Облепиховый чай

- Армия Князя Войны? – с лёгкой растерянностью в голосе повторил вслед за ней Лукас, подняв свой взгляд к небу. – Но почему… - еле слышно добавил он, после чего также принялся оглядываться по сторонам, словно пытаясь отыскать кого-то в толпе.       Его руки мёртвой хваткой вцепились в ладонь девушки, после чего юноша остановился, не давая ей пойти дальше. Недовольно нахмурившись, Сохель обернулся, чувствуя себя кораблём, чей якорь нерадивые матросы забыли вовремя поднять. В то мгновение в его мысли закралось несколько вопросов. Почему он схватил юношу за руку? Почему вместе с ним отправился искать Князя Войны? Ему стоило оставить мальчишку на главной площади, а самому поспешить и как можно скорее найти Приама, чтобы потребовать у того объяснения происходящего. - Нам нужно спрятаться. Если армия Князя Войны действительно движется в сторону Акты, то нам нужно как можно скорее спрятаться, - пытаясь увести Сохеля в совершенно противоположную сторону, произнёс юноша, чей взгляд то останавливался на девушке, то устремлялся в сторону толпы.       Они оказались первыми, но далеко не самыми последними людьми в Акте, которые заметили приближение чего-то к городу. Мужчины и женщины, которые несколькими мгновениями раннее весело танцевали, вопреки всё ещё продолжавшейся музыке один за другим останавливались и, щурясь из-за яркого летнего солнца, вглядывались в голубое небо, силясь рассмотреть неясное тёмное облако, которое стремительно приближалось к городу. Постепенно в этом облаке начали угадываться фигуры людей. Или, если быть точнее, то тех, кто когда-то давно был человеком. До того, как они умерли.       Никто не мог сказать точно, кто прокричал «Князь Войны» первым, но уже в следующий миг эта новость распространилась по всей городской площади, а далее – по всему городу, словно пожар в засушливое лето. Раздались пронзительные испуганные крики. Паника охватила людей, заставив их броситься в разные стороны с одной-единственной целью – спасти свою жизнь. На площади сразу возникла давка. Споткнувшись, люди падали, на них тут же наступали другие люди, не обращавшие на несчастных внимания. Никого не интересовала жизнь других, когда своя собственная находилась в опасности.       Среди всей этой толпы стояли двое, которых бегущие люди невольно оббегали, словно боясь даже случайно прикоснуться к ним. Сохель смотрел на вцепившегося в его руку юношу, умом понимая, что ему нужно оставить этого мальчишку и как можно скорее отправиться искать Приама, чьи подчинённые явно решили превысить свои полномочия. Князь Хвори ни на мгновение не допускал мысли о том, что в этом был виновен сам Приам, который в последнее время…       Сохель поджал губы. Умом он понимал это, но в то же время краем глаза невольно ловил фигуры затоптанных людей, среди которых встречались и дети. Юноша перед ним был невысоким и по-юношески худощавым, не нужно было сильно стараться, чтобы сбить его с ног. Что же, может, с годами Князь Хвори стал даже излишне мягкосердечным? Нет, навряд ли. Такого просто не могло быть. Этими словами он успокаивал себя, пока мальчишка, которому он позволил вести себя, потащил его вслед за толпой. В конце концов Приам взрослый самостоятельный мужчина, так что он сможет справиться и без его участия. Своим вмешательством Сохель, возможно, лишь помешает ему.       Некоторые из людей тут же помчались прочь из города: кто-то забирался на чужих лошадей, тут же пуская их в галоп, а кто-то пытался выехать на телеге, самый слабые же бежали на своих двоих. Сохель с Лукасом были одними из тех немногих, кто всё же остался в городе, решив спрятаться в чужом доме. Прибившись к группе людей, они вдвоём ворвались в небольшой дом. Оказавшись внутри, девушка сразу же потянула ученика Иасона на второй этаж, бормоча себе под нос что-то невнятное про «мышцы и связки». Вслед за ними на второй этаж устремилось ещё человек шесть-семь, вероятно, признавшие в уверенно шагавшей девушке своего лидера.       