Несмотря ни на что я буду счастлив

      Ник пробыл в больнице около недели. Я каждый день к нему ходил, навещал, радовал вкусняшками. Он слабо улыбался, находясь всё ещё в болезненном, уставшем состоянии, но был рад мне. Оставаться на ночь у него я не мог, не разрешали, потому сидел до последнего и уходил домой, а на следующий день приходил с самого утра и вновь сидел с ним почти весь день.       Мы говорили обо всякой ерунде, либо же, чаще всего, молчали. Очень много внимания уделяли нашему малышу, который постоянно плакал, чем немного нервировал омегу, ведь тот и так был уставший и хотел тишины, а тут крики и оры. И даже я не мог помочь, ведь у меня была сломана рука. Я мог только петь песенки и читать сказки, что и делал и, надо заметить, действительно помогало.       Родители навестили его всего два раза. Они забирали младенца из палаты, и в это время Ник мог хоть немного отдохнуть. Но я всё равно знал, что первое время мы с ним почти спать не будем и пытался настроить на это омегу, который как-то вяло слушал, засыпая на середине. Иногда мне даже казалось, будто мой голос как-то влияет на него, успокаивает что ли, благодаря чему он моментально засыпает.       В день выписки мы все вместе встречали Ника с шариками и тортом. Я ещё купил ему цветы. Ник с лёгкой улыбкой принял цветы, после чего подал мне руку и позволил довести его до машины отца. Осторожно посадив его, я сел рядом. Около меня села мать Ника с младенцем на руках. Отец сел за руль, шарики прикрепили к крыше машины, а торт поставили на пустое сидение и поехали к нам домой.       Дома мы распустили шары, Ник поставил цветы в вазу, а торт разрезали и заварили чай. Пока Ник успокаивал малыша, который снова плакал и кричал, я помогал его родным накрывать стол, а после встречал Эрни и Лени, которых привёз водитель Германа Владимировича. Нил тоже был с нами.       Мы все сели за стол и принялись кушать. Только я хотел было пойти проверить как там омега, как он явился обратно и сел за стол, сказав, что успокоил Тимку. После мы принялись есть торт и пить чай. Разговаривали на разные отвлечённые темы.       В конце дня я показал братикам малыша, разрешив его легонько погладить по головке. После выслушал наставления родителей Ника и проводил всех, пожелав удачной дороги.       Ник пошёл мыться, а я стоял рядом с кроваткой малыша, с умилением разглядывая маленькое сопящее чудо. Когда Ник вернулся, уже я пошёл мыться. А после зашёл в комнату омеги, заметив, что ребёнок спит с ним. Улыбнувшись, я хотел было лечь рядом, но меня прервал немного сонный голос омеги:       — Ты здесь не спишь.       — С чего ты это взял? — удивлённо спросил я, не понимая что происходит.       — Я сам справлюсь с ребёнком, можешь идти к себе.       — Мы одна семья, Ник. Когда ты это уже поймёшь? Это и мой ребёнок, а потому я не оставлю его на тебя одного. Более того, тебе самому будет сложно. Один ты не справишься. Так в чём проблема?       — Проблема в том, что я не хочу спать с тобой, — грубо ответил тот, но я не стал даже слушать его. Не хочет меня слушать, значит сделаю всё сам. И я, не спрашивая и ничего не говоря, просто лёг рядом с краю, так, чтобы ребёнок был посередине. Ник, явно не ожидавший такого, приподнялся и возмущённо воскликнул:       — Я же сказал, что буду спать один!       — А я сказал, что ребёнок и мой тоже и только на тебя я его не оставлю, — спокойно ответил я с закрытыми глазами, придвигаясь ближе к малышу.       — Ты совсем обнаглел? — вскрикнул тот, отчего проснулся Тимочка и начал громко плакать.       — Посмотри что ты наделал, — рассерженно проговорил я и придвинулся ещё ближе, тихонько напевая мелодию и поглаживая по пузику малыша.       — Я не специально! — воскликнул тот, но уже тише.       — Раз не специально, тогда ложись спать и не буди ребёнка, иначе мы не сможем нормально поспать.       — Ты... Ты... Да кем ты себя возомнил? Решил, что раз мы пару раз вместе поспали, то тебе теперь всё можно?       — Я твой муж. Тимка наш ребёнок. Так что никакой проблемы я не вижу. Успокойся и ложись спать, иначе я заберу ребёнка и уйду к себе.       — Это мой ребёнок! И я тебе его не отдам!       — Ложись спать! — недовольно воскликнул я, сердито посмотрев на омегу. Тот надул губки, но, видимо, решил смириться с таким положением дел и лёг обратно, закрывая глаза. Продолжая напевать песенку, я дождался, пока малыш успокоится и уснёт, после чего уснул и сам.       