—Как это интересно,- в кабинете витал запах табака.—Раз уж девочка принадлежит тем кланам, что живут на территории страны Огня, я как Хокаге, должен предоставить ей политическое убежище, так Мичо?-девочка сразу сообразила, что двое стариков знакомы друг с другом.
—Не то, чтобы убежище, она так скажем…приехала к родственнице.
—К какой именно?
—Хоть внешне и сразу не поймешь, но девочка племянница Кушины Узумаки,-Лорд Хокаге встал со своего высокого кресла.
—Она Узумаки? Почему не сообщили об этом сразу же?
—В первую очередь она Ибури и только потом Узумаки,-снова поправил свои очки Мичо.
—Сути все же не меняет, клан ведь был разбросан по всему миру шиноби, мы должны хранить оставшихся представителей как зеницу ока.
—Это так.
Хокаге посмотрел на девочку, хрупкую, тощую, бледную, всю побитую, и ему стало в какой-то мере её жаль.
—Я могу поселить тебя в отеле. Поживешь несколько дней там,-он кивнул, глядя на старого друга и тот взяв маленькие ручки, оставил Лорда Хокаге одного со своими скопившимися мыслями. Неужели Кушина станет не единственной Узумаки в деревне? По крайней мере, он обзавелся ещё одной сильной кровью, которая могла положительно повлиять на исход войны и будущее деревни. Кушина была отправлена вместе с Минато на задание, где требовалось присутствие джиинчурики, пожалуй, пока девушка не вернется с миссии, Мари будет находиться под охраной Лорда Третьего.
Насколько бы долго не продлилось путешествие Мари с Мичо, пришло время им расстаться. Они не успели стать друзьями за это время, но стали очень близки друг другу. И вот вновь первый и единственный её друг, вдруг покидает девочку. Он не оставляет её на попечение Лорда Третьего, в большей мере Мичо ждет, что Мари станет самостоятельна, пустится в свой первый полет, ведь её лишь надо подтолкнуть. Он не хочет разлучаться с ней так быстро, так или иначе, он привязался к Мари. У Мичо никогда не было семьи кроме его сестры, но пожалуй, девочка стала ему внучкой, которой у него никогда не было. Если бы он мог, то остался бы с ней. Но данные когда-то обещания своим друзьям он оборвать не мог, такова жизнь.
—Мари,-сказал он, обхватывая маленькие плечи.—Ты довольно самостоятельный ребенок.
—Ты уходишь?
—Нет, не навсегда,-наконец голубые глаза заметили, что цвет зрачков Мичо был серым. Она чувствует, что старик врет. Он никогда не вернется в Коноху снова.
—Это означает, что ты все равно уходишь.
—Я ведь обещал, что ты доберешься сюда, так?
—Так,-кивнула Мари.
—Я выполнил свое обещание. Наверное, когда ты вырастаешь мы вновь встретимся,-Но малышка знает, они не встретятся. С началом войны Мичо погибнет, а Мари так никогда и не узнает дошел ли он до края земли, о котором они с друзьями и мечтали.
—Но, Мичо-сан,-детская рука ухватилась за подол его рубашки.—Это не обязательно, вы ведь можете остаться здесь, в Конохе!-конечно же он не мог.
—Извини, Мари, мне надо идти. Ты точно не будешь одна, обязательно найди себе друзей,-он уже отвернулся, хотя и чувствовал грустный взгляд, на своей спине. Но так и не нашел в себе силы посмотреть на малышку.
«Она с рождения всех теряет, наверное жизнь отнимет у неё почти всё, рано или поздно приходится платить»,-мыслил старик, перед тем как оставить девочку совершенно одну, в резиденции, с бесконечными коридорами.
И как бы жестоко не звучали его слова, он был до безумия прав. За все, что у тебя есть приходиться платить: своими страданиями, тяжестями, любимыми. Цена всегда одинакова.