Запустив всех, кто решил присоединиться к ним, на второй этаж, девушка подпёрла стулом дверь и, тяжело дыша, отошла в сторону, мысленно покачав головой. Узнай кто, чем он сейчас занимается, над ним смеялся бы каждый, кто когда-либо слышал о Князе Хвори. И в который раз за эти несколько дней он думал об этом?       Вытерев от пота лоб рукавом платья, Сохель обернулся, наблюдая за осевшими на пол людьми, которые теперь пытались восстановить сбившееся из-за бега дыхание. Среди них он заметил двух детей, вероятно, брата с сестрой, которые, крепко прижавшись друг к другу, с трудом сдерживали слёзы, дрожа от страха. Пройдя мимо них, Сохель зашёл в первую попавшуюся комнату и, широко распахнув деревянные ставни, выглянул наружу. Людей на улицах города к тому времени стало заметно меньше. Многие успели покинуть город, а оставшиеся, как и они сами, спрятались по домам.       Тёмные фигуры, загородившие собой солнце, наконец приблизились к городу, после чего камнем полетели вниз на землю, с хрустящим звуком ударяясь и ломая свои кости. Однако сломанные кости не помешали им тут же подняться на ноги и невидящим взглядом посмотреть перед собой. Иссушенные лица, которые не могли принадлежать живым людям, все как один устремились в сторону главной площади, после чего в голос взревели.       Все люди, прибившиеся к Князю Хвори, устремились вслед за ним в комнату. Услышав голоса мёртвых, они тут же вздрогнули, а дети ещё громче зарыдали в испуге. Сохель нахмурился, задумчиво скрестив руки на груди, после чего обернулся к столпившимся за ним людям. Он собирался спасти одного мальчишку, а за ним будто половина города пошла. Он медленно вздохнул. Что же, будем иметь дело с тем, что есть.       На лице девушки расцвела очаровательная тёплая улыбка. Подойдя к детям, она, придерживая подол своего красного платья, опустилась перед ними на корточки, попеременно глядя то на одного, то на другого. Опустив ладони на их головы, она слегка растрепала их волосы. - Успокойтесь. Всё обязательно будет хорошо, я обещаю вам, - ободряюще улыбнувшись им, произнесла девушка. – Они ищут для себя достойного противника, а не жертву. Нам нужно вести себя как можно тише, и ни в коем случае не попадаться им на глаза. Мы с вами молодцы, так хорошо от них спрятались, так что бояться нам больше нечего. - Сестрёнка, - дрожащим от страха голоса пробормотала девочка, тут же бросившись в её объятия и начав сдавленно рыдать, уткнувшись в её плечо.       Сохель мысленно возвёл взгляд к ясному небу. Может, он в какой-то момент ошибся? Может, он вовсе никакой не Князь Хвори? Может, на самом деле он молодая прекрасная послушница, к примеру, храма Феты, которая заботится о маленьких детях и постоянно без причины плачет? Нет, он всего лишь обыкновенный идиот. Теперь Сохель был уверен, виноват в происходящем в Акте Приам или нет, но он точно ответит перед ним за своих недалёких подчинённых. - Не плачь, - с трудом удерживая улыбку на лице, произнёс Сохель, но тут, как будто ему назло, к нему прижался ещё и мальчик, начав плакать ничуть не меньше, чем сестра. Уголок губ Князя Хвори нервно дёрнулся. – Здесь есть родители этих детей?       Растерянные взрослые, переглянувшись, покачали головой, как и сами дети, которые тут же начали рыдать ещё горче. Сохель вздохнул, взглядом средь людей отыскав фигуру Лукаса, который в тот момент напряжённо смотрел в окно, откуда то и дело звучал хруст ломающихся досок и рёв армии нежити. Вероятно, он волновался за своего друга, Иви. - Давайте, я расскажу вам сказку? – он перевёл взгляд с юноши на детей, растягивая губы в улыбке. Подумать только, был Князем, которым пугали взрослых, а стал нянюшкой, которая заботится о двух смертных детишках. - Сказку? – слабым голосом переспросила у него девочка. Сохель, посмотрев на неё, кивнул. – А что за сказка? – не собираясь отпускать девушку, поинтересовалась она. - …Про двух братьев.       