Санкт-Петербург

      Юра никогда не отличался крепостью желудка, это Гром мог есть камни и чувствовать себя отлично. С Юрой такая схема не прокатывала, его тошнило буквально со всего. Срок годности у еды истечет через пару дней? Лучше воздержаться. Слишком жирное? Лучше воздержаться. Слишком острое? Снова лучше воздержаться.       Они провели на задержании часов пять, и Смирнов был страшно голодный. Костя говорил ему не хавать эти чебуреки с вокзала. Несколько раз громко повторил, но Смирнов жаловался, что «умирает с голоду». Гром ест с ним за компанию, чтобы, ну, если умирать, то вместе.       Костя замечает, что что-то не так уже дома. Юра лежит на диване большую часть вечера, болтает в разы меньше, отказывается от любимого борща и с трудом проверяет английский у Игоря. Но на все вопросы отнекивается, убеждая, что все хорошо. Костя не верит и на всякий случай проверяет наличие лекарств от тошноты.       Спать ложатся как обычно, Гром пытается не заснуть чуть дольше, чтобы убедиться, что у Юры действительно все хорошо, но тяжелый день дает о себе знать.       Смирнов спит беспокойно, ворочается туда-сюда, будто никак не может улечься поудобнее. А ближе к двум ночи он осторожно вылезает из-под одеяла и чуть ли не бежит в туалет. Им с Костей завтра на работу к восьми, а Игорьку в школу, так что Юра правда пытается вести себя максимально тихо. Отсутствие двери в этом не помогало. Он давится собственной рвотой, сипло кашляет и думает, как бы не умереть в туалете.       Костя спит мертвым сном, а вот Игорь от его звуков все-таки просыпается, сонно трет глаза и шлепает босыми ногами к туалету. - Пап Юр, все нормально?       Маленький Гром стоит в дверном проеме и немного напугано смотрит на Юру. Смирном отрывает потяжелевшую голову от унитаза. Весь бледный, он вытирает лоб от холодного пота тыльной стороной ладони, собирается открыть рот, чтобы ответить, что все хорошо, а потом снова склоняется в спазмах.       Игорь приносит ему воды и лекарства, Юра вымучено улыбается и жадно пьет воду. - Прав был папка твой, не надо было есть те чебуреки. Давай, возвращайся в кровать, тебе вставать завтра рано, мне уже лучше, честно.       Юра пиздит, нихрена ему не лучше, желудок все еще сжимается в спазмах, усталость начинает течь по венам вместо крови, а мерзкий вкус во рту не исчезнет до утра. Маленький Гром поджимает губы на его ответ. - Может, папу разбудить? - Нет-нет, все в порядке. Иди ложись, я сейчас умоюсь и тоже лягу.       Игорь послушно уходит в сторону своей кровати, Юра надеется, что акция детокса организма была одноразовой. Он умывается, десять раз полощет рот и чуть ли не ползет обратно до дивана. Проходит минут пятнадцать, прежде чем он снова быстрым шагом идет к туалету. В этот раз все хуже, кашель надрывнее, а мерзкая рвота идет носом. Когда большая теплая ладонь начинает гладить его по спине, сил чтобы вздрогнуть уже нет. Костя убирает ему волосы назад и сидит с ним, пока он не перестает корчиться над унитазом. - Да-да, ты был прав, доволен? - Дурак ты, Смирнов. Давай, я помогу дойти до дивана и принесу таз, чтобы ты не бегал туда-сюда.       Юру мотает из стороны в сторону, но Костя крепко держит его, чтобы тот не завалился в сторону. Юра кутается в одеяло и жалуется, что ему безумно холодно. Гром приносит ему стакан воды, лекарства и убогий зеленый таз. - Я уже пил таблетки, Игорь приносил. - Плывут по Неве уже твои лекарства, давай, тебе станет лучше, обещаю.       Сил спорить нет, так что приходится послушно все выпить. Юру полощет до пяти утра, в перерывах он забывается коротким беспокойным сном, Костя гладит его по спине и шепчет какие-то успокаивающие глупости. Оба почти не спят этой ночью.       Юра просыпается полностью разбитый около одиннадцати, Костя стоит на кухне и варит бульон. - Ты разве не должен быть на работе? - Я был там утром, взял отгул. - Чего?!       Были бы силы, Юра бы резко сел от таких слов. Трудоголик-Гром взял отгул? И ради чего, чтобы следить за ним? Ну, нет, он просто умер в туалете и попал в рай (хотя в аду для него уже отдельный котел приготовлен, Юра в этом уверен). - Не могу оставить тебя, когда тебе плохо.       Смирнов хлопает покрасневшими глазами и садится на диване. - Ты знаешь, что я люблю тебя, да? Гром только довольно хмыкает и идет в комнату с тарелкой горячего бульона.