Облепиховый чай

      Когда Сохель пришёл в себя, то первое, что он ощутил, были голоса, раздающиеся у него в голове. Они не казались столь же оглушающе громкими как тогда, близ Сует, но и тихими их назвать было нельзя. Однако он не собирался на это жаловаться, ведь теперь ему удавалось хотя бы услышать собственные мысли, что по сравнению с прошлым разом являлось для него несомненным прогрессом. Разрозненные стенания множества голосов же, если хорошенько постараться, можно было и вовсе заглушить. Тихий шум падающей воды, раздающийся неподалёку от него, этому лишь способствовал. Шум воды…       Князь Хвори перевернулся со спины на бок и слегка поморщился. Пусть простыни постели, в которой он лежал, были необычайно приятными на ощупь, одеяло – тёплым, а подушка – невероятно мягкой, это всё ещё не изменяло того факта, что вся эта роскошь изначально принадлежала вовсе не ему. Постель явно была чужой, да и место, в котором он находился, едва ли имело что-то общее с его любимым ветхим сарайчиком близ Закатной Долины. На это указывало хотя бы то, что у него в доме точно не могла с потолка течь вода.       Умом Сохель понимал, что ему нужно открыть глаза и как можно скорее разобраться, где он всё-таки находится, однако мягкость и тепло постели не собирались его так легко отпускать. Сделав глубокий вдох, он ощутил приятный цветочный аромат. Постельное бельё ещё и пахло восхитительно. Все те места, в которых он ночевал на протяжении последнего года, и рядом не стояли с этой постелью, даже его собственная, столь лелеемая в его сердце кроватка вынужденно опустилась на второе место. Подумав и придя к решению, что раз кто-то уложил его на эту постель, то он будет валяться в ней до тех пор, пока его не попросят её покинуть, Князь Хвори перевернулся обратно на спину и с довольным видом вытянул ноги. Одна его нога при этом слегка высунулась из-под одеяла и случайно коснулась чего-то. Ему от этого лёгкого прикосновения стало немного щекотно, он еле слышно засмеялся. И куда же его всё-таки принёс маленький ученик Иасона?       Через силу всё же заставив себя сесть, Сохель поджал ноги и удивлённо огляделся по сторонам. Он находился в самой настоящей пещере. Часть её свода была разрушена, открывая вид на прекрасное ночное небо, на котором сияло несчётное число маленьких, но невероятно ярких звёздочек. С изломанных краёв разрушенного свода в пещеру водопадом стекала вода, от которой словно исходило слабое холодное сияние, окрашивающее серые каменные стены в голубые оттенки. Столь понравившуюся ему постель окружало нечто, похожее на небольшое озеро в форме полумесяца, в которое и стекала вода с разрушенного свода.       Прямо напротив его кровати располагалась дверь, которая должна была вести за пределы этого странного места. Определив самый вероятный путь его будущего побега, Сохель опустил свой взгляд с двери на кровать. Его брови чуть приподнялись в знак удивления. Его невероятно мягкая и удобная кровать на деле оказалась ровным камнем округлой формы, густо заросшим по периферии маленькими синими цветами, которые то тут, то там слегка переходили чётко очерченные границы, вольготно располагаясь на тёмных простынях. Одного из этих цветков Князь Хвори случайно и коснулся своей ногой. С подозрением во взгляде потянувшись к ним, он неуверенно прикоснулся к мягким бархатистым лепесткам. Удивление на его лице стало ещё более явным. - Лунный барвинок, - еле слышно прошептал он.       Сохель вновь огляделся по сторонам. Он не знал с чего ему начать, с искренних благодарностей или громких проклятий. Окружавший его лунный барвинок яснее ясного указывал на то, что он находился в обители Владыки Целительства, а количество цветов, пещера, над которой никогда не восходит солнце, и озеро в форме полумесяца указывали на то, что ему позволили вольготно устроиться в «личных покоях Иасона» или же «полуночных покоях», особом месте, в котором Владыка обычно принимал лишь своих самых тяжёлых подопечных.       Всё ещё продолжая удивляться своему неожиданном открытию, Сохель откинулся на мягкие простыни, убрал руки за голову и перекинул ногу на ногу, начав слегка потряхивать носком правой ноги. Подумать только, теперь его ещё и сам Иасон лечить собрался. Князь Хвори тяжело вздохнул. Масштабы проблемы, в которую он по своей глупости умудрился вляпаться, росли прямо на его глазах. Сохель всерьёз начал опасаться того, что ещё совсем чуть-чуть и она своим весом насмерть придавит его, и никакое такое «бессмертие» ему помочь в этот раз не сможет. Поэтому он, стараясь особо не переливать из пустого в порожнее, сделал вывод, что ему нужно как можно скорее начать действовать и первым его шагом станет побег из этого места.       