Санкт-Петербург

      Костя всегда знал, что Юра красивый. Юра тоже это знал и активно пользовался: флиртовал со всеми направо и на лево для получения ценной информации, берег лицо во всех драках и перестрелках, пытался худо-бедно за этим самым лицом ухаживать (крема там всякие увлажняющие, чтобы не шелушилось, помады гигиенические, чтобы губы не трескались и прочая лабудень).       Юра всегда знал, что Костя красивый. Костя этого не знал. Кривой шрам на лице и глаза цвета серого питерского неба, совсем не такие ясные и яркие, как у Юры, вечно сведенные вместе брови и неаккуратная щетина явно не прибавляли шарма. Гром считал, что его лицо отлично подходит для запугивания преступников и откровенно недоумевал, что такой красавец, как Смирнов, забыл рядом с ним.       Поэтому Костя всегда где-то в глубине души опасался, что Юра ему изменит. Чужая обувь на пороге их квартиры и глубокий протяжный стон (определенно не Юрин) почти не становятся неожиданностью. Гром делает всего пару шагов в глубь квартиры и замирает.       На диване сидит какой-то полуголый чернявый мужик, голова откинута на спинку, глаза прикрыты. На полу перед ним сидит такой же полуголый Юра. Костя не видит, что Юра там делает, но по его позе и протяжным стонам непонятного хера с горы можно и догадаться.       В какой-то момент Смирнов замечает присутствие Кости, резко вскидывает голову, подойти хочет. - Коть, я все объясню.       Костя слушать этот бред не хочет. Что Юра сможет объяснить? Что этого мужика змея в хуй укусила, и Смирнов по доброте душевной помогал отсосать яд? Грому не нужны оправдания, он все для себя уже решил. - Уебывайте нахуй отсюда! Если я вернусь, и кто-то из вас еще будет здесь, я пристрелю обоих!       Костя вылетает из квартиры просто для того, чтобы не придушить их собственными руками прямо сейчас. Глаза застилает такая животная ярость, он не видит перед собой вообще ничего. Может, именно поэтому он не заметил, что у Юры руки были по локоть в крови. *за час до этого*       Юра материт Давида на чем свет стоит, пока тащит его до квартиры чуть ли не на спине. Они оба в грязи и крови с ног до головы. У Давида до бедра разорвана штанина, и нога тащится чуть ли не рядом. - Дав, давай, еще немного, помоги мне, бога ради, я уже спины не чувствую.       Волков хрипит что-то неразборчивое, но правда пытается помочь и переносит часть веса на раненную ногу. В квартиру, в итоге, чуть ли не валятся. Юра стягивает все шмотки до трусов сначала с Давида, потом с себя, оставляет всю эту грязь в туалете на полу. Нога Волкова выглядит абсолютно херово, колено распухло, по всей длине то тут, то там торчат осколки стекла. Да, перестрелка была знатная.       Юра быстро моется сам, потом осторожно обтирает влажным полотенцем Давида, тащит аптечку. - Ты сможешь положить ногу на табуретку? - Попытаюсь.       Давид бледный, как смерть, и когда он пытается распрямить колено, его лицо искажается в гримасе дикой боли, изо рта вырывается тихий скулеж. - Ладно-ладно, оставь, боже, я на полу посижу.       Юра с пинцетом опускается перед Волковым на колени. Он бы посмеялся от своего положения, но было вообще не до этого. Процесс не быстрый, Давиду больно, Юра осторожничает. А потом Смирнов поднимает голову и замечает дикий взгляд Кости. *настоящее время*       Юра смотрит на дверь, из которой пулей вылетел Костя, руки заламывает, вот же блядство. Порывается было за Костей бежать, только вот Гром его сейчас слушать точно не станет. - Мужик твой был?       Подает голос Давид с дивана, приоткрывая один глаз. - Да.       