Как приручить пиратку

      Сморкала открыл рот, по очереди посмотрел на Рыбьенога, Хедер и, встретившись взглядом с Иккингом, закрыл рот. Повисшую во второй раз за вечер тишину нарушил хрипловатый голос Задираки:       — Кхм… С вашего позволения… Если мы говорим об отравляющих веществах, то у каждого яда должно быть противоядие.       Хедер первая вышла из оцепенения: она метнулась к двери и отдала какой-то громкий приказ своим воинам; Сморкала замахал руками, что-то выкрикивая в адрес Задираки, стоявшего в темном углу каюты. Иккинг не был в состоянии разобрать ни того, ни другого. В ушах по-прежнему стучало. Он слышал каждый вдох, чувствовал каждый удар сердца, не зная, в какой момент не услышит следующий. В горле пересохло, а конечности налились тяжестью. Он не мог вспомнить, что, по рассказу Каи, должен почувствовать первым — всепоглощающий жар или леденящий холод, но казалось, уже ощущал и то, и другое. Все вокруг было слишком четким и одновременно размытым. Иккинг выхватывал испуганные серые, бледно-голубые, зеленые глаза. А потом появились еще одни, пламенно-голубые: они с вызовом и гневом глядели на него сквозь светлые пряди.       Хедер выхватила топор из-за спины, забрала из рук двух берсерков миниатюрную взъерошенную пленницу, руки которой были связаны за спиной, толкнула ее в каюту и приставила топор к горлу:       — Ты! Быстро, отвечай: где хранится противоядие к Гадючке Отравной?       Кая тряхнула головой, отбрасывая с лица растрепанные косички, превратившиеся в сплошную косматую гриву, и оскалилась, глядя на Иккинга:       — Еще одна твоя леди?       — Ты говоришь с Вождем Берсерков! — зарычала Хедер и сунула ей под нос топор так, что Кая отшатнулась. — Где противоядие? Живо!       — Зачем тебе? — зашипела на нее Кая.       — Твоя Гадючка его укусила! — Хедер ткнула топором в сторону Иккинга. — Он умирает!       Кая смерила Иккинга испытующим взглядом.       — Значит, на то воля Богов.       Вождь Берсерков издала разъяренный рык своего племени и взмахнула топором под протестующе-взволнованный возглас Рыбьенога: «Хедер!». Следом ему пришлось схватить Задираку, который дернулся из угла в сторону Каи. Лезвие топора уткнулась пиратке в горло.       — Сейчас твоя жизнь зависит от моей воли, — процедила Хедер. — Умрет он — умрешь ты. Говори, где ты хранишь противоядие?       — С чего ты решила, что оно у меня есть?       От неожиданности топор в руках Хедер дрогнул. Кая зашипела, когда у нее на шее появилась тонкая алая полоса. Сморкала, Задирака и Рыбьеног заголосили одновременно.       — Она врет! — завопил Сморкала. — Хедер, давай, оттаскай ее за космы… или что вы там, воительницы, делаете, что вытянуть признание!       — Нет, не надо! Прошу, дайте мне поговорить с ней! — кричал Задирака.       — Хедер! — Рыбьеног с трудом удерживал вырывающегося Задираку. — Хедер, пожалуйста! Позволь Задираке поговорить с ней! Не лишай возможности объясниться и его!..       После небольшого промедления, Хедер убрала топор от горла пиратки и отступила. Рыбьеног, убедившись, что Задирака перестал вырываться, разжал объятия.       — У нас нет на это времени! — разозлился Сморкала.       — Минута, Задирака, — сказала Хедер, почему-то глядя на Рыбьенога.       Задирака поправил одежду, пригладил космы, подошел к пиратке и откашлялся.       — Уважая Капитан Кая. Владычица морей, укротительница океанских ветров, королева воров и пиратов, — Задирака заглянул в глаза Кае, открыл рот для следующей фразы, и так и обмяк. Взгляд его опустел. Ничего, кроме голубизны глаз пиратки, в нем не отражалось.       — Задирака, — немного нервничая, поторопил Рыбьеног.       