Собравшись с силами, он сел и на несколько мгновений прикрыл глаза. Раскрыв их, Сохель нахмурился. Не получилось. Ему не удалось не то, что в соседнюю комнату переместиться, даже внутри покоев у него ничего не получилось сделать. В первое мгновение решив, что с ним что-то сделали, уже в следующее Князь Хвори, вспомнив, хлопнул себя по лбу.       Внутри обители Владыки Целительства не работал привычный всем Князьям и Владыкам способ мгновенного перемещения. Свободно перемещаться по обители могли лишь ученики Иасона, которые перед этим в течение нескольких лет проходили специальное обучение. Но даже они до сдачи соответствующего экзамена были вынуждены передвигаться по огромных размеров дворцовому комплексу на своих двоих.       Сохель почувствовал, будто в этот миг ему обломали его прекрасные крылья. И что теперь ему делать? Для начала он мог бы немного побродить по обители, надеясь чудом натолкнуться на выход, но был ли в этом хоть какой-то смысл? До него доходили слухи, что обитель Иасона для неподготовленного посетителя напоминала самый настоящий лабиринт, в котором довольно часто терялись даже собственные ученики Милосерднейшего. По этой причине были отнюдь не редки те случаи, когда спустя десятилетия какой-нибудь очередной неудачливый ученик, потерявшись, находил кости своего старшего заплутавшего соученика. Конечно, вероятнее всего, все эти «правдивые случаи, о которых просто невозможно было молчать», являлись самыми обыкновенными сплетнями, однако сам Сохель никогда не прогуливался по обители, поэтому не мог ничего сказать по этому поводу.       Князь Хвори со вздохом лёг на бок лицом ко входу и подпёр голову рукой. Сорвав свободной рукой один небольшой цветочек, он задумчиво принялся жевать зелёный чуть сладковатый стебель, дожидаясь того момента, когда про него наконец-то вспомнят. Сохель задумался. В обитель его явно принёс на себе его хитрый спаситель, от души напоивший его слезами барвинка вперемешку с подозрительной «настойкой для сна». Однако знал ли о его присутствии в своих покоях сам Владыка? Он не мог не знать, это же его собственные покои. Конечно, пользовался тот ими, как опять же доводилось слышать Сохелю от третьих лиц, нечасто, ведь в это место помещали лишь особо тяжёлых больных, и чаще всего то были болезни, выходящие за рамки привычных заболеваний тела.       Пока он раздумывал над этим, входная дверь, на которую был обращён его взгляд, бесшумно приоткрылась, и из-за неё выглянула светловолосая голова. На лице юноши появилась слабая неуверенная улыбка. - Вы наконец-то очнулись, - произнёс Лукас.       Дверь открылась шире, и юноша вошёл внутрь, держа перед собой поднос с наполненными чем-то странным мисками. Не меняя своего положения, Сохель наблюдал за его приближением, а когда тот оказался достаточно близко к нему, громко и крайне недовольно цокнул, из его рта на постель упал цветок барвинка. Юноша приподнял в удивлении брови и слегка наклонил голову к плечу: - Что-то не так? - Ты задал на удивление очень точный вопрос, мой маленький хитрый спаситель, - Сохель плавно принял сидячее положение и оглушительно громко в тишине комнаты хлопнул в ладони. – Здесь не просто «что-то», тут целое «всё» не так. Знаешь, начиная примерно с какого момента?       Мальчишка непонимающе посмотрел на него в ответ. Чистая невинность, по сравнению с которой Князь Хвори выглядел озлобившимся деспотом, не ценящим искреннюю заботу юноши. Сохель вздохнул: - Начиная с того момента, что я оказался здесь. Мой хитрый спаситель, немедленно выведи меня из этого чудесного места, и я, так и быть, постараюсь в будущем вспоминать о нашей с тобой встрече только самое хорошее. - Значит, начиная с того момента, что вы здесь оказались? – будто умышленно пропустив его, между прочим, вежливую просьбу мимо ушей, переспросил у него юноша.       Опустив свою нелёгкую ношу средь цветов, ученик Иасона спокойно сел на край постели, после чего внимательно посмотрел на него. - Неужели вы считаете себя достаточно здоровым, чтобы покинуть обитель? – задал он после небольшого промедления свой вопрос. - Ясное дело, - тут же фыркнул тот.       