***
На четвёртый раз рис стал надоедать. Были ещё стручки какие-то, но Лиза даже не хотела спрашивать, что это, потому что ответ ожидала премерзкий. На удивление, Альфред был не прав, думая, что девушке будет нечем заняться, пока раскопки встали. — Куда мы идём? — по лицу молодого человека было понятно, что он очень недоволен ранней утренней вылазкой, которую устроила Кирилина. К тому же, ему стоило вновь нанимать людей, которые будут разгребать завалы, а Лиза тянула время. — Сейчас расскажу, мы почти пришли, — блуждая по центральному помещению тибетского монастыря, девушка что-то высматривала. — Кстати, ты знал, что в Тибете белый цвет считается символом удачи. Ещё это цвет святой горы и богов, которые спасли человечество. — Это ты к чему? — Для общего развития, Альфред. Или совсем интерес потерял с этими обвалами? Они подошли к массивным дверям. — Итак, полагаю, что мы на месте? — Альфред встал в позу, сложив руки на груди. Лиза выглядела взволнованной, предвкушая кучу всего, что может там таиться. — Ты что, разве не знаешь, что это за место? — лицо Лизы приняло осуждающую окраску, она даже вскинула руки от эмоций. На это Альф просто пожал плечами. Его интересовало то, что было уже разрушено, а за этой дверью вряд ли скрывались руины храма. — Это одна из самых древних библиотек Тибета. Здесь содержится история человечества более чем за тысячу лет. Такой шанс выпадает раз в жизни! Раз мы уже тут, грех не посмотреть, — Лиза так громко говорила, что они даже не заметили, как за спиной оказались два монаха. Вероятно, они научились бесшумно перемещаться. — Здесь запрещено находиться, — даже для Лизы, которая не знала язык, стало ясно, о чём шла речь в этих строгих словах. — Извините, мы просто хотели посмотреть библиотеку, — ответил Альф. — Нельзя-нельзя, — снова повторил один из монахов. Второй молчал, но и от него веяло недоброжелательностью. Перечить правилам места в их планы не входило, поэтому взяв подругу под руку, Альфред поспешил вернуться в их комнату. Факт отказа визита в библиотеку, конечно же, очень расстроил Лизу, но не остановил. Сложнее всего было дождаться ночи. Если Кирилина решила, что заглянет хоть одним глазком в библиотеку, то её ничего не сможет остановить. Она надеялась, что удастся попасть туда максимально скрытно, потому что сидеть в тибетской тюрьме не очень хотелось. И не факт, что тюрьма — это самое страшное наказание здесь. Ожидание длилось вечность, кто знает, может, это монахи заподозрили о её намерениях и замедлили время. Лизе казалось, что они на всё способны. Конечно же, не заснуть она не смогла. Проснулась посреди ночи и поблагодарила всех богов, что не утром. В коридоре было тихо. Ну, а чего она ожидала в это время? Дорога до библиотеки в этот раз прошла без проблем, что было даже разочаровывающе. — Что? Совсем никаких препятствий? — прошептала она в темноту. Ответом ей было молчание. Большая дверь поддалась, но за ней была полнейшая темнота. Хорошо, что девушка захватила с собой фонарик, потому что идти без источника света было бы, как минимум, глупо. Дверь со скрипом за ней закрылась, Лиза искренне помолилась, чтобы этот звук не пробудил весь монастырь и его тайных монстров. Каких? Посмотрите пару передач на Рен-ТВ, вы сразу же поверите Лизе, что они существуют. «Ого», — это единственное, что вообще пришло Кирилиной в голову, потому что снаружи это была просто дверь, но за ней оказался длинный коридор, и конца у него видно не было. Никогда в жизни она не видела таких огромных стеллажей и везде, абсолютно везде были даже не книги, а свитки. Какое количество тайн хранило это место? Сколько веков прятались здесь рукописи? И ведь пускать не хотели, изверги! Лиза аккуратно взяла ближайший к себе свиток. Текст на нём был на китайском, иероглифы написаны золотыми чернилами. Возможно, туда добавляли золотой порошок. Настоящее произведение искусства. Руки девушки