Так и началась наша семейная жизнь. Дни потекли за днями.       Мне предоставили летний отпуск, а также небольшой дикрет, пока малыш не подрастёт. Это время я полностью посвятил омеге и нашему только родившемуся мальчику. Вот только всё оказалось не так легко и радужно, как хотелось бы. ***       — Ты кормил малыша? — спросил я, нежно поглаживая головку младенца здоровой рукой.       — Последний раз часа два назад, — тихо ответил Ник, продолжая держать ребёнка и тихонько его раскачивать его из стороны в сторону. — Думаешь, надо снова покормить?       — Пока он спит тревожить не стоит, но, когда начнёт плакать, то да, — ответил я, любуясь маленькими прикрытыми глазками, носиком пуговкой и пухлыми щёчками малыша. — Ты у нас будешь самым красивым, умным, добрым. За тобой будет бегать много-много омег. Но самое главное — твои внутренние качества. Мы вырастим из тебя настоящего мужчину. Мы с папой очень-очень тебя любим, Тимофей, — сюсюкал я, продолжая умиляться такому маленькому чуду. Ник, казалось, сам растаял, наблюдая за мной и малышом.       Только мы собирались положить нашего мальчика в люльку, как вдруг он зажмурился, покраснел и начал громко плакать, подвывая и визжа. Ник сразу нахмурился и поморщился.       — И вот с этим визжащим существом нам вместе жить. Он же не будет давать спать! Несколько месяцев! И орёт, как резанный. Что он хочет? Есть? — недовольно приговаривал омега, укачивая на руках малыша и пытаясь успокоить, пока тот продолжал плакать, даже не собираясь успокаиваться.       — Все малыши очень громкие. Скоро ты привыкнешь, — улыбнулся я. — Думаю, тебе стоит его покормить. Он, наверное, уже проголодался. Маленький мой.       — Я надеюсь он поест и заткнется, иначе у меня нервы не выдержат.       — Иди покорми его, а там посмотрим. Заварить чай?       — Давай.       — Тебе помочь?       — Сам справлюсь, — ответил грубее, чем хотел и закрылся в комнате.       — Если что — зови, — крикнул я и отправился на кухню ставить чай.       Минут через двадцать я начал нервничать. Что-то долго Ник там возится. Возможно, так и должно быть, но всё же я решил проверить как он там.       — Ник, ты в порядке? — постучал я в дверь, немного приоткрыв, но не заходя внутрь.       — Не входи, — прозвучал глухой ответ.       — Тебе не нужна помощь?       — Нет, — раздражённо ответил он, и малыш вновь разорался, казалось, только что успокоившись.       — Я вхожу, — предупредил я и вошёл внутрь.       Ник лежал на кровати, держа на руках альфочку. Рубашка, что была сейчас на нём, была расстегнута на пару пуговиц и снята с одного плеча, оголяя одну полненькую грудь, сосочек которой разбух и покраснел. Малыш же плакал, почему-то не притрагиваясь больше к груди.       — Я же попросил не входить, — снова раздражение. Даже не взглянул в мою сторону. Просто прикрыл рубашкой грудь, продолжая укачивать малыша, который, не переставая, плакал. — Что он ещё хочет? Я его уже покормил, подгузники сухие. Что не так?       — Может, ему надо срыгнуть? — предположил я, не зная по какой ещё причине может плакать ребёнок.       — И что надо делать?       — Прими вертикальное положение, — Ник поднялся и присел, облокотившись на спинку кровати. — Нет, всё-таки надо встать, — тогда омега, закатив глаза и недовольно что-то буркнув, всё же поднялся с младенцем на руках.       — Дальше?       — Теперь положи его на плечо вот так, — я примерно показал руками как надо. — И легонько похлопай по спинке.       Ник сделал всё, как я сказал, и через пару минут малыш отрыгнул на рубашку омеги, заляпав её. Плакать он перестал и наконец-то успокоился.       — Фу, он меня запачкал. Какая гадость.       — Давай я протру рубашку...       — Не надо. Я положу его спать и пойду помоюсь. А ты разогрей поесть, я голоден, — с этими словами он пошёл на выход из комнаты. Я пошёл за ним. Зайдя в детскую, он положил малыша в люльку и немного покачал её, окончательно успокаивая маленького. Я наблюдал за этим с улыбкой.       — Чего улыбаешься? — недовольно спросил омега, выйдя из комнаты. Я вышел за ним, оставив дверь открытой.       — Да так, ничего. Ты помыться хотел, — омега лишь кивнул и скрылся в ванной, а я отправился на кухню и разогрел еды, а также вновь заварил уже остывший чай.       Минут через десять на кухню зашёл Ник и сразу приступил к еде, уплетая за обе щёки.       — Проголодался? — спросил я, но мой вопрос проигнорировали.       