Внимательно глядя на него, юноша приподнял в удивлении брови. Такая поразительная, заслуживающая искреннего восхищения уверенность в собственной лжи. Её было необходимо как можно скорее подорвать, пока тот не ухудшил своё и без того незавидное положение.       Ученик Иасона взмахнул рукой, и цветы, что окружали постель, будто погрузившись в крепкий сон, плавно опустили свои венчики, а поток воды, идущий со свода пещеры, заметно уменьшился, пока не прекратился вовсе. Сохель нахмурился, невооружённым глазом замечая резкое ухудшение в своём состоянии, сопроводившее изменения в покоях. Голоса в его голове начали постепенно становиться всё громче и громче. Если до этого он, постаравшись, мог даже позабыть о них, то теперь он вновь не мог услышать собственные мысли. Сев, он упёрся лбом в руку, силясь что-то с этим сделать, однако все его попытки оканчивались неудачей. Тяжело задышав, он выругался. - Кистна – не та болезнь, о которой можно просто взять и по своему желанию забыть. Тем более, у вас она проходит в нетипичной форме, - строго произнёс ученик Иасона, однако едва ли его слова достигли ушей Сохеля. Поняв это, юноша вновь взмахнул рукой и всё послушно вернулось на круги своя. – Вам необходимо лечение. Пусть болезнь и не может убить вас, однако она способна весьма существенно пошатнуть ваше душевное равновесие. И никто не знает, как это может повлиять на принятие вами решений. Прошу вас, будьте ответственным пациентом. Чем послушнее вы будете выполнять указания своего целителя, тем быстрее вас, полностью выздоровевшим, выпустят из обители. - От неё… Разве за эти годы кто-то всё-таки смог создать лекарство от Кистны? – сглотнув вязкую слюну, спросил Сохель. - Предпоследняя вспышка Кистны произошла около тысячи лет назад в Сует. Тогда примерно за день погибли все жители города. Последняя же вспышка – всего пару дней назад, всё в той же крепости Сует. В этот раз выживший есть. Он один. И это вы, - принялся терпеливо объяснять ему ученик Иасона. – Признаюсь, способ лечения, который я намереваюсь использовать, по большей части экспериментальный. Я не могу обещать вам, что вы обязательно вылечитесь, но я могу пообещать, что постараюсь сделать всё, что от меня зависит и даже больше, чтобы результат лечения оказался положительным. - Прекрасно, значит, теперь меня собирается лечить мой маленький хитрый спаситель, - кивнул тот головой. – А твой Владыка хотя бы знает, кто сейчас вольготно разлёгся в этой чудесной постели? Ты ведь навряд ли спрашивал у него разрешение. «Ой, мой уважаемый Наставник, может ли ублюдок, в очередной раз учинивший в крепости эпидемию, зализать свои раны в ваших личных покоях?» - Во-первых, не стоит так о себе говорить, - на лице юноши появилась неуверенная улыбка. – Понимаю, что это совсем не моё дело и попытка прояснить в нём что-то может стоить мне жизни, однако тот, кто является первопричиной болезни, это явно не вы. Известно, что исток болезни обладает к ней абсолютной защитой. Вы ведь и без меня об этом знаете. Если бы сведения о том, что вы также были заражены Кистной, достигли верховного судью, то обвинения с вас пришлось бы немедленно снять, - взгляд Князя Хвори стал мрачным, предупреждающим, а слабая улыбка мальчишки ещё более неуверенной. – Конечно же, я понимаю, что сделать это мне запрещается. Поверьте мне, сведения о вашем местонахождении не покинут стен этих покоев, - Сохель с сомнением посмотрел на него, но всё-таки кивнул, принимая его обещание. – Во-вторых, отвечаю на ваш вопрос относительно моего Наставника. На данный момент он находится в Сует, изучает тела людей, павших от Кистны. После этого он намеревался разобраться с полученными сведениями и сравнить их с теми случаями, которые были описаны его предшественником. Для этого он отправится в храм Величайшего, так что не думаю, что он в ближайшее время вернётся. Так что можете спокойно продолжить своё лечение. Единственное, - неуверенно произнёс в самом конце юноша, Князь Хвори с интересом посмотрел на того, - насчёт вашего внешнего вида…       Сохель опустил взгляд и осмотрел себя. На нём красовалось уже ставшее ему почти родным нижнее платье, в котором он так или иначе провёл больше полугода. И что, интересно, мальчишке в его платье не понравилось? Всё, что надо, прикрыто, а остальное выгодно подчёркнуто. Довольно целомудренно, так к тому же ещё и на ощупь очень приятное. Князь Хвори посмотрел обратно на юношу и приподнял брови. На его лице отразился