Впуская, вернись

Что ж, уже полчаса Кэйа безыдейно валяется на кровати. Дилюк ушел в душ, заявив, что ему надо, во-первых, привести себя в порядок, во-вторых, “спустить первичный пар, чтобы случайно не сделать что-то не то”. И на злобное шипение Кэйи о том, что пар лучше выпустить на него, он не поддался. Засранец. Заботливый засранец. И ведь прав, вздыхает Кэйа, пропуская прядь сквозь пальцы и глядя сквозь нее на темноту за окном. Дилюк заботится обо мне лучше меня самого. Глупый. Замечательный. Неповторимый. Кэйа раз в двадцатый кидает взгляд на зеркало в комнате. Не то чтобы он мог увидеть там что-то кроме взбудораженного человека во всё еще влажной рубашке. Он тревожно проводит рукой по штанам, стряхивая пыль, которой там нет, поправляет повязку. Пересчитывает книги на полке. Четырнадцать. Ничего нового. Всё в порядке. Всё в порядке. Его ожидание наконец прерывается скрипом двери. Кэйа ждал так долго — и почему-то оказывается совершенно не готов. Он резко усаживается на кровати, уставившись на то, как Дилюк медленно входит в комнату. Половицы пару раз заходятся плавным пением под шагами босых ног. Длинный бордовый халат затянут так плотно, будто в комнате минимум минусовая температура. Мокрые волосы водопадом рассыпаны по плечам. Алые глаза настороженно блестят. Всё это смотрится так непривычно и так правильно. Кэйа чувствует себя ослепленным. - Ты долго, - хрипло выдыхает он не своим голосом. Он остро осознает, что нервничает. Жаждет очень сильно, но всё равно волнуется. Дилюку хочется принести под ноги лучшее, свалить под его стопы самые драгоценные жемчуга слов, самые трепетные ласки, самые нежные касания. Сердце из груди вытащить и алым гранатом подкатить к пальцам. Пусть давит, не жалко. Сможет ли он дать ему такое, вот в чем вопрос. Дилюк чуть хмурится. - Ты нашел, чем отвлечься, - сердито цокает он, кивая на стоящую на тумбочке бутылку. - Я немного, - тихо возражает Кэйа. - Ты же знаешь, для меня это ничтожная доза. Мне так… спокойней. Не отчитывай меня, милый, я не смогу. - Ты же не будешь каждый раз перед сексом напиваться? - Дилюк выразительно приподнимает бровь. Кэйа разглядывает его глаза, его блестящие рубиновые глаза. Находит в них мягкость и успокаивается. - Разве я посмею так разочаровать мастера Дилюка? - он выдыхает. Ну и чего так бояться. Здесь… здесь ему больно не сделают. Нет. - Сам-то не хочешь выпить? - он нарочито изображает подмигивание и получает закатившиеся глаза в ответ. - Для того, чтобы пьянеть, у меня есть ты, - сурово отрезает Дилюк, скрещивая руки на груди. - Ох, какой очаровательный контраст сладких слов и постной мины! - Кэйю вдруг отпускает. Он, смеясь, срывается с кровати и оказывается напротив, нежно ловит лицо в ладони. - Я сражен. Он принимается трепетно покусывать чужие губы, воркуя, пальцы сами собой оказываются в волосах. Наблюдает магическое: лицо Дилюка расслабляется. Становится трепетно-открытым, готовым принимать удовольствие. Такого Кэйа не видел, наверное, никогда, и он ликует. Приникает более жадно, берет чужой язык в плен, давит на затылок, сокращая расстояние между ними. Дилюк хрипло выдыхает. Руками он судорожно цепляется за собственный халат, и сердце Кэйи жалобно трепещет — в любви, в чувстве вины и в желании когда-нибудь дать ему полную свободу действий. - Ты точно готов? Уверен? Не наступаешь опять себе на горло? - тем временем бережно интересуется Дилюк. - Скажешь, если что-то будет не так? - Да, - выдыхает Кэйа, нетерпеливо ворча и переползая с поцелуями на боковую часть шеи. - Ужасно тебя хочу, мой вкусный вечерний десерт. Снова коварно лижет розовую мочку и слышит тихий стон. - Какой же ты