Мысли Сохеля судорожно метались, пока он пытался вспомнить хотя бы одну детскую сказку. Как назло, ему словно отшибло память, на ум не шла ни единая сказка. Поэтому, в конце концов, он решил рассказать детишкам одну пришедшую ему на ум старую историю. Конечно, все деликатные подробности из неё придётся выбросить, да и концовку немного подправить, чтобы не испугать детей… Концовку. Князь Хвори удивлённо распахнул глаза, на миг посмотрев в сторону улицы. Он наконец-то понял, почему этот бедный городишко показался ему смутно знакомым, стоило Тэу назвать ему в первый раз его название. Сохель мысленно усмехнулся. Всплывшая у него в голове история как никогда подходила под нынешние обстоятельства. - Хотим, - почти одновременно произнесли дети, которые явно желали отвлечься от окружавшего их кошмара наяву. - Замечательно, - кивнула девушка, поудобнее усаживаясь на полу. – Только, чур, сидим тихо-тихо и внимательно слушаем сказку. Если снова начнёте шуметь, мне придётся остановиться, и вы так и не сможете узнать, чем сказка окончилась, - слегка нахмурив брови, предупредила та. Дети, широко распахнув свои большие слегка покрасневшие после пролитых слёз глаза, медленно неуверенно кивнули. - Что же, тогда я начну, - тихим голосом заговорил Князь Хвори.       Бросив короткий взгляд в сторону всё ещё напряжённо глядящего в сторону улицы, наводнённой мертвецами, Лукаса, Сохель добавил в свой голос совсем немного сил. Самое опасное, что могло с ними произойти, это паника. Армия Приама и правда не была настроена нападать на обычных слабых людей. Его воинам необходимы равные или превышающие их по силе противники, с которыми они могли бы потягаться за звание сильнейшего. Однако, если они заметят излишне резкое движение, то могут посчитать его за вызов и напасть. Точно так же они реагировали на резкие шумы и яркий свет, поэтому Сохель и просил всех вести себя тише.       Князь Хвори верил, что за то время, пока он будет рассказывать детям сказку, Приам сможет разобраться со своими генералами. Было бы хорошо, если бы это произошло до того момента, когда в город со своей свитой прибудет Владыка Справедливости. От одного только упоминания этого наглого, явно незнающего своего места молодого выскочки, Сохелю захотелось поморщиться. С его предшественником было куда приятнее вести дела.       Прочистив горло, девушка заговорила. Её мягкий высокий голос обволакивал трясущихся от страха людей и постепенно успокаивал их. Даже хмурость на лице Лукаса, казалось, отступила, и он наконец-то отвернулся от окна, устремив свой взгляд на девушку. Сохель напряжённо ожидал этого момента. Если бы на лице ученика Иасона промелькнула даже тень эмоции, которая не устраивала бы Князя Хвори, то ему бы пришлось срочно думать над тем, как поступить с мальчишкой, который наверняка рассказал бы обо всём произошедшем своему Владыке. Однако на его лице отразилась лишь слабая полуулыбка. Сохель почувствовал, как Лукас спокойно впускает его слова в своё сердце, позволяя магии опутать то в успокаивающем заклинании.       Однако отчего-то его покорное поведение вызвало у Князя Хвори куда больше вопросов, чем если бы тот резко начал на него кричать, грозясь ему фигурой своего Наставника. Подумав об этом, Сохель отбросил эти мысли в сторону. В конце концов он устал ходить по грани доверия к мальчишке. Главное, чтобы этот день наконец-то закончился, а там уж он вернётся в свой бедный домишко, где никаких подозрительных детей под боком у него уже не будет.       В своей сказке девушка рассказывала про бедную пару, что жила в глухой деревне. В течение многих и многих лет им не удавалось завести детей. Отчаявшись, они взмолились о благословении, обратившись к Фете, Владычице Плодородия и Семейного Счастья. В конце концов их полные надежды молитвы дошли до Владычицы, и та, расчувствовавшись, исполнила их желание. С перерывом в несколько лет у пары родилось двое детей: два прекрасных лицом и здоровых телом мальчика, которые были от рождения благословлены самой Владычицей Фетой. Мальчики год от года всё росли, а их родители, наблюдая за ними, представляли, как те по прошествии многих лет возьмут на себя заботу об их небольшом, но крепком хозяйстве, приведут в дом хозяйственных жён, которые нарожают им внуков, и они все вместе дружно заживут под крышей их общего дома. Однако сами сыновья не были готовы к тому, чтобы исполнить мечту своих родителей.       