Несмотря ни на что я буду счастлив

      — Ладно, я побегу, — сказал Алекс под конец дня, поднимаясь из-за стола. — Поздно уже. Поправляйся, друг, — подошёл к Алику и приобнял того за плечи, что-то прошептав на ухо. Что именно я, к сожалению, не расслышал, но Алик серьёзно кивнул. Это не могло не заинтересовать меня.       — Обязательно, — сказал Алик другу. — Как приедешь — отпишись, хорошо?       — Переживать будешь? — усмехнулся Алекс.       — Тебе пусть и не пять лет, но случиться может всякое. Даже с сильным альфой, — он поджал губы, напряжённо сжимая подлокотники коляски.       — Со мной всё будет хорошо, но раз ты так переживаешь, то я напишу Нику, когда доберусь до дома.       — Хорошо.       — Пошли я провожу тебя, — сказал я и направился за Алексом в коридор, оставив Алика одного.       Пока парень накидывал на себя лёгкую куртку и надевал кроссовки, я всё же решил спросить что же такого он сказал моему мужу.       — Что ты сказал Алику?       Алекс поднял на меня удивлённый взгляд, явно не ожидая, что я спрошу, но потом легко улыбнулся, закинув на плечо сумку.       — Я попросил его подумать над тем, о чём я сегодня ему рассказал. Ты сам видел, что он обещал это сделать. Он был очень серьёзен, так что, думаю, через пару недель у вас всё наладится, а там, глядишь, и простит тебя, наконец-то счастливо заживёте. Надоело мне наблюдать за тем, как вы оба страдаете. Любите и при этом страдаете. Такие идиоты.       — Эй, — возмущённо протянул я, но улыбнулся, легко обняв парня напоследок.       — Я любя. Хочется, чтобы вы уже были счастливы. Вы оба этого заслужили, — Алекс обнял меня в ответ, погладив по голове. Для меня он был старшим братом, которого у меня никогда не было. Он столько всего сделал для меня, для нас, что жизни не хватит отплатить тем же.       — У Алика есть друг омега. Он свободен, насколько я знаю. Хочешь, познакомлю? — спросил я, а Алекс воздухом подавился, закашлявшись.       — Ты считаешь, что мне это сейчас нужно?       — Да. Всем нужна рядом вторая половинка. К тому же, у тебя, вроде как, ни разу не было отношений, а ты хороший парень. Пора думать не только о других, но и о себе в том числе.       — Может, я истинного хочу встретить.       — И когда ты его встретишь? — фыркнул я. — Лет через десять, двадцать? А может вообще не встретишь. Нельзя губить собственную жизнь из-за какого-то там истинного, который, возможно, ещё не родился, а, быть может, уже замужем. Или он вообще по омегам, — хохотнул я, и Алекс почему-то смутился. — Или тебе альфы нравятся?       — Не говори ерунды, — забормотал Алекс, но покрасневшие щёки выдали его.       — Не волнуйся ты так. Я осуждать не буду. Ну скажи, — я умоляюще посмотрел на альфу. — Я не скажу Алику. Честно!       — Кхм, ну да, мне нравятся альфы, — и ещё больше зарделся, аж уши покраснели.       — Поэтому у тебя не было отношений?       — Ты хоть знаешь как сложно найти человека одного с тобой пола, который будет тебя любить? Особенно среди альф. Да они же все чертовы альфа-самцы, — Алекс фыркнул и закатил глаза, а я рассмеялся. — Альфе трахаться с альфой? Ещё чего. Никто зад подставлять не будет, да и омеги привлекают сильный пол, так что я просто смирился с тем, что останусь один. Хотел бы я иметь такую семью, как у вас, но... Видимо, не моё это, — и вдруг так погрустнел, что мне стало обидно за него. Всё же он очень хороший парень и тоже заслужил быть счастливым. Все хотят счастья и кто бы как ни пыжился, но одиночество рано или поздно убьёт или сведёт с ума любого.       — Алекс, не расстраивайся. Мы обязательно найдём тебе пару. Вот увидишь! И у тебя будет всё о чём ты мечтал, в том числе и семья. И альфа будет хороший, — я подмигнул другу, отчего тот улыбнулся.       — Только не переборщи, сваха.       И мы оба рассмеялись.       — Ты береги, Алика, хорошо?       — Обязательно. Всё будет хорошо. Захочешь — приходи в гости. Будем ждать.       Мы ещё раз обнялись, попрощались, и я пошёл на кухню, по пути услышав звук бьющейся посуды. Улыбка сама собой появилась на моём лице. Я догадывался что могло произойти.       — Алик, это было необязательно, — мягко сказал я, увидев альфу около раковины, который пытался помыть посуду. Это было так мило и трогательно, что я не переставал улыбаться, подходя ближе.       Альфа, заметив меня, встрепенулся, и из его рук выскользнула ещё одна мыльная тарелка, упав на пол и разбившись.       — Ты же пораниться можешь, — говорил я, будто с маленьким ребёнком, подойдя к нему вплотную, собирая около коляски осколки.       — Я не хочу быть бесполезным, — и снова поджал губы. Ему явно не нравилось то, что он почти ничего не делал. Я прекрасно понимал его стремление и желание помочь хоть чем-то, но всё же его собственное здоровье было превыше всего.       — А если бы ты уронил на себя нож? Или вилку? Поранился бы? Или ещё чего хуже? Я же переживаю за тебя, — убрав осколки в сторону, я сел коленями на мокрый пол, обхватив руками ноги Алика. — Пойми меня, пожалуйста. Я знаю, что ты хочешь помочь и ценю это, но просто представь что было бы со мной, если бы я зашёл сюда и, не знаю, увидел бы тебя в крови? Или вообще полуживым? Я, конечно, утрирую, но всё же... Всякое бывает. А дети? О них ты подумал? Ты должен беречь себя, а когда встанешь на ноги — будешь помогать со всем, чем захочешь.       — Если не встану? — нахмурившись, спросил альфа, отведя взгляд в сторону.       — Встанешь.       — Ты бросишь меня?       — Что? — своим вопросом Алик обескуражил меня.       — Если я не встану — ты бросишь меня? Если я останусь инвалидом? Что ты будешь делать? Жить со мной так, как жил до этого? А если надоест? Если ты поймёшь, что я бесполезен и ничего не могу тебе дать? Если ты больше не захочешь подтирать мой зад, готовить мне, если ты захочешь нормальной жизни со здоровым альфой, деньгами, путешествиями? Если ты поймёшь, что детям нужно то, что я дать не в силах. Что ты сделаешь? Уйдешь от меня?       — Откуда такие мысли? — я был очень сильно удивлён и даже не знал что сказать.       — Просто ответь. Тебе нужно рядом беспомощное тело на протяжении всей твоей жизни? Я так не думаю.       Алик посмотрел на меня, а в глазах плескалась боль. Боль вперемешку с недоверием. Будто я собирался его предать. Он не верил мне. До сих пор не верил. У меня сердце сжалось от его взгляда, а на глазах выступили слёзы. Он столько всего пережил. И не только из-за меня. Сначала собственные родители, которые отказались от него и его братишек, потом Нер, портивший его и так нелёгкую жизнь, а вишенкой на торте стал я, его истинный, которому понадобилось три года, чтобы осознать всю любовь по отношению к этому замечательному человеку. И если первые два пункта не особо волновали Алика, причиняли меньше боли, то я окончательно убил его. А ведь он всего лишь хотел, чтобы его любили также сильно, как это делал он.       — Ты заслуживаешь счастливой жизни, — я говорил, заикаясь, глотая слёзы, шмыгая носом и иногда прерываясь, но говорил, говорил и не мог остановиться. — Ты столько всего сделал для нас всех, но никто не ценил этого. Я не ценил то, что имел и очень жалею об этом. И ведь время не повернуть вспять. Прошлое уже не изменить, но можно создавать своё собственное будущее. Счастливое будущее. Я очень хочу, чтобы ты был счастлив. Со мной. Я же так стараюсь, всё для этого делаю. И я не собираюсь тебя бросать! Я же люблю тебя! И ты встанешь на ноги! Я всё сделаю для этого, но ты