За 3 миллиарда световых лет

Дорога кажется неумолимо долгой и утомительной, несмотря на то, что время на наручных часах Тэдди даёт ему понять, будто в пути они находятся всего полчаса. Небо уже почти осенне-низкое, оно укладывается на просторы земли тёмной и глубокой тенью. Ночь обещает быть полной звёзд; первые из них — самые яркие — видны уже сейчас, при закатывающемся за горизонт солнце. Бледный лик молодой Луны машет на прощанье самой крупной звезде Солнечной системы, набираясь всё больше и больше своего сияния. Тишина давит, она неуютная, особенно тогда, когда SD93-Y всё ещё продолжает на него смотреть взглядом провинившегося щенка. Тэдди лезет в бардачок, в котором содержатся кассеты с музыкой. Modern Talking, Мадонна, Принс, Wham!… — Какого чёрта… Сразу понятно, кто последим вёл машину. Мама. Придётся ограничиться радио, похоже. Чёрт. Вспомнил о ней — и опять в грусть бросает. Не стоило позволять себе заводиться из-за её слов. Не стоило поднимать в ответ голос. Не стоило говорить ей всё то, что вырвалось из него в порыве гнева. Не то чтобы он сожалел о том, что рассказал ей о настоящей сущности её любимого Робина Уильямсона, но вовсе не такой формой подачи он хотел воспользоваться. Однако дело сделано, и теперь она знает, каков обожаемый ею Робин Уильямсон на самом деле. — Либо не смотри на меня, либо говори уже, о чём думаешь, — несмотря на то, что Тэдди успел немного остыть, его голос всё равно выходит немного рявкающим и резким. Ему не нравится идея срываться на Юнги, и поэтому он устало выдыхает несколько извинений: — Прости… Я не хотел хамить. Я просто… Дико устал… — и мне дико больно. — Просто ты смотришь так, словно не осмеливаешься что-то мне сказать. — Ты опечален, Тэдди Ким. Да он просто Капитан Очевидность! — День был тяжёлым. Я повздорил с родными, сказав им кое-что такое, чего не планировал. — О себе? — Юнги бьет своим вопросом прямиком в цель. — Тэдди, с тобой всё хорошо. Ты — самый чистый и правильный в своих помыслах человек. — Ты не был в моей голове, чтобы точно знать это, SD93-Y. — Мне и не нужно. Ну вот, опять. Всего одна его фраза — а внутри становится так тепло, так хорошо, как будто что-то растекается и обволакивает кости. Он так по-доброму наивен, непосредственен в своих словах, но в то же время так серьёзен, так уверен в своих суждениях… — Это сложный мир, Юнги. — Да, я уже догадался. Человечество придумало так много усложняющих им жизнь правил, что их и за день не счесть. Торжественно заявляю, что сложнее народности я ещё за все свои семнадцать перевоплощений и посещений двух тысяч семнадцати планет и тысячи четырёхсот шестидесяти восьми спутников-лун не встречал. Хотя, стой. Нет. Земля — моя две тысячи восемнадцатая планета, а этот облик — восемнадцатый из мной принимаемых. — Как тебя вообще угораздило запомнить все эти числа? — У меня же два мозга, забыл? Ну, да. Два мозга — решение всех проблем. Точно. — Но что я точно могу сказать, Тэдди Ким, тебе не стоит переживать. — Тебе легко сказать, — выдыхает человеческий мальчишка напряжённо. — На твоей планете не существует ни расизма, ни дискриминации, ни гомофобии. Не уверен, существует ли у вас там в принципе понятие «любви», учитывая ваш способ размножения, но это такое. Хотелось бы мне увидеть своими глазами твою цивилизацию, даже если я буду там самым одиноким существом, способным на чувства. — У твоей планеты есть множество недостатков, согласен, — успокаивает его Юнги, — но она воистину прекрасна. — Давай, назови хоть один её плюс. И у SD93-Y не уходит ни одной лишней минуты раздумий, чтобы без зазрения совести или сомнений поделиться с ним: — Ты, Тэдди Ким. О господи. — Твоё существование — огромный плюс этой планеты. Ни в одном мире, ни в одной другой галактике нет тебя. Ты уникальный. Даже Сатурн, на который ты жаждешь полететь, завидует Земле. У него нет тебя. Перестань. Чем больше Юнги говорит ему такие красивые речи, тем сильнее уязвлённое, жаждущее любви, чувств, нежности сердце Тэдди реагирует на них, пламенно отзываясь. Чёрт. Он близок. Он близок к тому, чтобы упасть в этого пришельца с концами. Почему? Почему его глупое сердце выбирает всё так? Оно выбрало однажды Робина Уильямсона и разбилось. Оно стремится избрать Юнги и обрекает себя