невысказанный вслух вопрос, мол, и что тебе во мне не нравится? Прежде, когда они спали с ним под одним одеялом, особого возмущения он за мальчишкой не наблюдал. - Как я уже говорил вам, вы пробыли в обители уже несколько дней, - с необычайным терпением принялся пояснять тот. – За это время вы не имели доступа к таблеткам Князя Бадре, но ваш внешний вид совсем не изменился. Всем хорошо известно, что Князь Хвори – мужчина, поэтому я посмел предположить, что изменение вашего облика не зависит от принятия этих таблеток. У меня возникло смелое предположение, что его поддержание черпается из ваших внутренних сил. Смею заметить, что вам понадобится много сил для полного излечения от болезни, и лучше бы вам их не тратить на это… Князь Хвори задумался и медленно кивнул, соглашаясь с ним. В словах ученика Иасона было зерно истины – поддержание женского облика лишь попусту тратило его силы.       Сохель резко мотнул головой, после чего плавным движением снял с руки плотно обмотанную вокруг его запястья чёрную ленту с вышитыми на ней золотой нитью узорами. Собрав волосы в короткий небрежный хвост, он устроился на постели поудобнее и с видом послушного ученика вновь посмотрел на Лукаса. В глазах юноши тут же отразился молодой мужчина, с кое-как собранными в хвост тёмными непослушными волосами. На бледном из-за болезни лице чётко выделялись тёмные, слегка прищуренные глаза и растянутые в хитрой полуулыбке губы. Но не столько черты его лица привлекали к себе пристальное внимание юноши, сколько расползшееся на половину его лица пятно.       От линии его челюсти к правому глазу тянулся сильно побледневший, но всё ещё отчётливо видимый кровоподтёк. Казалось, что несчётное число тёмных точек, из которых он состоял, испуганно замерли, благодаря чему хорошо можно было рассмотреть, в какие слова они складывались. Сохелю это не нравилось, однако он даже и на миг не подумал о том, чтобы поднять руку и прикрыть ладонью лицо. Чем больше он сам придавал этому значения, тем больше на это обращали внимание другие. Князь Хвори закатал рукава светлой рубашки, согнул ноги в коленях и, прижав их груди, подпёр левой рукой голову. - Так лучше? - улыбнувшись, подмигнул он юноше. Тот будто с каким-то странным замедлением, но всё же согласно кивнул. – И как же ты теперь собираешься меня лечить, мой маленький хитрый спаситель? Извиняюсь, отныне ты наречён моим талантливым целителем. Так каков план лечения? – переведя взгляд с того на поднос с лекарствами, поинтересовался он. – Однажды мой, тогда ещё маленький спаситель, а ныне талантливый целитель уже смог втихаря влить мне в рот какую-то дрянь, из-за которой я проспал несколько дней к ряду, поэтому моя уверенность в нём, признаюсь честно, немного пошатнулась. Как и моя безоговорочная вера в него. Так что будь уж добор поделиться со мной всеми подробностями моего будущего лечения. Не факт, что я что-нибудь пойму из твоих слов, но хотя бы буду знать, что меня будет ожидать. - Прошу, примите мои извинения за то, что произошло возле крепости Сует, - склонив голову, тут же принялся извиняться тот. – Я… Я подозревал, что мне не удастся получить от вас согласие, поэтому предпринял столь… - Отчего же ты так поник, ученик Иасона? Ты ведь меня не обманул, - покачал он головой. – Ты всего лишь воспользовался моим слабым состоянием и влил в меня лекарство, один крохотный флакончик которого стоит больше половины среднего такого королевства, - с улыбкой продолжил говорить Сохель. – Понимаю, возмущаться в такой ситуации мне не следует, но слова о том, что теперь ты просто обязан взять за моё нынешнее состояние ответственность, так и хотят сорваться с моего языка. Так что, возьмёшь? – вновь подмигнул тот. Юноша неожиданно согласно кивнул. Сохель, усмехнувшись, выпрямился и, потянувшись, тщательно растрепал его волосы. – Маленький глупый ребёнок. Наверно, мне стоит поблагодарить именно твою глупость за то, что я сейчас нахожусь здесь, а не лежу в сугробе где-нибудь неподалёку от Сует. Или же не валяюсь в темнице Владыки Справедливости, что совсем не лучше, а местами даже хуже. - Я обещаю вам, что сделаю всё, что только возможно, чтобы вылечить вас, - ещё более уверенным тоном произнёс мальчишка, сжав руки в кулаки.       