Одним весенним вечером, когда красный закат осветил комнаты их дома, старший сын рассказал родителям, что его мечта – отправиться в город и выучиться там на аптекаря. Пара была изрядно удивлена. Они прекрасно знали, что их старший ребёнок увлекается травами, но они и представить себе не могли, что его интерес зайдёт так далеко.       Выбор дался им тяжело. На протяжении нескольких дней мужчина с женщиной обсуждали судьбу своего первенца, пока тот сам терпеливо ожидал их решения. Наконец, по истечении этих нескольких дней, родители объявили, что дают тому своё благословение на обучение в городе, после чего вручили ему довольно увесистый мешочек с накопленными ими за долгие годы серебряными монетами. Старший сын, который никогда прежде не отличался особой пылкостью чувств, не смог сдержать слёз. Крепко обняв своих родителей, он пообещал им, что будет как можно чаще навещать их, а если не получится посетить их лично, то он обязательно будет слать им письма. В тот вечер вся семья плакала. Слёзы то были счастья или горя, сказать никто не мог. Но уже этим летом с улыбками на лицах семья провожала своего старшего сына в его первое «самостоятельное плаванье».       Первое время от него и правда довольно часто приходили письма. Он рассказывал, как строгий, но честный аптекарь по заслугам оценил его знание трав и взял к себе на обучение, как он не покладая сил проводит каждый свой день за множеством научных книг, поэтому-то и не может встретиться со своей семьёй лично. Родители с гордостью читали эти письма, а потом раз за разом перечитывали их своим друзьям и завистникам, делясь успехами своего сына со всей деревней.       Однако постепенно его письма начали становиться всё короче, а их содержание – суше, да и частота их стала заметно реже. В какой-то момент весточки от их сына не приходили на протяжении нескольких мучительно тянущихся месяцев. Отец, не выдержав неведенья, собирался было отправиться в город, чтобы убедиться в безопасности своего долгожданного первенца, однако в этот же день им пришло от него очередное письмо. В нём юноша извинялся перед родителями за долгое отсутствие вестей о себе и вновь рассказывал о тяжести обучения у старого аптекаря. В самом конце он предупредил, что из-за этого, трудности обучения, письма будут приходить не чаще раза в несколько месяцев. Родители были расстроены, узнав об этом, однако молча проглотили свою обиду. Это было слишком мелочное и низкое чувство, по сравнению со светлой мечтой их сына, к которой он так уверенно двигался.       Тем временем незаметно подрос и их младший сын, который сильно отличался от своего старшего брата. Если их первенец был тихим вдумчивый ребёнком, который любил подолгу бродить по лесу в поисках различных трав и растений, то младший был обладателем горячего сердца и беспокойного ума, которые далеко не один раз становились главной причиной головной боли его родителей. Кроме того, их младший сын также не захотел перенять на себя заботу об их небольшом хозяйстве. Тот мечтал о подвигах, о борьбе с кровожадными чудовищами.       Ночью ему снилось, как на пороге его дома появляется сам Владыка Войны Идвиг и торжественно предлагает ему стать одним из своих генералов. Конечно же, он тут же соглашался на это предложение. Однако стоило тому, приняв решение, сделать шаг за пределы дома, как сон подходил к своему концу, высокая фигура Владыки растворялась в предрассветных лучах солнца. Он никогда не видел мира за пределами родной деревеньки и, подобно своему старшему брату, мечтал о том, что когда-нибудь покинет её.       