забавно подрагивали от эмоций. Даже, если для Альфреда эта поездка окажется поражением, то для неё быть здесь — уже победа. Кириллина прошла чуть дальше, некоторые рукописи были сложены в футляры. Всё-таки было понятно, почему монахи так сильно оберегали все эти сокровища, но у Лизы возникал вопрос, читали ли они сами хотя бы 10% всего, что здесь находится? А, может, им тоже нельзя? Спустя недолгое время изучения всего вокруг на глаза попалась книга, которая выглядела более новой, чем остальные. Лиза подошла ближе, взяла её в руки и раскрыла. Из книги вылетел листок. — Вот, блин, за порчу древних экспонатов по головке не погладят, — Кирилина поставила книгу на место и потянулась за листом. — Сейчас быстренько всё починю, и как будто меня тут не было. Словно специально в этот момент из глубины библиотеки послышались чьи-то шаги, а, может, Лизе просто почудилось со страху, но она решила не испытывать судьбу и убраться поскорее. Сердце стучало как бешеное. Теперь у неё в списке преступлений не только незаконное проникновение, но и кража ценных артефактов из древней библиотеки. Зато в комнате можно, наконец-то, рассмотреть, что это был за листок. Пункт третий преступлений Елизаветы Кирилиной: она не только украла важный артефакт из библиотеки, но ещё и помяла его. По крайней мере, хуже уже не будет. Поднеся фонарик поближе к листку, Лиза чуть не выронила оба предмета из рук. — Это же… — на пожелтевшей бумаге была изображена высокая гора, а в ней пещера. Та сама пещера, в которой они были. Один в один.***
Каждую субботу они устраивали «день на двоих». Когда Альфред был совсем маленьким, это были походы в парк аттракционов в Ногинске. Он так и не осмелился покататься в открытой кабине колеса обозрения, хотя отец и гарантировал, что это не так и страшно. В Москве развлечения сменились. Они пытались найти парки или игровые площадки, где можно было провести время весело, но в новом городе такое удавалось с трудом. Роберт отдавал всего себя работе, Альфред учился. А потом времени стало не хватать и на субботы. После утомительного дня в школе Витовский спешил домой, чтобы поделиться грандиозной новостью, которую узнал только сегодня: — Представляешь, у нас в доме, прямо на первом этаже, компьютерный клуб открыли! Одноклассники ходили, рассказали, что там вообще! Вообще круто! Можно приставку выиграть, — чуть не захлёбываясь в словах, бормотал Альф, конечно же, намереваясь позвать папу в эту субботу туда. — Подумай о своём зрении. — Призы? Обман, наверное. — Ребятам просто заняться нечем. — Мы с Марком во дворе гуляли в твоём возрасте, а не в приставку резались. — Точно, я же забыл тебе сказать. — Мы в следующий понедельник уезжаем. — Меня не будет две недели. — Соседка присмотрит за тобой. — Это та самая поездка. — Помнишь, я рассказывал? — Тибет. — Это будет очень интересно. — Я обязательно привезу тебе сувенир. — Нет, я привезу тебе то, что мы найдём сами! — Альфред, представь, это невероятно древний монастырь. — Он высечен в скалах. — Может быть, наше открытие станет национальным достоянием. — Ты слушаешь? — Ладно, нужно собирать вещи. — Достанешь мою сумку, пожалуйста. — Люблю тебя, сынок. Успеем. Всё успеем. И приставку купить. И поиграть.Когда вернусь.
Нет, он не лгал. В памяти Альфреда не было ни единственного момента, когда отец мог бы соврать, слишком прямолинейным был для этого. Только вот отпечаталось в воспоминаниях это хорошо. И как вещи собирали вместе, и как вновь и вновь Роберт рассказывал о том, куда они поедут, что будут искать. Мальчику правда было интересно, да и жизни своей он не знал без этих монастырей. Но также ему нравился футбол, нравились нарисованные супергерои в комиксах. Больше всего ему нравилось проводить время с отцом, и воспоминание о парке аттракционов навсегда осталось самым тёплым внутри. Уснуть не получалось: в голове мешались хищные коршуны, фотографии отца с