на новую порцию боли. Ведь скоро Юнги покинет его, вернётся в свой далёкий космос, оставив Тэдди на Земле. Может, грань уже и вовсе стёрлась? Может, болит оттого, что Тэдди уже? Уже влюблён в него? — Тогда, кроме меня, здесь больше нет ничего хорошего. Люди ненавидят таких, как я, SD93-Y. Ты должен был встретить уже достаточно большое количество людей, чтобы понять, как именно они относятся к таким, как я. Мой родной старший брат считает любовь к своему же полу мерзостью, за которую после смерти нужно вечность гореть в Аду. — Ты слишком строг к своей семье. — Это я строг? А я должен быть мягок за то, что меня презирают и ненавидят? Сонни мне всё в лицо так и сказал. Я противоестественный и грязный. Это были его слова. Вряд ли его мнение резко изменилось после всего того, что он обо мне услышал во время разговора с мамой. — Я перенял опыт каждого дорогого тебе человека, Тэдди Ким. Я знаю, что они на самом деле думают о тебе. Ты можешь не замечать этого, но они любят тебя. У тебя потрясающая младшая сестра. Она во многом равняется на тебя, и её очень обижает то, когда ты от неё отворачиваешься или отказываешься поиграть с ней. Твоя мама тоже любит тебя и очень переживает, как и твой отец. Даже Сонни Ким. Каким бы балбесом он ни казался, и как бы тебя ни задирал, он тебя любит. — Посмотрим, как повлияет на их любовь знание того, кто я, — хмыкает Тэдди, больше не желая обсуждать с Юнги ни свою ориентацию, ни реакцию семьи на это. По возвращении придётся несладко не только от того разговора, но и от того факта, что, ради своего гостя с другой планеты, он, вообще-то, угнал семейную машину. По радио звучит композиция Билли Айдола, а вечер всё больше и больше клонится к сумеркам. Они движутся в сторону Канзас-Сити на юг по маршруту I-35 South, после чего их путь будет лежать через Южный Миссури и Арканзас по трассе I-49 South, вдоль западной границы Луизианы. — Нам нужно будет где-то заночевать, чтобы утром продолжить путь, — Тэдди делится с ним ближайшими планами, словно нуждается в их одобрении. — Конечно, как скажешь. — Остановимся у попутного придорожного мотеля, идёт? Нам бы ещё заправиться не помешало, если честно, а то топливный бак был немного не готов к поездкам такой дальности. — Без проблем. Минут через десять они заправляются на первой попавшейся же по дороге заправке, а в маленьком магазинчике у бензоколонки Тэдди приобретает им по тако с тушёной говядиной и халапеньо на ужин, несмотря на ту скудную провизию, какой они запаслись в путь. — Вкусно, — инопланетное существо медленно жуёт откусанный кусочек, затолкав еду за щеку и потянув в придачу сладкую газировку из стаканчика через трубочку. — Ты говоришь так об абсолютно каждой еде, — Тэдди хихикает, шуточно закатив глаза. — Ещё не слышал, чтобы ты хоть что-то называл невкусным или плохим. Когда отцу по доброте душевной передали попробовать ту ужасную маринованную рыбу, её ты тоже назвал вкусной, хотя у меня, Сонни и папы после неё было несварение полдня. У тебя какой-то инопланетный желудок. — Он и есть инопланетный, — соглашается с ним Юнги, не оценив подкола. — В соответствующем той или иной планете теле я способен переваривать любую местную еду. — Я в очередной раз завидую тому, что я не такой, как ты, — бурчит Тэдди, запихнув себе остаток своего тако в рот. Крепкий желудок. Выносливое тело. Два мозга, чтобы помнить всё. Три сердца, которые всё равно будут работать, даже если одно из них разобьётся. — Ничего. Тэдди Ким прекрасен таким, каким он есть. Человеком с большим сердцем. О боже. Тэдди едва ли не давится крошками еды, громко кашляя до болей в горле. — Поехали уже, — сипит он, благодарный ночному мраку за возможность спрятать от взгляда чужих глаз румяный блеск смущения, выскочивший на щеках.