Когда Мари наконец поселили в комнату, служанка была крайне удивлена мешку, в которой якобы была одежда девочки. Ей показалось, что мешок был из под картошки. Служанка, носившая имя Лейлия, была щедрой и целомудренной.
—Сколько тебе лет?-вдруг спросила она, бережно доставая порванные вещи из мешка, пока девочка пыталась почистить свою обувь.
—Пять.
—Родилась в год кролика.
—И что это означает?
—Ну, люди родившиеся в год кролика легко завоевывают доверие, а также добродетельны,-улыбнулась она, заприметив, что от платья стоит избавиться.
—Это и вправду интересно,-Мари натирала обувь щеткой, за все время путешествия оно знатно испачкалось. Служанка лишь смирно наблюдала, как Мари аккуратно поставив обувь в углу, стала думать, что делать с одеждой. И Лейлия заметила, что она все же стесняется носить такие «тряпки».
—Кроме этой одежды у тебя больше ничего нет?
—Когда я бежала из приюта, то поняла, что это единственное, что у меня есть,-сглотнула комок в горле от безысходности девочка. Она не может позволить себе попрошайничать. Служанка долго думала, прежде чем попросить малышку пойти с ней. Хоть она и жила довольно неплохо, как и весь остальной рабочий класс Конохи, но многое в отличии от низшей касты Тумана, она могла себе позволить. По сравнению с тем, как жила Мари, Лейлия жила препивающе. У неё была своя маленькая, но отдельная квартира, на одной из самых тихих улиц Конохи. Она досталась ей в наследство от тёти. Девушка жила совершенно одна, потому затрат было мало. Но как ни странно, в доме сохранились её детские вещи, причем они сохранились весьма хорошо, спустя столько-то лет. Пока Мари одиноко сидя на скамье около отеля ждала служанку, Лейлия уже со всех ног бежала именно к ней.
—Мари!-подрывая итак довольно громкий голос, девушка переводила дух, после столь долгой пробежки по всем улицам деревни.—Я принесла это тебе,-в руках небольшой пакет, откуда выглядывала куча скомканной одежды.—Извини, это все, что у меня было.
Внутри девочки все перемешалось, глаза горели, губы сжимались. Слезы сами по себе подступали, какого это чувствовать доброту по отношению к себе. Неужели, воспитателям было так сложно, хотя бы не избивать её, неужели так сложно проявлять доброту? За эти дни, она увидела столько хорошего в людях, чего никогда ещё не видела. Как это удивительно, видеть человечность в человеке.
—Ты плачешь?-Лейлия удивленно взглянула на малышку, что пыталась вытереть соленые слезы, все больше царапая детское личико.
—Нет,-сквозь сопли произнесла она, может наконец, все чувства, что она испытала после ухода Мичо вырвались?—Спасибо вам Лейлия-сан!-упало маленькое детское тело на землю, выставляя руки вперед. Девочка кланялась ей в знак бесконечной благодарности, и что она обязательно вернет свой долг за столь доброту.
—Я ведь простая служанка, не стоит обращаться ко мне как к госпоже,-Лейлия тут же подняла её с земли, улыбка не сходила с её лица.—Зови меня постой Лейлия и не надо кланяться.
—Спасибо вам.
Одежда, которую принесла девушка и вправду была хорошей. На ней не было видных пятен или дырок, никаких несостыковок, все четко и хорошо сшито. Видно в детстве, у девушки была лучшая жизнь. Впервые держа в руках что-то отличное от своего черного платья, что-то что имело цвет, она долго осматривала каждую тунику, куртку, майку и даже детское кимоно. Её удивляли диковинные рисунки, птицы и различные звери на ткани, видно детально вышитые вручную. И смотря как Мари безмерно повторяет:«Спасибо!», Лейлия поняла, что девочка очень благодарная, несмотря на все то, что было с ней раньше. Как необычно видеть израненную душу, которая всячески пытается залечить свои раны.
—Теперь…выброси это всё,-округлила пальцем черное платье и мешок девушка,—В мусорное ведро!