командой археологов, ёрзали мысли, от которых недавно пыталась избавить его Лиза, но без неё они принимали материальную оболочку. Сейчас даже не было возможности тревожно перебирать страницы папиного дневника, потому что он остался под завалом. А если он людей подставляет? Там ведь действительно опасно. Кажется, все пути складывались лишь в окончательный вариант — покинуть это место. Вернувшись в Москву, они начнут совсем другую жизнь. Правда, будет ли в ней столь важный смысл, как был в их жизни сейчас? — Не спишь? Хорошо, — размышления Альфреда прервала Лиза, которая была похожа на путника, вновь замотавшись шарфами, ещё и в капюшоне. Ещё и с фонариком. — Ты чего это? Решила другие религии изучить? — приподнявшись на локтях, он потянулся за своими очками, а после хмыкнул, когда Елизавета в два шага прикончила расстояние до его кровати, а затем села прямо в одежде. Альфред, уже готовый разразиться бранными словами в своей интеллигентной манере, застыл, когда на его коленях оказался жёлтый лист, который развернула Лиза. На этом листке, явно пережившем здесь ни одно поколение монахов, повидавшем ни одно столетие, была изображена скала, внутри которой они сегодня оказались. — Меня глючит, но здесь даже камни лежат так, как они были, когда мы приехали. Ты где это достала? Выслушав увлекательную историю Лизы о том, что оказывается, если куда-то заходить запрещено, то это не всегда сто процентная правда, Альф уже вооружился стопкой книг и остро заточенным карандашом. — Она ещё лежала так. Вызывающе, знаешь? Будто я должна была её взять. — Я не думаю, что положили её туда для тебя, но если кто-то её оставил, значит, будет искать. И почему её вырвали? Почему именно эту страницу? Чем только Лиза не пыталась себя занять за то время, пока Витовский был погружён в рукопись. К четырём утра она сдалась, рухнув на свою кровать и пытаясь сформулировать хоть что-то, чтобы уговорить друга лечь спать. — Я не могу. Это похоже на диалект. Здесь есть тибетские слова, но они… перевёрнуты? — А ты его не вверх ногами положил, а? Иди уже спать, завтра целый день нас ждёт. Только положи листок куда-нибудь, в чемодан что ли, вряд ли монахи будут рады, что я разгуливала по их запретным местам. — Нет, ну, Лиз, правда. Ты посмотри. Босыми ступнями он быстро дошёл до Кирилиной, указывая на перевод на своём листе и на слова в рукописи. Получилась настоящая околесица. Лиза фыркнула, махнула рукой и отвернулась носом к другой стене, улёгшись на бок. — Завтра попробуем прочесть через зеркало, погладить утюгом и над свечкой подержать. Ложись. Торопиться был ли смысл? В общем-то, никакого. Правда, уснуть теперь — целое испытание. И Альфред провалил его. Поэтому, когда Лиза проснулась, чрезвычайно рано для её привычного времени подъёма, Витовский всё также сидел. И говорить было нечего. Понимая чувства молодого человека, Лиза не пыталась собрать их в кучу и выгнать из его головы. Каждый человек должен пережить потерю самостоятельно. Будет ли это длиться неделю или всю жизнь — никто не станет решать за него. К слову, потерей может оказаться не только кошелёк или друг. — Доброе утро, учёный! Удалось, что раскопать? — завязывая волосы в хвост, она поднялась с постели, чтобы подойти к столу, за которым сидел Альф. — Привет. Я сделал три перевода. Они дословные, выходит чушь. Придётся показать кому-нибудь из монахов. — С дуба рухнул? Ты забыл, что не особо-то кто и пускать меня хотел в их огромную библиотеку. Мы явно должны хранить это в секрете. — Да уж, вот так новости, — прикусив нижнюю губу, Витовский отодвинул от себя листки, исписанные мелким почерком, а затем снял очки, чтобы глаза немного отдохнули от напряжения. В голове всё плыло, перескакивая, перелезая через извилины. Хотелось спрятаться, закрыться. Честно, хотелось уехать. Забыть этот несчастный храм. Забыть все воздушные замки, которые он строил всё это время. Внезапно он ощутил, как его руку обвела приятная на ощупь ниточка. Глаза заметили красную повязку, без особых интересных на ней украшений. Кажется, Альфред подмечал такие у туристов. Лиза в своём репертуаре. — Сувенир? И зачем? — Это монах оставил. Немой, который. Не знаю, подарок ли это, но я поняла, что так. Пусть они принесут нам удачу, — Лиза завязала маленький бантик, а после достала вторую ниточку. Пришлось и ей повязать. В везение от ниток Альфред не верил, но прибаутки Кирилиной часто срабатывали в нужные моменты.***