***

Мотель «1000 звёзд», в котором они решают остановиться на ночь, неспроста так называется. Он одиноко стоит у обочины вьющейся гадюкой дороги, под блёклым светом миллиардов далёких звёзд. Правда, за здешний сервис Тэдди и двух звёзд не дал бы. Владелец лениво выдаёт им ключи теми же жирными и грязными пальцами, которыми только что ел кукурузные сырные чипсы за просмотром бейсбольного матча в записи. Одно хорошо: комната в этом захолустье тоже стоит не небесных цен, поэтому парочка мятых баксов покидает карман с лёгким сердцем. Судя по пятёрке припаркованных на стоянке машин, не они одни сыскали этой ночью здесь пристанище. — Мы, конечно, могли бы и в машине поспать, но наши спины по утру вряд ли скажут нам спасибо за такую практику. Хотя, не уверен, что и матрац здесь одобрен ассоциацией вертебрологов и ортопедов, — мямлит Тэдди, оценивая состояние одной-единственной кровати в их небольшом номере с собственным санузлом. Это… Это что, крошки на покрывале? И что там за пятна на шторах? — Надеюсь, никакого постельного клеща мы не подхватим. Сонни однажды ночевал у друга и умудрился подхватить чесоточного клеща, — несколько нервно проговаривает Тэдди, тихонько посмеявшись. — Мне ещё никогда до того момента так сильно не хотелось избавиться от собственной кожи. SD93-Y лишь понятливо кивает. — Я приму душ? — спрашивает он вскоре. — Что? — голос Тэдди взлетает до фальцета, он лёгкий и с воздухом, как будто самого земного мальчишку не беспокоит мысль о делении одной постели на двоих. — Да! Конечно!.. — и вторит шёпотом: — Конечно… И пока пришелец удаляется в ванную, включив тусклый свет, Тэдди отчаянно пытается себя отвлечь мыслями о предстоящей встрече. Тревожно. Тревожно ехать в неизвестность по одному лишь зову, доверившись указке инопланетной штуковины — ядра системы Юнги, которое ведёт их и направляет по верной дороге к JP95-J и Джей Кею Джонсу. С мыслями об их маленьких новоорлеанских каникулах Тэдди методично реорганизовывает в нормальном порядке вещи в своём рюкзаке; они были запихнуты туда в хаосе при первых сборах в дорогу. В кармане клетчатой рубашки, которую Тэдди таскает на манер ветровки прохладными летними вечерами, обнаруживается свёрнутое семейное фото, которое, кажется, чудом пережило стирку в прачечной. Бумага хрустит при попытке разровнять фотографию, её край надрывается, отчего Тэдди старается манипулировать вещицей с ещё более аккуратными движениями. Он помнит день, когда было сделано это фото. Они всей семьёй провожали Сонни в университет. Все такие радостные, счастливые… А сейчас в глазах мгновенно мокро, и губы кривит не улыбка, а дрожь невыпущенных рыданий. Он точно не тот сын, который стал бы предметом семейной гордости. Он паршивый старший брат, да и младший из него так себе. Сонни явно дал понять, как именно относится к подобным Тэдеусу Киму. Если Сонни — предмет гордости семьи Ким, то Тэдди — её сплошное разочарование. Он кусает губы, кончиком языка слизывая соль горячих и обжигающих кожу слёз. Пока Юнги всё время находился рядом, у него не было возможности дать волю переполняющим его грудь эмоциям. Там даже больше не остаётся места на вдох — так сжимает. Нет даже предположений о том, чего ему стоит ждать по возвращению домой. Возможно, его выгонят из дома, кто знает? И тогда Тэдди станет не лучше Юнги. Таким же потерянным, одиноким на этой планете. Тогда всё больше и больше будет иметь смысл напроситься полететь вместе с SD93-Y. Он даже не уверен, что сумеет пережить путешествие длиной в три миллиарда световых лет, не уверен, что когда-либо ему будет дарован шанс увидеть планету Юнги так, как Юнги видит его. Но он бы попытался, даже если бы ему было суждено сгореть. Потому что Тэдди Ким всего лишь крошечный человек, а Юнги — Вселенная. Он эмоционально не готов к тому, чтобы встретиться с Юнги взглядом, когда дверь ванной комнаты скрипит, а на пороге их не самой опрятной спальни в номере появляется Юнги — весь мокрый, с водой, что стекает по голому телу, образуя на полу миниатюрные океаны. Он стоит перед Тэдди в чём мать родила. Безупречное тело без изъянов, точёные линии мышц, бледная кожа… Влажные растрёпанные светлые волосы, живой блеск голубых глаз, в разрезе которых просматривается что-то экзотическое, азиатское, неземное. Такой красивый, чем-то похожий на Патрика Суэйзи, на Мортена Харкета — солиста группы a-ha, которые заставили окончательно убедиться Тэдди в его ориентации. — Там не было полотенец, — тон Юнги ровный, слова выходят с спокойным выдохом. Ну да, только у Тэдди здесь сердце колбасится под рёбрами, как сумасшедшее, реагируя на обнажённые пропорции чужого тела. Бросает в жар, нарастает паника, ком распирает горло. Взгляд смущённый, из-под ресниц, кожа словно