Сохель, заметив это, слабо улыбнулся, после чего преувеличенно громко усмехнулся: - Ну так когда же начнётся моё лечение? Мне вот это всё сейчас выпить придётся? Это хотя бы немного поможет? Что-то мне подсказывает, что для меня это, что мёртвому припарка, – кивнул он в сторону странной жижи, которая была поровну разлита по совершенно одинаковым мискам. - Для начала необходимо хотя бы немного восстановить ваши силы. Лечение от Кистны потребует стараний как с вашей, так и с моей стороны, - назидательным тоном произнёс ученик Иасона. Развернувшись, он потянулся к миске и, взяв в руки, протянул её Сохелю. Тот приподнял брови и, приняв её, с явно читающимся сомнением во взгляде первым делом понюхал её. – Пейте. - Знаешь, у меня во рту и без того сдохла кошка, а я ещё и эту гадость пить должен, - пробормотал Князь Хвори, впрочем, послушно выпивая целую миску за раз. К его глазам в тот же миг подступили слёзы. Он отбросил миску в сторону и тяжело закашлял, прижав угол одеяла ко рту. - …Я всё понимаю, но этого совсем не понимаю. Почему все эти ваши лекарства такие отвратительные на вкус? Чем полезнее трава, тем невозможнее её принимать? Что это за правило такое странное? Можно хотя бы немного разбавить чем-нибудь это? Оно ещё и плотное такое, вязкое, - скривив лицо, произнёс тот, разворачиваясь лицом к с трудом сдерживающему улыбку ученику Иасона. – Малыш, по-твоему, я сказал что-то смешное? Прекрати смеяться надо мной, а то как вспомню, что я Князь Хвори, так сразу одарю тебя таким восхитительным «букетом», от которого у тебя не будет права отказаться, - крайне недовольно фыркнул Сохель, отвернувшись. - Не злитесь, Князь, - с искренним почтением в голосе произнёс юноша, вновь склонив голову. – Лекарства и правда не самые приятные на вкус, но… Если вы выпейте всё, что я вам принёс, то позже я обязательно принесу вам что-нибудь сладкое. Как насчёт чая с облепихой и… Булочек с какой-нибудь начинкой? Пирожки с яблоком? Или, может, с маком? - По-твоему, я мало того, что смешон, так ещё и похож на ребёнка, которого можно так запросто подкупить сладостями? – с ещё большим возмущением в голосе фыркнул мужчина, после чего бросил короткий взгляд на миски, а потом – на юношу. Князь Хвори не смог сдержать вздоха. – Говоришь, что позже принесёшь мне чай с облепихой да пирожки какие-нибудь? Вот ведь. И откуда только знаешь, чем Князя Хвори подкупить можно? В животе кроме этой гадости совсем ничего нет, так что я как бы и не против буду их потом съесть. Лет сто нормальных горячих пирожков не ел. У вас их нормально готовят? Не жадничают яблок в начинку и облепихи в чай? – Лукас улыбнулся немного шире и покачал головой. - Даже если бы и подумали пожадничать, то я не позволил бы. Предупредил, что у нашего больного не в почёте жадность, - Сохель согласно закивал головой. Последняя фраза юноши как никогда попадала в суть, хоть и не совсем в том смысле, какой в него вкладывал Лукас. – Так что? Приступаем к приёму следующего лекарства?       Потянувшись, юноша поднял с кровати перевёрнутую тем пустую миску и поставил её на поднос, после этого он протянул Сохелю следующее лекарство. Тот с сомнением посмотрел на него. Мысленно повторив несколько раз, что он слишком стар для подобного «детского» поведения, Князь Хвори за раз выпил всё содержимое. Застыв, он немного рваным движением передал миску обратно юноше и слегка покрасневшими от горечи глазами посмотрел вдаль. Чего только ни приходится ему в своей жизни делать… - Всё хорошо? – обеспокоенно приблизился к нему юноша. - Всё уже давно плохо, но это в целом, не задумывайся особо над моими словами. Если касательно лекарства, то оно на порядок лучше предыдущего, - выдал свой краткий вердикт мужчина. – Там ещё много осталось? Мне вновь спать захотелось. Ты мне опять странное что-то подлил? – юноша тут же испуганно замотал головой. - Нет-нет, - тут же принялся переубеждать его Лукас. – Как я мог? Тот раз был исключением. Я больше никогда не буду делать что-либо подобное, поверьте мне… - Да понял я, понял. Я пошутил, - усмехнулся мужчина. – Видимо, даже этих дней сна оказалось для меня недостаточно. Давай побыстрее разберёмся со всем этим, и я прилягу подремать на пару часиков? Как проснусь, принесёшь мне и чай, и пирожки, - юноша активно закивал головой, протягивая ему последнюю миску. Сохель посмотрел на своё отражение и мысленно покачал головой. Какой же он всё-таки плохой человек, раз обманывает доверчивых детей.       Когда последняя миска была им выпита, Князь Хвори, упав на кровать, тут же забрался под одеяло и, не глядя, помахал на прощание мальчишке. Тот негромко пожелал ему хороших снов и беззвучно покинул покои. После ухода юноши, казалось, шум воды стал немного тише, а сияние звёзд – тусклее, будто им приказали не мешать тому спать.       