Придёт время, и цветы распустятся сами

            Первая неделя пребывания на бескрайних просторах Тибета пролетела незаметно. Тучи больше не сгущались над монастырём, ветер не гнал их дальше от этих мест, скорее, плавно сопровождал в необходимые им. Монахи бродили по сухим камням, оставаясь читать молитвы под открытым небом. Днём было приятно находиться на улице, но ночью даже в помещении веяло свежестью — и всё из-за климата.        У Альфреда со школы была традиция. Каждое воскресенье он брал в руки ручку, усаживался поудобнее и делал заметки на бумаге о прошедшей неделе. Чек-лист мог располагаться и в мобильном телефоне, но тратить память на еженедельные заметки не хотелось, да и за долгое время он выработал себе отличную концепцию трёх столбцов: «получилось», «не получилось», «попробую снова».        Проверять себя на выполнение жизненных целей становилось увлекательнее, когда он был занят чем-то действительно важным, как сейчас, поэтому утренний ритуал под крики птиц снаружи и негромкое сопение Елизаветы обрёл чуть ли не священный смысл для него.       Столбик «получилось» на этот раз имел три пункта, но зато каких!       + Вход в пещеру открыт,       + Завал остановлен,       + Найден друг отца (без памяти).        Не густо, но пока что на большее и надеяться не хотелось. Он уже перед приездом сюда надумал себе кучу всего, а в итоге всё обернулось иначе, но, чем больше Альфред об этом думал, тем меньше жалел. Получается, с ним в монастыре находился человек, который лично знал его отца, более того, он был с ним в тот роковой день, а если и не был, то явно ему было что-то известно о произошедшем.        Если бы помнил, конечно.       +Найти информацию об отце,       +Полностью освободить руины,       +Построить доброжелательные отношения с монахами,       +Понять, из какой книги лист с изображением пещеры,       +Успеть всё за неделю,       +Читать два часа в день,       +Медитировать.        Пробежавшись глазами по списку «не получилось», Альф хмыкнул. Лиза назвала бы это «заданиями для робота», но для него это был самый обыденный список, которому воплотиться просто помешали обстоятельства. Нет, он мог бы сейчас взять в руки книгу или начать погружаться в себя в позе «лотоса», но главным пунктом, терзающим его сознание был тот, что значился в самом конце:       +Сказать Марку Андреевичу, что он Марк Андреевич.        Вчера, когда до Витовского дошло, что русских в пещере просто так быть не может, он сразу же направился к Далай-ламе практически с требованием отвезти Марка в больницу. На что Цэде Лапа отрицательно помотал головой, а после объяснил, что стражи порядка в Тибете такие же, как и во всём другом мире, поэтому приезжих и весь монастырь будет ждать разбирательство. И на Альфреда слова монаха подействовали даже сверх нужной силы. Нет, он не боялся проблем с законом. Он боялся тратить время. Судя по всему, ничем хорошим это не закончилось бы, а так у них хотя бы есть Марк. Не так и сложно напомнить мужчине о его прошлом, вдруг аукнется где-то внутри?        Так, все пункты из «не получилось» перебрались в «попробую снова». Этому Лиза научила, так как раньше третьего столбца вовсе и не было, Альф делил всё, произошедшее в жизни, на чёрное и белое. Кирилина же частенько видела прослойку джема в булочках, поэтому брала самые сочные. Так и здесь, не давала рукам опускаться.        — Мы можем его напугать, — серьёзный тон девушки чуть не заставил Витовского подавиться чаем, который он только сегодня нормально распробовал, потому что соль, молоко яка и взбитое масло явно отличались от привычного бергамота. Как оказалось, единицы тибетских трав можно было заваривать, не все из них были приятны на вкус.        — Ну, от икоты же помогает? Закроем его в пещере, он подумает, что нет возможности выбраться, начнёт задыхаться и тут… всё вспомнит!        Брови Альфа из-под очков поползли вверх. Он поставил чашку и, подперев подбородок ладонью, задумчиво произнес:        — Не знал, что в тебе столько жестокости.        — Это просто предложение! — замахала руками Елизавета, но оправдываться не продолжила.        На самом деле, у Лизы уже мог зародиться самый настоящий план по спасению крохотного мира Альфреда Витовского, ведь, кроме прогулок по монастырю и бесцельных походов к руинам вместе с другом, иногда она навещала Марка. Вернее, его так называл Альфред, но носителю имени об этом не сообщили. Это было чрезвычайно странно по мнению девушки.        Вообще, приятным человеком оказался этот Марк. Не только выразительная внешность, в которой переплетались светлые волосы, ставшие предметом самых ярых их вечерних обсуждений, смуглая кожа, будто тот ни раз становился посетителем солярия, но и характер привлекали внимание. Потенциальный друг отца Альфреда являлся интересным собеседником. Он ничего не помнил про себя, но знал кучу различных фактов из археологии, географии, истории и даже ботаники. Иногда Лиза приходила и рассказывала про учёбу в Московском Государственном, а он внимательно слушал, задавал разные вопросы по предметам, успевая поймать Лизу в некоторых нюансах.        Задача Лизы была ясна — если не удалось узнать что-то по делу, она узнает всё, что толком и не нужно, но зато время интересно проведёт. Альфред же не то, чтобы сильно заботился о её времяпрепровождении, но явно хотел двигаться к цели быстрее, поэтому идея притащить Марка в пещеру и показать реликварий внутри показалась гениальной.        