горит, а внизу живота что-то сводит. — Правда? — он произносит это так пискляво, как будто пытается оправдать созерцание нагого тела простым отсутствием полотенца в ванной придорожного мотеля. За те гроши, которые стоит этот захудалый номер, не удивительно, что здесь ничего нет. — Да. И там вода холодная, если что. Самое оно. Тэдди хотя бы остынет. Ледяная будет ещё лучше, наверное, чтобы аж приморозило и не вздумало оттаивать. Его возбудил один лишь вид SD93-Y. Это фиаско. Он проскальзывает в ванную ракетой и торопливо запирается изнутри, шумно дыша. Остаётся надеяться, что Юнги не заметил, как натянулись джинсы Тэдди в районе бёдер. Господи, какой стыд. Даже если Юнги не совсем понимает физиологические процессы людских тел, Тэдди всё равно хочется провалиться под землю с раздирающего нутро чувства грязноты. На момент ему з а х о т е л о с ь. Ему захотелось коснуться того тела. Хотелось, чтобы прикоснулись к нему. Физическая оболочка SD93-Y на этой планете слишком привлекает, но дело не только в ней. Под ней, под её личиной кроется чистейшим разум, три самых добрых, самых чутких сердца, какие ему доводилось встречать. Тэдди привлекает не только земное тело Юнги. Его привлекает сам Юнги. В его инопланетной ипостаси в том числе. Его привлекает просто то, какой он. Приплыли. Срочно нужен душ, и чем быстрее, тем лучше. Необходимо смыть с себя внезапное желание, загасить огонь, избавиться от грязных мыслей. Тэдди Ким ужасен, допустив даже на мгновение подобные идеи. Помыслы того, что хотелось бы почувствовать на себе те большие ладони, ощутить губы, поддаться притяжению. — Прекрати, — шепчет он сам себе, трясясь под холодными струями воды. — Что ты делаешь? Он даже не человек. Не смей влюбляться, Тэдди Ким. Он скоро покинет тебя. Ты снова пострадаешь. Прекрати. Но слова аффирмаций и самовнушения мало помогают в том, чтобы договориться с глупым сердцем. В отличие от SD93-Y, у Тэдди оно всего одно. Оно знает, чего хочет, даже заведомо осведомлено о предстоящей тоске и боли. Оно уже всё решило, сделало выбор. — Так нельзя… Нужно вернуться, или пришелец начнёт беспокоиться, почему Тэдди принимает душ так долго. Собрать себя в кулак не так просто, как кажется, учитывая то, что его до сих пор потряхивает от ужаса перед реакциями собственного тела. Так что кое-как обтираясь одним небольшим полотенцем, которое он прихватил с собой из дома, и втянувшись в чистую одежду, Тэдди покидает ванную. — Я тут подумал… — начинает, было, он, пригладив на затылке мокрые волосы, однако оказывается, что обращается он к пустоте. Комната пуста, SD93-Y здесь нет. — Юнги?.. Вам знакомо то мерзкое чувство, словно всё внутри обрывается, когда, к примеру, лезешь в карман за кошельком, но понимаешь, что его там нет? Вот и с Тэдди сейчас так же. Инопланетное существо должно было ждать его в номере, но его не оказывается рядом. Кровь замирает, стынет в жилах, по ещё влажной спине под однотонной футболкой пробегает холодок. — SD93-Y? — Тэдди зовёт его по настоящему, инопланетному имени чуть тише от того, как звал секундами ранее земным. — Ты где? Непокой берёт верх управления над нервной системой, заставляя одно единственное сердце истошно истерить, подпрыгивая к горлу. И без того яркое воображение рисует самые мрачные из всех допустимых перспектив развития сюжета: их нашли представители власти и увезли Юнги в секретные лаборатории во главе со специальным агентом ФБР Горски; SD93-Y ушёл от него, решив дальнейший путь до Луизианы держать самостоятельно; за ним уже прилетели его товарищи, чтобы забрать обратно, даже не дав шанса попрощаться. Всё это до чёртиков пугает. Тэдди не был бы к такому готов. Он не готов попрощаться с ним, хотя понимает, что за Юнги могут прилететь в любой момент. — Юнги! — Тэдди тяжело вываливается на лестничную клетку второго этажа, где располагается их номер. Ночная прохлада играется с кожей, ворошит муравейники. Силуэт SD93-Y видно неподалёку от парковки, он просто сидит на коротко подстриженной и немного колючей траве, наблюдая звездопад. Кутаясь в ничто иное, как свою же футболку, Тэдди нагоняет его торопливым шагом, силясь отругать за вымирание тысяч нервных клеток. — Ты напугал меня! — срывается он, когда взгляд голубых глаз находит его