—Но куда я буду складывать вещи? Мне кажется мешок мне ещё понадобиться!
—Я об тоже подумала, поэтому,-на самом дне пакета, лежала тканевая сумка через плечо, довольно обширная, в которую точно все влезет.—Теперь сложи всё сюда,-Мари удивленно ахнула, впервые в жизни видя перед собой настоящую сумку из настоящей ткани.
—Она не очень дорогая, но хорошо сшита.
—Я…даже не знаю, как и чем вас благодарить, но мне кажется я до конца жизни буду обязана вам за такую доброту. Я…
—Не надо Мари, ты что?-поведение девочки вызывало у неё слезы и легкий смешок, слышать такое от ребенка, крайне неловко.—Не стоит так, я делаю из чистых помыслов, они не несут никакой выгоды,-и ведь Лейлия была права. Она не могла просит чего-то взамен, если совершает дела из чистого сердца. Все очень легко, душа доброго человека всегда болит за того, кто испытывает трудности, причем в таком раннем возрасте и всячески пытается помочь. Лейлия стала для Мари той, что всегда будет являться ей в будущем, в обличии её дочери.
«Иногда мне кажется, я отдала многое за свое имя, иногда думаю, что я была слишком слаба, чтобы хоть как-то уберечь их или направить на верный путь. А иногда я думала, что была просто обычным человеком. Может где-то я и совершила ошибку, но я точно знаю, что делала это всегда во благо. В моей долгой жизни было много зла, но несмотря на все зло, важно уметь оставаться человеком».-Письмо Мари Ибури отправленное Наруто Узумаки, перед смертью летом, в возрасте 73 лет.
Дни шли, а жизнь Мари продолжалась. С некой тоской она выглядывала на улицу, чтобы хоть как-то переосмыслить свои чувства. Тоска накатавала на неё из-за резкой смены всего, хоть отчасти её это и радовало, но одновременно пугало неизведанность. В Тумане она не думала, что ждёт её завтра, она просто знала, что снова пойдёт на тренировку, затем на завод, а после всего ужинать стряпней. И вечером её ждала твердая, холодная постель, на земле. Больше ничего—лишь жизнь, что была палитрой из черного и белого, дающий серое. Потому сквозь большое, чистое окно своего номера её вдруг посетила идея, быть может, девочке стоит прогуляться? Впервые изучить город, посмотреть на гражданских, может хоть глазком увидит знаменитый храм Сенджу? Как бы то ни было, она точно отправиться на детскую площадку.
В детском доме никогда не было игрушек, уличных площадок—это все по мнению Хацу-сан отвлекало детей от трудовой работы. Сироты не могли резвиться игрушками как соседские дети, им приходилось делать игрушки себе самим. Палки служили оружием в мальчишеских битвах, листья валютой. Иногда из мешков, девочкам удавалось сделать для себя подобия «платьев». Но все это было лишь иллюзией, листья не были деньгами, палки оружием, а мешки платьями.
Выйдя на улицу, она прошла пару сотен метров от своего отеля. Улицы были наполовину пусты, наверняка большинство жителей было на работе, а остальная часть на заданиях. Но все же детские продолжительные крики, разносились по всей деревне. Этот звук и привел девочку к первой в её жизни детскую площадку. Детская площадка хоть и была довольно серой и обычной, но она не придала этому значения. Её поразило само наличие детских горок, качель и песочниц. Но как было неожиданно, увидеть лишь пустоту, как ей изначально показалось. Она прошла вдоль брусьев, пальцами чувствуя некую ржавчину на них, скорее всего из-за продолжительных дождей. Издалека, краем глаза могла заметить такую же маленькую, как она сама фигуру. Она впервые на своем пути видит ребенка того же возраста, что и она сама. Девочка сидела на бревне, одиноко лежащий на пути к лесу. Голубоглазка боролась с мыслями подойти к ней, её останавливал тот факт, что она может ей и не понравиться с первого взгляда. Кто станет дружить с девочкой, которую никогда прежде ты не видел? Как бы то ни было, пока она топтала землю под ногами от вопросов в голове, незнакомка вдруг сорвала ромашку и стала рассчитывать на ней, причем довольно громко, словно от её воплей, что-то изменится.