Его родители были убиты горем. Письма от старшего сына приходили столь редко, что порой они начинали задумываться над тем, всё ли с ним в порядке, не обманывает ли он их, а тут и младший сын, который был тем ещё бедокуром, неожиданно объявляет им своё желание отправиться вслед за братом в город и стать там стражником. Конечно же, на этой должности он надолго останавливаться не собирался. Он планировал выслужиться и когда-нибудь в будущем и правда попасться на глаза Смелейшему из Владык.       Однако, пока мальчишка был всей своей душой погружён в приятные мечты, его родители вынесли свой жёсткий вердикт. И в этот раз их благословение уже не прозвучало. Отец кричал дурным голосом, а мать жалобно плакала. Их дети должны были поддержать своих родителей в старости, однако они, словно возомнив себя вольными птицами, оба вознамерились покинуть отчий дом. Нет, они не могли допустить этого, поэтому отказали ему. Но что горячему сердцем мальчишке отказ стариков? Мыслями он уже предстал перед Владыкой Идвигом и принимал от него сияющий золотом меч – символ того, что его сила и храбрость были оценены по достоинству. Так что, этой же ночью глупый мальчишка сбежал из отчего дома… - Никогда даже и не думайте о том, чтобы сделать нечто подобное!       Перервав свой рассказ, девушка нахмурила брови, переводя взгляд с одного ребёнка на другого и обратно, чтобы в конце концов посмотреть и на ученика Иасона. Тот растерянно приподнял светлые брови, явно не понимая, почему это предупреждение относится не только к детям, но и к нему. - Вы же когда-нибудь играли в «что делать, если»? – вернувшись взглядом к детям, поинтересовался Сохель. Те тут же дружно кивнули. – Тогда вы должны знать, сколько опасностей скрывается за пределами тёплых стен вашего дома. Нужно быть готовым ко всему, когда покидаешь их. Тот мальчишка же был полнейшим глупцом. В сердце у него был пожар, а в голове – ветер. Он мечтал о славе, а сам, по итогу… - Сохель, демонстративно чуть прикусил язык и покачал головой. – Ох, кажется я забежала немного вперёд? Ай-яй-яй, вы ничего не слышали, хорошо? – дети, которым не терпелось узнать, что всё-таки произошло в дальнейшем, вновь дружно кивнули. – Малыш Лукас, ты тоже ничего не слышал, так ведь?       Малыш Лукас? Ученик Владыки Целительства, скрестив руки на груди, слабо покачал головой. Будто у него уже не было сил для того, чтобы спорить с девушкой. Сохель беззвучно усмехнулся. Можно ли считать это за победу? Улыбка на лице девушки была широкой, да только мысли её в тот момент были отнюдь не веселы. Четверть истории уже прозвучало, а рёв неживых голосов так и не прекратился. Взгляд винного цвета глаз на мгновение коснулся посеревшего неба за окном. Угроза того, что ему всё-таки придётся вмешаться, с каждым мгновением всё больше росла. Вот же, а ведь его предчувствие в этот раз молчало, создав иллюзию того, что Фестиваль пройдёт тихо.       …На третий день своего пути младший сын повстречал на дороге древнюю старушку. Она сидела у обочины тракта на пыльной земле и скрипучим голосом предлагала погадать прохожим. Мальчишка, никогда прежде с ничем подобным не встречавшийся, с интересом подошёл к обмотанной в чёрные, плотные, покрытые толстым слоем пыли и грязи тряпки старухе. Выглядела она так, будто ей, по меньшей мере, была одна сотня лет. Кожа сухая, сморщенная, висевшая, казалось, прямо поверх хрупких костей. Мальчишке показалось чудом то, что она была ещё жива, так ещё и разговаривать как-то могла… - «Ведь внешне она мало чем отличалась от свежего трупа», - мысленно добавил Сохель, решив не пугать детей, которых и без этого пугали ревевшие воины Приама за окном.       …Однако стоило мальчишке обратиться к ней, как в его сторону устремился острый, очень внимательный взгляд. Сморщенная старуха являлась обладательницей больших и очень красивых глаз, взгляд которых, казалось, и правда мог посмотреть в будущее. Громким голосом старуха произнесла ему несколько расплывчатых фраз, мол, «ждёт тебя дорога дальняя, да исход у неё будет совсем не такой, какой ты ожидаешь»… А чтоб узнать подробности, что же всё-таки будет «не так», нужно было ей немного монет подкинуть.       