побледневшее лицо. — Чёрт бы тебя побрал, SD93-Y! — Прости, я не хотел… — Я так испугался, когда не обнаружил тебя в номере! Мне показалось, тебя у меня забрали, а я даже не успел побороться за тебя, побороться, чтобы ты остался. — Я говорил, что выйду на улицу… Мне казалось, ты согласился, — виновато оправдывается перед ним существо. — По крайней мере, ты что-то бормотал, находясь в ванной, и я ошибочно принял это за слова согласия. Прости, я не намеревался испугать Тэдди Кима. Тэдди не выдерживает, он опускается рядом с инопланетным существом, крепко обнимая земное тело пришельца своими руками. Он пахнет так приятно, даже если использовал дешёвый гель для душа. Запах чистый, вкусный, ненавязчивый, успокаивающий. Тэдди зарывается лицом в сгиб его плеча, прижимаясь ещё сильнее. Он не готов отпускать. Не готов снова оставаться один. Не готов прощаться. — Я думал, тебя у меня забрали… — шёпотом делится он своими тревогами. — Я здесь, Тэдди Ким. Всё хорошо. Так приятно. Так здорово, когда тебя обнимают в ответ. Руки SD93-Y большие, прохладные, температура его тела всегда чуть ниже человеческой — наверное, это единственное, что выдаёт в нём тот факт, что он не с Земли. И всё же именно его прикосновения делают всё т ё п л ы м. — Я здесь. Уходит какое-то время на то, чтобы успокоиться, и вот Тэдди уже корит себя за торопливые объятия, в которых он не знал, что так нуждался. Они обнимались и раньше, но сейчас всё ощущается как-то по-другому: больше страха перед чем-то неизбежным, больше тоски по тому, что грядёт. Больше чувств. Он медленно отстраняется, поудобнее устроившись рядом. Небо завораживающее, усеянное звёздами, и они оба дают себе минутку тишины, чтобы изучить его. Карта небесных тел меняется каждую ночь, но некоторые из объектов всё так же остаются неподвижным. — Видишь вон ту звезду, что переливается разными цветами? — он указывает пальцем в определённую точку пространства наверху и даёт SD93-Y время проследить направление его руки. — Да. — Мы называем её Полярной звездой, она располагается в ковше Малой Медведицы, — и чертит пальцем в воздухе контур геометрической фигуры, которая повторяет форму созвездия. — Это одна из немногих звёзд, которая всегда остаётся на своём месте, по ней древние люди Греции и Египта ориентировались на местности, понимали, где находился север. Она указывала им путь. Звезда Полярис — вторая по яркости в своём созвездии, но её ни с чем не перепутаешь, просто взглянув на небо. Астрономы дали ей научное название — α Ursae Minoris. Юнги молча слушает его, продолжая изучать звёзды, какими они выглядят с Земли. — Одна из интересных легенд связана с индейцами североамериканских племён, особенно с племенем чиппевей. Согласно этой легенде, Полярная звезда представляет собой световой луч, который спускается на землю и светит людям, чтобы помочь им найти свой путь. В этой легенде рассказывается о молодом вожде, который был потерян во время охоты и блуждал в тёмном лесу. Он не мог найти дорогу домой и начал терять надежду. Но тогда он увидел Полярную звезду, светящую ярко в ночном небе. Увидев её, вождь почувствовал, что это свет надежды и направился к ней. Он следовал за этим светом, пока наконец не вернулся домой к своему племени. Эта легенда служит напоминанием о том, что даже в самые тёмные времена всегда есть надежда и свет, который может показать нам путь к дому или куда угодно, где мы стремимся быть. Полярная звезда в этой легенде символизирует не только навигацию, но и надежду и направление в жизни. — Красивая история. Этот луч спускался к тебе, Тэдди Ким? Нет. Если бы спустился, Тэдди не чувствовал бы себя таким потерянным, таким оторванным, не был бы в таком отчаянии. — Не спускался. Хотя… Может, его луч света — SD93-Y? Самое яркое событие в его жизни. Его надежда. Его путь. — А вон ту, почти белую видишь? Она очень яркая. Вот так выглядит планета Венера для человеческих глаз. Её изучали такие древние учёные, астрономы и философы, как Пифагор, Птолемей и Аристотель. Венера была объектом для изучения древними цивилизациями типа Месопотамии. Её было видно как утром, так и вечером — настолько сильно её сияние. — Люди и о Венере имеют легенды? — спрашивает Юнги негромко, осторожно поинтересовавшись. — Конечно, — и