— Господин Альфред! Господин Альфред, путь расчищен! В этот раз у Витовского полностью был расписан план действий: заходить не толпой, следить за стенами, убирать крупные камни. И обязательно найти дневник отца, потому что без него Альфред ощущал себя уязвимым, словно опора исчезла из-под ног. Солнце слепило глаза, но не грело. Сейчас бы не помешали шарфы Лизы, но Альфреду надоело сидеть на месте, он спешил начать изучение злосчастного храма. В этот раз немой монашек был на месте. Он рассматривал одну из статуй Бодхисаттвы*. Не дожидаясь Лизы, Альф решил попробовать выудить информацию из него, но ни у кого не оказалось под руками переводчика. Пришлось импровизировать. Указав на статую, Витовский пожал плечами, тем самым вопрошая, что ему могут про неё рассказать. Вместо того, чтобы устраивать пантомиму, монах направился к другой части стены, где виднелась колонна. Там было слишком темно, чтобы что-то разглядывать, поэтому Альф быстро ушёл за масляной лампой, а когда вернулся, монаха на месте не было. Свалил. Обед что ли уже? Или не понял, почему Витовский сбежал от него. Нужно было предупредить. Ну, Будда с ним. Одарив светом место, к которому подвёл его монашек, Альфред увидел статую Майтреи*, украшенную чуть ли не золотыми оттисками. Тут явно требовались кисти, но пока в руках была только лампа. Поставив её на пол рядом с колонной, молодой человек начал аккуратно стирать со статуи пыль, думая, что отец придушил бы его за такое неаккуратное обращение с артефактом, но уж очень сильно хотелось понять, настоящее ли это золото. Взглянув за спину Великого, он провёл ладонью по постаменту, на котором стоял тот, та сразу же стала холодной и липкой. Наклонившись к лампе, чтобы взглянуть на испачканную руку, Альфред услышал шум осыпающихся камней. Он был готов выбежать из пещеры сразу же, но треск закончился, а сзади него оказался проход чуть ниже человеческого роста. — Ого, Индиана Джонс* обзавидовался бы, — хмыкнув, Альф поднял лампу и вытянул с ней руку, чтобы осветить помещение внутри. Похоже, оно было ещё больше, чем то, что им удалось найти. — Все сюда! Я что-то нашёл! Тибетский в глубине пещеры звучал аутентично. Внутри Альфреда зарделась гордость. Он знал, что сможет. Он смог. Теперь оставалось исследовать всю пещеру, тогда душа будет спокойна. Делая пару шагов внутрь, в надежде, что его услышали и в случае чего подоспеют вовремя, Альф освещал вокруг земляные настилы, вдыхая тлетворный дух. Казалось, что он запоёт от счастья — впереди снова были колонны, испещрённые надписями. Снова виднелись небольшие статуи, а вдалеке даже что-то вырисовывалось крупное. Вот так удача. Он остановился возле одной стены, пытаясь прочитать написанное на ней, как вдруг слух уловил что-то странное. Размашистые взмахи крыльями. Летучие мыши? Альфред дёрнулся, когда в его голову прилетела огромная туша с крыльями. Это была птица. Он чуть не уронил лампу, но успел осмотреть чёрное оперение. По размерам птица походила на коршуна, но цвет был совсем другой, глубокий чёрный. Разглядеть получше не удалось — испарилась за поворотом, конечно же, полетела на свет. И как она сюда-то попала? — Ауч, — потирая макушку, Альф фыркнул, удобнее перехватив ручку лампы в ладони. Стоило продолжить путь и осмотреть всё. Так сказать, поставить галочку. Уткнувшись в стену, он стал похлопывать по ней ладонью в надежде