Мальчишка и правда был всего лишь глупым мальчишкой, который с готовностью передал ей несколько украденных у своих же родителей монет. После этого старуха начала говорить ещё более бессмысленные фразы, а потом неожиданно замолчала. Еле слышно она, устремив на него жалобный взгляд, попросила мальчишку о помощи. Сказала, видит, что он молод и селён, что у него хватит сил, чтобы справиться с её бессовестным сыном, что заставляет старушку-мать побираться, предсказывая путникам будущее.       Этого-то младший сын только и ждал. Спасение старой женщины от сына-негодяя – не подвиг ли это? Начинать всегда нужно с малого, а потом он, возможно, и целый город когда-нибудь от кого-нибудь из злобных Князей спасёт! Тогда-то его точно заметит Смелейший! И вот вновь он погрузился с головой в свои светлые мечты… - «Не замечая при этом довольного взгляда старухи, что и не старухой была вовсе. Как же долго Бадре пришлось тогда сидеть у обочины и ждать подобного дурочка? Горячее сердце и пустая голова. На большее он тогда и надеяться не смел», - глядя на всё более и более увлекающихся его рассказом детей, подумал Сохель, краем глаза заметив задумчивый взгляд ученика Иасона.       На первый взгляд в выражении лица юноши ничего не изменилось: всё та же невинность и наивность, чётко отпечатанные на его лбу, однако отчего-то Князю Хвори показалось, что нечто в нём в тот момент слегка изменилось. Может, тому виной стало то, что его взгляд стал темнее, чем раньше? Так могло ли быть такое, что он знал обстоятельства этой истории? Однако она произошла больше сотни лет назад, да и шуму много наделать тогда не успела. По меркам Князя Хвори, конечно же. Он был очень горд собой за тот раз. Он смог подавить недовольство предыдущего Владыки Справедливости и договориться с ним о том, чтобы разойтись полюбовно. Как жаль, что тот, кто пришёл ему на смену, обладал столь мерзким непримиримым характером.       …Вечером к старухе и правда подошёл грузный мужчина, на лице которого кусками росла чёрная борода. Он потребовал у женщины заработанное за день. Та с готовностью передала те немногие медные монеты, которые ей удалось заполучить, да только, казалось, мужчину их количество не обрадовало. Он схватил её за предплечье и заставил подняться на тонкие, будто с трудом удерживающие её тело ноги. Мужчина кричал на неё, брызжа слюной на её сухое лицо и вопрошая, почему Величайший порешил, чтобы столь великий человек, как он, родился у столь бесполезной женщины, как она?! Лицо мужчины побагровело от злости. Казалось, ещё совсем чуть-чуть и у того от переизбытка чувств пойдёт носом кровь. На фоне его возвышающейся горой фигуры старуха выглядела совсем маленькой и слабой.       Прятавшийся в кустах мальчишка, в душе которого теплилось небольшое сомнение, увидев эту картину, почувствовал, как в груди поднимается доселе незнакомая ему волна злости. Схватив в руки… Толстую ветвь, он несильно ударил того по голове, и мужчина в тот же миг упал, потеряв сознание… - «Правда, там была вовсе не ветвь, а острый камень, которым тот насквозь пробил голову куклы Бадре. Тот после этого ещё долго сокрушался над тем, насколько жестоким оказался тот «милый» ребёнок. Ударив по голове мужчину раз, мальчишка не остановился. Запрыгнув на него, уже повалившегося на землю без чувств, сверху он вновь и вновь ударял его камнем по голове, пока на месте головы не осталось лишь отвратительное месиво. На протяжении всего этого времени мальчишка бормотал что-то про подвиг и Владыку Идвига, будто все эти зверства были совершены в его честь. Лишь убедившись, что его враг мёртв, он поднял взгляд широко распахнутых глаз на старуху и торжественно объявил, что та спасена. Глядя на перепачканное в крови лицо юноши, Князь Бадре, возможно, впервые в жизни был действительно растерян», - вспоминая рассказ того, подумал Сохель.       