кивает в доказательство своим словам. — Эту планету назвали в честь богини красоты и любви. В древнегреческой мифологии Венера известна как Афродита, в римской — как Венера. Согласно одной из легенд, Венера была рождена из морской пены и восходила из волн на раковине у берега Кипра. Её красота была безупречной, и она обладала властью над сердцами людей, вдохновляя любовь и страсть. В другой версии мифа, Венера была любимицей бога войны Ареса, который был её возлюбленным. Их любовь была запретной, и в результате этого романа Венера была поставлена на звёздное небо как планета Венера. Долге время люди ошибочно думали, что зеленоватый цвет планеты, который можно увидеть в телескоп, говорит о вероятном существовании на её поверхности «зелёном Рае», похожем на земные тропические леса. Однако у Венеры густая атмосфера с огромным количеством серы и очень плотный покров облаков, из-за которого не видно её земной тверди. А ещё там идут кислотные дожди, которые так и не достигают поверхности, испаряясь в результате высокой температуры, держащейся на планете. Это явление называется вирга, — а затем смеётся тихонько: — Не совсем Рай, выходит. — А что до Сатурна? Его тоже видно на вашем небе просто так? — С ним посложнее, несмотря на то, что Сатурн входит в ранг самых ярких планет, какие можно увидеть, — Тэдди рефлекторно находит на своей шее ожерелье на тонкой чёрной верёвочке, играясь пальцами с космическим подарком. — Несмотря на то, что её тоже, предположительно открыли давно, такие ненавистные тебе её кольца были открыты лишь в семнадцатом веке учёным Галилео Галилеем. Сатурн был древнеримским богом сельскохозяйственных земель и времени. Согласно мифологии, Сатурн был отцом богов и правил в золотой эпохе, когда на Земле царили мир, справедливость и изобилие. В этом периоде люди жили в гармонии с природой, плодородные поля самопроизвольно давали урожай, и не было болезней или страданий. Однако, по мере того как Сатурн старел, его сын Юпитер сверг его с трона и стал правителем Олимпа. Сатурн был отправлен в изгнание. После этого на Земле наступили другие времена — времена борьбы, войн и человеческих страданий. Легенда о Сатурне может быть интерпретирована как символ перехода от золотого века к более тёмным временам в мифологии, а также как представление о цикличности времени и жизни. — Люди каждую из планет назвали в честь какого-нибудь бога? — Практически, — Тэдди срывает травинку у подошвы своего кроссовка, растирая её в подушечках пальцев до характерного травянистого запаха. — А вы так не делаете? — В большинстве цивилизаций, что я встречал, присутствует либо монотеизм, либо отсутствует религия как таковая, — отвечает ему Юнги. — На моей планете нет идола, в которого мы верим, однако всё же есть кое-что что, что для нас… Свято… — И что это? — Чуть позже я расскажу тебе, Тэдди Ким, — даёт ему обещание SD93-Y. — Почему не сейчас? Ты, кстати, ещё не рассказал мне, почему не способен прикосновением перенять мой опыт. Я начинаю не на шутку думать, будто со мной что-то не так. Юнги осторожно опускает ладонь ему на плечо. — Я расскажу тебе обо всём этом, но не сейчас, ладно? — Почему? — Ты не готов к этому. — С чего ты решил? — Может, я и не знаю, что творится в твоей голове, но я прикоснулся к достаточному количеству людей, чтобы сформулировать для себя определённые паттерны эмоций и того, как они отображаются на лицах людей. Не сегодня, Тэдди Ким. Ты всё ещё расстроен тем, какую боль причинил тебе Робин Уильямсон. Тем, как криво и нехорошо прошёл разговор с близкими тебе людьми. Я не хочу привносить больше тяжести в твою жизнь. Я и так стал твоим бременем, нести которое ты не был обязан. Бременем? Он считает, что Тэдди с ним тяжело? — Юнги, мне ещё ни с кем и никогда не было так легко, как с тобой. Мы с разных звёзд, я знаю, но… Такое впечатление, что мы знаем друг друга всю жизнь. Ты никогда не будешь для меня бременем. Ты… Ты всё для меня на Земле. Ты всё для меня во всей Вселенной. — Ты — мой друг. Возможно, самый близкий, какой у меня был и когда-либо будет. — Тэдди Ким тоже мой друг. И пока что, чисто пока что, этого достаточно. Между ними снова пропастью залегает тишина. Тэдди обнимает свои коленки, изучая невидимую грань, где стирается