыслы своей занудной любовушки и убедиться, что у меня атрофированный мозг, не способный получать знания? - Она это сказала?! Никогда раньше учёный не слыхал от неё таких выражений, чтобы лишь оскорбления. Это вообще грезилось трёхуровневым унижением. - Это - самое мягкое из того, что выдал её кривой ротик! Поняв, что дело далеко не в проверке знаний, а в простом желании её порадовать, наглая особа подобралась к столу и, взяв тигельные щипцы, ловко начала насыпать в ступку нужные травы. Создавая отвар без каких-либо подсказывающих книг, совсем не задумываясь, она начала жаловаться учителю на всё, что услыхала в лесной чаще, пока шёл её “урок”. - Скажи она, что мои руки растут из жопы, я бы спокойно отнеслась, потому что это - примитивно и просто, и на это можно легко выдать охиренно простой ответ, - вытащив средний палец, она весьма показательно повертела им, знаменуя что может сделать. - Но нет! Эта заучка нашла с десяток куда более длинных реплик, чтобы меня унизить! Пестик трясся по краю тары бешено, травы добавлялись, а агрессия в голосе становилась более уносящей. - Верно, моя любовь к мухоморам обосновывается тем, что я - их родственник, до которого мицелий не провели! - начала цитировать она то самое обидное, что запомнила за эти часы. – А, может, мои гифы сгнили от тупости! Бледной поганке стоит позавидовать мне, потому что она может убить без единого слова, а мне хватит одного! Как в этом громком и сумасшедшем эмоциональном наплыве, Кика умудрилась добавить ещё ингредиентов, играясь с мерным стаканом, а потом ещё и поставить спиртовку - для её товарища оставалось вопросом, но, когда часть раствора очутилось в капельнице, он уже весьма мало слушал рассказ, куда больше следя за исполнительностью деяний, какая его восхищала. Ни единого звука, знаменующего, что она не ведает, что делает, а ведь ингредиенты весьма сложны в работе над ними. При этом девушка обращалась так, будто каждого знала в лицо, и они и вовсе все дружные и старые товарищи. Это вызывало немое восхищение. - Но моё любимое прозвучало в конце: мою черепушку нужно сдать на анализы, потому что, может акрокефалией заметной у меня и нет, но умственная отсталость точно имеется! Словно подчиняясь ей, именно в эту секунду пробирку, какую она грела над огнём, испустила слабый клубок дыма наружу, и ученица, явно ожидавшая этого, потушила горелку. В наваренное месиво она пустила последний листочек, спрятанный в колбах, и тут же мигом заваренная химическая смесь окрасилась в новый цвет, ярко-жёлтый, знаменуя завершение процессии. - Короче, от этой мелкой заразы я сегодня услышала массу комплиментов, за какие не против утопить её в болоте! - В этом был бы смысл, если бы её изречения носили в себе хоть толику истины, но, учитывая твои умения и её мнение - это далеко не так. Схватив колбу со стола, чуть ли её предварительно не уронив, Астер поднёс её к свету, изучая безупречность напитка. Тот абсолютно точно верной консистенции и безупречного качества. - Почему ты отварила именно ноотроп? - Чтобы поднять работу своего “хилого” мозга! - повторила Кика очередное раздосадовавшее её выражение. - Может, выпей я его, хоть чуток таланта появится… - Тебе оно не к чему, учитывая его качество! - гордо воскликнул мальчишка. - Ты без подсказок приготовила сильнейший отвар пирролидинового ряда?! - Сильнейший – фентропил, а это так… Детишкам, чтобы весь школьный день отсидеть! Не соглашаясь с выражением, её товарищ ловко щёлкнул её по лбу, вызывая мгновенную агрессию. - Эй! - Бью по шляпке глупого гриба! - припомнил он их присказку, вытащив мигом на лицо собеседницы ехидную ухмылку. - Ты прекрасна в том, что умеешь делать, и тебе нужно лишь не бояться это вытворять! Тебе нужно показать, на что ты способна… - Твоей занудной любовушке? - гневаясь, прыснула та. - Всем, кроме меня. Я знаю твой потенциал, и потому в этом не нуждаюсь. Словив скромную улыбку явно гордящегося своими умениями человека, вредина кинула ему тихое “спасибо”, а после, схватив скальпель, начала набирать очередной состав лекарственного средства. - Но тебе с твоей памятью, такая хрень, как пирацетам и впрямь не поможет, - продолжая синтез, щебетала она. - Хотя, не думаю, что придуман такой препарат, что может излечить твои намешанные виды деменции, подкреплённые старческим маразмом. Не отреагировав никак на обиженный взор и неуклюжее прысканье, Кика продолжила варганить свои зелья, пополняя запасы своего учителя отличными, безупречно приготовленными, лекарствами.