чувствительный под всей этой броней, - шепчет Кэйа ему в ухо, проводя пальцами по толстой велюровой ткани на груди. - И это я не только про твою манеру одеваться. И даже не только про твое тело. - Я был совершенно прав, когда сначала ушел в ванную, - горячий вздох. - Я бы тут с тобой и двух минут не простоял. - Правда-правда? - хищно мурчит Кэйа, резко проводя рукой вниз, стараясь нащупать чужое возбуждение — пока сквозь ткань. - Ого, да ты прав… А неплохо там тебя природа одарила… - Уж получше, чем тебя, - внезапно дразнится Дилюк, на его лице вспышкой света — улыбка. Сердце пропускает пару ударов. Тело, и так полыхающее изнутри, искрит еще больше. Архонты, он так сильно желает Дилюка. Мысли затуманены. - Бессовестный, - качает головой Альберих, прижимаясь губами к скуле и проводя языком. - У меня тоже всё неплохо! Я могу тебя раздеть? Хочу сам. Улыбка тухнет. Дилюк выглядит… расстроенным. Внутри живота болезненно тянет. - Что такое? - мягко переспрашивает Кэйа, поигрывая с воротником халата, чтобы занять пальцы. - Уж прости, но отсосать тебе через ткань я точно не смогу. - Кэй, - Дилюк сердито цыкает на него. - Не пошли! - Мы собираемся переспать. Я не могу не пошлить. Или ты из этих людей, что пользуются эпитетами вроде “жезл”, “лоно” и “возлежать”? Мне стоило догадаться… - Цыц, - Рагнвиндр сердито щелкает его по лбу, на щеках — алые пятна. - Я просто… не привык. А ты меня смущаешь. - Буду более литературным, - обещает Кэйа, усмехаясь беззлобно. - Но тут следует задать важный вопрос. Ты ведь не девственник, верно? У тебя был секс? Молчание. Кэйа прижимается своим лбом к бледному лбу Дилюка, доверительно глядит, не торопит. Тот прикусывает губу, будто пытаясь составить буквы в слова. Всё нормально, мой хороший, ты можешь мне рассказать что угодно. - Не девственник, - наконец роняет Дилюк отчаянным голосом. - Был. - С мужчинами или женщинами? - аккуратно интересуется Кэйа, накручивая на палец темно-медную после воды прядь. Та свивается в красивые кольца. - Я один раз пытался с девушкой… Ничего не вышло. Я просто не мог возбудиться. Это было еще в семнадцать, помнишь, я тогда задержался на приеме…? - Помню, - губы Кэйи трогает улыбка. Он гладит Дилюка по щеке, бережно водит второй рукой по спине. - Ты пришел весь взъерошенный как еж и сразу убежал спать. - Чувствовал себя ужасно, - качает головой Рагнвиндр, открыто глядя своими ясными глазами. - Я ведь уже понимал, что никуда от тебя не денусь. Но решил попробовать, дурень. Кэйа ловит его руку, подносит к губам и неспешно принимается расцеловывать пальцы. - Не ругай себя, - улыбается он. - Все имеют право на эксперименты. - Эксперименты, - страдальчески стонет Рагнвиндр — то ли от рассказа, то ли от касаний к чувствительной тыльной стороне запястья. - Эксперименты у меня были в Снежной. - О, правда? - Кэйа вскидывает голову, слегка заинтригованный. - Ты не ревнуешь? - настороженно интересуется Дилюк. - Конечно, нет, глупый, - изнутри рвется смех. - Мы же не были вместе. Ему и впрямь не больно. Ему — ценно, что такое рассказывают. Дилюк отводит взгляд в сторону и вдруг покрывается краской еще больше, а глаза прямо блестят смущением. - И правильно, что не ревнуешь… - тихо говорит он, изучая стену. - Я занимался сексом только с теми, кто напоминал мне тебя. Теперь очередь Кэйи замереть в смущении. - А ты умеешь удивлять. - Удивлен, что я однолюб? - фыркает Дилюк, малиновый до самых кончиков ушей. Он всё-таки возвращает свой взгляд, и Кэйа может любоваться на расширенные зрачки и дрожащие длинные ресницы. - Когда я увидел паренька со схожим цветом волос и смуглой кожей, мне пришлось задержаться на постоялом дворе на три