«Странная какая-то»,-промелькнуло у неё в голове, пока она нерешительными шагами шла прямиком на встрече так называемой «судьбе».
Незнакомка тут же уловила приближающиеся к ней звуки шагов, мягко касающихся земли.
—Любит, не любит, любит! Не любит…-но все же продолжала считать, причем на последнем тон её становился грустнее.
—Если ты возьмешь ромашку с большим количеством лепестков, то шансы станут выше,-подметила Мари. Коричневая голова подняла свой взгляд, и взору голубых глаз тут же бросились лиловые рисунки, на розоватых щеках девочки.
—А…ты кто?-детская рука вышла вперед.
—Меня зовут Мари, я приехала недавно.
—А меня Рин! Рин Нохара,-пожала она в ответ. Улыбчиво глядя на девочку перед собой, она застыла смотря в необычного цвета глаза.
—У тебя такие необычные глаза!-вдруг громко заявила Рин, кружась перед личиком новоиспеченной подруги.—Какие-то…я не знаю, как они называются…
Девочка часто путалась, скорее была забывчива.
—Ты ведь только приехала?-кивнула в ответ Мари.—Может, ты не будешь против если я покажу тебе деревню?-и тут её осенило. За все время, сколько она находилась на территории Конохи, ни разу не ступила по его улицам. Девочка ведь коротала дни в номере, в недоумении ожидая, когда она получит приглашение от Хокаге. И может экскурсия по Конохе хоть как-то отвлечет её от тоски.
—Я за!
Коноха и вправду была необычна, спокойна и красива. Не было давящих фасадов или заурядных зданий. Конечно, присутствовали и своеобразные постройки, к примеру храмы кланов Сенджу и Узумаки, от которых исходила совершенно разная энергия, противоположная друг другу. Вход в них был запрещен, но несмотря на все запреты, она смогла прочувствовать наследие двух сильнейших кланов страны Огня. Пройдя немного дальше они пустились на улочки заполненные с самыми разными заведениями, можно представить какой там стоял запах. Хотя Мари и кормили предельно хорошо, но еда обычно предоставляла собой что-то не дожаренное, слегка сырое и немного тухлое. Обычно она ковыряла вилкой в тарелке, царапая её поверхность, лишь бы создать ощущение ужина. Было в диковину все то, что ей приносили на блюдечке. Годами она мечтала ощутить на кончике языка вкус жаренного мяса, которое всегда было в рационе у Хацу-сан. Попробовав его в первый раз, девочку вырвало от странного послевкусия, напоминавшее что-то омерзительное на вкус. Но запах мяса царивший на улице имел что-то отличное от того, что готовили ей в отеле, скорее всего его поливали соусом из бобов чачжан. Заведения не большие, но полностью были забиты людьми. Следующей точкой экскурсии стал единственный мост, пересекающий маленький пруд в центре деревни. Он был значительно меньше того же моста Тенчи или Каннаби, хотя и был обширен. Его окружали луга, заполненные постепенно растущими цветами. Наверное самое живописное место в Конохе, потому здесь и собрались большинство уличных художников. Нетронутая картина нарисованная тонкими линиями лучших художников природы, на этой земле чувствовалось что-то на духовном уровне, таковой была эта поляна. И когда солнце стало опускаться вниз, падая в пропасть, то перед тем как исчезнуть, облил всю землю своим золотым сиянием. Былые белые лилии, стали напоминать золотисто-соломенный цвет. Девочки застыли, наблюдая за явлением перемены солнца на луну, и пока ночь не опустилась на землю, Рин поспешила вернуться на исходное место. Пока девочки разгуливали по шумным дневным улицам Конохи, к вечеру, пока последние лучи светила падали на землю, в глаза им бросилась толпа, собранная на детской площадке.