Сохель некоторое время полежал в постели, после чего резко открыл глаза, сел, а затем и поднялся с кровати. Потянувшись, он немного размял затёкшие за проведенное лёжа время мышцы. Старые кости ответили на каждое его движение громким хрустом. Он слабо покачал головой. Со всеми этими бесконечными глупыми спорами с Тэу он совсем забросил тренировки. Когда-нибудь всё дойдёт до того, что он забудет с какой стороны держать своё оружие, тогда уж и Князья, и Владыки будут иметь полное право в голос смеяться над ним.       Обернувшись, Сохель посмотрел на переплетённые меж собой заросли барвинка. Вроде как, благодаря этому растению голоса в его голове стали немного тише, так ведь? Интересно, долго ли будет за ним гоняться по долинам всех трёх Великих рек Владыка Иасон, если он немного уменьшит его драгоценные запасы? - Вот это-то мы и проверим, - пробормотал он.       В одной руке у него внезапно появилась бутыль, а другой он провёл над цветущими растениями. Буквально на его глазах, пышущие жизнью лепестки начали иссыхать, а бутыль - наполняться полупрозрачной вязкой жидкостью. - Конечно, это безобразие никогда не сравнится с настоящими «слезами». Даже рядом стоять не сможет, но какое-то время помогать должно. А там уж и мошенник Бадре что-нибудь да придумает, - Сохель поднял взгляд и посмотрел в сторону закрытой двери. Было бы неприятно, если юноша неожиданно решил навестить его. – И что тут у нас ещё интересного есть?       Мотнув головой, Князь Хвори с любопытством огляделся по сторонам, после чего опустил взгляд на свои ступни. Поджав пальцы, затем он расслабил их. Пол хоть и был каменным, однако при этом отнюдь не холодным, поэтому ходить по нему без обуви было довольно приятно. К тому же, он ещё и на удивление чистым оказался. В этом Сохель убедился, усевшись на кровать и посмотрев на собственную ступню. Интересно, как много времени ученики Иасона тратят на то, чтобы поддерживать такую идеальную чистоту? Или Владыка Целительства самолично занимается этим, накладывая сложные многоступенчатые заклинания очистки?       Князь Хвори вспомнил о своей небольшой комнатушке в любимом ветхом сарайчике. В последнее время он так редко захаживал туда, что весь пол, вероятно, успел зарасти толстым слоем пыли, а воздух за год застоялся, став затхлым. Эх, и как же там его бедное деревце поживает? Лишь бы помирать не вознамерилось, тогда Сохелю станет по-настоящему обидно, ведь он столько сил для его роста потратил. Обязательно, как вернётся домой, пересадит его в свежую почву. - Может, попытаться в сады Феты за мешком хорошей земли наведаться? – упав на кровать и посмотрев на ночное небо, задумчиво пробормотал Сохель. – Давненько я там не бывал. Файон, наверняка, опять ругаться будет, что я совсем не появляюсь… Решено, как только Бадре что-нибудь придумает, чтобы вылечить меня, сразу отправлюсь в сады Феты, - придя к этому решению, он резко сел и хлопнул себя по бедру. – …Интересно, а вода холодная? – случайно зацепившись взглядом за еле слышно спадающую со свода пещеры воду, вслух спросил он.       Бодро поднявшись с кровати, Сохель подошёл к озерцу в форме полумесяца и, присев на корточки, опустил руку по кисть в воду. Отчего-то при виде холодного голубого сияния, исходящего от воды, ему казалось, что та должна быть холодной, но она оказалась довольно тёплой. Пожалуй, при большом желании в ней даже искупаться можно было бы. Спальня, совмещённая с купальней? Отмылся от собственной крови и тут же повалился спать, чтобы во сне залечивать раны? Звучит довольно удобно. Сохель посмотрел в глубину озера, но так и не смог разглядеть дна. Возможно, его у озера и не было. Но тогда самостоятельно купаться в такой купальне, находясь в не самом лучшем состоянии, было не такой уж и хорошей идеей.       Князь Хвори встал и вытер руку о штанину, после чего посмотрел на неё. В следующий миг он удивлённо отшатнулся от воды, крепко прижимая руку к груди. С губ мужчины сорвались ругательства. Хорошо, что он не полез в воду целиком, вид бы у него точно стал самым что ни на есть неприглядным. И как бы он тогда явился перед Тэу?       