Задирака очнулся и заморгал.       — Да! На чем я остановился? Капитан Кая. Все в этой каюте безмерно восхищаются вашей волей, смелостью, навыками морского боя и владения мечом — даже если стесняются это признать, — добавил Задирака, когда Сморкала выразительно фыркнул. — Не все разделяют вашу любовь к грабежу и пыткам, но Локи нас рассудит. Я решил говорить с вами… с тобой, хотя все мы видели, какой выбор ты сделала, облизнув этого одноногого викинга, — Задирака указал на Иккинга, в то время как Хедер, округлив глаза, покосилась на Рыбьенога. Тот покачал головой в молчаливом «не сейчас». — Мне не за что тебя винить, — продолжал Задирака. — Сердца пиратов и викингов, точно дикие драконы, не поддаются приручению. Я бы хотел сказать тебе, что Иккинг Карасик — недостойный Вождь, жалкий воин, никчемный отец, непутевый муж и никудышный любовник, — но это не так. На счет последнего я наверняка не знаю, но скорее всего, Иккинг идеален и там.       — Что он несет? — прошептал Сморкала, и Рыбьеног зашикал за него, промакивая глаза.       — Иккинг — самый великий Вождь, которого только могли послать Боги племени Хулиганов. Он верен своей жене, — прекрасной и бесстрашной валькирии, милостью Тора, — которую любит с тех пор, как узнал, чем викинги отличаются воительниц. У них растет маленькая дочь, вот такая, — Задирака указал ладонью над полом, — с двумя косичками и благословением Локи. Я знаю, что твое сердце сделало свой выбор. Но мое сердце сделало выбор тоже, — Задирака опустился на одно колено перед пираткой. — Капитан Кая, богиня витиеватой ругани, властительница пиратских душ и похитительница моего сердца. Один вопрос и один честный ответ. Прошу, ответь: у тебя есть противоядие к яду Гадючки Отравной?       Круглый механизм на стене отмерил несколько тиков. Кая склонилась к лицу Задираки.       — Нет, — сказала она.       Палуба закачалась под ногами Иккинга. Сморкала опять что-то закричал, но сейчас Иккингу было важнее найти зеленые глаза.       — Хедер, — сипло позвал он. — Дай мне… слово берсерка. Передай Астрид… что я… всегда… — горло у Иккинга сжалось в спазме.       — Хорошо, — одними губами прошептала Хедер. Ее глаза блестели, как от океанского ветра.       Рыбьеног прижал ладони к лицу. Сморкала растерянно крутил головой.       — О чем?.. О чем говорит Иккинг? Почему это звучит, как предсмертная речь? А?! Рыбьеног! Хедер! Почему, Один вас возьми, вы все стоите?! — заорал Сморкала. — Кому вы верите? Этой пиратке?! Надо перевернуть вверх дном эту каюту! Разобрать корабль до последней опилки! И найти это проклятое противоядие! И!.. Что вы так смотрите на меня, как тупые бараньи головы? Иккинг не может умереть, ясно вам?! Ты слышал, Иккинг? Только попробуй!..       Угроза застряла у Сморкалы в горле. Он тяжело задышал и беспомощно оглянулся на Рыбьенога. Тот всхлипнул и покачал головой:       — Нам не успеть.       Задирака медленно поднялся на ноги.       — Нет… Не может быть, — забормотал он. — Этого не может быть… Что-то не сходится. Да, не сходится!       — Задирака, — попыталась остановить его Хедер, когда он начал ходить по каюте, но он только отмахнулся.       — Невозможно… Это не могло произойти… Не должно было, — продолжил разговаривать сам с собой Задирака. — Сомнений нет, она дала честный ответ… Но… Как такая умная, расчетливая, проницательная и прекрасная в своем коварстве женщина могла держать у себя смертельно ядовитый вид дракона, и не иметь противоядие к его яду? Это попросту невозможно… Немыслимо… Если только…       Задирака прижал ладонь к глазам и замер посреди каюты. Плечи его мелко затряслись. Рыбьеног, всхлипнув, потянулся к нему с утешительными объятиями, но тут Задирака убрал руку, и все увидели, что трясется он вовсе не от рыданий.       — Ну конечно… Конечно! Как я сразу не догадался! — Задирака запрокинул голову и хрипло расхохотался. А затем указал рукой на Каю: — Она же нам все сказала!       — Тронулся от горя, — в ужасе прошептал Рыбьеног.       — О Великий Локи, трепещи! Тебе бросила вызов морская богиня коварства и плутовства! Неужели вы еще не поняли? — Задирака с безумной улыбкой оглядел присутствующих. — У нее нет противоядия к Гадючке Отравной!       В этот раз Рыбьеногу пришлось перехватить Сморкалу — сжав кулаки, он бросился на Задираку.       — Мы поняли это, придурок! — заорал он.       — Заткнись, Сморкала, — бросил Задирака таким тоном, что Сморкала поперхнулся. — У нее нет противоядия к Гадючке Отравной, потому что это, — Задирака с торжествующим видом указал на золотую крышку на столе, — не Гадючка Отравная.       Вырвавшись из рук Рыбьенога, Сморкала не стал бросаться на Задираку. Он повернулся к Иккингу, снял шлем, одной рукой прижал его к себе, а другой — стукнул кулаком в грудь, отдавая честь:       — Иккинг, мне искренне жаль, что в последние минуты своей жизни ты вынужден слушать этот бред.       Задирака кинулся к столу. Ни возгласы, ни руки друзей его не оставили. Он схватил со стола странный столовый прибор, напоминающий кузнечные щипцы, отбросил крышку и поймал микродракона, извивающегося в лентах некогда пышного банта. Затем быстро собрал пальцем розоватую слизь со спины дракончика и, невзирая на испуганное восклицание Рыбьенога, засунул палец в рот.       Через бесконечно мгновение Задирака со звучным чпоком вынул палец изо рта и с победоносным видом изрек:       — Малиновое варенье.       Хедер метнулась к Задираке, выхватила у него щипцы и поднесла к глазам микродракона.       — Рыбьеног? Какой окрас чешуи у Гадючки Отравной?       — Доподлинно не известно, в разных источниках можно встретить разные мнения, — залепетал Рыбьеног, все еще не отошедший от последних потрясений. — Но многие эксперты указывают на типичные для ядовитых видов яркие расцветки: вроде ярко-желтого, в редких случаях — оттенки голубого или красного…       — А о чем говорит коричневая чешуя? — уточнила Хедер, прищурившись.       — Такой окрас бывает у самых безобидных видов, если можно в подобном ключе говорить о драконах, — Рыбьеног издал слабый смешок. — Например, у моей дорогой Сардельки был коричневый окрас с вкраплением пятнышек песочного цвета. И как нам всем известно, у нее не было ядовитых желез. Но зато она могла похвастаться крепкой броней, достаточно высокой огневой лавовой мощью и… О, — понял Рыбьеног.       Он на негнущихся ногах приковылял к Хедер, взглянул на шипящего дракончика, а потом поднял глаза и радостно воскликнул:       — Иккинг, ты не умрешь!       — Не умру? — просипел Иккинг.       Сердце забилось у него в груди, но не в предсмертной судороге, а со знакомым ритмом, разгоняющим жизнь и силу по имеющимся конечностям.       — Подождите… — Хедер, сведя брови, пригляделась к микродракону. Она аккуратно перехватила его за бочка, убрав щипцы, и попыталась высвободить из воздушных лоскутов. — Тут узел банта… И у него клычки… застряли. Он не может вытащить клыки из узла банта! — воскликнула она. — Именем Тора, Иккинг, тебя точно укусили?       Задирака подошел к Иккингу, отодрал его закоченевшие руки от горла и придирчиво осмотрел шею.       — Укуса нет! — объявил Задирака.       Сморкала разразился такой длинной и пылкой тирадой отборной ругани, что заслужил короткий взгляд от Каи.       — Мальчишки, — негромко фыркнула пиратка и возвела глаза к потолку.       