Застегнув пуговицы на куртке, напоминающей больше телогрейку с меховым воротником, чем современную верхнюю одежду, Альфред взял с собой сумку университетских времён, уложив в неё дневник отца, фонарь и словарь тибетского, так как вряд ли его помощник, немой монах, будет ожидать на месте, как бесплатное приложение к журналу «Огонёк».        В голове ничего толком не формулировалось, поэтому, когда он появился перед Марком, разместившимся в комнате, где у монахов проходили занятия, то мгновенно выкинул что-то вроде: «Идём со мной». А Марк взял и пошёл.        — Вы думали, что будете теперь делать? — развеяв тишину, третьим следующую за ними, Альфред вскинул взгляд на мужчину. Только сейчас в мысли пришло, что Марк похож на того самого Индиану Джонса, словно его рисовали для обложки журнала «Археология и раскопки». Казалось, он мог оказаться на страницах, где поселилась реклама спецодежды или, где размещались странные истории о том, как один человек завалил медведя.        — Не думаю, что теперь у меня есть выбор. Здесь свежий воздух, неплохо кормят, а если найдут какую работу, то точно не буду против остаться, — улыбнувшись, он пнул маленький камешек перед собой.        Альфред всё ещё боролся с внутренними противоречиями, которые заставляли оттягивать момент разговора об отце. Как будто такой информацией нельзя делиться с кем попало, даже если перед тобой оказался поистине близкий человек. Близкий на расстоянии нескольких лет.        Показать Марку пещеру, археологические принадлежности, ту самую статую Будды, которую Альф тёр, было отличным планом, без слов раскрывающим всё, что хотелось. У Марка вопросов не возникало, он просто следовал за юношей, иногда оглядываясь по сторонам, будто запоминал дорогу, если его вдруг заведут не туда.        — Мы пришли.        В этот раз, к счастью, все укрепления на каменных стенах были сделаны надёжно. Достав фонарик из сумки, Альф включил его и нырнул в пещеру, аккуратно ступая между тех мест, которые были огорожены лентой для проведения раскопок.        — Надо же! Елизавета много рассказывала про это место, но видеть всё своими глазами намного интереснее, — громко произнёс мужчина, заходя вслед за Альфредом и останавливаясь так, чтобы тень от его тела упала на противоположную стену. Здесь всё ещё пахло землёй, было прохладно, но Витовского смутило, что он не заметил сразу проход во вторую «комнату», который он открыл, а когда пригляделся, понял, что прохода вовсе не было.        — Ничего не понимаю, — Альф направился к месту, где в прошлый раз немой монах показал ему древнюю статую. Теперь же вместо неё была только стена. Сначала почудилось, что он спутал места, но после десяти минут попыток осветить каждый угол пещеры, археолог сдался.        — Ты что-то потерял? Зачем ты привёл меня сюда? — не удивительно, что Марк так и стоял на месте, лишь взглядом следуя за движениями юноши. Альф не просил помощи, а что ещё делать в этом месте мужчина понятия не имел. Руки не тянулись к инструментам, мало ли какой порядок нарушит.       — Здесь была статуя, а ещё проход. Буквально на днях…        — Когда ты нашёл меня?        Альфред скривился. Точно, Лиза же успела и об этом рассказать. Промолчав, он прошёл мимо мужчины, чтобы выйти из пещеры. Яркий свет ослепил на несколько секунд, после чего он выключил фонарик и заменил его в своих руках на дневник отца. В такие моменты было трудно давать самому себе отчёт о действиях, всё происходило резко, конечности что-то совершали, и только спустя несколько мгновений голова понимала, что происходит.        — Если ты хотел привести меня сюда, чтобы это место пробудило мои воспоминания… Идея здравая, но я не помню эту пещеру. В голове словно тысяча различных пещер, похожих на эту, но что-то, с ней связанное совсем не появляется в памяти.        Археолог так и не поворачивал голову на мужчину, словно тот перестал существовать, а, на самом деле, интересовал Альфреда всё меньше. Как шоколадное яйцо. Когда долго не можешь его открыть, теряется весь энтузиазм. В голове медленно вырисовывалась галочка напротив пункта «не получилось».        — Эй! Ты решил помедитировать на свежем воздухе? Я тут всё ещё есть, — фыркнул Марк, появившись перед юношей, а затем уставившись в дневник. — Это что?        — Дневник моего отца. Он заполнял его на протяжении двадцати лет своей жизни. Здесь есть описание этой пещеры и того, что удалось в ней найти.        — Он был здесь? Интересно. И зачем же тебе снова сюда приезжать, если это место уже исследовали? — хмыкнув, он отвернулся, рассматривая крыши монастыря, которые отсюда казались малюсенькими, утопая в облачном зареве.        — Раскопки не довели до конца. Отец вместе с командой археологов пропали под завалом в 2008 году.        Он специально поднял взгляд, чтобы рассмотреть выражение лица Марка, ведь если тот что-то знает о происшествии, вряд ли останется с каменной физиономией в этот момент. К сожалению, не удалось, макушка мужчины была безмолвной. Дальнейшей реакции тоже не последовало. Марк просто начал спускаться вниз по дороге, которой они сюда добрались. Остановить его Альфред и не надеялся — вдруг процесс восстановления памяти ранимый и нежный?