***

- Как сильно Базарова восхитила Злата? - Восхитила?! - смеясь, переспросил ондок. - Она его доконала! У несчастного нигилиста чуть от ярости глаза не хлопнулись! - Было не так плохо… - Она сама так говорила. Сойка Моригач намеревалась вынести мозги знаменитого доктора и препарировать лишь своими рассказами и длинными речами, что у неё и впрямь получилось ловко, в отличие от получения должного внимания к своей персоне. Девушка считала, что ей обязаны аплодировать за её знания, какие, на самом деле, мало поразили учившегося в институте книжного героя, какой жаждал разбить свою головёшку об стену, каждый раз, когда буйная особа голосила о своих высокопоставленных знаниях, пролетая мимо его противоречащих понятий. Всё, что та не знала, чтобы не показаться необразованной, она игнорировала и топила где-то глубоко, буквально принуждая всех остальных испытывать чувство аннулирования своей персоны. Базаров не только не поразился - он ещё долго после сожалел, что вообще встретил её на своём пути, ибо нету глупости пущей, чем прикрывать за самолюбием и спесивостью свою малую образованность. - Ты тоже общался со Златой? - поинтересовалась принцесса, высунув голову чуть вперёд, наблюдая за действиями соратника. - Нам доводилось беседовать, пока я воспитывал Иоанна, уча его мужским обыкновенным занятиям: кузнецкому делу, стрельбе, охоте… - Насколько ты хорош в этом? Актёрская минута продолжалась довольно долго, ибо наглый князь ядовито усмехнулся, жаждя показать свои умения вживую. Помня об обещании, он уселся на одно колено на землю, вытаскивая из своего кармана яблоко, а после, сразу же, изымая из чехла свой изощрённый клинок, приготовился к показательному выступлению, длившемуся лишь пару секунд. Хохотнув себе под нос, тот кинул фрукт вдаль, и внимательно наблюдал за дальнейшим движением продукта питания, пока, не сумев настроить свой глазомер, не кинул нож в его сторону. Острие мигом припечатало сласть к стволу дерева, знаменуя невероятную чёткость своего обладателя. - Ох! - еле произнесла поражённая волшебница, находя такую целостность и координацию поражающей. - Я был и есть лучший в этом деле! - гордясь, сообщил тот. - Влад бы поспорил с тобой… - Его дело - меч и сражения, моё - ножи и развлечения, - молвил средний из братцев, минуя расстояние до вытащенного фрукта. - А в чем же силен Петя? Наблюдая за родственничком, диггер в очередной раз нагло возвысил уголки губ, вертя проколотым яблоком в своих пальцах. Осознав нецелостность одной его части, тот решил оставить наибольшие куски и, отрезав раздробленный слой, съел его, чмокнув устами, сразу после покрутив оставшуюся часть в своей ладони. - Отсюда, и в то дерево! - приказал он, тыкнув в далёкую сосну, расположившуюся позади него. - Готов? - Готов, - сам интересуясь своими способностями и умениями, уведомил книголюб, подняв своё оружие ввысь и устроив стрелу в тетиве. - Три! Известный счёт без первых цифр стал поразительно очевидным для них двоих, ибо, когда цифра прозвучала, наконечник уже прорезал несчастное яблоко, а, когда то добралось до коры, попав в точно указанный ствол, гробокопатель вовсе не отреагировал на это зрелище. Пускай оно приземлилось ниже его ожиданий, то всё равно очутилось там, где обязано. Их Штормградская принцесса задыхалась от восторга, лицезрея такое представление. Разгильдяи и обалдуи, какими они ей показались при первой встрече, внезапно обретали черты волевых воинов, что владение оружием на таком уровне воспринимают за игру. От такого ничего не стоило задохнуться. - А его - лук и размышления, - закончил повесть Алексей. - Самая медленная реакция среди нас, но зато самая безопасная, и внимательно изученная стратегия. Он же отвечал и за ловушки, буквально сам придумывая парочку… - Какие именно?! С помощью сетей?! Как дитятко, жаждущее знать больше, Варя обращалась с вопросами, совсем не заметив того, как спесивая выдача историй ондока сменилась мигом на тяжкое молчание, когда лишь по изгибу бровей и исчезнувшей улыбке ясно, что он встревожен. Никто, кроме него, больше подозрительности не замечал, хотя ему это казалось чрезвычайно подозрительным. Шаги весьма и весьма слышимы. Уловив это, воин сразу вспомнил свои старые замашки и приготовился к сражению, потому, когда звук шелеста прозвучал совсем недалеко от него, лишь в паре шагов от его местонахождения, он, вовсе не размышляя о дальнейшем будущем и возможной явленной персоне, кинул в ту сторону нож… Увы, пролетая мимо. В следующую же секунду две пары глаз глядели на него, взбудораженного и испуганного, но по-прежнему пытающегося обороняться от чёрт пойми чего и проповедующего о чёткости его телодвижений. Следующий звук снизошёл прямо подле него, за спиной, и в этот раз он решил оставить оружие при себе, потому, повернувшись, беспорядочный защитник резанул по воздуху, уверенный, что там что-то есть, но существо пред ним мигом испарилось, оставляя за собой слабую дымку. Лишь пролетела рукоятка мимо, так туман вновь обратился в человека. - Слабо, - донеслось до его ушей, мигом призывая к третьей попытке обороны. - Лёша! Лишь имя успела выкинуть лидер патруля, прежде, чем острие вновь направилось в теле владыки, естественно, до него не добравшись, а замерев лишь в паре сантиметров от лица. Воздушная магия перехватила клинок, а аметистовые очи, блестящие запалом убийцы, предвещали печальный конец его нападению. - Очень слабо! С этими словами дама тряхнула рукой, и знаменитый ножик изготовления Моригач отлетел в траву, впервые за день, не падая лезвием в почву, а рухнув на травы и листву. Озлобленный мальчишка сразу глянул туда, а следом холодным взором встретил и явно лишнюю в территории леса гостью. - Какая глупость - владеть