Его взгляд опустился на руку. Хотя при этом его внутренние ощущения никоем образом не изменились, однако внешний вид руки претерпел сильные изменения. Светлая кожа руки потеряла свою эластичность, став твёрдой, да и к тому же стала на порядок темнее, приобретя жёлто-коричневый оттенок с пересекающими её светлыми прожилками. Посмотрев на неё внимательнее, Сохель вновь выругался, спрятав её в карман штанов, подальше от собственных глаз.       Решив, что покои обследованы достаточно, а попытка исследовать их дальше может окончиться тем, что он влезет туда, куда ради собственного же спокойствия влезать не стоит, Князь Хвори подошёл к кровати, поднял с неё бутыль с недоделанным «чудо-средством» и убрал её подмышку той руки, которую продолжал держать в кармане. После этого он внимательно осмотрел пол под кроватью, но так и не нашёл чего-то, что могло бы заменить ему обувь. Решив, что босиком лучше, чем в тех туфлях, которые он носил в Акте и которые ещё долго будут сниться ему в кошмарах, Сохель двинулся в сторону входной двери. Как он и предполагал, та оказалась заперта. - Эх, птенчик-птенчик, - покачал головой Князь Хвори. – Думаешь, что вот это недоразумение способно удержать столь непослушного больного, как я? – фыркнул тот, после чего еле слышно вздохнул. – Больше всего я опасаюсь помощи, которая идёт от «чистого сердца», цыплёнок. Помогай лучше нуждающимся, а я уж как-нибудь сам постараюсь справиться. Надеюсь, эта наша третья встреча станет для нас и последней.       Указательным пальцем Сохель нарисовал на гладком полотне двери неразличимый глазу знак. Стоило очертить последнюю линию, как поверхность двери пошла волнами, постепенно изменяя свой внешний вид. Хоть и хорошо сколоченная, но всё же сама обыкновенная деревянная дверь, казалось, была будто соткана из плотных грозовых облаков. Над ней появился бюст женщины, в приветственном жесте открыв входящему свои объятия. Князь Хвори некоторое время без каких-либо эмоций на лице разглядывал её мнимое дружелюбие, после чего, отвернувшись, вздохнул. - Я стал слишком часто тебя видеть. Надеюсь, в следующий раз это произойдёт не раньше, чем через тысячу лет, - произнёс тот.       У этой двери не было дверной ручки, за которую он мог бы схватиться, поэтому, поправив чуть сползшую со своего места бутыль, он засунул и вторую руку в карман, после чего слегка притопнул носком ноги. Стоило ему сделать это, как дверь беззвучно приоткрылась, открывая вид на скрывающуюся за ней вязкую неприятную глубину. Однако не прошло и мгновения, как за дверью появился грубо сколоченный из досок самых разных форм и размеров коридор, на конце которого была видна вторая, точно такая же дверь. - Вот же. Тысяча лет так быстро прошла, а я этого и не заметил, - недовольно пробормотал мужчина, ступая на скрипучий коридор, который не внушал и капли доверия.       Странная дверь за его спиной как беззвучно открылась, так беззвучно и закрылась, в тот же миг вернув свой изначальный вид. *** - Честно, я уже всерьёз подумываю о том, чтобы перестать принимать сообщения от Мата. Нет, я серьёзно. Вот что я сделал в своей жизни не так, чтобы моим ребятам пришлось убирать трупы в этой треклятой крепости. Я похож на гробовщика? Мои воины похожи на гробовщиков? Хотя бы один из нас похож на гробовщиков? Поверь мне, несколько дней сидеть на месте и смотреть, как твои детишки… Ладно, как твои уважаемые ученики вместе с ребятишками Мата разглядывают трупы – это ещё то развлеченье. А ведь всё это время можно было потратить на что-нибудь более полезное. Например, на тренировки перед следующим сражением. Хоть от Приама с самого лета и не было вестей, однако я буквально печёнкой чувствую, что он вот-вот пришлёт мне письмо с вызовом. В конце концов, уже ведь больше полугода прошло! Ни одной, даже самой маленькой стычки за это время не было! Я чувствую, как мои ребята начинают лениться. Зачем стремиться к чему-то, когда твой самый главный соперник куда-то подевался и не подаёт признаков жизни в течение полугода? Дух соперничества сразу, хоп, и сдувается. Я прямо-таки чувствую, что и сам начал с меньшим старанием тренироваться. Вот, даже сейчас вместо того, чтобы оттачивать своё мастерство, я сижу и с тобой пирожки ем, да чаи распиваю. Кстати вкус, да и запах какие-то у чая непривычные. Что-то новое добавил? - Облепиха. - Облепиха? Хм. Странный вкус. Прошлый мне нравился больше. - Твоего мнения никто не спрашивал. - Хэй, друг… Ладно-ладно. Без «хэй» и без «друг». Просто замечу, что ты сегодня какой-то… Более мрачный, чем обычно? То есть ты и обычно не выглядишь особо весёлым