***

       В монастыре день сурка. У Альфреда голова шла кругом от монотонности происходящего. Конечно же, уроки монахов были разнообразными, но дело в том, что смысла отходить от буддийского канона даже в современном Тибете не было, а, значит, как было пятьдесят лет назад, да даже сотню, так и по сей день оставалось. И если на Витовского это распыляло больше тоскливые эмоции, чем тягу к приключениям, то для Лизы пребывание здесь таило в себе целую гору интересностей.        Во-первых, не зная тибетского, девушка умудрилась подружиться с несколькими монахами. Они ходили за ней целый день, когда имели свободное время, а она смеялась и показывала им видео с котами в телефоне.        Во-вторых, Лизу манила библиотека. Только теперь это было не абстрактное понятие самого интересного места в монастыре, а желание раздобыть ту самую книгу, из которой выпал листочек с изображением пещеры. Правда, если в первый раз это было пугающе страшно, то теперь казалось невыполнимым. И Альфред на уговоры не поддавался! Уткнулся в свои записи, не реагировал на мольбы, вообще посоветовав не поднимать шумиху, пока он пытается узнать хоть что-то о Марке.        После длительного залипания в книгу, от которой перед глазами девушки начинало двоится, она взглянула на дремлющего друга, а затем быстро поднялась со своей постели. В этот раз Елизавета Дмитриевна придумала себе блестящую отмазку — она просто идёт искать уборную.        Внутреннее убранство монастыря с его коридорами не укладывалось в голове девушки, потому что заблудиться она могла даже в тех местах, в которых и дверей толком не поставили. Не пытаясь двигаться незаметно, так как путь лежал не в запретную библиотеку, а всего лишь в туалет, Лиза замерла, услышав шуршание. Так поздно кто-то не спит? Или за ней началась настоящая слежка? Быстро спрятавшись за первым попавшимся углом, она осторожно выглянула.        К её удивлению, рядом предстали три тени в длинных одеждах — монахи. Она бы, может, и не посчитала их поведение странным, если бы у каждого в руках не было по тарелке. Что лежало в них, разглядеть не удалось, но обычная посуда натолкнула на мысль о еде. Вряд ли тибетские монахи страдают от ночных зажоров, значит, это было предназначено для кого-то. И если бы Лиза в этот момент решила, что библиотека интереснее, чем три монаха в ночи с тарелками, то она бы явно проиграла.        Было два варианта. Первый: она бесшумно, словно ниндзя, следует за ними, пока не узнает, что в Тибете скрывают китайских драконов или статуи древних императоров.       Первый вариант отличный. Второй даже выдумывать не стоит!        Пока Кирилина придумывала себе сюжет для лучшего шоу, монахи вышли из монастыря и направились вверх по горе. Город находился внизу, другие деревни были в тысячах километров отсюда. Неужели, буддисты пошли в пещеру? По коже Лизы пробежала толпа мурашек. Зачем им туда? А главное, что в тарелках? Еда?        Ночной пикник посреди руин храма, которые не были найдены до их появления здесь? Это было не то что странно, это было пугающе. Издалека она увидела, как монахи зашли в пещеру. Желудок сжало. Неприятное чувство поднималось снизу вверх, ноги похолодели. Это был настоящий страх. Лиза была не из трусливых, но сейчас она испугалась. Самым разумным решением в этой ситуации было вернуться в свою комнату, потому что в пещеру она не пойдёт 100%. Она ведь не герой ужастика, которого так и тянет спуститься в подвал!       Даже погода испортилась, предчувствуя неладное. Подул сильный ветер, и без того тёмное небо заволокло тучами. Мокнуть под дождём ей тоже не хотелось, поэтому Лиза поспешила вернуться в комнату, забыв про свой путь в библиотеку. Альфред должен узнать о том, что здесь творится.        Стоило Лизе подумать о дожде, как громыхнул сухой раскат. Она быстро забежала в спальню, закрывая за собой дверь и пытаясь успокоиться. Может быть, это был ещё какой-нибудь обряд? Только она не помнила подобного из учебников. Зачем устраивать всё это ночью? Почему их всего было трое? Обряды чаще исполняются в светлое время суток в кругу большого количества людей, а также под громкое чтение молитв. Здесь же не было ни единого пункта.        Порыв разбудить Витовского закончился на половине пути. Неужели, она сможет уговорить Альфреда пойти сейчас в пещеру? Лиза сама не особо хотела подобного опыта в жизни. Днём они смогут спокойно посмотреть, что было в тарелках, если те остались там. Выбрав сон, она вернула на место всё, что брала для исследования библиотеки, а затем завалилась в кровать, планируя с самого утра описать другу всё произошедшее.        Только вот в восемь утра Витовского уже не было в постели. В такую рань адекватные люди смотрят сны, которые не запоминают, а он уже где-то пропадает. Лиза вздохнула, стараясь убрать из головы мысли по типу: «а если все исчезли, а монахов забрали инопланетяне?» Всё же такое может произойти в Уфе или Челябинске, но никак не в Тибете.        