открыть что-то ещё, но больше ничего не поддавалось. Но это он ещё не все статуи потрогал! Монахи кинули бы его на съедение, увидев, как молодой человек поглаживает святые статуи. Жаль, Лизу с собой не позвал — вдвоём заниматься таким делом сподручнее. Увлёкшись поиском ходов, Альфред не заметил, что в пещеру так никто и не пришёл на его крик. Было чрезвычайно тихо, когда боковым зрением он заметил слабое свечение сзади одной из колонн. Несколько шагов вперёд. Прищуренные глаза. Откуда свет? Это выход с другой стороны? Но с какой? Внезапная вспышка яркого света ослепила его. Всё, что помнил Альфред — как он потянулся вперёд, сам не понимая, зачем это делает. Просто ощутил даже не шестым, а каким-то десятым чувством, что так нужно. Альфред, словно мотылёк, который решил, что самое время сгореть в огне настольной лампы, не предвкушал и доли страха, двигаясь на свет. Возможно, дальше что-то произошло, но глаза он закрыл рефлекторно. Надежда, что он просто окажется на улице, обвивала всё тело, но распахнув глаза, Альфред, к своему удивлению, увидел мужчину, лежащего на земле. Прямо в пещере. Никакого тебе прохода на улицу, просто мужик. Яркое свечение исчезло, но это не волновало археолога. — Чёрт возьми. И меня в придачу! — делая медленные шаги к телу, Альф готовился ко всему, но только не к звучному кряхтению где-то со стороны головы незнакомца. Как там говорят? Если уж литературно, то явно что-то вроде «ошеломительно» или «потрясает». Альфреда точно потрясло. Сильно. Ему казалось, что их раскопки могут завернуть в абсолютно разные дебри, но только не в нахождение человека, оказавшегося живым, в пещере. От необдуманных действий его отвлекла Кирилина, которая появилась рядом, в самый подходящий момент, пытаясь взглядом выявить, что происходит. Для неё новый проход в пещере с сюрпризом внутри казался ещё более странным, чем всё, что было до этого момента. — Это кто-то из рабочих? — спросила Лиза. Отрицательно мотнув головой, Альф немного «отвис». — Он тут лежал что ли? Альфред… он живой! — Я вижу. Только я не понимаю, как он здесь оказался, — хрипло произнёс молодой человек. — Это не твой отец? — Нет, Лиз. — Ну, вдруг, нам бы так повезло. Откопали храм, а тут сразу и отец твой бонусом. Два по цене одного? Ситуация была серьёзной. Даже не так, она была кошмарной, но Альфред не сдержался и начал громко смеяться. Всё-таки нервы не в силах вынести подобное: — Я думал, что найду, ну, там, старинные свитки, книги, сундуки, не знаю, всё, что угодно! Лиза даже не решилась его успокаивать. Сейчас помощь была нужна явно не ему. Она подошла к мужчине на земле и присела рядом на корточки. — Нужно вызывать скорую. Хотя, мы в глуши, тут вообще есть больницы или они излечиваются молитвами? — внимательно рассматривая профиль мужчины, произнесла Лиза. — Придётся отнести его в монастырь, — затея Витовскому не нравилась уже на этом этапе, главное опасение озвучила Лиза следом. — А как ты объяснишь монахам, что нашёл человека в заброшенном монастыре, если даже мне объяснить не можешь? — Лиза скептически подняла бровь, на что Альфред просто пожал плечами. — Надеюсь, что они не будут задавать вопросы. С первого взгляда трудно было понять возраст незнакомца, но фраза Лизы про отца так осела в памяти, что показалось, будто и правда мужчина был лет на десять постарше их самих. Светлые волосы, тёплого, соломенного оттенка, аккуратные черты лица — чёрт, да этот парень был моделью, не меньше! Сейчас, конечно, не самое удачное время, чтобы его рассматривать, но Альф ничего не мог с собой поделать - шок продлится долгое время. Помощи всё же пришлось попросить. Монахи не задавали вопросов, не смотрели косо, вообще не показывали, что для них произошло что-то странное. Ну, нашли мужика, да и Будда с ним. Это смущало ещё больше. Неужели, на их веку уже были подобные случаи? Лиза была права. Весь монастырь, узнав о необычной находке