Санкт-Петербург

      Они были знакомы уже, кажется, целую вечность, лет десять точно. Юру перевели в управление почти сразу, как Костя начал там работать. Сначала Смирнов ему вообще не понравился. Все в нем было слишком. Слишком громкий, слишком подвижный, слишком, слишком, слишком…       По началу службы Гром избегал его, как мог, но Юра всегда ошивался рядом. Сначала Костя просто хмуро кивал ему в знак приветствия, потом они перешли к рукопожатиям, вскоре Юра начал стрелять у него сигареты, фыркал и ворчал, что Костя курил ерунду, но все равно продолжал клянчить сигареты в курилке.       Их первое совместное задание показало, что в поле Юра умел быть профессионалом. Да, он все еще картинно крутил беретты даже в разгар перестрелки, но стрелял метко и прикрывал спину. А еще Юра не осуждал. Ну, вообще никогда. Ни за радикальные методы поимки преступников, ни за желание броситься в толпу вооруженных бандюганов, ни за пренебрежительное отношение к здоровью и жизни.       Смирнов свой интерес обозначил почти сразу, поэтому Костя почти не удивляется, когда после особо кровопролитной перестрелки Юра порывисто целует его в уголок губ. Поцелуй получается с привкусом крови (его, Юры, чужой), но хуже не становится. Юра после этого начинает извиняться, стыдливо опускает глаза и порывается быстро уйти, но Костя его останавливает. Хватает за руку, притягивает к себе, обнимает до хруста ребер. Оба рады, что выжили, оба рады, что все случилось так, как случилось.       Через пару дней Юра заявляется на пороге Громовской квартиры. Костя не знает, где он узнал адрес, но думает, что это Федька подсказал. Смирнов стоит с пакетом и бутылкой вина в руках, довольно лыбится, но улыбка сползает с лица, как только он видит позади Кости крохотного ребенка. - Это твой..? - Мой. - Не знал, что у тебя есть сын. - Ты никогда и не спрашивал. - Я, наверное, зря пришел. Я… Прости, у тебя тут ребенок, где-то, наверняка, должна быть его мать, я лучше пойду.       Юра выглядит обиженно и оскорбленно, голову и плечи опускает, губы жевать начинает. Он как-то не подумал, что если Гром ему тогда ответил, то это значит, что он свободен. Глупо было на это надеяться. У Кости просто играл адреналин в крови, просто импульсивное желание ощутить, что они живы. Наивный дурак. - Ну, где-то его мать быть точно должна, но мы в разводе, так что не могу назвать точные координаты. Так ты зайдешь?       Смирнов удивленно вскидывает голову, но больше не пытается отвернуться, в квартиру проходит. Игорь оказывается чудесным, ему два года, он смешно шлепает босыми ногами по полу и притаскивает Юре все свои игрушки. Костя правда пытается не ревновать Смирнова к собственному сыну, когда они три часа не обращают на него внимания и играют на полу в зале.       В конце концов Игорь отказывается идти спать без Юры, так что Смирнов укладывает его, мурлычет какую-то мелодию, чтобы ребенок поскорее уснул. Только после этого Костя получает свою долю внимания. Они долго пьют вино на кухне и также долго целуются на диване, Юра уходит почти под утро.       Пару недель почти ничего не происходит, они видятся на работе, но почти не разговаривают. Костя замечает на себе долгие тоскливые Юрины взгляды, в курилке Юра тоже жмется к нему ближе, чем надо. Им, наверное, стоит поговорить об их отношениях, как-то их обозначить или что-то в этом духе. Но говорить словами через рот для Кости кажется чем-то невыносимым, поэтому, когда они в очередной раз встречаются в курилке, Гром терпеливо ждет, пока все разойдутся. - Там это, Игорь соскучился. Все спрашивает, где ты, придешь сегодня?       Игорек правда пару раз спрашивал, где «дядя Юла», но этим все ограничилось. Костя не может сказать, что это он соскучился, а не Игорь. Юра светлеет на глазах, широко улыбается. - Не вопрос, брат. - Не называй меня так. - А как мне тебя называть?       Смирнов с прищуром смотрит на него, заставляет все-таки сказать все словами, а не взглядом или действиями. Гром глубоко вздыхает, прикрывая глаза, устало трет переносицу. Он просто не привык разговаривать. - Кто я для тебя? - Что? - Кто я для тебя, Юр? Кто я в твоей жизни?       Юра немного теряется. Ну, да, Гром определенно был ему симпатичен, Костя красивый, умный, сильный и все в таком духе, но Юра как-то не задумывался, кто они друг другу. Смирнов был уверен в своих чувствах, но вот насчет Кости у него были некоторые сомнения. Времена и обстановка в стране просто не позволяли думать о чем-то глубоком, вроде влюбленности в своего коллегу-мужчину. - Тебя устроит, если я скажу, что ты мне нравишься? - Устроит. - А я тебе?       Костя хмурится и с вопросом смотрит на Юру, будто сначала не понимает, что от него хотят, но потом все-таки открывает рот, почти шепчет. - Ты мне тоже нравишься. - Это хорошо, так как мне тебя называть? - Блять, Юр, как хочешь, только не «брат».       Юра смеется, запрокидывает патлатую голову, но заметив реакцию Кости, вскидывает руки в примирительном жесте. - Ладно-ладно, Коть, не злись. Я приду, как сдам Хмуровой все отчеты.       Смирнов хлопает его по плечу и уходит из курилки, Гром думает, что лучше бы его и дальше называли братом.       Через несколько лет «ты мне нравишься» перерастает в «я тебя люблю», они съезжаются, Игорь начинает называть Смирнова «пап Юра», Юра продолжает звать Костю Котей. Оба могут сказать, что счастливы. Да, без ссор не обходится, но долго они не длятся. Гром так и не научился разговаривать словами через рот, ссорились они обычно именно поэтому.       Когда Костя начинает копать под Анубиса, Юре это ох как не нравится, но он помогает искать информацию просто потому, что не может по-другому. Не может дать любимому человеку умереть самой глупой смертью, если этот бешеный кинется ловить Анубиса один.       Они вместе уже много лет, Юра привык, что Костя выражает любовь жестами, но за все эти годы он так и не услышал от Грома «я люблю тебя», но не наседал, все ждал, когда Костя сам до этого дойдет.       Смирнов узнает, где сегодня будет Анубис, и Костя начинает собираться. Когда Юра тоже начинает ходить по дому в поисках штанов, Гром замирает. - А ты куда? - Как куда? Я иду с тобой. Думаешь, я дам тебе сунуться в логово этих психов в одиночку? - Останься дома. - Ишь чего удумал, нет. - Юр, пожалуйста, я не хочу, чтобы ты пострадал. - А я не хочу, чтобы ты пострадал. Я прикрою спину, Коть, все будет нормально, но одного я тебя туда не пущу.       Костя смотрит на него взглядом побитой собаки, волнуется. Себя никогда не жалко, а вот потерять Юру было страшно. Когда Смирнов на несколько месяцев пропадал, работая под прикрытием, Костя места себе не находил, боялся, что ему скажут, мол погиб при исполнении. Сейчас все слова вылетают из головы, Гром, вроде, хочет что-то сказать, хочет показать, что правда волнуется, но просто не может. - Коть, жизнь не кончится завтра, она у нас будет длинной, но ты успей все сказать мне, пока мы молоды, пока мы любимы. А ты не бойся быть слабым, а я с тобой буду сильным, ведь жизнь не кончится завтра.       Костя на это коротко кивает, будто бы соглашаясь. Юра прав, жизнь не кончится завтра, он еще успеет сказать, что любит. Но сначала нужно сделать их мир хотя бы чуточку безопаснее для них, для Игоря. Все еще успеется, а вот поймать Анубиса надо сегодня, так что они идут туда вдвоем, Федя наотрез отказывается заходить в здание, где полсотни сектантов.       И все, вроде, идет относительно нормально, пока они не оказываются перед трупом Хмуровой и горой денег. Костя не понимает, что происходит, Костя совсем не узнает Юру. Юра нежный, чуткий, смешливый и любит его больше жизни, а этот человек перед ним не такой. Сейчас перед ним падкий, слабый и двуличный человек. Гром не помнит, как поднимает на Юру пистолет. - Тогда ты арестован. - Тогда стреляй.       А потом происходит то, что происходит. Юра был прав, жизнь не кончится завтра. Она кончилась сегодня.