разделительная черта земли и неба. Только наличие звёзд говорит о том, где находится конец одного и начало другого. В сумерках со временем теряется и свет фонарей, освещающих широкую трассу. — Ты уже решил, чем займёшься, когда за тобой вернутся? — вновь первым заговаривает Тэдди. — Не то чтобы у меня был огромный выбор, — кивает с рассуждением Юнги. — На Земле у людей так много опций их действий… Я… Я ещё никогда не был так… Свободен, как здесь. Здесь нет всего, чему я обучен, поэтому приходится искать себе дело, адаптироваться, изучать здешние обычаи. Но, как только я вернусь, я стану тем, кем родился, кем был до падения на Землю и кем буду после — просто SD93-Y, воином-пилотом. Возможно, меня не вернут сразу на войну, а поручат какую-нибудь миссию по спасению той или иной нации от вымирания… — В этом и заключается грустная истина твоего существования Юнги… Несмотря на то, что ты видел столько других цивилизаций, о существовании которых такие маленькие люди, как я, даже не подозревают. — Тэдди Ким — не маленький человек. Он большой, — словно «во-первых» разъясняет ему SD93-Y, а затем следует и «во-вторых»: — Но почему ты считаешь всё это грустным? — У тебя нет воли, получается. Ты рождён с определённым набором генетических качеств, не позволяющих тебе выбирать своё будущее. Только воин и пилот. И на этом ты ограничен. — Это не так грустно, как может показаться. Мы — не амбициозная нация. Каждый знает своё предназначение. Каждая звезда, которую ты видишь на небе, знает, почему она на своём месте, зачем светит. Вот ты, Тэдди Ким, ты знаешь, для чего ты рождён? — Я… — Тэдди вздыхает, как будто нужные слова для ответа вот-вот слетят с языка, однако, когда момент подводит к истине, тех самых слов не оказывается под рукой. Тэдди не задумывался об этом так глобально. Конечно, смысл и предназначение жизни был предметом споров далеко не одного столетия наравне с Шекспировским вопросом, но в итоге каждый отвечает совершенно по-разному, когда начинает анализировать все исходные данные, которые есть на руках. Некоторые и вовсе за всю жизнь так и не находят его, все годы проводя в скитаниях. Возможно, в моменте Тэдди Ким слишком чувствителен и импульсивен, и для него слишком много значения имеет встреча с SD93-Y. Для пришельца это, скорее всего, всё это один из незначительных эпизодов в его долгой и достаточно увлекательной и без того жизни, но не для Тэдди, у которого всё бытие свелось к этому моменту. Сюда его вела его Северная звезда, сюда вело его предназначение. Возможно, Вселенная заранее обо всём знала, ей ведома материя времени, и она наделила Тэдди Кима особой судьбой. Ему было суждено встретить на Земле инопланетное павшее с небес существо и проделать долгий путь, чтобы вернуть его домой (даже несмотря на то, что Юнги заявляет, будто Тэдди — его дом). — Это загадка человечества, где каждый человек по-своему решает это трудное уравнение, — всё, чем он может оперировать в аргументы. Но факт остаётся фактом: у SD93-Y есть жизненная миссия, и сойти с неё он не сможет. А отсюда выплывает следующее… Он рано или поздно всё-таки вернётся к своим обязанностям перед космосом. Тэдди то и дело бросает на него взгляды: недолгие, но достаточно интенсивные, чтобы их нельзя было не заметить. Он будет скучать по таким разговорам, по самому его присутствию, по его речам, что вгоняют в краску. По холоду его рук, которые так необъяснимо согревают. По запаху его кожи, попыткам полностью подражать человеческой натуре вплоть до имитации обиды или злости, радости или интереса. Он такой прекрасный. Вселенная удивительна в том, сколько красивых, чистых вещей она создала в себе для жизни. Земле будет его не хватать. И Тэдди. Тэдди тоже будет чертовски его не хватать. — Либо не смотри на меня, либо скажи уже, о чём думаешь, Тэдди Ким, — возвращает ему его же ранее брошенные слова Юнги. Тэдди пристыжённо отворачивается. Звёзды снова манят, снова влекут загадками своего мерцания. — Не могу. — Почему? Потому что это противоположно всему, что я для тебя делаю. — Ты можешь сказать мне. Я унесу это с собой на звёзды. В том-то и дело. Я не хочу отпускать тебя. Не хочу, чтобы ты возвращался на звёзды. — Что будет, если ваши товарищи никогда не получат ваш сигнал? — такое