ножами, - привычным неизменным голосом щебетала Марфа. - Их лишиться в первом же солдате ничего не стоит… - Точно, как и нашим нервным клеткам при встрече с вами! - Что ты делаешь здесь, мама?! Кажется, это первый момент в жизни, когда колдунья воздуха обращалась к даме, что её родила, иначе, нежели “матушка”. Никогда раньше она не позволяла себе иных вариантов, и потому сейчас эта реплика почудилась старообрядке очень даже приятной. Сообщающей о верности деяний. Королева развернулась, являя свой упрощённый костюм, явно голосящий о том, что та облегчила его ради этого путешествия, что вызвало несказанно много агрессии со стороны Равелинского семейства. - Пришла проведать твоё состояние, - играя заботу, молвила та. - Хотелось выяснить, как твои бессмысленные прогулки по лесу с этими обалдуями и идиотами… - Моим альянсом! - Альянсом, - лишь мимикой выказывая отвращение, повторила её ветрейшество. - Весьма гадкая компания для променада. - А ваша то персона в таком моционе невообразимо привлекательна, - шипел книголюб. - Вообразимо, как видите… - Лучше бы не видел! Вернув себе оба клинка, диггер возложил их обратно к себе на пояс, а после приблизился к царской персоне, желая выказать ей своё неприкрытое негодование и плохое отношение. - Вас на этой охоте не ждали! - трезвонил он, не кроя вовсе своего отношения. - Нам предостаточно здесь гадкой живности! - Лёша! Варины возгласы явно не играли для мальчонки, призвавшегося её защищать, вообще никакой роли. - О! Так вы охотитесь! - по-актёрски шептала женщина, даже перебросив прочь свои косы, так похожие на типичные дочкины. - И некрофил поставил якобы слабые ловушки? - Я попросила его не убивать животных, поэтому здесь только сети… Не сговариваясь, мальчишки глянули друг на друга весьма встревоженно, сразу понимая, к чему ведёт их дорога. Естественно, маг книг слишком хорошо знал братца и, даже несмотря на мнение о глупости происходящего спектакля, он молчал, кроя правду…. - Сети, говоришь? Какую сейчас обязаны вывести на свет. Глянув на свою руку, старообрядка начала крутить пальцами, создавая в ладони крошечный шарик, наполненный воздухом, на какой все смотрели с пристальным вниманием, и лишь диггер с яростной поедающей злобой, догадываясь о будущем. Полностью воссоздавшись, шарик сбежал с тела, пав на землю, и поскакал вперёд, по территориям между деревьями, где в листве, под зеленью, бывший князь и вправду разложил ловушки. Увы, далеко не такие, какие обещал. Лишь стоило пузырю пуститься в пляс, как он тут же растворился, став ничем, расколовшись по вине капкана из лезвий, что разбили его за долю секунды. Королева хохотнула, а принцесса ощутила, что у нее вновь отняли какие-либо запасы воздуха. - Какие у тебя острые и зубастые сети, - протянула женщина. - Ты поставил капкан! - закричала лидер патруля, гоня на своего охранника и тыкая пальцем в его не сильно то сожалеющую мордашку. - Ты поставил... - Так больше шансов, что добыча не сбежит. Спокойствие и холод в голосе она восприняла омерзительными и ломающими. Грезилось, что мороз пробил её лёгкие, заразив такой пневмонией, что никакого утешительного диагноза ждать не стоит. - И не выживет! - пищала она. - После охоты животные не живут, кобылка. Поднимать голову гробокопатель вовсе не хотел, уже чуя пристальный взор со стороны принцессы, призванный застыдить его и выказать своё презрение. Зрачки юной наследницы закрылись пеленой предстоящих слез, и то не столько от тревоги за возможного несчастного зверька, сколько гнобящий ей помысел, какой мать мигом раскусит и озвучит вслух, будто сразу понимая причины, почему её дочь прикусила губы, сжала кулаки и застыла, готовая захлебнуться в рыданиях. - Какая неожиданность - Равелин нарушил обещание! - смело заявила Марфа, губя дополнительно своим голосом, явно твердящим о том, что в произошедшем нету ничего поразительного. Для волшебницы ветра же было. Она считала князей своими товарищами, воинами, протеже. Своим войском и теми самыми верными помощниками, какие будут спасать и помогать в любой ситуации. Понятное дело, в этой картине идеального кроя мира никак не находилось места нарушенным обещаниям и лжи, каковой она так ужасно, до дрожи, боялась. Губам не имелось никакого шанса на выживание. - Притворство хорошим человеком слишком сложно для такой персоны, вроде вас! - То ли дело вы и ваш этюд хорошей матери! - не терпя нагоняев, восклицал Алексей. - Делитесь с ней жизнью и лелеете, будто вы добры! - А вы и ваши истории не сравнимы разве с моими?! Великий род анимагов и знаменитая деревня старообрядцев. Две стороны, якобы стоящие на одной, но заметно противоречащие друг другу, и впрямь стали слишком откровенными в последнее время. - Мы лишь поясняем решения ... - Точно, как и я, - сражалась за себя дама. - Но я не лгу о бездействии, что-то исполняя, ни за что, и, если я сказала, что вышла на охоту, значит, я вышла на неё. Поражённая Штормградская колдунья не шевелилась, стараясь лишь сохранить в себе эти мечтающих выйти слезы, и миссия сумела свершиться в положительном ключе, потому что её захватила иная эмоция. Пронзительный страх сгубил её напрочь, заставив взвизгнуть и отпрыгнуть прямо в объятия явно ожидающего это Пети, когда пред ней, погубленная лишь отсутствием воздуха, изъятого магией матери, упала наземь пташка сойки. Жёлтое оперение не шевелилось, а его обладательница не подавала никаких признаков жизни. - Я - лучшая в этом деле, - абсолютно игнорируя эмоции своего ребёнка, оповестила его ветрейшество. - Какой ужас! От этой процессии, от самого осознания, как именно мать изжила со свету несчастное животное, Варя завизжала, издавая звук то наружу, то в себя, пока её верный товарищ, шепча успокоения, прижимал её