Ник продолжил есть, не обращая на меня внимания. Вздохнув, я попил чай и пошёл в детскую. Малыш сладко сопел, лёжа на спинке и повернув головку немного в бок. Я встал около кроватки и осторожно погладил его по личику и головке, стараясь не разбудить.       — Ты моё любимое золото. Папа тебя любит, — прошептал я, ощущая внутри неимоверное счастье. Никогда не думал, что у меня будут дети, но один уже есть. Самый любимый и желанный. И это только лишь начало. ***       — Он снова орёт, — зашёл в мою комнату Ник с ребёнком на руках, опять нахмурившись. — Он надоел уже. Он вообще когда-нибудь заткнется или нет?       — А что ты хотел от младенца, Ник? — рассердился я. Слова омеги задели меня, и я не смог смолчать. — Он только-только родился. Думал, что будет спать по 5-6 часов? Ему нужна забота и любовь, а не твои недовольства и пререкания. Когда появляется ребенок, то ты уже должен осознавать сколько всего требуется. Особенно терпения и...       — Я не хотел этого ребёнка, — грубо перебил меня. — Это ты во всём виноват.       — И в чём же именно?       — В том, что надо вовремя свой член вынимать, а не кончать в меня! — взорвался омега, и младенец заплакал пуще прежнего. — Или уметь пользоваться презервативами!       — Уж извини, что я такой неопытный. У меня не было времени всем подряд без разбора присовывать. Да и не в моих принципах это. Ребёнок ни в чём не виноват. Он уже родился и заслуживает заботы и любви. От нас двоих, а не только от меня.       — Можно было просто сделать аборт. Не пришлось бы мучиться.       — Хочешь ещё и убийцей быть? Браво, Ник! На большее, видимо, ты не способен.       — Заткнись. Сам бы попробовал столько месяцев выносить это орущее существо и кормить его, едва сдерживаясь от боли. У меня после родов всё болит до сих пор, плюс ко всему матка опустилась и теперь проблемы с туалетом, так ещё живот не плоский больше, с растянутой кожей и растяжками и грудь адски болит, мешая мне спать. А когда молока не останется у меня и сверху всё будет не пойми какое. Кому я нужен буду такой?       — Мне ты нужен любым, — спокойно ответил я и подошёл к омеге, легонько обняв того. — Внешность не главное, важно что внутри.       — Для тебя может и не главное, а для меня это сравни вопросу жизни и смерти, — отстранился от меня, дёрнув плечом. — Может, уже поможешь или так и будем разглагольствовать?       — Когда-нибудь настанет тот день, когда ты поймёшь что в этой жизни важнее и, наконец, расставишь приоритеты. Только как бы не было поздно, — сказал я и подвёл омегу к столику. — Клади.       На мои слова Ник ничего не ответил, положив ребёнка, как я и попросил.       — Теперь осторожно расстегни памперс, — Ник всё покорно выполнил. — Он пописал и покакал. Его надо искупать и помыть попу.       — И почему я должен этим заниматься? Как всегда вся грязная работа на мне.       — Забота о ребенке не может быть работой. Ты и так ничего не делаешь и даже представить себе не можешь что такое по-настоящему грязная работа.       Ник на это ничего не ответил и, взяв ребёнка на руки, пошёл в ванную купать. Я отправился за ним, чтобы проследить за процессом.       В самой ванной стояла пластиковая ванночка, которую я недавно купил как раз для маленького. Набрав туда теплой водички, Ник осторожно погрузил малыша в воду, купая его.       — Не забудь попу помыть, — напомнил я. Ник, тяжело вздохнув, аккуратно приподнял попу малыша и промыл между половинок. После купания он насухо вытер младенца и закутал в лёгкую ткань, положив обратно в кроватку.       — Ты про памперс забыл.       Снова вздох и покорное выполнение своих обязанностей. Когда ребёнок был полностью готов, Ник положил его в кроватку и немного покачал её. Малыш успокоился и заснул, сладко причмокивая во сне.       — Ты молодец, — прошептал я, подойдя ближе к омеге. Тот прикрыл глаза, устало вздохнув.       — Я пойду спать, — сказал он.       — Хорошо. Я ещё посижу и приду к тебе. С ребёнком, — на это он ничего не ответил и вышел из комнаты, прикрыв дверь.       — Что ж, всё не так плохо, как казалось, да маленький? — спросил я, зная, что ответа не последует. — Папа тебя очень любит, просто для него всё это в новинку. Он ещё молод и достаточно ветренен. Не совсем понимает, что детство закончилось и началась взрослая жизнь. Но мы с тобой ему поможем, да? Скоро он привыкнет и ему даже понравится ухаживать за тобой. И даже если он ещё не ощутил связь между вами, то скоро он полюбит тебя всем сердцем так же сильно, как люблю я.