и жизнерадостным, конечно, но тут что-то сверх обычного. У тебя что-то произошло? Ты, ясное дело, не обязан со мной делиться своими проблемами, но если всё же захочешь кому-то выговориться, то лучше уж выговорись мне, чем держи это в себе. - … - Ясно, моя помощь тебе не особенно-то и нужна, тогда я лучше продолжу есть пирожки, запивать их чаем и жаловаться на свою незавидную судьбу… - Я привёл одного… Человека в «полуночные покои». - Ого, и что же это за человек такой? Даже когда меня, твоего «почти что» друга, однажды отделали так, что я стоять на ногах не мог, ты отправил меня валяться в обычные покои, так ещё и кого-то из своих учеников ко мне приставил вместо того, чтобы самому о друге позаботиться. А тут ты кого-то прямиком в «полуночные покои» направил, значит, самолично лечить собрался. Эх, как же я всё-таки сильно завидую этому человеку. - …Когда он очнулся, то сбежал из них. - …Постой-постой, давай по порядку. В каком смысле «очнулся»? Сбежал? Он был в настолько отвратительном состоянии, что ты принёс его к себе, но при этом всё-таки смог сбежать? На своих двоих? Так в главном здании же такие лабиринты, что и в жизнь из них не выберешься, об этом всем известно. Так как он уйти-то смог? Он точно покинул обитель, а не потерялся и теперь плачет в каком-нибудь из тупиков? Нет, этот человек – полнейший идиот. Надо быть пнём, чтобы отказаться от твоей безвозмездной помощи. Кто в целом мире его лучше тебя вылечить сможет? Точно пень… Ладно-ладно! Не надо на меня так смотреть, мне страшно стало! Правда, друг, у меня от страха сердце в желудок упало и там перевариваться начало! - Не надо его так называть. Думаю, во всём этом моя вина. Насчёт «очнулся» … Я дал ему «Корень сна», чтобы он заснул, после чего отнёс в «полуночные покои». - Так, а теперь остановись, мне нужно это всё осознать. «Корень сна»? Ты точно только что сказал именно: «Корень сна»? Друг, скажи мне честно, ты зачем-то решил похитить человека? Я не представляю, зачем ещё давать и без того находящемуся при смерти человеку «Корень сна». - … Он был в крайне тяжёлом состоянии, в ином случае мне не удалось бы оказать ему помощь. - То есть, ты смог где-то откапать полуживого человека, которому очень захотел помочь, однако ему твоя помощь и даром не далась, поэтому ты решил напоить его средством, которое способно обыкновенного смертного на сотню лет в спячку уложить, и принес в «полуночные покои». Я верно всё понял? После этого он очнулся и сбежал? - Он очнулся. Я ещё раз постарался объяснить ему, почему его болезнь нужно немедленно начать лечить. Мне казалось, что моя мысль смогла дойти до него, но, по итогу, он просто взял и… Сбежал. - Если он изначально был полуживой, то теперь уже наверняка полумёртвый. Не волнуйся ты так за него. Не нужна ему твоя помощь, так и не предлагай. Чай, не ребёнок уже. Наверно. Ну, как я смог по твоему рассказу понять… Вот же ж, друг, сам сказал и не понял, что только что сказал. Ты ведь и правда за него волнуешься. Не злишься, не отчитываешь, нет. Ты, забери мою душу Отвергнутый, волнуешься за него?! - Прекрати так истошно кричать. В обители запрещено издавать громкие звуки, ты можешь… - …Побеспокоить покой больных, я всё прекрасно помню. Вот же, теперь мне интересно узнать, что это за человек такой, который смог заставить тебя волноваться! Всем же хорошо известно, что по прошествии почти тысячелетнего срока жизни сердце Владыки Целительства ожесточилось настолько, что звание Милосерднейшего теперь скорее звучит как насмешка, чем как выражение своего к тебе уважения. Скажу тебе честно по секрету, средь наших последователей даже ходили слухи, что ты всерьёз намереваешься попросить Величайшего провести церемонию передачи титула и наконец-то уйти на покой, а тут такие неожиданные новости… Оказывается сердце моего друга всё ещё бьётся! - Замолчи. Если не хочешь есть, уходи, у меня ещё много дел. - Нет-нет-нет. Всё, я молчу. Молчу и ем. Только не выгоняй меня. Там опять меня этот судья поймать пытается. Видите ли, он хочет провести небольшую вылазку в Сад Алых Азалий. Говорят, что там все разыскиваемые им Князья собрались, вот он и хочет им торжественно вручить письма с приглашением посетить Зал Истины. - Сад Алых Азалий, говоришь… - Эй, ты куда? А еда куда подевалась? Я ведь не доел. - Вставай. Мы направляемся к Владыке Справедливости. - Что? К Мату? Но я же сказал, что не хочу… Постой, помедленнее! Я не успеваю за тобой!