к себе, специально насильно вжимая затылок к себе в плечо, болея целью уберечь её от картины трупа. Такое издевательство над животным напугало его, но совсем не по вине самой смерти - лишить его спокойствия она смогла лишь выбором вида птицы. - Искренне сомневаюсь, - стремился доказать свою мощь Лёша. - Мы можем вечно паясничать, но, как по мне, куда логичнее устроить соревнование и проверить всё на самом деле, - говорила женщина, вновь подняв подбородок, красуясь своей потрясающей шеей. - Кто больше соберёт во время охоты, тот и прав. - Какие причины у меня входить с вами в сражение?! Да, он спесив и самонадеян. Да, гордость в нем превалирует над всеми другими чувствами, а самодовольство занимает все иные эмоции. Но модник видел, как искорёжилась его подруга, лицезрел, как она сейчас вжимается в его брата от восприятия гнусавости нынешнего представления, и, невзирая на свой нрав и желание доказать свои умения, он ясно понимал, что его чувства к ней не позволят ему вступить в этот спор. Мнение Марфы на этот счёт оказалось точно противоположное. Сделав шаг вперёд, убеждаясь в том, что её дочь настолько эмоциональна повержена, что не подслушивает, она начала шептать объяснение, взывая того к игре. - Причины - самый дорогой вашему сердцу человек и вкинутое обещание рода Равелиных, - дальнейшие слова являлись такой речью, произнесённой сто крат, и воспринимаемой почти всеми за правду, кроме самой девушки, о ком шёл разговор. - Сколь бы гнилой тварью тебя не считала Варвара, ты кинешься на арматуру за её благо. Так, подерёмся за него, - рука завертелась, добавляя происходящему большего шоу. - Выиграешь ты - она не будет подчиняться каждому моему приказу, а вы будете сопровождать её на каждую встречу. Я - вы отойдёте в сторону и будете приходить, только если она попросит, не влезая в мои поиски союзников. По рукам? Ладонь потянулась вперёд, пальцы ведьмы созывали его в наступающее сражение, а он, волевой балбес с жаждой показать себя, с трудом сглатывает слюну, горя от стремления даровать своё согласие. Проблема крылась уже далеко не в эго, совсем не в его жажде явить владыке свои данные в управлении ножами. На кон поставили нечто высшее - объект, который он обещал защищать и какой, мало того, желал опекать. Его сердцу юная принцесса дорога, пусть он и не понимал масштабов этой напасти, но он точно ведал, что не вступить в эту драку не может. Сейчас, по его мнению, он дрался за её волю и свободу. Рука диггера пала в узел. - Согласен, - выдавил он, сразу после получая короткие условия их игры. Когда мальчишка поскакал прочь, готовый рубить шеи пташкам и каждому лесному обитателю, а Марфа развернулась от него ровно на сто восемьдесят градусов, направляясь точно в противоположную сторону, властительница воздушной стихии более-менее утихомирила свой страх и развернулась на заговорщиков, с ужасом понимая, что игра началась. - Лёша! - завопила она имя человека, кто от её зова и впрямь чувствовал колкость в области сердца, в отличие от её то матери. Конец имени ознаменовался очередной павшей неподалёку птицей, оказавшейся уже воронам, из-за чего принцесса, отыскав его чем-то похожим на Корвина, вновь начала задыхаться, да до такой степени, что упала на землю. - Королева моя! Королева! Варя! Руки не успели её вовремя поймать и единственное, чем мог помочь Петя, это усесться рядом на ковёр травы, отвернув девушку от охоты, происходящей позади неё, выкрикивая её прозвище каждый раз, когда внимал тупой стук явно падающего при погибели зверья. Жестокие душегубы истребляли животных один за одним без какой-либо жалости и стыда, не горюя ни о единой бессмысленной погубленной плоти, якобы их бытие не значило ничего. Слезы вновь хлынули из глаз, мешая картинки павшей чёрной птицы и её одноклассника, заставляя воспринимать это насилие над пернатыми, как возможность продолжения подобного уже над людьми. На чёрном оперении даже крови нет, а она, моргая, представляет повешенного друга, ощущая, будто удавка сжимает уже её шею. Как она может доверять кому-то из этих людей, если для них, уничтожить чью-то жизнь, не стоит ничего?

***

С того самого момента, как две кучи из зря умерших птиц расположились посреди леса и подсчёт явил очевидную победу душащей королевы, принцесса, разрушенная и поверженная произошедшим, не реагировала ни на единое слово гробокопателя, звавшего её и по имени, и по прозвищу. Её выдержки хватило до дворца, и, по мнению среднего братца семейства, там уж ветерок перемен обязана замереть и высказать ему что-то, прежде, чем вновь спрятаться в своей спальне, а того больше надежд возникло у него, когда, на первой ступеньке, она замерла. Из-за этого он даже с надеждой повторил её имя, желая, чтобы она развернулась, но, увы, причиной для такого деяния выступал вовсе не он. - Новых писем для меня нет? - обратилась она к пажу, веруя, что её возлюбленный уже сумел надыбать себе чуток время на такое важное дело, как пару строк. - Извините, принцесса, нету. Эго внутри противно запищало, что этого стоило ожидать, ведь именно так Влад и поступал все прошлые разы, но она старательно глушила его реплики, сковывая веки и сжимая зубы до скрипа. Тогда она не умирала на его глазах и в его руках, тогда она не была участницей гражданской войны, тогда она… Она не считалась его невестой. - Мне жаль, солнышко… - Тебе не жаль, - не веря ни в единое её слово, мигом выкинула волшебница, действительно развернувшись к братцам, но, увы, подойдя далеко не к тому, что желал её внимания сейчас. Остановившись совсем рядом возле застыжённого поступками родственника Пети, она требовательно протянула руку, прося от него забранное. - Отдай моё кольцо. Не переча и не шевелясь лишний раз, очень чётко