Юра возвращается к своему занятию, невидящим взглядом рассматривает окровавленную ногу Давида, пытается заставить руки не трястись. Выходит откровенно плохо, Волков шипит чаще, горячие слезы застилают глаза. - Юр, давай я дальше сам разберусь дома. Этот бешенный реально меня пристрелит, если я буду тут, когда он вернется? - Да. - А тебя? - И меня. - Может, у меня перекантуешься пару дней? - Нет.       Волков только поджимает на это губы, честно, это не его проблемы, но за Юру было немного обидно. Давид молча встает, забирает вещи из туалета, одевается и уходит. Юра продолжает сидеть у дивана и очухивается, только когда за Волковым хлопает дверь. На негнущихся ногах идет отмывать руки, переодевается и морально готовится к разговорю с Костей. Он же правда ни в чем не виноват, все должно пройти нормально, Костя его выслушает.       Костя не слушает. Когда Гром возвращается, у него разбиты костяшки. Заметив на диване Юру, он подлетает к нему и бьет по лицу с такой силой, что Юра почти отключается. Насильно тащит Смирнова за ворот футболки и выставляет за дверь.       Осознает себя Юра только на пороге квартиры Прокопенко. Как он до туда дошел, Смирнов не помнит. На него, наверняка, косился весь Питер. Еще бы, босой, в одной футболке и мягких домашних штанах, с разбитым лицом.       Дверь открывает ему Лена, с ужасом смотрит и пропускает в квартиру. - Кто это тебя так разукрасил, милый?       Спрашивает Лена, когда обрабатывает ему лицо. - Костя.       Лена прижимает ватку с перекисью к его лицу чуть сильнее, чем следовало бы, Юра дергается и шипит на нее. - Думает, что я изменил ему, даже слова вставить не дал. - А ты..? - Нет, конечно, нет, Лена, за кого ты меня вообще держишь?       Прокопенко только пожимает плечами, ну, мало ли, Юра выглядит максимально оскорбленным. - Ничего, пару дней поживешь у нас, а потом поговорите нормально, он отойдет и простит тебя. - Не простит. Знаешь, что он мне сказал, когда мы только начали встречаться? Что невозможно простить только две вещи: ложь и измену… - Но ты же не изменял ему. - Нет. - Тогда в чем проблема? - Он не захочет меня слушать. Если я появлюсь на пороге еще раз, просто разбитым лицом не обойдется, он меня пристрелит.       Лена только тяжело вздыхает. Эти два идиота были ее друзьями, но иногда вели себя, как дет малые, вот честное слово. Вечером Юра объясняет всю ситуацию уже обоим Прокопенко. Федя прикрывает глаза рукой на все это безобразие. - Я поговорю с ним завтра.       Обещает Федя. Но Гром не появляется в управлении на следующий день, приходится идти к нему домой. Открывает ему Игорь, в квартире полный хаос и разбито все, что может быть разбито. - Дядь Федь, забери меня отсюда, пожалуйста…       Ребенок выглядит напуганным и дергается от Кости, прячется за Федей, когда Гром выходит в коридор, чтобы посмотреть, кто пришел. - Гром, ты что творишь вообще? Тебя собственный ребенок боится.       Костя только хмыкает и уходит. Федя оставляет Игоря в коридоре, просит подождать, пока он вещи ему соберет, идет за Костей. По всему полу какие-то осколки и щепки валяются. - Гром, дай Юре объясниться.       На имени Смирнова у Кости срывает гайки. Домой Федя приходит с разбитой губой. Игорь все продолжает извиняться за отца, а когда видит Юру и его состояние, начинает тихо плакать.       Несколько недель с Костей никто разговаривает, Гром ввязывается во все драки, машет кулаками по поводу и без. Он идет по какой-то подворотне, когда какой-то мужик приставляет ему пистолет к спине. - Развернись. Медленно.       