гребаных дня. Я щурил глаза, чтобы картинка была нечеткая — и представлял, что это ты. И когда я его трахал, я просил его молчать. Голос был не твой… - Ох, Дилюк, - нормальные слова покидают его грешную голову, остается только гулко бьющееся сердце. Тот замечает. Улыбается вдруг так тепло и болезненно. Ловит руку Кэйи и кладет на свою грудную клетку. Его сердце тоже бьется очень часто. - Ты бы еще его повязку надеть попросил, - бормочет Альберих, пряча взгляд. Молчание. - Ты попросил?! Серьезно? - Кэйа задирает голову, глядит на пунцовое лицо и начинает хохотать. - Я тебе посмеюсь, - грозится Дилюк. Угроза не срабатывает, изнутри всё еще рвется смех. Дилюк скалится с притворной злостью и вдруг ерошит Альбериху волосы. Приступ хохота не испаряется и от этого. И тогда Дилюк делает противозаконное: опять его целует. Нежно. Долго. И Кэйа замирает, тая. - Ничего смешного, - отрывается от его губ Дилюк, качая головой. - Ты — особенный для меня. - А ты — для меня, - слова легко срываются с губ вольной птицей. И поцеловать Дилюка снова — самая естественная вещь на свете. - Так, - жалобно стонет Кэйа, с трудом отрываясь. - Я серьезно. Мне нужно тебя раздеть, черт побери. Или ты хочешь сделать это сам? Дилюк снова теряется, и Кэйа начинает догадываться. Но решает не спрашивать, а просто подождать. - Да нет, давай ты, - односложно выдыхает Рагнвиндр. Лицо делается напряженным и болезненным, и Кэйа успокаивающим жестом проводит пальцами по лицу. Ну что ж, посмотрим, что там у тебя. Он медленно ослабляет завязки халата. Распахивает его постепенно, открывает плечи и ключицы — пара порхающих поцелуев. Спускает по плечам вниз, ткань соскальзывает, обнажая торс. Дилюк вздрагивает, но прикусывает губу и плавно вытаскивает руки из рукавов. Кэйа молча пробегается пальцами по изящно очерченным предплечьям с голубыми жилками, затем — по ребрам, плотным мышцам живота, невероятно красиво очерченным подвздошным косточкам — дрожь в теле. Плавным движением руки сбрасывает халат на пол вовсе. Ну да, как он и думал. Всё покрыто шрамами, их столько, что невозможно даже сосчитать разом. Тело будто пропускали через мясорубку. Кэйа даже думать не хочется, как это могло быть больно. И некоторые на нём из-за меня. И некоторые… - Мы обязательно поговорим о том, почему ты решил не упомянуть пару случаев, где ты едва не остался в Снежной навечно, - тихо сообщает Кэйа, присаживаясь на колени около Дилюка и прицельно тыкая в два шрама — один, чудовищно глубокий и длинный, по нижней трети живота, второй — как от огнестрела, в районе ребер. - Ведь ты не мог быть достаточно наивен, чтобы полагать, что я не смогу по ним всё понять. Но не сейчас. Молчание. Кэйа застывает где-то около чужого бедра, задумчиво проходясь пальцами по коже. Ласково обрисовывает очередной шрам. Дилюк совсем примолк, замер, будто ждёт чего-то. В сердце — нежный и трепетный звон. Кэйа бережно целует отметину. - Теперь ты еще больше похож на мрамор. - …что? - хриплый выдох где-то сверху. - На мрамор похож, говорю. Белый мрамор… - Кэйа ведет пальцами по рубцу, снова проводит языком, - …с прожилками. Выточенное, - легкий укус за кожу, - произведение, - обрисовать губами косточку, - искусства. Дилюк молчит. Кэйа только ощущает, как он вздрагивает, заведя руки куда-то за спину. - Красивый такой, - выдыхает ему в кожу и зализывает своё же дыхание. Чуть косит взглядом вбок. Хех, а Дилюк прав — его природа одарила чуть побольше. В крови начинает разливаться крутой кипяток от накрывающих любви и возбуждения. - Ты… - Дилюк звучит тихо и как-то странно, и Кэйа приподнимает голову. Глаза Рагнвиндра — огромные, расширенные, и в них плещется что-то