Потянувшись, Елизавета встала, быстро накинув на кровать покрывало. Для начала стоило разобраться с одеждой и волосами, чтобы спускаться вниз. Конечно же, юным ученикам монастыря было интересно следить за девушкой. Не то, чтобы она нарушала их мыслительный покой, но чего стоил случай с жвачкой, которую вчера днём она делила на четвертинки, чтобы досталось большему количеству ребят. Очевидно, что здесь они не играли в приставку, не пили колу и не ели чипсы, поэтому весёлая девушка, не понимающая тибетский и предложившая конфету, которую нельзя глотать — чудо чудесное. Более опытные парни пытались надувать из маленького кусочка пузыри, другие же лепили её куда попало.        А для Лизы они были забавными, даже милыми, но только ученики. Взрослые монахи казались задумчивыми, а после вчерашнего вообще до ужаса пугающими. Буддизм частенько в голове вставал в одну линию с мистикой, поэтому Кирилина не удивилась бы, если здесь происходит что-то, не подвергающееся простому анализу, к которому привык Альфред.        Из размышлений девушку вытянули необычные звуки с улицы. В это время все сидят в столовой, а она услышала… музыку? Сделав несколько шагов к окну, Лиза выглянула, бросив взгляд сначала на подножие монастыря, а затем вдаль. Их комната не выходила на горы, взору представлялся город, кажущийся отсюда миниатюрным, точно нарисованным в книжке. Музыка была непривычной, не так трудно было различить переливы звуков дунгчена* и канглинга*, вплетающихся в общий мелодичный строй. Лиза выдохнула, а затем хлопнула себя ладонью по лбу.        — Сегодня же Дзамлинг Чисанг*! Мы уже так долго здесь торчим?        Когда поездка только планировалась, Лиза настойчиво умоляла Альфреда приехать к тибетскому Новому году, но выбор даты не подходил по куче параметров, основным была всё же погода. Хотя в мае им также не очень повезло с осадками, они не тряслись от холода.        Витовский знал, что праздники для тибетцев священны, а, следовательно, рыть руины снова будет нельзя. Поэтому гениальный археолог распланировал им целую неделю на то, чтобы успеть всё. Только, кто мог подумать, что пещера окажется такой неподатливой, а они найдут живого человека, отправившегося сюда с экспедицией несколько лет назад.       И поэтому сегодня они попадут на праздник! Настоящий тибетский праздник для Елизаветы Кирилиной, что может быть лучше?        Дзамлинг Чисанг казался даже интереснее, чем возможное празднование Лосара*, так как каждое полнолуние было связано с молитвами и благовониями. Второе интересовало девушку так сильно, что она была готова прямо сейчас отправиться на площадь, чтобы набрать себе различных трав. Дома они будут дарить воспоминания об этом месте.        Когда две косы были заплетены, Лиза вспомнила вчерашний вечер. Точно, у неё ведь есть дело к Альфу. Оно будет поважнее всяких там пахучек.

***

       — Да, это что-то вроде… Я даже не знаю. с чем сравнить. У меня всплывают ассоциации лишь с Хеллоуином, но это слишком далеко от буддийского понимания духов. Во времена распространения Буддизма в Тибете существовала другая религия — Бон*. Злые духи той религии препятствовали зарождению новой. Тогда правители пригласили способного побороть их. Им был Падмасабхава. Прибыл он из Индии, расширял знания о Буддизме, а также подчинил тех самых духов. И не просто подчинил, а сделал защитниками учения, — поправив дужку очков, Альфред зачерпнул ложкой кашу.       — Признаюсь, звучит интересно. О Лосаре я что-то знал, но это для меня в новинку, — хмыкнул Марк, а затем почесал подбородок, заинтересованно разглядывая собеседника.        — Традиционно в этот день читают молитвы и воскуривают благовония. Сегодня в городе будет праздник. Думаю, Лиза захочет пойти. Если у вас нет планов, можете присоединиться к нам.        — Мои планы ты сам знаешь, значит, идём вместе. Буду создавать новые, чудесные воспоминания, раз старых след простыл.        Лиза наткнулась на них у центрального входа в храм. Все мысли о ночных происках испарились из головы, когда Альфред, до этого ежедневно серый и скучный, весьма весело предложил ей отправиться на праздник. Отказаться от такого девушка под угрозой смерти не смогла бы, поэтому попросила подождать её пару минут и убежала за сумкой.       И, хоть части города виднелись с высоты храма, путь до него занял добрых полчаса. Музыка играла громче, народу было так много, что, казалось, бедный пустынный Тибет не выдержит этого. Лизе нравилось. Она внимательно оглядывала всё вокруг, уже приметив, какие сувениры привезёт родителям с этой поездки.        Марк и Альфред были похожи на нянек для маленького ребёнка, которому всё везде и сразу нужно. Возможно, не будь рядом один из них, другой бегал, как и Кирилина, но пока что их больше занимала возможность общения, чем расцветший тибетский городок.        — Показалось, что ваше нахождение в пещере может помочь памяти вернуться, — начал Витовский, остановившись у одной лавочки, где для туристов были выложены молитвенные барабаны самых разных размеров.        — Я так и подумал. Не разочаровывайся. Есть вещи намного важнее, чем воспоминания какого-то незнакомца из пещеры, — улыбнувшись, Марк кивнул на Лизу, которая примеряла традиционные бусы. Ей невероятно шло. Тибетцы пытались вплести ей в волосы хрупкие цветы, прикалывали заколки, на что девушка лишь задорно смеялась.        — Она весёлая у тебя.        — Да, она такая. Всегда поднимает настроение.        Царившая атмосфера вокруг завораживала необычайностью, яркостью и звуком. Конечно, многое здесь было похоже на привычные китайские традиционные праздники, но одно осознание, что они в Тибете, уже окутывало новым чувством. Вот здесь — выступает музыкальная группа, девушки поют, парни играют на инструментах, там — воскуривают благовония, и не просто зажигают палочки, а делают это в большой чаше, так, чтобы дым поднимался в небо. А то злым демонам не достанется.        Самое лучшее в праздниках, по мнению Лизы, это то, что в одном месте можно встретить кучу интересных людей. Без знания языка, с одной лишь улыбкой она умудрилась обзавестись бусами, заколками и какой-то вкусной булкой, приготовленной на пару. И всё это за десять минут, пока её спутники зависли у входа на площадь.        Вообще, люди — не единственная причина её любви к праздникам. Родом из Сочи, она часто посещала ярмарки в сезон курортов с семьёй. Папа готовил вкусный ужин, они встречали маму с работы и отправлялись гулять. Особенно девушке нравилось кататься на гигантских каруселях. Мама переживала за безопасность, но папа был готов с любимой дочерью хоть в космос улететь. Тайком от мамы они пробирались в самые опасные закрома парка, чтобы найти загадочное привидение в заброшенной лачужке или покормить лешего конфетами. Лизе правда очень хотелось, чтобы папа увидел всю красоту, которая окружала её сейчас. Ему бы точно понравилось.        Пока Альфред с Марком были заняты своими делами, Лиза не хотела перенимать внимание на себя. Если Марк и правда тот самый Марк, то для Альфреда он, словно слиток золота, тут захочешь не оторвёшь. Поэтому Кирилина решила поймать своих двух зайцев: праздником насладиться и решить свою маленькую проблему — перевести, что не смог Альф, с того самого листа из библиотеки. У монахов спрашивать, значит, нельзя, но в городе есть ещё много людей, способных помочь.        Единственное, чем подсобил Альфред — узнал, между делом, у одного из монахов, есть ли вообще переводчики на русский в городе, вдруг им посоветуют определённого человека. На это юный монашек рассказал о старушке по имени Ханда, которая держит чайную лавку и очень хорошо болтает по-русски. На вопрос, откуда бабуля знает язык, монах ответил, что в молодости она посещала Россию, училась ли или уже чаем торговала, не столь важно, но вернулась через пару лет, только не одна, а с одним господином русской национальности.        Только вот не полюбился ему Тибет, исчез спустя пару месяцев, оставив бабулю Ханду с разбитым сердцем, тогда ещё прекрасную девушку, мечтающую о крепкой, долгой любви. И по сей день она читает книги на русском языке, которые стоят у неё в лавке. Может не верит, что любимый мог вот так просто исчезнуть, бросив её одну. Другую любовь бабуля так и не нашла.        Зацепила Лизу эта история. Не попытать удачу с переводом рукописи она не могла, а, значит, стоило найти бабулю.        Чайная лавка была, скорее, в китайском стиле, нежели в тибетском. Крыша традиционно загнута кверху, её обрамляет рисунок, но само здание совсем непримечательное — маленькое и к земле прижатое. В одном из учебников истории говорилось, что буддисты верят, если крыша имеет такую форму, то она будет отгонять нечисть, потому что атака на дом обычно принимает форму прямой линии.        Зелёная вывеска на красных стенах смотрелась весьма оригинально. Лиза никогда бы не подумала, что можно использовать такое сочетание цветов. Кирилина догадалась, что это то самое место благодаря вывеске, на которой была изображена дымящаяся чашка. Рядом даже виднелась привычная табличка с надписью «open», не раздумывая, Лиза вошла внутрь. О её приходе оповестил звук колокольчика, который висел на двери. Лиза обернулась, чтобы рассмотреть его. Украшение из листочков, сделанных из стекла, висело на красных нитках, которые сверху крепились на большую птицу из золота. Лиза подумала, что тибетцы уделяют слишком много внимания всему золотому, пока не заметила на стенах портрет Горького и Лермонтова. Вот так выбор у бабули любимых авторов, или это её возлюбленный привозил?        