археологов, собрался помолиться. За душу ли найденного или за то, чтобы русские побыстрее уехали отсюда — неизвестно. И только к вечеру ситуация сдвинулась с мёртвой точки — Альфреда позвали встретиться с мужчиной из пещеры. Как оказалось, тот тоже был русским. Вот так и сюрприз. Теперь мысль о том, что найдёныш был либо рабочим тибетцем, либо монахом, отпала. Понятия не имея, что Далай-лама влил в блондинчика, Альф думал, что такого просто не бывает в природе вещей. Тибет, конечно, волшебная часть мира, но не до такой же степени? Лиза ещё со своими шутками про Эдварда Каллена* явно не давала привести мысли в порядок. Как такое в голову прийти могло? Хотя… если не вампир, то кто этот мужик? Второе пришествие? Или его засыпало настолько удачно камнями, что он там забальзамировался? Даже думать о таких вещах — полный бред, а верить в это тем более. Только вот мужчина был. Был живым. Живым и здоровым. Проходя по коридору в полумраке, Альфред готовился к самому судьбоносному диалогу в его жизни, как в кино. Кто-то из монахов пожелал присутствовать при их разговоре, но от этого даже легче становилось — если остановится сердце, откачают. Мужчина расположился на одной из кроватей, предназначенных для гостей монастыря. Светлые волосы и щетина прибавляли несколько лет облику, но он явно не был похож на старца-мудреца из сказок. Заметно было, что монашеский наряд совсем не подходил ему: сидел он, широко раздвинув ноги, поправлял ткань на коленях раз за разом, пока не плюнул на это дело, когда заметил, что в комнату вошёл посторонний. Взгляд его испытывающе долго держался на вошедшем, словно он чего-то хотел от Альфреда, но ждал, что до того само дойдёт. — Как вы себя чувствуете? — Ого, родная речь. Радует, радует, — улыбнулся слабо мужчина, потирая лоб, — на букву «х», не подумай, что хорошо. Знаю, что захочешь спросить. Не помню. Просто не помню ничего, представляешь? Даже имени. — Не удивительно. Вы попали под завал, — да уж, так сильно Альфред ещё не падал в разочарование. Судьба, кажется, играет с ним в очень болезненную игру: протягивает подсказку и сразу же обрубает любую возможность ей воспользоваться. — Завал? Вот почему так голова трещит, — ухмыльнулся он, приподняв бровь, — а чего ты здесь забыл? И нарядили тебя в нормальную одежду, а не вот это, — кивнул мужчина на своё одеяние. — Я из России, а мы находимся в Тибете. Вы тоже, скорее всего, из России, раз не понимаете язык монахов. Я изучал, что при потере памяти знание языков остаётся, если оно, конечно, было до несчастного случая. — И что же ты забыл в Тибете? — облокотившись спиной на стену, мужчина скрестил руки на груди. — Мы с моей подругой — археологи, изучаем руины древнего храма. — Храма? Вот это да… Кажется, читал я что-то про храмы. Или приснилось. Диалог вышел странным. Точнее, он был совершенно ни о чём, Альф не получил информации, да и монахи постоянно что-то бубнели себе под нос, отвлекая. Что-то не давало покоя, словно Альфред упустил нечто важное. Он возвращался в свою комнату, пробираясь в густом тумане собственных мыслей. Теперь он не чувствовал ничего, даже волнения не было. Лиза скажет, что он просто устал, но на самом деле всё заключалось в другом. Везти мужчину в больницу после всего, что произошло, было бы разумно, но наставник сказал, что и здесь о нём смогут позаботиться хорошенько. Не то, чтобы Альф горел желанием выхаживать этот монастырский «клад», но разобраться с ним придётся. В комнате в судорожном нетерпении ждала Лиза. Могли пойти и вместе, но девушка решила, что на сегодня потрясений и для неё, и для новоприбывшего в монастырь будет многовато. Заметив состояние Витовского, она как-то вся осела на кровати, грустно вздохнув — воодушевляющего разговора не выйдет. — Ничего, Лиз. Он не помнит даже своего имени, а про храмы… в книжках читал. Я не стал ему говорить, что мы нашли его в руинах, — стянув с