У Грома оружия с собой не было, пришлось повернуться. Сначала до Кости не доходит, но потом он узнает в незнакомце того полуголого мужика, с которым Юра ему изменил. - Если ты дернешься – я сломаю тебе нос и, возможно, пару ребер. Так что не рыпайся и иди спокойно.       Костя не был бы Костей, если бы не попытался сотворить какую-нибудь глупую дичь. Давид свое обещание исполняет, бьет точнехонько по носу, а когда Гром заваливается на землю, от души пинает здоровой ногой под дых. - У тебя будет меньше проблем, если ты научишься слышать других людей, Гром.       Костя хрипит какие-то ругательства в ответ, пытается остановить кровь, которая ручьем хлынула из носа. Волков протягивает ему платок, а потом руку, помогая встать. - А теперь мы идем ко мне домой, ты внимательно слушаешь меня и не отсвечиваешь. И никаких драк в квартире, у меня там сын.       Ярость немного подотпускает, своего сына Костя уже напугал до чертиков. Гром послушно идет за Давидом, шмыгает разбитым носом. Волков идет медленно, хромает на одну ногу. В квартире правда есть маленький мальчик, такой же чернявый и хмурый, как Давид. - Начнем с того, что я – Давид, Юрин информатор. А ты просто невероятный слепой еблан, Костя.       Гром ничего не отвечает, просто смотрит исподлобья. - В тот день, когда ты нас увидел и что-то там себе напридумывал недалеко от управления была перестрелка, о которой ты, наверняка, знаешь. Так вот, мы с Юрой были там.       О перестрелке Костя действительно знал, читал рапорты. - И если ты не совсем мент тупой, ты мог заметить, что я хромаю на одну ногу, задело меня тогда сильно. Мужик твой, хороший друг, осколки тогда доставал.       Давид закатывает штанину для наглядности. Повязка кое-где пропитана кровью. - А теперь пошел вон отсюда. И не дай бог я еще раз услышу, как Юра плачет в трубку, разбитым носом ты не отделаешься.       Волков не шутит, всем своим видом это показывает. Ярость уступает место жгучему стыду и вине. До дома Прокопенко он почти бежит, дверь открывает Юра, смотрит с ужасом на Костино лицо. - Что случилось? - Я был у Давида. - Блять, ты убил его? - Я его не трогал. Он мне все объяснил.       Костя опускается на колени, на Юру не смотрит, руки свои разглядывает. - Ты прости меня за то, что я тогда… За все прости… За то, что объясниться не дал, что ударил, что вообще смог допустить мысль об измене.       Юра опускается на пол рядом с ним, заставляет посмотреть в глаза. - Кость… - Подожди, я еще не закончил. Я всегда боялся, что ты изменишь мне. Да, ты никогда не давал поводов так думать, но ты такой красивый, а я… - Идеальный.       Смирнов не дает договорить этот бред, который Гром пытается донести. Теперь причина это жгучей ревности стала понятна. Костя никогда не говорил, что считает себя некрасивым, а Юра был уверен, что доказательства его, Громовой, красоты не нужно говорить вслух, итак все понятно. - Что? - Ты не просто красивый, Коть, ты идеальный. Даже сейчас, даже с разбитым заплывшим носом, слышишь? Не смей даже думать иначе, понял меня?       Костя кивает, прижимается к Юре, глаза прикрывает, аж дышать легче становится. Юра гладит его по спине, успокаивает. - А теперь иди извиняйся перед всеми остальными. И лучше бы тебе придумать речь получше, чем для меня, не все такие понимающие, как я. - Половина Питера может выстраиваться в очередь за моими извинениями…       Юра хрипло смеется, помогает Косте подняться с колен. Да, работа предстоит долгая и упорная, но первый шаг уже сделан. Костю, в итоге, обязательно простят, а Юра больше не даст Грому усомниться в том, что он не достоин быть любимым, ведь для Юры Костя был не просто красивым, идеальным.