непонятное. Он неуверенно проводит рукой по щеке Кэйи, приоткрыв рот, будто желая что-то сказать — и не говоря. - Прекрати так таращиться на меня, Дилюк, а то начну смущаться еще, - усмехается Альберих и снова проходится языком, с удовлетворением отмечая горячечный вздох наверху и волну по телу. - И кстати, я только что нашел идеальное место для укусов. Ты знал, что на твоей чудесной заднице — две идеальные родинки, точно под мои клыки ставили? - Ауч, Кэйа! - Дилюк возмущенно вцепляется одной своей рукой в другую судорожным жестом, вызывая рвущийся изнутри смех. - Не так сильно! - слабо протестует он, выглядя, впрочем, невероятно возбужденным. У Кэйи от вида его поплывших глаз, горящих щек и влажных губ внутри всё сводит от похоти. - Не могу ничего обещать, мастер Рагнвиндр, - урчит он, кружа языком по внутренней стороне бедра. - При виде вас у меня крышу срывает. Я хочу еще твоих хриплых вздохов, твоих вздрагиваний, твоего удовольствия. Мне нужно больше, больше, архонты, я так хочу еще. - Когда про тебя говорят, что у тебя искусный язык, Кэйа… - …то говорят чистую правду, ммм? Во всех смыслах, надеюсь? - посмеивается Альберих, потираясь щекой. - …да, но что важней — никто почему-то не думает о том, откуда берутся твои слова и что их питает, - тихо договаривает Дилюк хриплым шепотом. - Не совсем понимаю, о чём ты, милый, но звучит довольно приятно, - Кэйа нежно притирается к коже на животе, лижет выступающую жилку — ах, этот чудесный рельефный Дилюк. У него сладко кружится голова, и он лихорадочно соскальзывает пальцами вниз по животу, к маняще возбужденному члену, резко и без предупреждения. Дилюк охает, изгибаясь. О да, этого Кэйа и хотел добиться. Дальше всё здорово смешивается. Потому что его уносит. Потому что Кэйа плохо помнит, как постепенно заталкивает Дилюка к кровати. Как роняет его туда на спину, тут же очутившись сверху. Он только помнит, как у него одуряюще кружится голова от запаха чужой кожи, от хриплых звуков дыхания и подрагивающих под языком мышц. Член у Дилюка, кстати, просто идеальный. Красивый, пропорциональный, с этими прекрасными венками. Не мог он ну хоть в одном месте уродиться несовершенным, а? - Ну же, милый, говори со мной, - воркует он, слыша, что его собственный голос от возбуждения просел на пару тонов ниже обычного. - Тебе нравится? Расскажи, что мне сделать хорошего для тебя? Вместо ответа он слышит только очередной глухой стон, громче предыдущего. Звук подозрительно совпадает с движением языка по внутренней стороне бедра. - Тебе нравится, когда я касаюсь тебя здесь, ммм? - Кэйа аккуратно прикусывает кожу, посасывает. Плавно доводит языком до члена. И слышит треск ткани, восхищенно вскидываясь, чтобы увидеть, как Дилюка изгибается дугой. - Кэй-а… По… жалуйста, я же не… железный… Рагнвиндр намертво сжимает в кулаках смятую ткань простыни, и ах, Кэйа не удерживается, чтобы совершенно провокационно сжать чужие бедра своими. Его собственное тело горит — то ли от возбуждения, то ли от флюидов Дилюка, то ли от всего разом, и он несколько раз с силой проводит по собственному животу, горлу. То ли пытается отрезвить себя, то ли… наоборот. - Сделай уже что-нибудь, - хрипит Дилюк, глаза полыхают багряным блеском из-под ресниц, язык то и дело обегает припухшие губы. Архонты, это чертовски сексуально. Кэйа облизывается и сам, и мучительно сжимает собственный член через брюки, делает несколько резких движений, ерзая на Рагнвиндре. - Ладно-ладно… сейчас я позабочусь о тебе, - мурчит он, со вздохом снова опускаясь вниз. Сначала он ласкает член рукой. Плавно сжимает, водит пальцами вверх-вниз, стараясь отмечать, на какой темп Дилюк отзывается наиболее