Альтернативный финал

- Коть, жизнь не кончится завтра, она у нас будет длинной, но ты успей все сказать мне, пока мы молоды, пока мы любимы. А ты не бойся быть слабым, а я с тобой буду сильным, ведь жизнь не кончится завтра.       И тут до Кости вдруг доходит простая истина. А что если жизнь кончится завтра? Что если она кончится сегодня или прямо сейчас? Что если он просто не успеет ничего сказать Юре? - Я люблю тебя.       Выпаливает Гром, Юра роняет из рук штаны. Юра глупо на него смотрит и открывает было рот, чтобы что-то ответить, но Костя его опережает. - Нет, подожди. Я правда хотел это сказать, уже давно вообще-то. Да, у нас еще вся жизнь впереди, но я хочу, чтобы ты знал, что я люблю тебя. Ты плачешь..?       Костя подлетает к Юре, сгребая его в объятия, пока Юра правда пытается сдержать накатившие слезы. Нет, он всегда знал, что Костя его любит, но сказанные вслух слова просто оглушили и выбили землю из-под ног. Смирнов жмется ближе, хватается за домашнюю Костину майку. - Ты как?       Спрашивает Гром, отрываясь от Юры и разглядывая его лицо. Гладит пальцами Юрино лицо. - Я в норме, прости. Я знаю, что ты любишь меня, я вижу это, Коть, просто не думал, что ты когда-нибудь скажешь это. Неожиданно и приятно. Я тоже люблю тебя.       Юра тепло улыбается, смотрит своими невероятными глазами прямо в душу и выглядит абсолютно счастливым. - Ладно, хватит тут сопли на кулак мотать, идем ловить твоего Анубиса.       Костя целует его, чтобы закрепить свои слова, ну, просто чтобы наверняка было понятно, что он правда любит, а не просто слова на ветер бросает. Федя наотрез отказывается идти с ними в здание, где куча вооруженных фанатиков, так что приходится идти вдвоем.       Не то чтобы все шло гладко, но как есть. Когда выясняется, что Анубис – это Хмурова, Костя, мягко сказать, в ахуе. Он смотрит на ее труп, а потом на Юру. Смирнов обеспокоенно смотрит на Костю, что-то там спрашивает, но Гром не понимает половины из-за дурацкого порошка, который теперь жжет глаза. Юра пару раз кидает взгляд на кучу денег перед ними, но садится рядом с Костей, по спине гладит, пока они ждут спецов. Юра был прав, жизнь не кончится завтра, она у них будет длинной, и Костя успел сказать то, что от него так долго ждали.