Размышления девушки прервала промелькнувшая тень. Елизавета резко развернулась и увидела перед собой пожилую женщину. Та, кажется, уже некоторое время поджидала, пока на неё обратят внимание. Выглядела бабуля стандартно для тибетских женщин, правда пониже ростом, но глазела так, что у Лизы дыхание спёрло. Одета она в длинное красное платье в пол, седые волосы были собраны и спрятаны под головной убор такого же цвета, на шее висели традиционные украшения, но больше всего во внешности бабули Лизу привлекли её морщины, эти глубокие линии были по всей поверхности медовой кожи, словно реки на карте, они проходили даже рядом с океанами глаз. Кирилина всегда надеялась, что её ждёт красивая старость, жаль, что морщин совсем не избежать, сколько бы современные модницы ни старались.        — Ой, боже, давно вы тут стоите?!        — Сделаю вид, что не слышала, как ты выкрикнула «боже» в стране, где почитается другая религия.        Лиза не помнила свою бабушку, она умерла, когда девочке исполнилось три года, а с маминой мамой они толком не общались, от этого всегда было грустно, поэтому Кирилина имела огромное уважение к старикам, даже если они были капризными и не заслуживали этого уважения. Не то, чтобы бабуля Ханда сильно отличалась, просто показалось, что настрой у неё не очень дружелюбный.        — Редко ко мне захаживают русские, — в её голосе чувствовалась грусть. Можно ли любить одного человека спустя столько времени? Можно ли продолжать любить, когда память о тебе стёрта навсегда? Лиза задавала себе эти вопросы с тех пор, как услышала историю Ханды. Она не знала, какого это. Нет, отношения у неё были, но ничего серьёзного из них не вышло, настоящих чувств ей не удалось познать. Альфред и родители оставались самыми близкими для Лизы людьми. Если речь идёт о романтической любви, то Кирилина верила, что она действительно существует, просто не каждому человеку суждено её испытать по-настоящему, вот Ханда испытала, только ничего, кроме боли, ей это не принесло.        — Ну, садись, — за размышлениями, Лиза не заметила, как старушка уже прошла за прилавок и указывала на низкий стул, стоящий перед большой стойкой, напоминающей половину стола.        — Что? — Кирилина даже почувствовала себя глупо в этой ситуации. У неё было дело, но женщина напротив будто читала мысли, неужели прямо сейчас она протянет свои морщинистые пальцы, возьмёт у неё лист с рисунком пещеры и расскажет, что за тайна сокрыта в надписях.        Ханда тяжело вздохнула:        — Чай пить будем. Это всё-таки чайная лавка.        Лиза медленно присела на стул. В этот момент её взору открылась вся прелесть внутреннего убранства лавки. Это был вполне обычный чайный магазин, которые встречались и в Сочи, только слишком много тибетско-китайских надписей и красного цвета. На полочках, украшавших стены помещения стояло более сотни маленьких глиняных чайничков и других предметов утвари. Пахло травами и перцем, почему-то.        Тем временем, бабуля Ханда уже вернулась с прозрачным чайником. Внутри был сухой зелёный шарик. Лиза хотела поинтересоваться, что это, но старушка жестом показала, что не стоит нарушать воцарившуюся тишину. Чайник или, вернее, чайничек тоже был украшен узорами. Может, это заклинания для защиты от злых духов? Лиза встречала некоторые в учебниках, но сейчас распознать бы не смогла.        — Это связанный чай. Его ещё у нас зовут цветущим. Сама увидишь через пару минут, — Ханда смотрела на Лизу неодобрительно, словно та помешала ей своим присутствием, но девушка была не из робких. Сбежать — не добиться своего, а это большое упущение в жизни.       — Я слышала, что вы хорошо знаете русский, именно поэтому я к вам пришла, — начала Кирилина, но не успела закончить, как старуха грубо прервала её:        — Я не оказываю никаких других услуг русским.        — Я понимаю Вас, но это правда может быть очень важно, — она аккуратно достала из сумки и без того помятый листок, но старушка даже не взглянула на него.        — А вот и чай, — Лиза перевела взгляд на заваренный чайник и увидела, как зелёный шарик начал распускаться прямо в чае, пока не превратился в солнышко. Никогда она не видела ничего подобного. Даже раскрыла рот от удивления.        — Это хризантема, очень тебе подходит, — Лиза даже не нашла, что на это ответить, просто подивилась, что жёлтый цветок не являлся плохим предзнаменованием разлуки.       — Понимаете, я приехала сюда со своим другом и должна помочь ему узнать всю правду о человеке, которого он потерял. — не было никого невозмутимее Ханды в тот момент, когда её руки ловко разливали в чашки напиток. — Если бы у вас был шанс помочь важному для вас человеку, разве бы вы им не воспользовались? Прошу, мне всего лишь нужно знать, что тут написано, — листок медленно начал двигаться в сторону бабули, Лиза ощущала всю мощь в этот момент. Как говорится, она пришла сюда попить чай и узнать перевод. Чай уже стынет в чашке.       — Пей свой чай, — листок она всё-таки взяла, будто бы заинтересовавшись им. Из-за цвета бумаги или просто потому, что слова и действия у неё не особо шли рука об руку. Старенькие очки с потёртыми от времени дужками оказались на переносице женщины. Она читала внимательно. Лиза не торопила, спокойно пила чай, уже думая, как будет рад друг её победе в этом испытании.        