будешь ходить! Ты будешь счастлив! Только доверься мне, я прошу. Я знаю насколько это тяжело. Я был на твоём месте. Боялся довериться тебе после всего, что было. Я ведь не просто так сторонился тебя, не просто так пытался всё прекратить. На это всё были причины. Я расскажу тебе. Все-все расскажу. Но я хочу, чтобы ты понял, что, только доверившись кому-то снова, можно стать счастливым. Я не смог довериться. Тебе не смог. И ты сам видишь к чему всё это привело. Но я прошу тебя дать мне шанс. Я знаю, что ты боишься. Наверняка думаешь, что ты мне не нужен, что это не любовь, что со временем всё пройдёт, я найду другого и оставлю тебя. И я понимаю твой страх. Я тоже боялся этого, очень боялся, потому и не хотел подпускать близко, не хотел влюбляться. Но я влюбился и понял как же жестоко ошибался. Чуть собственное счастье не потерял. Подумай над этим.       Алик молчал. Он ничего не говорил, лишь смотрел на меня. Я ещё сильнее прижался к его ногам, почувствовав на голове его ласковую ладонь, перебирающую пряди моих волос. На лице появилась глупая улыбка.       — Ничего не говори, — попросил я, продолжая прятать лицо в его ногах. — Можешь пока ничего не отвечать. Но обещай подумать над всем этим и не торопиться что-то решать. И не надумывай лишнего, пожалуйста.       — Хорошо, — тихо ответил Алик, продолжая гладить меня по голове.       Я поднял голову, а после и поднялся с пола, чтобы усесться на колени к любимому прямо в мокрых штанах. Алик вздрогнул от неожиданности, но ничего не сказал. Я обнял его за шею, а его руки положил на свою талию.       — Не бойся. Ты можешь обнять. Мне будет приятно, — смущённо прошептал я.       Я уверен, что после всего того, что я наговорил ему за почти три года совместной жизни, он наверняка боится сделать что-то не так, боится лишних прикосновений, боится, что мне что-то не понравится, боится вновь увидеть презрение и отвращение с моей стороны по отношению к нему, пусть и не показывает этого. Но я всё вижу. А потому, чтобы он перестал бояться, не надумывал лишнего и понял, что ему можно меня касаться, придётся приучивать его к себе.       Иначе мы не сдвинемся с мертвой точки, а мне уж очень хотелось прикосновений моего любимого Алика. Я так скучал по нему, что всё время появляется желание обнять его, поцеловать, рассказать что-то хорошее, сделать комплимент, как-то порадовать, показать свою безграничную любовь. А в конце быть вознагражденным за все мои старания взаимностью с его стороны.       Я почувствовал на своей талии робкие прикосновения вместе с дрожью родных рук. Они согревали бока, легонько их поглаживая, но при этом продолжали немного подрагивать, хоть уже и меньше.       — Мне нравятся твои прикосновения, — снова прошептал я на ухо, заметив лёгкий румянец на щеках Алика. — Не останавливайся.       Альфа продолжал медленно поглаживать мою спину и бока, пока я чуть ли с ума не сходил от тепла его тела и любимого, родного запаха сладкой карамели. Я чуть ли не урчал ему на ушко, наслаждаясь долгожданной близостью его тела.       Так мы и просидели какое-то время, пока глаза не стали слипаться. Я отвёз Алика в комнату, помог ему улечься на кровати, после чего убрал всё на кухне, протер ещё мокрый пол, помыл посуду, сполоснулся и лёг к своему альфе, прижавшись спиной к любимому телу.       — Спокойной ночи, — прошептал я, не зная, спит ли Алик или нет. Но вдруг ощутил на себе небольшую тяжесть руки, которая прижала меня к родному телу. Я улыбнулся, прикрыв глаза.       — Спокойной. ***       Воскресенье началось хорошо. Алик со мной уже более-менее разговаривал, хорошо кушал, позволял делать необходимые процедуры, чуть меньше смущался, даже не препятствовал.       