Тайна Дома Слизерина

Профессор Слагхорн любил подчеркивать, что деканство в Доме Слизерина связано с "особого рода сложностями". Поначалу его преемник думал, что речь об иерархиях и необходимости лавировать между интересами школы, Дома и благородных семей. Северус Снейп хорошо запомнил ту ночь в свой первый деканский год, когда он понял, что все это ничто по сравнению с самой трагической тайной Дома Слизерина. Конечно, Министерство магии не могло полностью запретить темные искусства, уж слишком тонкой была грань темной и светлой магии. Пришлось бы полностью пересматривать список стандартных заклинаний и вводить множество исключений для чиновников при исполнении, целителей, антикваров и так далее и тому подобное. Наказанию подлежали три Непростительных заклинания, а также любые насильственные действия при помощи магии, исключая самооборону и включая оживление мертвых в виде инферналов, а также хранение и использование темных артефактов из утвержденного списка, который все время расширялся по мере обнаружения новых и новых зловещих сокровищ. Кроме того, после поражения Гриндевальда, когда у всех на слуху оказались подробности его учебы в Дурмстранге, Визенгамот уступил давлению магического сообщества Британии и ввел запрет на обучение темной магии несовершеннолетних волшебников. Тогда же была принята новая, сильно урезанная учебная программа курса защиты от темных искусств. Именно после этого темная магия стала не просто внутренним делом Дома Слизерина, но и одним из его самых охраняемых и самых болезненных секретов. Разумеется, никакой запрет не мог прекратить древние традиции хранения темных реликвий, знаний и союзов в аристократических родах. В семьях темных волшебников артефакты продолжали передаваться из поколения в поколение. Родители дарили их детям к знаковым датам, например, к началу учебы в школе или к завершению очередных экзаменов, но вовсе не считали нужным предупреждать об этом декана Дома. Поэтому по школе из года в год ходило неопределенное количество темных магических предметов, а профессор Снейп всегда держал под рукой экземпляр "Каталога темных артефактов Британских островов", чтобы при необходимости быстро определить, с чем пришлось столкнуться. Возраст одиннадцати лет считался лучшим для начала обучения любой магии, так что в темные ритуалы в таких семьях детей начинали посвящать одновременно с их поступлением в Хогвартс. Симптомы, сопровождающие овладение темными силами — ночные кошмары, видения, голоса, эпизоды одержимости, — среди студентов Слизерина были предметом всеобщей зависти, ведь в них видели предвестье будущих особых умений. Кое-кто даже имитировал эти проявления, как, например, Берти Кэрроу, в школьные годы — сосед Северуса Снейпа по спальне. Он орал во сне, а потом дрожащим голосом с важным видом рассказывал, что ему снятся демоны. Только никто в это не верил. Зато другой сосед, Руфус Эйвери, две недели посреди учебного года провел дома с недугом, который не смогли опознать и вылечить в Хогвартсе. После возвращения он смог творить такие заклинания, которые и не снились другим четверокурсникам. Он подчинял людей своей воле. Управлял ими. Причинял боль на расстоянии. Вот это была сила! Вот это была власть! Щуплый подросток Северус мечтал однажды научиться так же, чтобы, наконец, расправиться со своими недругами. И вот почти десять лет спустя молодой декан Дома Слизерина Северус Снейп проснулся от громкого стука в дверь. К нему в спальню ворвались бледные дрожащие первокурсники. Они кричали наперебой: — Профессор! Профессор! Эйвери плохо! Эйвери умирает! Вид у мальчишек был такой испуганный, что Снейп как был в ночной рубашке побежал за ними. Яльмар Эйвери лежал в постели с широко открытыми глазами, но его взгляд был пуст. Его костлявое тело вытянулось и напряглось, скрюченные пальцы напоминали птичьи когти. По губам стекала пена. Припадок? Профессор попробовал расслабляющие и успокаивающие чары, без какого-либо эффекта. Возможно, все сложнее. Снейп снова поднял палочку. — Демонум ревелио! Лицо мальчика исказила страшная гримаса, из груди вырвалось нечеловеческое рычание. — Оставь меня! — прохрипел он. — Уходи прочь! И тут же лицо Яльмара расслабилось, взгляд стал осмысленным. Он схватил профессора за руку. — Сэр, помогите! — тонко вскрикнул он. — Мне страшно! Он мучает меня! Его взгляд затуманился, голос опять стал низким: — Уходи, жалкий червяк. Это между мной и домом Эйвери. А если не уйдешь… Мальчик поднял руку: — Круцио! Снейп легко отразил проклятье, посланное неловкой детской рукой без волшебной палочки, и растворил его в воздухе. Ведь вокруг толпились еще четверо встревоженных, но любопытных мальчишек. Он помнил, как родовой демон Эйвери посещал Руфуса в их общей спальне. Этот жестокий и безжалостный дух питался муками и страхом — такова была плата за его услуги. Однажды всех разбудили вопли Берти Кэрроу, которого Руфус выбрал в качестве первой жертвы своему союзнику. Поняв, что происходит, остальные начали смеяться над невезучим Кэрроу, про себя радуясь, что не им выпало испытать на себе силу демона Эйвери. И Северус тогда тоже смеялся и радовался, что Руфус Эйвери наслал проклятье не на него, полукровку, а на чистокровного дурачка Берти. Теперь он ненавидел себя за то, что когда-то заискивал перед силой, жестокостью и чистотой крови Эйвери. Яльмар Эйвери был сыном старшего брата Руфуса. Хрупкий и чувствительный светловолосый мальчик пошел в мать-датчанку, а не в жесткую крепкую породу отца. Снейп видел в нем хороший потенциал для магии эмоций, но сомневался, что отец разрешит сыну такую специализацию. Быстро приняв решение, он подхватил мальчика на руки и понес в свой кабинет. — Спать! — бросил он через плечо остальным. Яльмар извивался ужом, пытаясь выскользнуть из рук декана, так что пришлось обездвижить его заклятьем. Демон Дома Эйвери был из тех, что легко находят путь в душу через злобу, ярость, желание мучить и убивать. Завидовать такому помощнику мог только четырнадцатилетний балбес. Руфусу, впрочем, все это было по нраву. А вот Яльмара могло и убить или довести до безумия. Северус положил мальчика на свой безупречно чистый стол и начал чертить на каменном полу защитный круг и пентаграмму.