ведь может быть, правда? — Что, если за вами с JP95-J никто не прилетит? Вы останетесь на Земле? Ты останешься с мной? — Возможно, сигнал не сразу дойдёт, но за нами обязательно вернутся. Значит, ты обязательно оставишь меня. — Ты ранее застревал на какой-то планете так надолго? — Застревал, — Юнги делает маленький кивок. — Но там по-другому текло время. Пять минут выдавались за год. Или год — за пять минут. Даже в человеческом теле я внешне никогда не состарюсь, это особенности моего организма. Но изношусь внутри я тоже нескоро. Такие, как я, живут около тысячи лет, а это значит, что здесь, на Земле, могут пройти столетия, прежде чем меня не станет, и я отойду в вечность. Если ты обречён застрять здесь на годы, ты проведёшь их со мной? — Но если за вами никто так и не прилетит, что ты будешь делать? Если ты останешься здесь, будешь ли ты со мной? — Тогда я буду продолжать быть другом Тэдди Кима, если он мне разрешит. Ему снова не требуется время, чтобы подумать над ответом. Слова вылетают легко и непринуждённо, как будто это единственная истина из существующих. О с т а т ь с я д р у з ь я м и. Тэдди и не заметил, когда успел придвинуться к нему достаточно, чтобы прикасаться плечом к плечу. Чтобы чувствовать его запах, его близость, которая кружит голову. Он поворачивается к Юнги лицом, установив зрительный контакт. Расстояние между их губами совсем далеко от понятия «дружеского». Оно интимно близкое, непозволительно манящее. Всё было бы идеально как для их первого поцелуя: обстановка, диалоги, которые, казалось, вели к этому. Дыхание сталкивается с дыханием, чувствуется желание, которое трудно побороть. Но разница между ними в том, что, в отличие от Тэдди, SD93-Y ч и с т ы й. Как Тэдди может сподобиться замарать своими чувствами это прекрасное, доброе, светлое существо? — Вернёмся в номер? — шёпотом предлагает он, разрывая момент притяжения. — Нам рано вставать, чтобы добраться до Нового Орлеана хотя бы к завтрашней ночи. Хотя, скорее всего, с твоим другом и его земным спутником мы встретимся послезавтра. — Да, конечно, — Юнги не отпирается предложению, тряся головой в согласии. Номер встречает их затхлым запахом, теми же пятнами на шторах и фантиком из-под сладких вафель, который обнаруживается на тумбочке у громоздкого квадратного телевизора, к которому нигде не видно пульта. Проходит немало минут, когда они оба уже лежат каждый на своей стороне кровати, глядя в потолок по бессоннице, когда Тэдди наконец отваживается на чистосердечное признание в темноте ночи: — Часть меня не хочет, чтобы ты возвращался на свой корабль. — Что? — Юнги уточняет не тут же. Он позволяет себе секундочку переварить услышанное. — Ты спросил меня, о чём я думал, когда смотрел на тебя. Так много вещей проносились тогда в его мыслях. Так много идей тревожило разум. Он хватается в своей голове за него, как за ниточку, как за свою путеводную звезду, свою Полярис, чей свет кажется всё менее ярким, чем ближе к ним оказывается возможность SD93-Y вернуться. — Часть меня хочет показать тебе всю Землю. И познать через тебя всю остальную Вселенную. — И, думаю, луч Северной звезды всё же явился мне. Ты моя Полярис. Моя α Ursae Minoris. SD93-Y молчит, просто слушает в темноте его голос, его дыхание, слышит, наверное, как шумно кровоточит в человеческой груди четырёхкамерное сердце. Тэдди бы тоже хотелось услышать, как бьются все три его. Сходит ли с ума хоть одно из них, хоть совсем немножко, порываясь к нему, «большому» человеку с маленькой и беззащитной Земли? Юнги лишь находит наощупь его ладонь, опущенную поверх покрывала, и накрывает своей, сохраняя молчание. — Ты всё ещё не можешь забрать себе мой опыт? Увидеть мою память? — гомонит тихонько Тэдди, замерев от соприкосновения. — Не могу. Ты — загадка. Тэдди подождёт, когда SD93-Y расскажет ему об этом. Быть может, он прав, и дни для Кима стали слишком сложными, чтобы эмоционально потянуть какое-нибудь новое открытие. Внутри себя он не готов. Не этим чудесным звёздным вечером. Но в один момент он будет, и инопланетное существо поведает ему обо всём, как и обещал. Поэтому Тэдди лишь крепче цепляется за него — и в своей голове, и вот так, физически, руками. — Доброй ночи, SD93-Y. — И тебе, Тэдди Ким. Доброй ночи.