благосклонно. И кто сказал, что наблюдательность может пригодиться только на поле боя? - Вот так хорошо, милый? - утробный стон в ответку. - О, вижу, что хорошо… Жаль, что ты такой неразговорчивый, ну ничего… я поболтаю за тебя, мне не впервой… Или мне занять язык чем-то поинтересней? - Кэйа… Ну пожалуйста… - Дилюку, кажется, сильно снесло контроль, потому что такого жалобного тона Альберих от него не слышал ни разу за больше десяти лет знакомства. Это потому что раньше мы не оказывались в одной постели, мысленно хихикает про себя Кэйа, взбудоражено потираясь о чужое бедро всем телом и издавая тихий стон сам. Слишком… горячо, всё это очень горячо. Теперь он подключает и язык. Ладно, он почти и не нервничает. Тут тело вроде бы не напрягается, и не пытается отмачивать всякие защитные фокусы. А минет в своей жизни он уже делал — и краешком сознания жалеет, что то был не Дилюк. Если бы этот зануда признался раньше, то… Ах, ему ли говорить о своевременности признаний. Хорошо-хорошо, мы не думаем о глупостях. Мы пытаемся вспомнить, как сделать так, чтобы твоему партнеру было приятно. Кэйа опять примеряется с опорой на чужие реакции. Здорово, что Дилюк оказывается очень даже темпераментным, и по его звукам и движениям неплохо можно понять, что особенно хорошо заходит. Поиграл бы в свою обычную сдержанность, засранец, получил бы очередной укус в задницу, вот что! Но Дилюк выдает целую серию горячих выдохов, когда Кэйа накрывает его член ртом, когда он аккуратно посасывает головку, стараясь избегать соприкосновения с зубами. И вздохи становятся громче, когда Кэйа пробует немного втянуть воздух, создавая сопротивление. Когда Альберих пробует взять глубже, это почему-то не вызывает особой реакции, а вот когда язык начинает обвивать член как леденец — новый звук до хруста сжатой в кулаках ткани и судорожное содрогание тела. Ну и ладно, расплавленным мозгом думает Кэйа, постепенно набирая темп и стараясь выписывать свои узоры языком с большим давлением, ну и подумаешь. Я всё равно с первого раза не осилю заглотить тебя полностью. Как-нибудь потом еще разок попробуем. Или много раз. Даааа, мысль про много раз ему нравится. Селестия, как же потрясающе Дилюк стонет. Рядом вдруг появляется рука, и Кэйа вздрагивает от неожиданности. Дилюк не трогает — просто кладет ее рядом с Альберихом, на собственный пах, раскрытой. Приглашение к взаимодействию. И кто такой Кэйа, чтобы не поддаться. Он скользит щекой о косточки, вылизывает пальцы, не забыв сначала смачно очертить языком края головки члена. Дилюк аккуратно, еле касаясь, отзывается на прикосновения. От него точно идут горячие волны, и Кэйа судорожно стонет, намертво зажимая чужую ногу между своими и со всех сил потираясь пахом. Он явно начинает терять связку с реальностью. Движения ртом переходят во что-то автоматическое, хоть он и приглядывает по-прежнему за тем, что там показывает своим поведением Дилюк. Из него бесконтрольно и непрерывно вырываются короткие тихие стоны, но он этого почти не слышит — потому что всё заглушает куда более громкий голос Рагнвиндра. Краем глаза он ловит эти красивые, доводящие его до безумия детали. Бледные пальцы, намертво сжатые на ткани рядом с его головой. Куда более мягкие пальцы другой руки, теперь подцепившие его прядь и аккуратно ей играющие. Сокращающиеся мышцы живота, на которые он умостил одну руку и теперь вжимает ей Дилюка в постель. И сам член Дилюка, влажный от предэякулята, влажный от его собственной слюны, упругий, с припухшей, красной головкой… - Дилюк… - сдавленно мычит в чужое бедро Кэйа, ненадолго расслабляя слегка занемевший от нагрузки язык. - Ты такой… Ах… В теле всё гудит