Внезапно Ханда резко вскочила и начала выкрикивать что-то на тибетском, да так грозно, что у Лизы чашка из рук выпала. Не разбилась, но поднимать её не хватило бы смелости. Убегать правда она не собиралась, лишь сидела под напором потока громкого крика, пока женщина не отвернулась от неё, бросив перед лицом Лизы листок. Кажется, она собралась уходить.        — Там что-то не так? — негромко спросила девушка, а затем наклонилась и подняла чашку, оставив её на краешке стола. То, что Лиза услышала после, на удивление, не показалось необычным. Она подозревала, что переводы Альфреда не такие точные, как оригинальный текст. А ещё что-то внутри подсказывало, что листок этот был вложен в другую книгу специально.       — Вас ждёт смерть!        Ханда выплюнула слова, закашлявшись, а затем скрылась за дощатой стеной. Больше Лизе никто не собирался уделять внимания, а вопросов в голове возникало всё больше и больше. Что за проклятье решила наслать на неё сумасшедшая бабка? Или там на самом деле было написано что-то подобное?        Когда Лиза вышла на улицу, состояние её похоже было на транс: в ушах звенело, руки тряслись, а тяжёлая голова медленно скатывалась на плечо. Она бы так и осела на землю, если бы не упавший под ноги листок, который стоило сразу же спрятать обратно в сумку.        — Лиза, я тебя ищу везде, ты хотя бы предупредила, — на плечо легла ладонь Альфреда, но его голос звучал издалека, пока тот не заглянул в глаза девушки, хмурясь. — Что с тобой?        Силясь ответить, она перевела взгляд на подошедшего Марка, а затем улыбнулась. Говорить о том, что она проникла в библиотеку, в такой компании не хотелось, поэтому она пожала плечами, а затем предложила продолжить их экскурсию. Альф не стал акцентировать внимание, привык к её вспышкам эмоций, да и важным для него казалось совсем другое.       Среди музыки, снующего народа, торговцев, которым важно было сегодня окупить все старания за долгое время, интерес для него представлял лишь один Марк. Да, они не могли обсудить папу, но и других вещей хватало с лихвой. Рядом с мужчиной Альфред ощущал себя иначе, ему казалось, что всё, к чему он так долго шёл, сбылось. Теперь у него есть настоящая ниточка, связывающая с прошлым. Простых разговорах о тибетцах, о странной еде или музыке хватало, чтобы Витовский ощутил себя счастливым. Спокойная улыбка Марка, его шутливый вид и некая воздержанность от резких суждений действительно нравились молодому археологу. Если тому не удастся восстановить в памяти фрагменты произошедшего в пещере, Альф уже знает, что нашёл больше, чем ожидал. Пока что никто и отсюда не гонит, продолжить исследование пещеры они смогут в любой момент. Как и всегда, сначала стоило разрушить внутренние барьеры, и только потом браться за дело.        День клонился к закату, но тибетцы не собирались возвращаться к обыденным делам. Вечер — лучшее время для воскуривания благовоний. Альф не был большим фанатом различных пахучек, но лично присутствовать на таком мероприятии ему ещё не доводилось, поэтому было решено остаться. Лизе же, наоборот, нравились все эти аромапалочки. Да и что здесь ей не нравилось?        Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, Лиза повела Альфреда и Марка к палатке с благовониями. В тибетском понимании они представляют особой немного другое, нежели привыкли люди европейского склада ума, жгут их в специальной чаше, украшенной молитвами, а изготавливают исключительно из натуральных компонентов, которые бережно собирают в Гималаях. Как только они подошли к палатке, лицо встретившего их монаха растянулось в улыбке. Кажется, они виделись в монастыре. Неудивительно, русские в храме — диковинка. Он сразу протянул каждому из них по аромапалочке, стоило лишь зажечь.        — Кажется, моя пахнет яблоком, — Лиза частенько покупала себе подобные вещи, запах успокаивал, а мысли о том, что дым может отгонять нечисть, устраивали её. Домовой точно не стал бы с ней водиться. — Это благовоние снимает стресс, наверное, я выгляжу немного нервной, — хихикнув, Кирилина повернула голову на мужчин.        — А что насчёт моего? — Альф протянул ей свою палочку.       — Это имбирь. Он укрепляет решимость, помогает пережить энергетическое нападение. Ну, и наставляет на верный путь в любовных отношениях.        — Только любовных отношений сейчас и не хватало, — Витовский поскорее забрал своё благовоние обратно. Его явно смутили слова девушки, но никто не придал этому большое значение. Не всем людям удаётся открыто говорить о таких вещах, как любовь.        — Я, конечно, не большой эксперт в парфюмерии, но это сандаловое дерево, — Марк тоже передал Лизе своё благовоние. Девушка кивнула. — Вероятно, означает, что я типичный представитель мужского пола. Настоящее открытие, не находите?        — Вот вам и не большой эксперт в парфюмерии, — пробурчал Альфред себе под нос.        