переносицы очки, Альфред закрыл глаза и шумно выдохнул, утробно зарычав. — Не злись, мы придумаем что-нибудь. К тому же, пещеру мы ещё не всю исследовали, там точно будет много интересного, правда, надеюсь, больше без живых людей, слишком уж это пугающе для моей ранимой психики, — усмехнулась Кирилина, поправив ниточку на своей руке. На улице дул сильный ветер. Когда Альф лёг в постель, в голове крутилось всё произошедшее сегодня. Ему казалось, словно он сходил в кино: вот тебе загадочный храм — там постучи, тут покрути, а потом потайной ход, откуда птицы вылетают и люди выходят. Почему там был только этот мужчина? Кто он? Конечно же, вся изученная информация об этом месте толкала на мысль, что русский оказался здесь с экспедицией. Только вот Альфред был знаком со всеми, кто работал с отцом, а этого мужчины среди них не помнил. — Брось ты, нас восемь, разве не справимся? Я заведомо знал, что такое произойдёт. Готов был заранее к его предательству. Так что, планируй всё без него. Папа с кем-то поссорился. Ходил словно в воду опущенный. Слишком дорожил людьми, чтобы так просто их от себя отпускать. Этой ночью Альфреду снятся заснеженные горы. Красиво, но жутко холодно. На нём странная одежда — шуба, цветные верёвочки, будто он с праздника какого возвращается. Вокруг ни единой души, сколько бы он не пытался оборачиваться. Хочется звать, но ни одно имя на ум не приходит. Пока он не слышит мелодичный свист. Будто птица, но странная, на телефон что ли записанная, повторяет и повторяет. Он решает пойти на звук. За поворотом горы перед ним возникает высокая ледяная глыба, а в ней человек. Альфреда кидает в жар, когда он понимает, что заключён в ней его отец. Срываясь на бег, молодой человек оказывается рядом со льдом, начиная бить его ногами и кулаками. Руки леденеют, голос срывается в крике, пока он не чувствует на своих плечах чужие ладони, которые оттаскивают его назад, а также слышит голос, повторяющий раз за разом:Рано. Ещё рано. Ещё очень рано.
Просыпаться с каждым днём становилось труднее. Сложно определить, что влияло, но, кажется, психологическое состояние давало о себе знать. Лиза пыталась поддерживать, но даже она понимала, что ожидали они здесь найти совершенно не то, что вышло. За завтраком увидели русского, который задорно улыбался монахам, накладывающим ему в пиалу еду. Откормить хотят? Что удивительно, он правда не выглядел потрёпанным, ужасно худым, у него даже шрамов не было, а, казалось бы, попади человек под завал — кости целы не были бы. — Доброе утречко! Я — Лиза. Мы с вами ещё не успели познакомиться, но мне очень интересно узнать, как вы. Я ведь помогла Альфреду сюда вас доставить, ну, знаете, из храма в пещере, — скороговоркой проболтала Кирилина, усаживаясь на деревянную лавку. Вот так быстро то, что вчера пытался утаить Альф, всплыло на поверхность. Улыбка с лица мужчины спала, но он вежливо кивнул девушке. — Значит, в пещере? А там я оказался каким образом? — зачёрпывая с удовольствием завтрак, поинтересовался он. — Это мы хотим у вас узнать. Да, конечно, вы ничего не помните, но, может быть, нам стоит натолкнуть вас на нужные мысли? Хотя бы об имени? Может, вы Денис? Иван? Иннокентий? Пётр? Матвей? Иван? — Ты повторяешься, — Альфред сел рядом с Лизой, отрицательно помотав головой, когда один из монахов предложил ему еды. — А чего вы так приуныли, Альфред? Если вашей наградой в археологических раскопках стали не ценные реликвии, а человек без памяти — разве это так плохо? Кто-нибудь находил людей в пещерах, а? Вот вы и первооткрыватели, ребята. Альфу показалось странным, что мужчина практически никак не отреагировал на новость о том, что был найден в пещере. Или эмоции вместе с памятью отбиваются? — Ну, так. Пётр или Иннокентий? — улыбнулась Лиза, поставив подбородок на сложенные ладони. — Мне жаль, дорогая, но голова моя пуста. Я помню, кто такой Пушкин, но кто есть я — загадка. Лизе явно ответ не понравился. В голове Альфа осела мысль, что теперь она достанет бедного мужчину, либо он станет Иннокентием уже завтра. Планировать осмотр руин без какой-либо информации об этом человеке казалось Альфу несуразной тратой времени. Разбираться с проблемами стоит по мере поступления. Только восстановление памяти может продлиться кучу времени. Даже если прямо сейчас отвезти его в больницу. Оставив Елизавету завтракать, Витовский решил вернуться в комнату. Что-то скребло внутри. Кто бы сомневался. Дотошность не позволяла ни на минуту отойти от мыслей о произошедшем. Только усевшись за стол, потянувшись рукой к своему рюкзаку, Альф вспомнил, что так и не забрал дневник из пещеры. Конечно же! Его ведь привлекло мистическое происшествие, к чему тут записульки? В такие моменты всегда хотелось поговорить с отцом. Его долгие, немного нудные размышления частенько наталкивали на верное решение задачек по математике в средней школе, и тут, конечно же, были бы не лишними. Жаль, что чудес не бывает, а если и случаются, то люди, скорее всего, смотрят в другую сторону в этот момент. Приставать с допросами к монахам он тоже не хотел. Какая разница, что они думают об этом мужчине? Если до сих пор не подняли панику, значит, спокойны. Усевшись на пол, молодой человек стал доставать из своего рюкзака все особо нужные вещи в надежде найти что-то, что могло вывалиться из дневника отца. Поиски не увенчались успехом, тогда Альфред начал ходить по комнате, пока не увидел возле вещей Лизы листы бумаги. В голове не было мыслей о том, что он будет трогать чужие вещи — за это время они стали настолько близки, что Кирилина могла без зазрения совести таскать у него всё, что она хотела. А ему нельзя? Только и в этот раз его ждали каракули, заметки, рисунки динозавриков и сердечки. Показалось, что его бросает в жар от непреодолимого желания вернуться в псевдостоловую, схватить неизвестного за грудки, хорошенько тряхнуть, и не так важно, что он сам младше на несколько лет точно! Хотелось стать провидцем, но единственное, что он смог сделать — лечь на кровать. Солянка в голове утихла, и в этот момент появилась Лиза, забавно доедая что-то, пытаясь закрыть их недодверь ногой, потому что руки были заняты. — Тетрадь твою принесла. Ну, папы. Передал кто-то. Я начинаю путаться в монахах, так их много! — она положила дневник на край кровати. Альфред бросил на него недоверчивый взгляд. Только что он убивался желанием самостоятельно пойти за дневником, а тут всё само в руки пришло. Таинственно промолчал, он потянулся за дневником, забрав его. — Лиз, тебе не кажется это странным? — Что именно? — девушка села на свою постель, вытирая уголки губ большим пальцем. — Русский мужчина в храме после обвала, — пальцы Альфа медленно начали перелистывать знакомые страницы. — Знаешь, то, что русские в Тибете — уже необычно, но да, конечно, это странно, но, к чему ты ведёшь? Витовский продолжил листать, практически не вглядываясь в текст, пока не долистал до нужной страницы. 76, точно. Семьдесят шестая страница содержала в себе заметки о приезде в Тибет, краткую сводку о монахах и фото. Цветное, но с пожелтевшей краской, оно было знакомо Лизе так же, как и ему. Альфред резко опустил глаза, внимательно изучая каждое лицо на снимке, но нигде не было светловолосого мужчины, которого они нашли. Закусив щёку изнутри, Альф напрягся, а затем перевернул фото, прочитав надпись: «Первый день. Удивительное рядом. Снова встретились с Марком. Он делает фото». В этот момент Альфред подскочил, напугав Лизу так, что та вскрикнула. Он достал фотоальбом, вновь усевшись на пол. Кадров с Марком было мало, но они были. Высокий мужчина с яркой улыбкой, желтоватой кожей и светлыми волосами. Марк Андреевич. Друг отца. Сжавшись внутренне, Альфред попытался выдохнуть, а после взглянул на Лизу, которая уже планировала вызывать неотложку. — Я знаю его.