подвигаясь, книголюб вытянул свою фляжку и, вытряхнув из неё драгоценность, вернул её обладательнице, на что она не отреагировала громче, чем простейшим “спасибо”. - Что это за кольцо? - с интересом обратилась старообрядка, понимая, что как-то умудрилась раньше вовсе не обратить на него внимание. Дать ответ самой наследнице не позволили. - Это - знак будущей принадлежности Вари к роду Равелиных. Услышав пояснение проигравшего в таком глупом сражении, сама носительница воздушных колдовских способностей осадила его своим недружелюбным взором, полным гнева, а после, повернувшись к матери и гордо распрямив спину, объяснила всё двумя словами. - Моё обручальное, - уведомила она её строго, явно оповещая, что гордится таким даром. - Это обещание Влада, что он будет со мной всегда. - Как-то пока он его не исполняет… - Он исполняет его всегда, потому что он - не ты! - вопила его колючка. - Он не бросит любимого человека, нарушив все обязательства! На долю секунды мина Марфы выдала беспокойство, потому что эти речи слишком сильно походили на те, что выкинул в неё факир, а, значит, снизошли они до ушей двух лучших друзей некогда с одного рта. Может, Ветрова и не знала правду однозначно и не могла говорить на сто процентов, что события происходят именно так и не иначе, сейчас, стоя пред ней и вспоминая произошедшее в лесу, она верила в сказки Любавы, как в самую правдивую историю. Преданная принцесса считала своего убийцу правдивым рассказчиком, и она на неё полагалась, пускай женщина и предприняла попытку изменить это. - Ты действительно сейчас говоришь мне, что воспринимаешь слова Любавы за правду? - У меня нет иных слов, какие я могу таковыми считать! - строгим и холодным голосом восклицала она. - Но, учитывая увиденное сегодня, я не сомневаюсь в реальности её сказок! - Но она… - Жестокая гадкая тварь?! - договорила за неё колдунья. - А кто здесь нет?! Не давая больше никому возможности что-то ей сказать, пропустив мимо, как зовы Равелиных, так и голос родительницы, Варя лишь прыснула им на прощание своё гневное “спокойной ночи”, а после испарилась, мигом очутившись в знакомой спальне, на родных постельных подушках и кровати. От пережитых страданий и мук её трясло, сердце колотилось, как бешеное, вводя в мозг панику по поводу возможной напасти, произошедшей с её любимым человеком, и лишь её воспоминания о прошлых таких ситуациях утихомирили её бушующие нервы. - Гадёныш не пишущий! - шептала она, надев кольцо и развернувшись на бок. Глупец ей и раньше не писал и именно этим будто бы создал почву для того, чтобы сейчас она отнеслась к произошедшему с проникновенным спокойствием, какое чрезвычайно противоречило излитой эмоциональности сегодня. Сто. В сумме два “охотника” изничтожили целую сотню птиц, обитающих в лесу, и это никак не могло стать для Вари приятным фрагментом. Лёша, по её мнению, являлся человеком, для которого игра и доказательство его мощи всегда будут выше, чем она, а Марфа выступала в роли дряни, что вечно будет уничтожать её, являясь истинно кровожадным душегубом. Твой отец вечно спит, и, по рассказам Любавы, это - её вина. По рассказам Любавы… Сама мысль, что она накричала на мать, припоминая присказки тётушки, заставляла её ворочаться на месте, испытывая страшную тревогу. Невзирая на всё произошедшее, на своё треснувшее тело, на погибель при амрите и истинном гражданской войне, она по-прежнему доверяла ей. Сто раз волшебница мыслей доказывала ей, что на неё можно положиться, и, к сожалению, Варя продолжала это делать даже сейчас, когда стало ясно, что происходящее делается далеко не во благо ей. Сатана считалась для неё крепкой верёвкой на талии, которая бы помогла не вылететь в астральный план, и принцесса судорожно понимала, что сейчас, по своему ощущению, она в действительности в том мире. И держит её только этот узел. Конечно, пальцы Пети тоже играли роль, но весомую подмогу, невзирая ни на что, она по-прежнему ощущала лишь от своей родственницы, и при таких условиях это не мудрено: окружённая охотниками, что держат наготове оружие, направленное на тебя, ты точно побредёшь к тому самому, кто несколько раз поднимал его на других, защищая тебя. Сама не веря в свои суровые мысли, лидер патруля взглянула на тумбочку и завизжала. Решение оказывалось чрезвычайно трудно. Чтобы отбить от себя этот помысел, она ходила по комнате, вертелась в нарядах, пыталась отвлечься чтением книги и даже написанием своего дневника, но аметистовые очи, раз за разом, возвращались к несчастному шкафу, будто зазывая её к этому поступку. Рассудок жаждал получить этот крошечный шанс на заботу. Он хотел, чтобы узел на талии привязался вновь. Поддавшись под охвативший её импульс, наследница Штормградского королевства и участница гражданской войны, вытянула подаренный её соперницей драгоценный ящик наружу и, усевшись пред зеркалом, достала оттуда заложенную нить, избирая место, куда она её прицепит. Слабый проблеск прозрачной ленты некоторое время ясно виднелся на темно-каштановых локонах, но, вскоре, после парочки кручений и новых укладок, он испарился вовсе, заставив воздушную правительницу немало времени потратить на её поиски, а потом, в конечном счёте, смириться с тем, что она затеряла её там навсегда. Теперь, в её локонах имелась эта крошечная нить, вяжущая её с правительницей иллюзий и повествующая ей о фрагментах, когда бы на неё действовали магией, пронизывал дичайший страх, а порой, если бы Варя сама очень захотела, Любава даже могла её слушать. В очередной раз верёвка связала родственниц между собой. И, верно, неправильно, но в спасение от этого узла на своей талии колючка верила куда больше, чем в своих нынешних помощников и даже своего же любимого молодого человека.