***

Директор школы чародейства и волшебства Альбус Дамблдор проснулся в ночной тьме от укола тревоги. В школьный замок проникла злая сила. Он набросил на длинную ночную рубашку пурпурный халат и через несколько мгновений был в своем кабинете. Одного взгляда на магические инструменты хватило, чтобы понять, где именно это произошло. Сердце у директора упало. Неужели он ошибся в своем доверии? Он поскорее схватил горсть летучего пороха и сунул голову в камин. И верно, в кабинете профессора зелий вершился темный ритуал. Северус Снейп в одной ночной рубашке, едва доходившей ему до колен, стоял в защитном кругу голубоватого пламени с воздетой волшебной палочкой. Напротив него посреди выведенной жаркими огненными линиями пентаграммы клубился ужасный сгусток тьмы, по нему пробегали красноватые сполохи. Поодаль на столе белело неподвижное тело мальчика в пижаме. Дамблдор безмолвно наблюдал из камина. — Думаешь, я не помню тебя, бледный червяк? — голос демона раскатывался под сводами подземелья и плотным вязким облаком занимал собой все помещение. — Зачем ты докучаешь мне своими назойливыми призывами? У тебя все равно не хватит ни силы, ни храбрости, чтобы добиться союза со мной. — По праву наместника Дома Салазара Слизерина, я приказываю тебе: оставь Яльмара Эйвери и не смей возвращаться к нему, пока он сам не позовет тебя! — повелел Северус Снейп, и в его негромком голосе звучала такая сила, какой еще не слышал у него никто из людей. В отсветах разноцветного пламени его простая рубашка казалась покрытой дорогим шитьем туникой древнего короля, а бледное лицо и горделивая осанка излучали мощь и величие, словно сам Слизерин воплотился в молодом декане своего Дома. На пару мгновений повисла тишина. Потом из сгустка тьмы послышался громовой хохот. — Я служу Дому Эйвери сотни лет и множество человеческих жизней. Почему я должен подчиниться тебе, чужак? — Потому что ты находишься на земле Слизерина, демон. Тьма стала гуще и заклубилась. Невидимая стена воздуха метнулась от пентаграммы к защитному кругу и легко преодолела его, прихватив за собой язык синеватого пламени. Волосы профессора зелий взметнулись от сильнейшего порыва ветра, рубашка натянулась и парусом захлопала на спине. Он только еще выше поднял палочку. — Ладно, твоя взяла, — раздался голос из тьмы. — На земле Слизерина я приду к Яльмару Эйвери, только если он сам призовет меня. Но ты должен заплатить за это. Дай мне свою кровь! На слове "кровь" тьма алчно вспыхнула огнем. Черно-красный протуберанец потянулся к человеку, но не смог преодолеть границу защитного круга. — Нет, — спокойно и властно ответил Снейп. — Я не нуждаюсь в твоих услугах и не буду платить тебе. На земле Слизерина мое требование правомерно и должно быть выполнено без оплаты. Уходи и выполняй. И без того густой, напитанный мускусным запахом ритуальных благовоний, воздух в комнате стал еще тяжелее и зазвенел. Чудовищное давление чуть не загасило пламя от летучего пороха в камине, через которое Дамблдор наблюдал происходящее. У Снейпа подогнулись колени, с волос, с кончика носа, с подбородка заструился пот. Но он устоял, а его рука хоть и подрагивала, но продолжала удерживать палочку. Это длилось долго и кончилось внезапно. С яростным воплем, разрывающим слух, сгусток тьмы исчез. Пентаграмма погасла. Обрушилась тишина. Снейп, тяжело дыша, опустил палочку и нетвердой походкой побрел к мальчику. Яльмар Эйвери сел на столе. Несмотря на жару и духоту в кабинете, его колотила дрожь. Профессор проверил его зрачки и язык, прочел несколько заклинаний обнаружения, чтобы убедиться, что демон и правда оставил его, и только после этого дал мальчику кубок с сонным зельем. Высокая фигура Дамблдора, наконец, появилась из камина полностью. Единственным источником освещения в кабинете остался защитный круг, и в его синеватом свете старый волшебник в накинутом поверх ночной рубашки халате казался лучом белого пламени. Голубые глаза сурово смотрели из-за очков, седые брови хмурились, но когда он заговорил, его голос прозвучал спокойно и тихо: — Добрый вечер, Северус. Профессор зелий обернулся. — Добрый вечер, директор. Я все вам объясню, только отнесу Эйвери обратно в постель, если вы не возражаете. Дамблдор не возражал.