Я с утра сделал все необходимые дела, провёл пару часиков с Аликом: альфа читал, а я, лёжа на кровати, слушал его голос и балдел, совершенно не понимая о чём книга. Потом я приводил Алика в порядок: побрил, причесал, помог одеть более опрятную рубашку, а к ней штаны. Собой занялся: убрал волосы в незамысловатую, лёгкую прическу, подкрасил глаза, надел вечернее, лёгкое платье. После всего этого накрыл на стол и стал ждать гостей.       Около трёх часов дня раздался звонок в домофон. Открыв дверь, я пошёл за Аликом и покатил его в коридор, чтобы он тоже всех встречал. Нечего, как затворнику, в стороне находиться.       — Ты уверен? — тихо спросил он. Я взял его ладонью в свою и погладил.       — Всё хорошо будет. Не волнуйся.       Чмокнув мужа в щёку, я открыл дверь в квартиру и дождался первых гостей. Ими оказались братишки Алика, которые, увидев сначала меня, кинулись ко мне, крепко обнимая, а потом и к Алику, повиснув на нём с двух сторон. И их совершенно не смущала коляска. Вообще, они знали что произошло и спокойно выжидали, давая мне время хоть чуть-чуть привести Алика в себя. Так что коляске они не удивились. Да и вообще не обращали на неё внимание, обнимая и целуя старшего брата.       За ними зашла моя мама, а по обе стороны от неё держались за её руки мои любимые сынишки.       — Папа! — в один голос звонко прокричали они и бросились ко мне. Я мягко упал на колени перед ними, прижав обоих малышей к себе. Как же я по ним скучал! Родные мои, любимые. Никому не отдам!       — Тимофейка, — расцеловал альфочку в обе щеки. — Лёлечка, — расцеловал и омежку. — Зайки мои любимые.       Малыши хватались своими ладошками за меня, не желая отпускать. Я снимал с них курточки и целовал, снимал ботиночки и целовал, снимал шапочки и целовал. А потом обнимал, обнимал и обнимал.       — Никита, может пройдем куда-нибудь, а не в коридоре детей морозить будем, — рассмеялась мама. Я улыбнулся. На дворе хоть и июнь месяц, но сегодня довольно прохладный день. Ещё и дождик. Надо чайник поставить, детишек горяченьким напоить, согреть, а то ведь заболеют.       — Мам, поставь чайник, пожалуйста.       — А мать обнять ты не хочешь? — улыбнулась она, но поняла, что сейчас мне нужно сделать кое-что другое.       — Ну, мам...       — Поняла. Иду делать чай. Придёшь — буду тискать тебя.       Мама ушла на кухню, а я, поднявшись с пола, подвёл сынишек к Алику. Малыши нерешительно мялись, а Алик нервничал, кусая губы, и молчал. Лени и Эрни уже давно ушли вместе с моей мамой на кухню, оставив только нас.       — Это ваш папа. Он отсутствовал по очень важным причинам, но он вернулся. Теперь он здесь, с вами.       Атмосфера была неловкая. Было видно, что дети немного боятся Алика, а сам Алик испытывает стыд и волнение перед ними.       — Ну же, обнимите его, он очень скучал по вам, — я подтолкнул мальчишек ближе к коляске, но те всё равно нерешительно мялись. Особенно Лёль.       — Папа, а моно... моно тебя обнять? — нерешительно спросил Тимофей, подойдя ещё ближе, взявшись ладошками за кресло и ноги альфы, пока маленький омежка отошёл ко мне, прижавшись к ноге.       — Конечно можно, — улыбнулся Алик, погладив ладонью Тимофея по голове. — Я скучал по вам, мои любимые мальчики.       — Давай я помогу, — сказал я и, подхватив Тимофея, посадил его на колени к Алику. Он тут же прижался к альфе всем своим маленьким тельцем, хватаясь ладошками за рубашку. Было видно, что он стесняется. Всё же семь месяцев без отца. Конечно, он немного отвык, но ничего страшного, привыкнет снова.       Алик прижал руками альфочку к себе, умиляясь скромности малыша. Тот дёргал ножками, а через время заулыбался и начал взахлёб рассказывать много всякой детской ерунды. Ну вот, смущение отошло на второй план. Алик сам улыбнулся, с интересом слушая рассказы сына.       — Лёль, а ты не хочешь обнять папу?       Малыш продолжал прижиматься ко мне, спрятав личико в ткани платья. Я поднял омежку на руки, понимая, что тому нужно время. Всё же он видел Алика, когда ему был всего год, а сейчас ему уже чуть больше, чем полтора. Ничего. Постесняется и перестанет.       — Пап, а почему отя в клесле? — вдруг спросил Тимофейка, весело болтая ножками.       — Так нужно, — я знал, что такие вопросы будут, но не был готов отвечать на них.       — А у меня тоше будет такое клесло?       — Если захочешь, мы тебе купим кресло, но не сейчас.       — А почему? Я хотю сейчас. Такое ше, — надулся Тимофей, отчего Алик рассмеялся, потрепав маленького альфу по голове.       — Ты ещё маленький. Вот вырастешь, и купим.       — Обесяешь? — детскими невинными глазками посмотрел на Алика Тимофей, отчего тот умилился, поцеловав малыша в щёку.       — Обещаю.       — Плямо такое?       — Ещё круче! — заулыбался Алик, щекоча Тимофея. Тот стал смеяться, с восторгом повторяя "Клуше?".       — Круче.       — Мам, иди помоги, — крикнул я, и в коридор из кухни плавно вышла мама. Я передал ей Лёля, а сам взял за ручки коляску и покатил на кухню.       — Вот и как ты со всем справишься, если уже сейчас тебе нужна помощь? — вздохнула мать, на что я лишь закатил глаза. Опять двадцать пять. Да сколько можно-то?       — Мы это уже обсуждали, — кое-как произнёс я, едва сдерживая желание нагрубить. Чёрт возьми! Такой день, а она, как обычно, всё портит!       — Я же волнуюсь за вас, переживаю, — мама посадила Лёля на детский стульчик, который я принёс из комнаты. Я же подвёз Алика к столу, поставив коляску рядом с Лёлем. На диване уже сидели Эрни с Лени, уплетая еду.       — А я не просил волноваться за нас. Сказал, что справлюсь, значит справлюсь, — я хотел поднять Тимофейку и пересадить его на диван, но альфочка запротестовал.       — Я хотю с папой!       Я лишь улыбнулся, погладив малыша по волосам.       — Покормишь его? — обратился я к Алику. Тот тоже улыбнулся, а у меня на душе стало так тепло. Давно я не видел его улыбку. Такую теплую, искреннюю, настоящую. И это не первая улыбка за сегодняшний день. Я был так счастлив! И старался впитывать в себя всю эту солнечную энергию, исходящую сегодня от мужа. Вдруг он снова закроется в себе? А так хоть воспоминания о его улыбке будут.       — С радостью.       Мама тоже села на диван, а я присел на стул рядом с Лёлем. Я решил сначала покормить омежку, а уже потом поесть самому.       — Ох, и как вы будете жить? — покачала головой мать, вновь начиная этот разговор. Ну я же просил! Мне казалось, что она поняла и доверилась мне. А что в итоге?       — Мам, прекрати.       — Я, между прочим, за тебя переживаю. И за твоё здоровье. Ты готовишь тут, делаешь дела по дому, Алик на тебе. Ещё и дети сверху. Ты точно со всем справишься? Не нужно геройствовать и пытаться показать какой ты взрослый. Я и так вижу.       — Ты думаешь я решил вернуть домой детей только для того, чтобы показать какой я взрослый? — взорвался я, хлопнув ладонями по столу. Братья Алика испуганно переглянулись, Тимофейка затих, а Лёль заплакал. Я тут же стал его успокаивать, шепча разные ласковые слова.       — Мы с Аликом по ним скучаем, пойми это наконец. Они наши сыновья и должны расти вместе с нами, а не где-то там. В отличие от тебя я собираюсь быть хорошим папой.       Мама притихла, а я понял, что сказал лишнее.       — Мам, прости, я не это хотел сказать.       — Ты прав, — сказала она, а после поднялась из-за стола и обняла меня. — Я действительно мало внимания уделяла тебе и не во всём была хорошей матерью. Но я люблю тебя и хочу, чтобы ты был счастлив.       — Я буду счастлив только со своей семьей. С Аликом и нашими детьми.       — Хорошо. Больше не буду лезть в это, но ты звони хоть, если что.       — Обязательно. Буду звонить при любых обстоятельствах. Да и просто так тоже буду звонить. И в гости заглядывать обещаю.       Вопрос наконец-то решился, атмосфера вновь стала дружеской и теплой, очень семейной, разговоры потекли. Я рассказывал о наших с Аликом буднях. Мама рассказывала об их днях.       — А где отец? — решил спросить я.       — А что он, — махнула рукой мать. — Разгильдяй он, вот кто. Дома решил остаться, поработать. Я его пыталась уговорить, но не смогла. Не захотел он. Нила на него оставила. Ты не обращай внимания. Он, наверное, не хочет пока всё портить. А то ты его знаешь. Как скажет или сделает что-нибудь... Пусть от греха подальше дома сидит. Но он тоже тебя любит.       — Надеюсь, что у него действительно всё хорошо. А вы как? — обратился я к Лени и Эрни.       Мальчишки тут же наперебой начали рассказывать о школьных буднях, о своих друзьях, о "плохих" и хороших учителях, о сложных и лёгких предметах.       — Я понял, что очень хочу заниматься музыкой! — воскликнул Эрни.       — Мы с твоим отцом уже подыскиваем ему музыкальную школу, — сказала мама, улыбаясь, нежно глядя на омежку. Она относилась к ним, как к собственным сыновьям, и мне это очень нравилось. А Алик был счастлив видеть своих мальчишек такими радостными и довольными.       — Я буду играть на пианино! — гордо заявил Эрни.       — А я пока думаю, — решил про себя рассказать и Лени. — Мне очень нравится русский язык и литература. Думаю в будущем с этим связать свою профессию.       — Тебе всего двенадцать, — сказал Алик, с нежностью глядя на своего брата. — Ещё успеешь решить кем хочешь быть.       — Вдруг понравится что-то другое, что заинтересует тебя, — продолжил я после Алика. — Ты не торопись сейчас и лучше наслаждайся детством. Это самое дорогое, что может быть.       — Да, у взрослых столько проблем! — весело протянул Эрни. Мы с Аликом переглянулись и улыбнулись друг другу.       — Вам кто-нибудь уже нравится из ваших одноклассников? — поинтересовался я. Всё же сейчас тот самый возраст, когда легче заводишь друзей или влюбляешься.       — Неа. Вообще никто, — как-то хмуро ответил Лени и уткнулся в тарелку.       — А мне нравится Лексик! — воскликнул Эрни, а глазки радостно заблестели.       — Кто такой Лекс? — тут же спросил Алик.       — Один омежка из класса. Он такой милый! И добрый! И хороший! И самый-самый лучший! Он всегда мне помогает! А ещё очень скромный. И умный.       И Эрни начал рассказывать про этого чудесного омежку с таким восторгом, что мы с Аликом лишь заулыбались. Я не знал, как альфа отреагирует на такое. А вдруг Эрни будет влюблен в кого-то своего пола? Но я точно знал, что поддержу своего сына во всём и препятствовать точно не буду. Как можно препятствовать любви? Особенно если она окажется чистой, искренней и настоящей? И почему-то я был уверен, что Алик тоже примет такие отношения. Всё же он лучше меня, да и детей своих любит. Для него важнее счастье ближнего, нежели собственное, так что в нём я не сомневался. Я, конечно, не понимал почему Алекс ему за всё это время так и не рассказал о своей ориентации, но был уверен, что у того есть на то причины.       — А ты почему хмурый? — вдруг спросил Алик.       — Да так, — Лени лишь отмахнулся. Я тоже не понимал. Всё было хорошо, а как заговорили о второй половинке, так он тут же сник. Может, он в кого-то безответно влюблён?       — Как вам пирог? — решил сменить тему я и отвлечь всех, особенно Лени.       — Очень вкусный, Ник! Спасибо! — воскликнул Эрни и, выбежав из-за стола, поцеловал меня в щеку.       — Вкусьно, — сказал Тимофейка и попросился ко мне на ручки, после чего тоже поцеловал.       — Ты молодец, Ник, — с улыбкой сказал Алик, и моё сердце бешено забилось от любви к нему. — Это очень вкусно.       — Наконец-то мой мальчик научился готовить! — восхищённо воскликнула мама, а я совсем зарделся. — Я так рада твоим измениям. Ты теперь совершенно другой человек!       — Это хорошо или плохо? — хихикнул я.       — Ты такой молодец, Никита. Я горжусь тобой.       Слова мамы меня растрогали. Я посадил Тимофейку обратно на колени Алика, а сам обнял мать.       — Спасибо, мам. Не хотите поиграть? — предложил я.       — Хотим! — в один голос воскликнули Эрни и Лени.       — Гулять хотю! Гулять! — обиженно воскликнул Тимофей.       — Я могу сходить с тобой погулять, — предложила мама, и мальчик согласно кивнул.       Лёль уже засыпал на своём детском стульчике, положив личико на тарелку с едой. Я лишь умилился этой картине и сфоткал на память, притащив из гостиной фотоаппарат.       Сначала я уложил омежку спать, потом помог одеть Тимофея, отправил их гулять, после чего я, Алик и Эрни с Лени отправились в гостиную играть.       Мы играли в твистер, который у нас каким-то чудом заявлялся в шкафу Алика. Как оказалось, тот любитель разных игр в компании. Пока альфа крутил стрелку и говорил нам куда ставить ноги или руки, я, Лени и Эрни старались выстоять в нереально сложных позах и не упасть. Победил Эрни, а мы с Лени валялись трупиками и смеялись. Смеялся и Алик, а я был невероятно счастлив слышать его смех.       Потом мы решили поиграть в лото. Тут уже победил Алик. Мы принялись его обнимать, а я ещё и поцеловал легко в губы. Я так скучал по нему и близости с ним, что мне постоянно хотелось его целовать, хоть я и пытался сдерживать себя, чтобы не напугать альфу.       После мы поиграли в карты, а потом просто увалились на пол. Я помог Алику лечь на пол, чтобы он прочувствовал эту тёплую, семейную атмосферу. Эрни и Лени легли по бокам от него, обнимая, а я прямо на Алика, умостив голову на груди.       Мы просто лежали и смотрели в потолок. Эрни и Лени делились своими мечтами, планами на будущее. В особенности Эрни. А мы их слушали, не сдерживая улыбок. Иногда я поднимал голову, смотрел Алику в глаза и нежно целовал его в губы, чувствуя как альфа немного мне отвечает. Мы слышали радостные вопли Эрни и "фу" от Лени и смеялись.       Давно мне не было так хорошо. Именно этого нам и не хватало. И я очень надеялся, что сегодняшний день поможет Алику, и он начнет потихоньку открываться, возвращая всем прежнего себя.       Через пару часов после обеда пришла мама с Тимофеем, который лопал мороженое. Было шесть вечера. Мама ещё немного посидела, мы с ней поговорили, пока Алик общался со своими малышами в гостиной, а около семи мама с Лени и Эрни ушли. Напоследок Лени сказал мне:       — Ты стал для нас с Эрни настоящим папой, которого нам так не хватало. Мы любим тебя, — я обнял альфу, растрогавшись.       — И я вас очень люблю. Передай это Эрни, — Лени кивнул, а я поцеловал его в щеку.       Мы попрощались, и он побежал за моей мамой и своим братом. С моих губ не сходила улыбка.       Закрыв дверь, я проверил Алика. Тот всё также лежал на полу, но уже с прикрытыми глазами. Я немного полюбовался альфой и двинулся в детскую.       Сначала я покормил Лёля, искупал его и снова положил спать. Потом покормил и Тимофея, немного поиграл с ним, почитал ему, тоже искупал и положил спать. После занялся кухней: убрал оставшуюся еду и помыл посуду. И уже под конец, сделав все дела, вернулся к Алику, плюхнувшись рядом с ним.       Я думал, что альфа уже спит, но тот открыл глаза и посмотрел на меня. Я посмотрел на него в ответ, повернувшись к нему всем телом и придвинувшись ближе.       — Не хочешь ещё что-нибудь скушать? — спросил я.       — Нет, спасибо. Я за сегодня наелся, — ответил Алик с улыбкой. — Было очень вкусно. Спасибо тебе. Ты очень хорошо готовишь.       — Я рад, что тебе понравилось.       Мы говорили шёпотом и всё не могли оторваться друг от друга, продолжая смотреть в глаза, будто пытаясь там что-то найти.       — Я очень скучал по ним, по сынишкам, — вдруг сказал Алик. — Спасибо, что вернул их.       — Я тоже скучал по нашим детям. Теперь они будут с нами.       — Лёль боится меня, — как-то болезненно произнёс Алик.       — Всё будет хорошо, — улыбнулся я и, положив ладонь на тёплую щёку альфы, погладил её, аккуратно обводя пальцами шрам. — Им просто надо привыкнуть к тебе, потихоньку всё вернётся в свою колею. Они ещё будут тебя любить больше, чем меня.       — Не говори ерунды. Они очень сильно любят тебя, — я закусил губу, смотря прямо Алику в глаза. Атмосфера была такая тихая, приятная, интимная. Такая волшебная.       Я придвинулся к Алику ещё ближе, коснувшись своим носом его.       — Так же сильно, как и я тебя, — сказал и, легонько обхватив руками плечи Алика, мягко коснулся его губ своими в робком поцелуе. Алик не отвечал, и я, облизав его губы, отодвинулся, попросив: — Поцелуй меня. Пожалуйста.       — Ты, правда, этого хочешь? — как-то смущённо и вместе с тем удивлённо спросил альфа.       — Очень. Очень хочу.       Тогда Алик, мягко обхватив пальцами мой подбородок, нежно приник к моим губам, ласково целуя их. Он поцеловал верхнюю губу, потом нижнюю и вдруг отстранился.       — Что-то не так? — обеспокоенно спросил я, заметив, как потухли его глаза. Неужели я сделал что-то не то?       — Я... Я не умею, — стыдливо произнёс он и отвёл взгляд. Я улыбнулся, словно дурак, оставив на щеке нежный поцелуй. И как я мог забыть, что Алик ни разу ни с кем не целовался и это его первый настоящий поцелуй?       — Всё хорошо, — поспешил успокоить своего альфу, водя по его лицу кончиками пальцев, оглаживая глаза, нос, щёки, шрам, губы. Медленно-медленно, изучая, даря лёгкую ласку, успокаивая, показывая как сильно я его люблю и как хочу, чтобы он мне доверился. — Я всему научу. Это очень мило.       — Что именно?       — Твоя неопытность. Я у тебя первый во всём. Мне очень приятно. Хотя я тоже целовался всего пару раз и опыта у меня мало, — признался я, а Алик наконец-то взглянул на меня менее взволнованным, робким взглядом.       — Но ты знаешь что делать?       — Примерно, — улыбнулся я. — Главное доверься мне.       Алик лишь кивнул, и я мягко приник к его губам, легко их целуя. Оставив несколько поцелуев, я обхватил своими губами его нижнюю, посасывая её и легонько покусывая зубами. Алик шумно выдохнул, обхватив ладонями мою талию и прикрыв глаза. Я не мог перестать улыбаться, лаская его нижнюю губу. Потом перешёл на верхнюю, повторяя все те же действия, а после стал ласкать их по очереди, добавляя поцелуев.       — Теперь попробуй ты, — прошептал я, оторвавшись от любимых губ, едва сдерживая внутреннюю дрожь и радость.       Алик лишь кивнул и, вновь обхватив моё лицо руками, стал целовать так, как я ему показал. Он старался это делать неспешно, мягко и нежно, без лишних слюней, что не могло меня не радовать. Потихоньку я стал ему отвечать, и вот мы уже лежали и ласкали губы друг друга, оторвавшись лишь через время.       — Из тебя получился хороший ученик, — проговорил я, запечатлев на покрасневших губах ещё один поцелуй.       Алик нежно улыбнулся и прошептал мне в губы:       — Спасибо тебе за сегодняшний день и волшебную ночь.       Я нежно улыбнулся Алику, надеясь, что сегодняшняя семейная встреча растопила сердце альфы, потихоньку возвращая его к жизни.