***

Окончилась тренировка лишь когда земли Штормграда встретил приятный розовый закат, отзывающийся в диких ветрах радостным хохотом и догонялками, а в Эвр - желание преподать призвавшей её новые уроки. Пускай волшебница иллюзий оказывалась весьма и весьма хороша в создании иллюзий, работа с солнечными лучами, уж тем более короткими и уж тем более на свежем воздухе требовало от неё невероятной концентрированности, какую пелена и пыталась организовать. Принуждая её задумываться, она учила ту распространять картинки воображения не на одну персону, а на территорию, что ей, как колдуне двух стезей, обязано даться рано или поздно. Но, увы, Ветровская линия престолонаследия сделала девочек весьма и весьма равноправными существами, в результате чего одна осталась без дара чтения мыслей, а вторая не очень способно относилась к магии воздуха. По крайней мере, её данных на создание миража оказывалось недостаточно, из-за чего богиня усмехалась. - Дальше Брокенского призрака мы сегодня, всё-таки, не уйдём, - презрительно эхом отдавала та. - Она стала больше, - строго заприметила Любава. - Ура! Глория позади тебя стала больше! А я этого хотела?! Мелкие духи всё пуще и пуще начали витать вокруг, радуясь этому розовому счастливому свету, и, какое-то время их смех, отдающийся усилением, лишь бесил наследницу. К тому же, малявки нередко призывали Эвр к себе, чем бесили девушку пуще. Но, их просьбы в какой-то момент очень сильно сыграли на пользу, ведь, именно отвлёкшись на вертящиеся туманы, воительница ади плана не увидела, как её воспитанница поперхнулась ничем, ощутив резкий недостаток воздуха. Не сразу, но волшебница поняла, что с ней происходит, и, тряхнув локонами, она уложила заклинание на себя, ощущая приток чувств куда более мощных, чем те, что даровало связывающее заклинание. Страх окутал её, но, не желая выдавать что-то Эвр, она попыталась сделать вид, что ничего нет. Дрожащие пальцы выдали её с потрохами. - Что стряслось? - обратилась она. - Твоя аура не угождает тебе цветом?! Язвительность духа смущала манипуляторскую тушку, но она же своим хохотом и помогла ей придумать вариант, как же лишиться ее внимания. - Скорее, своими действиями по отношению к гостю. Более правильного момента, чтобы сослаться на фокусника попросту существовать не могло - ей необходимо сбежать от слишком много куда сующей свой нос ипостаси и, разве, может найтись вариант лучше, чем согласиться со всеми её убеждениями по поводу приглашённого мальчишки? - Стыдишься? - Скорее, смущаюсь и злюсь, - играя искренность, шептала принцесса. - Не стоит, наверное, с ним так обращаться и… - Стоит признаться, может? Синие очи расширились до невероятных размеров. Нет, спасение от тренировок во благо закреплённой магии точно не должно кончаться словами о любви. Посчитав подобное за испуг, Эвр расхохоталась. - Ты же слышишь его голову, да?! Ты же в курсе, что это значит, когда у человека так много щитов?! - Саша просто слишком высокую значимость дарует своим друзьям… - Он пришёл сюда, чтобы сберечь тебя, и при этом до сих пор ничего не ведает о том, что ты действительно к нему испытываешь. Такое поразило Любаву, точно также, как поражало вообще всех: семейство Ветровых общим составом не понимали, как эмпатичный факир не ведает, что же к нему испытывает взбалмошная биполярная особа, а после этого же не понимал уже и патруль. Грезилось, что все играют в прятки, а Абрикосов водит, гуляя с закрытыми глазами, ища в крошечной комнате человека, располагающегося прямо пред собой, но обходя его раз за разом. Подобное грезилось тупым. Очередной раз в глубине своих мыслей подобное решение таковым признала и Психея, от абсурдности происходящего даже закатив глаза. В её уши прилетела твёрдая мысль, солгала ли она о том, как Марфа кидала Витю в астральный мир. Мордашка скукожилась - в её голове становилось слишком много всего. - Ты права! - завопила она, понимая, что не может разгребать эту массу на глазах своего солдата. - Пойду поговорю с ним! Сдержавшись буквально секунду, словив одобрительный кивок Эвр, волшебница щёлкнула пальцами, оказываясь в территории дворца, готовая хоть сейчас расплакаться от того, насколько ей стало тяжко. Груз Вариных тревог полноценно ощутила и она, а от этого личности, какие итак умещались в голове еле-еле, начали не слабо возмущаться, заставляя её злиться. Раздосадованная, она завопила себе под ноги. - Любава?! Этого ещё не хватало! Как ты могла забыть, что телепортация с мыслями о человеке, приведёт тебя к самому человеку?! Увы, избегать общения она никак не могла, потому что размышления по поводу гадкой бывшей королевы заполонили её, и она оказалась исключительно слаба пред этими нападками, помешанными с бесконечными вопросами, что из этого ложь, а что правда. Она облокотилась на стену, готовая уже падать на пол, плача от этого вывешенного на себя груза, который пыталась усмирить пальцами, без конца массирующими виски. Сделать ей это не позволили. Слишком быстро понявший всё Саша мигом очутился подле неё, без разрешения хватая колдунью за талию и на изгибе коленей, и, прижимая ту к себе, как маленького буйного ребёнка, попутно ещё и вопящего, он понёс её в самую любимую свою комнатушку, где проводил время, пока она его отвергала. Небольшой кабинет с камином, парой шкафов и прелестным диваном, сильно похожим на тот, что имелся у него дома, создавали какую-то иллюзию близости, и именно этим помещение его заворожило. Расположившись на сидячем месте, не маг усадил подругу рядом с собой, при этом оставляя ее голени на себе, пока она продолжала жать руки к лицу, плача. - Любава! Близость мальчишки некоторое время не делала ей хуже, но, когда она попыталась убрать руки, в неё проник уже пятый голос, который истинно громко кричал и не мудрено - факир дико паниковал, видя её такой. Витающие и резкие мысли прыгали, как сумасшедшие, то призывая его сделать хоть что-то, чтобы ей помочь, то предполагая причины, что же происходит сейчас. Из радостного - фокусник очень быстро догадался о причинах бедствия, что Сатана мигом услышала. Из плохого - это вообще не спасло ситуацию, когда все персоны начали верещать без остановки. Три её жителя будто изымали из привязанной нити племянницы тяготы, перекладывая их на себя, и эта разгрузка сопровождалась ужасно громким белым шумом, складывающим их пред собой, чему появление