Иккинг не был уверен, но ему показалось, что Хедер едва заметно повторила ее жест.       — Все! — объявил Сморкала и нахлобучил на голову шлем. — Рыбьеног, пошли. Хедер, я зову твоих ребяток. Мы идем проводить экскурсию в трюм берсеркского корабля для нашей пленницы, — оскалился он в адрес Каи.       Когда двое берсерков вывели пиратку из каюты, а Сморкала утащил за собой Рыбьенога, по лицу которого было видно, что он бы предпочел задержаться возле микродракона на руках у Хедер, к Иккингу вернулась способность говорить.       — Задирака, — окликнул он близнеца, который, вновь поникнув, поплелся за берсерками, как привязанный, но после оклика остановился на пороге каюты. — Спасибо, — сказал Иккинг все еще слегка сиплым голосом.       Задирака безучастно дернул плечом и вышел за дверь. В роскошной и разгромленной каюте капитана не осталось никого, кроме Хедер. Она стояла у витражного окна и ворковала над микродраконом. Иккинг с ощущением, будто заново учится ходить на протезе, доплелся до нее. С помощью лоскутов многострадального банта Хедер как раз заканчивала очищать дракончика от малинового варенья. Иккинг еще никогда не испытывал столько противоречивых чувств к перепачканному, воздушно-розовому отрезу ткани.       — Вот так, — Хедер поднесла микродракона на ладони к открытому окну. — Теперь ты свободен. Можешь лететь на поиски своих сородичей. Уверена, ты их найдешь.       Дракончик с гордым видом расправил коричневые крылышки, проверил маневренность острого хвостика и с тихим, похожим на жужжание, урчанием, вылетел в открытое окно. Проводив его грустной улыбкой, Хедер повернулась к Иккингу. При виде его лица улыбка у нее стала гораздо веселее.       — В этот раз я попрошу тебя сдержаться, — сказал Иккинг. — Пожалуйста, ничего не говори. Я сам это озвучу. Я вел себя, как самый настоящий…       — …Иккинг, — подсказала Хедер. — Вообще-то, ты спас мне жизнь.       — Издеваешься?       — Нет, — засмеялась Хедер. — Идем, освободим тебя наконец.       Они вернулись к столу, и Хедер, вооружившись отмычкой, в два счета разделалась с оковами у него руках.       — Спасибо, — поблагодарил Иккинг, потирая запястья. — Не думал, что возвращение домой так затянется. Может, берсерки тоже возьмут курс на Новый Олух? Астрид будет рада увидеться.       — Почему бы и нет, — улыбнулась Хедер. — Только, Иккинг… — она наклонилась к нему, принюхалась и поморщилась. — Перед возвращением домой тебе лучше сменить рубаху.       Иккинг сделал притворно оскорбленное лицо:       — Я приношу свои извинения, но в качестве оправданий прошу учесть, что мой сундук распотрошили пираты, я сутки провел в плену и чуть не умер. И, между прочем, у нас на Олухе это называют естественным запахом викинга.       — Нет, Иккинг, ты не понял, — Хедер выглядела так, будто с трудом сдерживала смех. — Ты воняешь… ромом и женскими духами.       — О Тор!       Иккинг натянул на нос рубаху, испуганно принюхиваясь, и Хедер расхохоталась не хуже, чем умел ее брат.       — Это может выглядеть странно, но я клянусь, происходящее здесь было больше похоже на пытку, — зачастил Иккинг.       — Да-да, — Хедер выразительно глянула на накрытый золотыми приборами и яствами стол и направилась к выходу.       — Я… Я был связан!       — Иккинг, ты не обязан передо мной оправдываться, — Хедер, улыбаясь, остановилась в дверях. — Но, если ты позволишь, я дам тебе совет — не как Вождь Вождю, а как воительница другу. Когда будешь рассказывать о своих приключениях Астрид, не делай такое лицо.       — Какое лицо? Какое лицо, Хедер?! — почти в панике выкрикнул Иккинг и бросился прочь из пиратской каюты, догоняя воительницу.