Следующее, что предстало взору путешественников, было воскуривание благовоний монахами в большой золотой чаше. Они поставили её там, где недавно выступали музыканты. Сейчас же все тибетцы замерли в предвкушении, ведь такую знаменательную часть праздника нельзя было упустить.        Дым летел высоко в небо. Сначала он казался совсем маленьким, но через время разросся до огромных масштабов. Лиза всматривалась в серые облака, и ей чудились различные животные, традиционные маски и даже лицо бабули Ханды оказалось среди них. Она шумно вздохнула, а когда хотела предложить уже направиться обратно в храм, то Альфред сам повернул в ту сторону.        В горах становилось прохладнее. Альф пытался держать ладонью ворот, чтобы ветер не задувал в шею, но всё было тщетно. Они втроём прошли уже добрых несколько километров, но он не решался остановиться. Лиза и Марк иногда переглядывались сощурившимися глазами, но продолжали путь.        — Наш монастырь в другой стороне. Или ты решил что-то найти? — поинтересовалась Лиза. Голос её звучал громко, но половину мощности его уносили сильные потоки ветра. Заходящее солнце же, в свою очередь, хорошо обжигало. У многих тибетцев из-за такой погоды отличный загар, но вот лица путешественников, скорее всего, сильно пострадают.        — Просто хочу посмотреть на город сверху.        Альфреду никто не перечил. Если Лиза привыкла к его сумасбродным выходкам, то понять, почему Марк так много времени проводит с ними, было трудно. Скорее всего, ему просто хотелось нормального человеческого общения на русском языке, поэтому и дорога дальняя не пугала. Или в сознании оставалась тяга к археологическим раскопкам.       Добравшись до высокой точки, не самой, но по ощущениям в голове, заметно отличающейся от уровня городка, Альф уселся на большой камень, обратив взгляд к заходящему солнцу. В линзах очков отражались красные, оранжевые и пурпурные полосы на небосводе. Лиза шлёпнулась рядом с ним, поправляя сумку, чтобы из неё ничего не выпало. Марк остался стоять. Они смотрели на него, как на что-то нереальное. Археология — это работа с древностями, чаще всего с тем, на что дышала смерть, а Марк был живым, поэтому они и не могли быть уверены в том, что всё, что происходит, реально.        — Помнишь, фотографию недавно видели. Где вся экспедиция. Кажется, это то самое место, — шепнула Лиза, чтобы сильно не отвлекать друга от размышлений.        Альфред поднял взгляд и завертел головой. Действительно, именно здесь Марк сфотографировал его отца и остальных людей, погребённых в храме. Сердце Витовского зашлось, он с трудом сглотнул слюну и поднялся. Самое время сказать Марку правду.        Подойдя к мужчине, он поправил очки, немного прокашлявшись, но в этот момент Марк обернулся. Непонятное выражение его лица сбило археолога с толку. Мужчина запустил руку в волосы и произнёс:        — Альфред… Альфред, я помню твоего отца. Я помню Роберта.        Лиза вскочила на ноги, раскрыла рот и не могла пошевелиться. Альф же пошатнулся, но устоял на ногах. Лететь кубарем с горы врагу не пожелаешь.       — Расскажите мне, что вы помните.

***

       Вечером монастырь окутывала пелена тишины. Тени блуждали по стенам, прятались за углами, заходили в двери. Возвращаться стоило тихо, нарушать покой не хотелось. Отпустив Лизу в их комнату, Альфред хотел ещё некоторое время провести рядом с дядей Марком, проводив его до комнаты, где ночевали монахи.        — Доброй ночи, Альф. Завтра ещё увидимся. Не испарюсь же я, — улыбнувшись, Марк зашёл в комнату и закрыл за собой дверь.        — Доброй.        Альфред ощущал себя ужасно уставшим, дрёма накатывала с такой силой, что свалиться прямо здесь было бы не таким и плохим решением. Лиза будет волноваться. Он тихо ступал по каменной кладке, снимал очки, чтобы протереть глаза, снова надевал, зевал. Путь его до комнаты казался ужасно долгим, будто потратил он не один час.        Завернув за угол, Альф приободрился, увидев дверь в их комнату, но внезапно случилось то, чего ожидать он явно был не в силах.        Земля ушла из-под ног.        Нет, пол не провалился. Произошло так. что его подняли в воздух. Крепкие руки сжали грудь и живот. Спиной он ощутил чужое тело, и силы в этом теле было невероятное количество. Ладонь правой руки закрыла ему рот так, что кричать он не смог, да даже укусить не вышло бы. Тащили его к стене, а затем «похититель» замер. Альфред дёрнулся, но руки на теле сковали сильнее, прижимая к себе.       — Не доверяй светловолосому мужчине.        Низкий голос разрезал тишину храма и колоколом зазвенел в голове у Альфреда. Он замер, а через мгновение ощутил, что хватка спала — его отпустили. Резко обернувшись, Альф страшился увидеть кого-то из монахов, но перед ним предстала пустота. Тот, кто схватил его, исчез в мгновение ока, оставив лишь странный запах миндаля и незнакомых Альфреду трав.        Когда он вернулся в спальню, руки дрожали от страха, а ноги от усталости. Он не знал, как описать Лизе произошедшее. Правда, придётся сделать это завтра, ведь Кирилина во всю сопела на кровати.