психолога не помогло вовсе. Его голос стал взволнованным, но очень лишним криком в итак ужасном бардаке. Непривыкшая выдавать свои страхи, Любава плакала, стараясь при этом не хлюпать, и стонала, жаждя не кричать, но в какой-то момент она поняла, что такое количество безумия - это истинная адская пытка. Всё больше происходящее походило на её покорение тьме, и потому крик сошёл бесконтрольно. - А! По её соображениям, спасения могло произойти, если бы она сбежала прочь от явно громкого не мага, но тот не отпускал её, сильно боясь за её самочувствие. Спуская голени, староста класса чувствовала, как мальчишка мигом возвращает их на место, а потом пальцы с её коленей перешли на щёки, падая поверх её пальцев, взывая ту к послушанию. - Любава, открой глаза! - зазвучало в её мозговом центре, поверх нескольких личностей и прибавившейся гало сестрички. - Любава, посмотри на меня! Белый шум лёг вниз под его голос, заставляя ту повиноваться. Принцесса раскрыла веки, сразу встречаясь с близкими темно-карими очами своего товарища, какого видела сильно размытым, и при этом верещавшим ей приказы. Его мимика выдавала явный страх, но он мешался с чувством предельной ясности и понимания происходящего. Альтруистичный психолог явно знал, с каким колдовством имеет дело сейчас. Просьба с контактом глаз повторялась ещё многократно, и всё то время, пока она преклонялась пред ней, смотря только в его очи и шевелящиеся губы, в её голове не мельтешили пять персон и не играл белый шум, а звучал лишь его голос, заставивший заглохнуть всех остальных. Медленно её дыхание нормализовалось, настигшая паника из терний родственницы становилась обыденным вечным страхом, знакомым ей, как участнице этой семьи, а личности, мягко сказать обалдевшие от накиданного им бардака, расселись обратно по своим местам, благодаря миротворца за то, что он вернул всё на круги своя. Сердце пробило дополнительный очень громкий удар. Саша не добавляет шуму её голове, а наводит в ней порядок. От этого, казалось, пересохла глотка. - Э… - Успокоилась? - тревожно обратился он, при этом не опуская руки от заметно побелевшей кожи и белокурых мягких локонов. Раскидав по полкам Варин бардак, расположив стулья обратно у переговорного стола, ее мозговой центр мог сказать спасибо этой чудной клининговой службе. Поверить сложно - он способен привести в норму её биполярный мозг. - Да, - тихо выдавила она из себя, пересохшими губами. - Слава богу! - повторил факир, размыкая пальцы. - Я думал с ума сойду! Показывая всем своим видом своё напряжение, Абрикосов откинул голову назад, давясь этим страхом, что пронзил его на время. Подобный акт не сильно то отличался от фрагмента, когда он отпускал её в астральный план. Поражённая своим наблюдением про порядок богиня иллюзий даже сдвинуться лишний раз не могла, лишь приводя в порядок волосы, растрепавшиеся во время её актов принятия информации той стороны, весьма слабыми и бессмысленными движениями, какие и то завершились, когда она поняла, где улеглись её ноги. Туфли свисали, а голень весьма чётко расположилась на коленях мальчишки, какой не находил в этом ничего противоречащего. Краснота пробила её вновь. - Давай, когда ты в следующий раз будешь играться с заклинанием, какое завяжешь на свой мозг, позовёшь меня, пожалуйста?! - Чтобы добавить ещё один голос? Нет, спасибо. То есть первый рычаг, восстановленный персонами - это жилка сарказма? Выбор очаровательный настолько, что Психея жаждала им стоя за такое аплодировать. Им… Себе… Пойди пойми кто где! Факир издал слабенький смешок, потом прошёлся по своим каштановым локонам рукой, и в её голову вновь попал встревоженный голос, задающий самый главный вопрос этого года: почему? Конечно, он совсем не отыскивал причин, почему биполярная девушка слышит всё, о чём он думает, невзирая на щиты, но он даже спрашивать не хотел, потому что, судя по реакции подруги, она тоже не особо осознавала причины этого бедствия. Подобное являлось ложью, и потому она решила аннулировать этот факт. - Саша, если тебя что-то волнует, то ты можешь просто спросить, - обратилась она, вернув себе привычный, пусть и чуть сдавленный от слёз, голос. - Я не сгрызу у тебя за это руку… - Сгрызть - нет, но кусаться… - Что тебя волнует? Решив создать хотя бы иллюзию, что она не видит всё насквозь, владыка мыслей сцепила руки замком на груди и чуть отпрянула назад, дожидаясь ответа, до которого её собеседник готовился долго. Он покашлял раз десять, прежде, чем заговорить. - Когда я был на балу, я обратился к Марфе и попросил её в шутку прочесть мои мысли, а она сказала, что она не обладает особым желанием проходить через десять щитов, чтобы меня понять, - оповестил он. - Твоя мама тоже ничего не смогла прочитать, но ты... Ногти стиснули локти крепче, вжимаясь в ткань блузки от волнения. - Ты говоришь, что ты их слышишь, и это лишний раз доказал факт, что ты услышала мой вопрос, но... - физиономия с вопросом повернулась к ней. - Как? Ты что постоянно разбиваешь эти щиты?! Это же очень и очень трудно! Затея о том, чтобы преподнести правду мягко куда-то весьма и весьма быстро отпала, когда на пост пришла третья личность и вызвала давно незнакомое чувство смущение. Ведомая им, колдунья опустила свои ноги с места, где они лежали очень даже удобно, и, облокотившись вперёд, будто надеясь скомпоноваться меньше и меньше, начала признание под пристальным взором друга. - Такое количество не просто трудно разбить - это невозможно…, - медленно шептала она, глядя на свои пальцы, вовсе боясь смотреть на товарища. - Но мне делать этого не надо: я знаю, что они у тебя есть, но я их не вижу. - Почему? Казалось, что вся нервная система сжалась сама по себе. Давай! Попробуй выдать правду, чтобы она не звучала, как нафталиновое гавно, выдуманное астральным планом по слишком романтическим фильмам! Давай! - Есть такое…, - твои персоны в голове аж ладони друг другу сжали от страха. - Такое особое свойство щитов, что они могут отключаться автоматически по отношению к определённой персоне, если человек посчитает чтеца мыслей необходимой для себя личностью. Если не маг признает колдуна тем, без кого умрёт. Пред тобой правда, какой ты так жаждал. Поедай! Ужасно, ведь принцесса всегда размышляла о том, что это земной мальчишка нужен ей, что она нуждается в таком ориентире, как он и его весьма простой мир с мультфильмами и