—Это всегда так?-Мари не сообразила, что собранная толпа наблюдала за детской потасовкой. Отрицательно качнула головой Рин.
—Мне кажется, я знаю, что там,-схватила Мари за руку и потащила её за собой, волоча вдоль всей площадки. Но детей набралось кучу, и они не могли отчетливо разглядеть, что же происходит в центре всех событий. Не желая оставаться в стороне, или скорее желание быть во внимании.
—Вот же блин!-крикнула Рин, вырываясь вперед и наконец завидя, кто же стоял за всем шумом. Мари оглянулась вместе с ней.
—Кто это?-но Рин увлеченная событиями промолчала, хотя голубоглазой показалось, что она просто не услышала.
—Какаши, Обито!-вдруг воскликнула Рин, и наконец Мари сообразила. Двое пятилетних мальчиков начали бой: первый пепельноволосый, с маской, закрывающей пол его лица, и с суровым выражением. Второй более улыбчивый и дерзкий, темноволосый и со странными очками на весь лоб. Она проанализировала каждые их движения. Движения первого были более отточенные, сильные, в то время как удары второго безрезультатными. Он словно бил в пропасть, так как первый уклонялся. И сколько бы Мари не глазела на них, то ясно поняла, инициатива драки была в руках темноволосого, а пепельного просто завлекает вся эта заварушка. Но с самого начала был ясен результат.
—Он проиграет,-наверное самый спокойный голос во всей толпе. Рин уставилась на подругу.
—Ты про кого?
—Про того, что с глупыми очками на лбу.
—Они не глупые,-но несмотря на защиту второго, Мари отчетливо видела некое сияние в её глазах, при одном лишь виде пепельного.
«Неужели это расчет был из-за него?»
—Это не имеет значения, я ведь знаю, что ромашка предназначалась тому мальчику,-с ехидной улыбкой, она указала пальцем на пепельного, невозмутимого пятилетку.
—С чего ты взяла?-она тут же стала розоветь и уклоняться от ответа, что ясно дало понять правдивость слов Мари. Девочка рассмеялась и её смех дошел до ушей мальчишек, надирающих друг друг зад. Как только пепельный решил взглянуть на источники звука, то увидел, как голубоглазка указывает на него пальцем при этом, хохоча. Его взгляд лишь на секунду отвлекся от боя, как противник нанес сокрушительный удар.
—Какаши!-крикнула Рин, видя как предмет обожаний летит в сторону.
«Вот черт, неужели он проиграл?»-она была уверенна, в своих домыслах.
Как вдруг на месте мальчишки, оказалось бревно. На ликующего противника он напал сверху, чем и одержал долгожданную победу. Незаметно для самой себя, уголки губ голубоглазой приподнялись. За победой не последовало ликующего крика или приступов самообожания, наоборот, пепельноволосый, как победитель, помог встать с земли проигравшему. Они обменялись несколькими словами, после чего он стал подходить к девочкам. Все кричали ему в лицо: «Какаши, ты такой крутой!», «Так и надо этому Обито!», или «Я обожаю тебя Какаши!». Голубые глаза лишь недовольно осматривали всех, ожидая, к кому же этот «сердцеед» подойдет. Какого же было её удивление, когда лицо скрытое за маской вдруг оказалось прямо перед ней, протягивая руку.
—Какаши Хатаке,-ручка лишь немного больше её, а с виду совсем разные пятилетки.
—Мари,-долго сомневаясь и думая чем обязана такому жесту, она все же пожала руку в ответ. Рин в замешательстве стала наблюдать на парой.
—Ка-какаши, привет!-нотки её волнения прошлись по всей толпе, с удивлением наблюдающих за сей представлением. Но кроме своего имени Хатаке больше ничего не произнес, напоследок смотря в необычные глаза, попадающиеся ему впервые. На приветствие одноклассницы он не обратил даже внимания и быстро ушел с площадки, оставив кучу вопросов за собой. Но то, что он хотел, он сделал: заинтересовал «серьезную голубоглазку».