Что это могло быть? Минутное помутнение рассудка? Князь Хвори в этом сильно сомневался. Именно подобным все такие истории и оканчиваются, если в таинство зарождения жизни вмешиваются со своим бесполезным благословением глупые Владыки.       …Спасённая старуха принялась сердечно благодарить мальчика. Плюнув на потерявшего сознание сына, она широко улыбнулась своему спасителю, сказав, что её благодарность не ограничится одними только словами. Приблизив своё иссохшее лицо к его молодому свежему лицу, тихим старческим голосом женщина рассказала ему, что знает, где находят залежи кое-каких камней.       Мальчишка тут же поднял брови и с удивлением посмотрел на старуху. Что ему были какие-то там камни? Зачем они ему? Расскажи старуха ему о том, где хранится удивительное оружие, что смогло бы перерубить горы пополам, то он понял бы. Но что ему эти камни? Даже будь они драгоценными, его сердце не дрогнуло бы… - Ребятишки, вроде вас, навряд ли знают об этом, но вот люди постарше точно должны были хотя бы раз, но слышать, - переведя взгляд с детей на немногочисленных взрослых, уверенно произнёс Сохель. – Старуха рассказала тому мальчишке о залежах не просто «каких-то там камней», а о тех камнях, что в народе называют «печальным хрусталём» или, как больше любят говорить на юге, «хрустальными слезами», - немного понизив голос, рассказала девушка.       В тот же миг снаружи послышался громкий нечеловеческий рёв, из-за которого дети в поисках защиты тут же прижались к девушке, уткнувшись лицами в её грудь. Князь Хвори посмотрел на это и мысленно вздохнул. Он продолжал молча поражаться собственному терпению. И откуда только оно у него такое безграничное? Окажись где-нибудь поблизости от него Приам или Амэнтиус… К слову, а где последний пропадал? - Ч-что это такое? – тихо спросила девочка, сжав ткань её платья и подняв на неё взгляд. Сохель чуть наклонил голову на бок. Отвлёкшись, он не понял, о чём именно его спросили. - Тру… «Труп», - чуть было не сказала одна весьма прямолинейная женщина, которую успели вовремя отдёрнуть.       Получив небольшой толчок в бок, она тут же начала недовольно бурчать себе что-то под нос, однако так и не вступила в спор со своей обидчицей. Зато Сохель наконец-то понял, что у него спросили о «хрустальных слезах» и мысленно закончил слово вместо женщины, потому что она точно и ёмко объяснила саму суть этого явления. Князь Хвори ей мысленно похлопал. Жаль, что детишкам нельзя так прямо об этом сказать. Не тогда, когда за окном кричат отнюдь не живые существа. - Особая порода поистине драгоценных камней, - Сохель проклял самого себя за то, что решил рассказать именно эту историю.       Его воображение ещё никогда не работало так напряжённо. У него даже начала немного побаливать голова. Может, после всех этих событий ему всё-таки стоит отправиться с Тэу в Сад Алых Азалий? Хорошенько напиться лучшего на целом свете вина, а в перерывах между открытием очередной бутылки можно будет по-быстрому разобраться с младшим сынком Тэу, Рокханом, жалобы на которого снова дошли до Князя Хвори. - Они гораздо более драгоценные, чем рубины или алмазы, не у каждого правителя в сокровищнице есть подобные камни, - продолжил рассказывать тот, отгоняя от себя глупые мысли. Неужели он всё-таки каким-то образом смог заразиться глупостью от Тэу? Какое ещё вино, когда у него впереди ещё столько важных дел? – У этих камней крайне необычный способ появления, связанный с… Младшими Владыками, потомками Владык. - Как прекрасная Файон, дочь Владычицы Феты?       Сохелю пришлось потратить очень много сил для того, чтобы сохранить спокойное выражение лица. И как только эта девочка смогла так точно подметить то, о чём лучше не вспоминать лишний раз? Благо, рядом с ними в тот момент не было Тэу. Сохель в первый раз был искренне рад тому, что тот куда-то запропастился. Будь он рядом, никакого спокойного разговора не произошло бы. Да и… Девушка улыбнулась и кивнула ей в ответ. Лишь на мгновение в её глазах промелькнуло что-то неясное, но тут же рассеялось. - Да, как прекрасная дочь Владычицы Феты, - подтвердила девушка. – Когда они длительное время находятся в одном и том же месте, то окружавшая их сила становится плотной и постепенно превращается в камень, - придумав более-менее подходящее объяснение, произнёс Сохель.       