злодейками, какие убивают кого-то, потому что их не позвали на праздник поесть. Но, внезапно, оказалось, что она фокуснику куда важнее и необходимее, чем он ей. Астральный план так решил и позволил ей крутиться в его мыслях, будто на вечной карусели. На самом деле, это объяснение казалось ей диким и абсурдным, вовсе нереальным, по одной самой главной причине: не может быть так, чтобы он любил одного человека, а необходимым считал другого. Подобная весть, естественно, поразила и самого Абрикосова, какой заметно встрепенулся, услышав правду. - Я… - Это бред, наверное… - сразу попыталась отказаться от официального объяснения колдунья. - Наверное, есть просто ещё один вариант, почему всё так, и... - Ты мне необходима, Любава! От таких слов личности не расцепили руки… Поэтому их трупы и заложили вместе в один гроб. - Что? - повернув голову к нему и поглядывая на лицо, задала вопрос она. В их общении много несуразного и странного, нездорового и дикого, но такое… Такое никаком в бреду ей померещиться не могло. - Я провёл без тебя три месяца, и, если вначале я так удачно притворялся, что тягот нет, то, чем дальше уходило время, тем больше я понимал, как сильно в тебе нуждаюсь, - щебетал признания мальчишка. - Как будто... Как будто голова не растрачивает такой надобный ей потенциал без тебя… Я и сейчас неделю ходил как неживой и… - Это нечестно! Кто из персон решил внезапно излить свои чувства? Не понять, не прочесть! Верно, багаж на полках, распакованный Варей, своим запашком вытворял такие гадкие проделки, но, увы, следуя ему язык начал говорить. Подобная откровенность поразила, как и её собеседника, так и её саму. Всех её трёх персон. - Так нельзя, ведь... Я тебя люблю, а ты абсолютно ничего ко мне не испытываешь! Уже после первой фразы мальчишка удивился, но праведный бал ещё не закончился. - Я... Я тоже чувствую, что ты ужасно мне нужен, что ты необходим, будто лёгкое, или почка, но... , - признаваться, когда ты чувствуешь, что ничего взамен нет, оказывалось кромешно больно. - Я помимо этого хочу объятий и поцелуев и... Всего того, что ты никогда не захочешь мне дать, при том, что я слышу каждую твою мысль! - следующее выражение сорвалось рычанием. - Чёрт тебя подери! Выплюнув гнев в этой реплике, она продолжила. - Я слышу твою голову, Саша, и она поёт о любви к другому человеку! А ты не слушаешь и не чувствуешь ничего моего! Это нечестно! От несправедливости мира, от этой тягости, что падает именно на её рассудок, на мозг владыки мыслей, она заплакала опять, ощущая себя ужасно сломанным человеком. Она чувствовала и слышала свою племянницу, внимала мысли иных, если хотела, а сейчас оказалось обречённой со способностью не чувствовать щиты своего горячо любимого человека, который каждый день думал о том, кто не она. Ей стало ужасно, до истерики жалко себя, и Любава начала хлюпать носом, будто и впрямь поверила, что ей позволять спокойно излить это всё. - Эй! Ты чего?! Писк звучал в колени, а глаза мокли, пачкая волосы, не долго, потому что в следующее же мгновенье её не маг прижал её к себе, позволяя использовать свою толстовку, как носовой платок, какому она изольёт абсолютно все свои переживания. А выбора ей не предоставляли - фокусник сжал её так сильно, что не продохнёшь и не выберешься. - Знаешь, кто ты?! - смеясь, бурчал он. - Когда-то давно я болтал, а ты назвала это глупостью… Ты - мой соулмейт! - Это всё ещё глупость! Такая хлюпающая и сарказмом пылящая Психея являлась для мальчишки сплошным наслаждением, когда он разошёлся в улыбке. - Прости, что огорчу, но это глупость надолго! - заявил тот. - Иначе никак! Вроде бы ей обещали вечную поддержку, но при этом сообщали, что это забота никогда не получит отклика в виде любви. Печаль сотрясала её опять и опять, но она совсем не мешала жаться крепче в родное плечо, клянущееся, что будет рядом всегда. Иначе никак. Когда слезы продолжались уже долго, психолог решил перейти к оружию массового поражения. - Тебе станет лучше, если я скажу, что не могу в тебя влюбиться, потому что буду вечно считать себя достаточно недостойным тебя? Такой меткостью даже браться Равелины похвастаться не могли: без ножа и стрел, прямо в самое сердце. - Лучше, - выпалила волшебница, отпрянув чуть в сторону, и потирая свои щеки. - Особенно учитывая то, что я знаю, что это правда. Мысли, мысли, мысли. Их было слишком много, но ей действительно сейчас мерещилось, что Сашин голос в рассудке не прибавил хлопот, а только их убавлял. Сладостный помысел, учитывая ещё одного нового жильца внутри. Пальцы Саши, вместе с задорным хохотом, начали вытирать её щеки от покраснений, попутно повторяя многократно ее прозвище. - Психея-Психея! - Да что ты?! - Как ты умудрилась то влюбиться в меня, я не понимаю! - возмущённо шутил он, действительно не понимая, как так сложилось. - Я же не маг! - Полюбила не мага - никому не сказала! Вряд ли чьи-то признания в любви сопровождались таким, ведь сие сложно назвать счастливым фрагментов отношений, а уж тем более радостным финалом. Но, верно, у них другого развития быть не могло. Когда рыдания наконец-то угомонились более-менее, факир решился задать вопрос о причинах того, почему это происшествие вообще произошло и её личности, обговорив и поняв, что ближе человека то в мире для неё не найдётся, постановили решение выдать её с поличным. - Варя перевязала прозрачную нить нашей связи, то есть разрешила внимать её страхи и некоторые желанные ею мысли… - Магию же тоже? - припоминая об этом из рассказов Преславы, поинтересовался земной мальчишка, получив в ответ кивок. - Чувствуешь какое-то влияние такого характера? Некоторое время Любава потратила на то, чтобы зацепиться за ту персону крепче, полноценно ощутить каждую её конечность и пять видов чувствительности, чтобы точно найти очевидное. - Запах. Розмарин. Сразу после такого известия они оба замолкли, всецело поглощаясь в этой ситуации. Марфа никак не играла за свою дочь, она точно имела свой отдельный план, и они оба не зря растревожились по её поводу. Эта нить им необходима, как никогда, потому что это - действительно узел от талии волшебницы ветров, что может в любой момент по-настоящему улететь в астральный план, качаемая руками собственной родительницы. Впервые в жизни ей пели колыбельные, повествуя про прошедшие года. И она лежала в колыбели, что располагалась над самой бездной.