от напряжения, член стоит просто до боли, и он пытается притереться еще сильней к чужому телу. Снова не выдерживает, спускает вниз руку и яростно себя ласкает. Ох, почему же это так… так сверх всяких краев и ожиданий… Разве так бывает… И удивительно — или нет? — но без члена Дилюка рот кажется отвратительно пустым, и Кэйа снова плавно обхватывает его орган губами. Пытается всё-таки взять поглубже, но Дилюк страдальчески рычит и вдруг обретает голос: - Нет… просто… как до этого… и чуть быстрей… пожалуйста, я уже… почти, Кэйа, ну же… А мое имя неплохо звучит, когда Дилюк его выстанывает, блаженно думает Кэйа, послушно следуя чужим словам. Он немного устал, а еще он перевозбужден просто до предела, но ему очень, очень хочется, чтобы Дилюк кончил. И желательно — прямо ему в глотку. Архонты, одна мысль об этом заставляет его опять глухо стонать в тон Дилюку. Тот начинает беспокойно подрагивать под Кэйей, а стоны стали отрывистыми и более громкими. А потом он резко замирает — и только Альберих пытается оторваться и спросить, всё ли хорошо, как Дилюк резко убирает руку от волос, а рот обжигает чем-то горячим. Сглотнуть не выходит, Кэйа закашливается как идиот вместо этого, но он слишком доволен произошедшим, чтобы переживать. - Кэйа, ох твою ж… - слабым голосом тянет Дилюк, обмякая. - Прости. - Прощаю, - хрипло отзывается Альберих, резко усаживаясь на чужих бедрах, и облизывается, и утирает рот рукой. - Ох, какой же ты сладкий. Тело еще горит, и он снова сжимает себя сквозь штаны, плохо понимая, что делает. - Так. Так. Мне, знаешь ли… надо немного отлучиться… - сдавленно выдает он, вскакивая на ноги — голова слегка кружится, он шатается, - …потому что знаешь, ты пиздецки сексуально кончаешь, дорогой мой… Он заторможенно оглядывается по сторонам, пытаясь понять, куда ему скрыться. Ванная, ему нужна ванная. Всё немного плывет перед взором. Терпения на то, чтобы до момента уединения убрать руку из штанов, не хватает, но он пытается хотя бы не очень палевно двигать кистью. - Кэйа, - Дилюк хрипло окликает его. Он уже уселся на кровати, открыто-обнаженный, растрепанный и охренительно красивый в своей сытости. Альберих замирает, не в силах оторвать от него глаз. - Зачем тебе уходить? - В смысле?.. - теряется Кэйа. - Мне надо… я хочу… Он аккуратно делает несколько шагов назад, встречается лопатками со стеной и замирает, откидывая голову. Сил нет никаких. Пожалуйста, я просто хочу кончить. Дилюк, отпусти-отпусти-отпусти… - Я не об этом, идиот, - Дилюк медленно поднимается с постели, властно распрямляется и плавно идет к нему — прекрасный огненноволосый демон по его душу. - Вообще-то я бы не отказался посмотреть. Ч… что? Кэйа так потрясен, смущен и возбужден таким внезапным откровением, что просто застывает с широко открытым глазом. - А…ах? - он искренне пытается задать вопрос, но из него вырывается только… вот это. Дилюк, подлая душа, и куда только делся этот стеснительный аристократ, с мерцающими глазами застывает напротив Кэйи. - Ну же, - он говорит нежным, но чувственным тембром, и делает это почти в ухо Кэйи, и тот невольно тихо стонет снова, сжимая свой член до остервенения. - Давай, покажи мне, какой ты, когда кончаешь. Не волнуйся, я не буду тебя трогать. Только смотреть. Кэйа потерянно глядит в алую бездну глаз напротив него, окончательно уплывая. Дилюк… ты… - Хорошо… - еле слышно выдавливает он. Он думал, он до этого плохо соображал и плохо помнил, что происходит? Неееет, действительно всё размывается сейчас. Кэйа отпускает себя, и в быстром темпе раз за разом проводит по своему члену, и не может перестать тихо сдавленно стонать. В глазу начинает приятно темнеть, и это