Конечно, на самом деле всё было совсем не так. Тела добровольно ушедших из жизни Владык и Князей нетленны. Даже спустя тысячелетия после смерти своего владельца они не изменят своего вида, разложение никогда не коснётся их лиц, они не покроются трупными пятнами, их кожа не приобретёт лёгкий зеленоватый оттенок. Их кожа навечно останется мягкой и эластичной, а мышцы с лёгкостью будут сгибаться и разгибаться. Со стороны будет казаться, что те всего лишь задремали, но всё же это будет совсем не так. Даже будучи прекрасным труп останется всего лишь бездыханным трупом.       Нечто схожее касалось и немногочисленных детей Владык, которых в народе одновременно с уважением и некоторой мягкостью называли «Младшими Владыками». Их тела также в течение довольно длительного времени сохраняли нетленный вид, однако то был всего лишь вид. Стоило человеку прикоснуться к их коже, как он тут же ощутил бы её твёрдость и холод. По истечении нескольких десятков лет тело погибшего Младшего Владыки обращалось в камень. Поначалу этот камень ещё сохранял форму человека, однако постепенно будто отвратительные опухоли он начинал разрастаться, образуя неоформленную груду полупрозрачных камней. Эти-то камни уже и носили название «хрустальных слёз», будто безутешные Владыки, видя во что превратились их дети, проливали слёзы над их искалеченными телами.       Стоило ли говорить, что это была, безусловно, красивая, но всего лишь придуманная людьми легенда? Мало кто из Владык испытывал тёплые чувства к своим детям, чаще всего это была холодная отстранённость. Редко кто из Младших Владык встречался со своим отцом или матерью больше одного или нескольких раз за всю свою жизнь, если им, конечно, не удалось своими «великими деяниями» обратить на себя внимание своего родителя. Правда, существовали и исключения из этого правила. Хотя назвать его «исключением» в полной мере было нельзя, ведь отцом Файон, дочери Владычицы Плодородия и Семейного Счастья Феты, был вовсе не человек, как это чаще всего и бывало.       Если же говорить об отношениях между Князьями и их детьми, то тут ситуация была куда более сложной. Князья могли как приблизить к себе своего ребёнка, так и отлучить его от себя. Всё зависело от того, насколько вздорным был характер родителя или насколько сильно тот в этот конкретный день был не в настроении.       Младший сын Тэу, каким бы мерзким и изворотливым слизняком он ни был, однако тонко чувствовал, в какой момент можно было действовать в волю, не боясь гнева своего отца, а в какой – спрятаться в самой глубине Сада Алых Азалий и не показывать носу из своего укрытия. Его умение было настолько выдающимся, что тот получал нагоняев от отца только в том случае, когда их инициатором становился Князь Хвори, до которого доходили вести об его бесчинствах.       От того крайне странно было слышать слухи о том, что Рокхан беззаветно любил своего «дядю Сохеля», желая, но в то же время боясь подходить к нему слишком близко. Вдруг кто-то вновь нажаловался ему на него? А если всё же нет? Во втором случае ему удастся напроситься выпить вместе с ними вина, в первом же… Люди, которым доводилось бывать в главном игорном доме Сада Алых Азалий не раз становились вынужденными свидетелями того, что происходит с младшим вздорным сыном Князя Амэнтиуса, когда к нему в гости заявлялся Сохель.       Погрузившийся в свои мысли Сохель несколько раз моргнул, посмотрев на детские лица перед собой. И вот он снова сбился с мысли, а ведь историю всё-таки необходимо было закончить, после чего осторожно оставить эту разношёрстную компанию и отправиться на помощь Приаму. Что-то ему подсказывало, что она тому всё-таки понадобится.