и так было бы очень хорошо, но… Но Дилюк остается напротив него, не отрывает взор, смотрит с жадностью. Склоняется к нему, горячо дышит в ухо, и говорит что-то — Кэйа даже не может вспомнить, что, от одних бархатных интонаций у него яйца поджимаются — и Альбериху некуда деться. Его окутывает чужой запах, чужой жар, Дилюк почти соприкасается с ним волосами, но держит слово, не трогает — только проникновенно глядит. И честное слово, Дилюк умудряется одним взглядом, одной мимикой, одними бережными движениями около него сотворять с ним такое, что колени начинают подгибаться. Он чувствует себя таким безобразно-прекрасно открытым, уязвимым, пока ласкает себя на его глазах, пока Дилюк нежно что-то шепчет на его ухо, обжигая своим дыханием… Таким… желанным… таким… Он несколько раз судорожно вздрагивает, вжимаясь намертво спиной в стену, мотая головой и кусая губы, из него вырывается тонкий дребезжащий звук и… - Дилюк… ах…. Ди… люк… Он намертво жмурится, вспышка под веком, вспышка по всему телу — и расслабление. Честное слово, он едва не уезжает по этой самой стенке вниз, под ноги Дилюка. Когда он снова обретает возможность воспринимать этот мир и дышать, он открывает глаз — и лицо Дилюка прямо перед его носом, так близко, что дыхание снова ложится на его щеку. - Красивый, - шепчет Дилюк, глядя ласково и горячо разом. - Х…хах, - вместо нормальных слов у Кэйи снова только вздохи, и он улыбается, не может перестать улыбаться. Дилюк склоняется еще ближе, почти касается виском его виска. - Ты такой… тихий. Я был уверен, что ты будешь шумным, но ты такой тихий, еле уловимый… это меня с ума свело, - шепот щекочет мочку уха. - Можно я тебя поцелую? - Д… да. Дилюк бережным жестом ловит его под подбородок и прижимается губами. Разнеженное после всего тело вязко подается навстречу, принимает в себя горячий язык. Кэйа отдается. Весь. - Красота ты моя. Нефрит ты мой полуночный. - Дилюк… - Хочу полежать рядом с тобой. Ты не против? - Нет. Нет. Не против. Он доходит до постели, ведомый за руку, почти с закрытым глазом. Всё качается и расплывается. Дилюк тянет его за собой, и Кэйа обнаруживает себя лежащим на подушках и судорожно глотающим воздух. - Всё хорошо? Ты выглядишь… уставшим, - бережный голос рядом. - Всё нормально, - еле шевелит языком Кэйа, нащупывая одеяло и пытаясь завернуться в него наподобие гусеницы. В глазу плавают цветные пятна, и мир кажется ужасно далеким. Это сейчас всё было по-настоящему или так, сексуальная фантазия? - Просто… слишком много ощущений. Во мне будто… фейерверк взорвали. Альбедо бы сказал, что нервная система перегружена. И когда он мне это говорил? Какой бездны я вообще об этом думаю. Мне показалось. Что мне показалось? О чем я сейчас подумал? Сердце стучит в ушах. Тело болезненно вздрагивает, и Кэйа судорожно цепляется за подушку, пытаясь прийти в себя. Его руку ловят. Ласково сжимают и поглаживают. - Тихо. Всё нормально. Тебе бы поспать. Можно обнять тебя или будет слишком? Объятия. Хочу объятия. Почему я даже обниматься нормально не могу, где справедливость. - Через одеяло, - слабо поясняет Кэйа, пытаясь придвинуться поближе к источнику тепла и вкусного запаха. - И так, чтобы я тебя видел. - Хорошо, - кажется, Дилюк действительно устраивается перед ним, слегка обхватив за плечи. - Надо было нам снять с тебя одежду всё-таки. - Не хочу, - капризно бормочет Кэйа, цепляясь пальцами за чужие теплые руки. - Хочу спать. Дилюк? - Да? - Не уходи. - Я никуда и не… - Не уходи. Не уходи. Пауза. - Хорошо. Кэйа, кажется, еще что-то сонно требует, но он не уверен. Потому что пятна под веком танцуют завораживающе, расплываются и укачивают, и он падает в забытье.