Облепиховый чай

      Приведя свои мысли в порядок, Сохель встал из-за стола и прошёл к одному из двух больших шкафов, стоявших вдоль стен. Стоило ему схватить дверную ручку и потянуть её на себя, как дверцы шкафа жалобно заскрипели, но всё же послушно распахнулись, смущённо явив Князю Хвори своё постыдное содержимое. А смущаться им действительно было чему. Сохель, опустив взгляд и нахмурившись, сел на корточки, после чего принялся старательно копаться в горах хлама. Сидевшие на диване юноши, не сумев справиться со своим любопытством, тут же устремили свои взгляды внутрь шкафа, но не прошло и мгновения, как они одновременно резко отвели их в сторону, упёршись ими в колени. Их укрытые плащами шеи слегка покраснели от смущения.       Тэу с крайне довольным видом усмехнулся. А что ещё они хотели увидеть в шкафу кабинета, принадлежащего Князю Распутства? Сохель же, на долю которого выпало разбирать всё это добро, лишь вздохнул, искренне надеясь на то, что после использования всё это богатство было тщательно помыто перед тем, как его поместили обратно в шкаф.       После некоторого времени напряжённых поисков, Сохель всё же смог откопать из глубины шкафа небольшой, но довольно увесистый деревянный ящичек. Со вздохом подняв его, мужчина ногой захлопнул дверцы шкафа, предупреждая неожиданное падение с верхних полок игрушек Амэнтиуса, после чего отнёс ящичек на письменный стол. Как только шкаф со смущающим всех, кроме Тэу, содержимым оказался закрыт, юноши вновь с интересом посмотрели в сторону Князя Хвори, а он посмотрел на них в ответ. На его лице отразилась лёгкая задумчивость, после чего уголок его губ еле заметно дёрнулся. Он кивнул своим мыслям. - Хотите я вам покажу кое-что интересное? – его губы медленно расплылись в хитрой улыбке. В винного цвета глазах мужчины затрепетал предвкушающий огонёк.       В ответ на его предложение Тэу слегка нахмурился. На его лице отразилась не присущая ему обычно серьёзность. В его слегка прищуренных глазах ясно читалось сомнение в его решении. Юноши, однако, этих изменений в облике Князя Празднества и Распутства не заметили. Они во все глаза с жадным интересом смотрели на стоявшего возле письменного стола мужчину, который с видом искусителя проводил кончиками пальцев по деревянному ящичку, предлагая им увидеть «кое-что» интересное. По их лицам было понятно, что они отнюдь не прочь согласиться на его щедрое предложение, однако что-то их всё-таки удерживало от этого. Заметив их сомнения, Сохель хлопнул по деревянному ящичку ладонью и в голос рассмеялся. - Не волнуйтесь так, я всего лишь покажу небольшое «представление». Вам не нужно будет ничего делать, только смотреть. Хотя, готов поклясться, вам бы наверняка захотелось не только посмотреть, но и… Кхм, - произнеся эти слова, он вновь громко засмеялся. Тэу же, закатив глаза, хмыкнул. - Какое самомнение, - невнятно пробормотал тот себе под нос, после чего обратился ко всё ещё пребывающим в сомнениях юношам. – Соглашайтесь, навряд ли вам когда-либо ещё представится возможность увидеть это. Нельзя упускать момент, не так часто этот бессердечный тип бывает настолько благодушен, - слегка подтолкнул их Амэнтиус. - Бессердечный тип? О ком это ты говоришь? Я добрейшей души человек, - с преувеличенным возмущением в голосе фыркнул в ответ Сохель. – Ну так что? Будете смотреть, или мне вас выдворить из кабинета? На первом этаже, - притопнул он, кивнув на пол, - находится бордель. Вы, конечно, ещё совсем-совсем малые детишки, чтобы все прелести сего места прочувствовать, но там вас хотя бы от пуза накормить могут.       Слегка приподняв тёмные брови, мужчина принялся терпеливо дожидаться их решения. Юноши без слов посмотрели друг на друга, после чего Лукас согласно кивнул. В его глазах отразилось лёгкое напряжение, от вида которого Сохель невольно усмехнулся.       Развернувшись лицом к деревянному ящику, Князь Хвори запустил под его крышку руку, после чего достал из его нутра что-то сыпучее, напоминающее песок. Однако при более внимательном рассмотрении можно было заметить, что цвет этого сыпучего вещества отличался от желтоватого оттенка обычного песка. Его цвет казался слегка сероватым. Сохель высыпал всё немногочисленное содержимое своей ладони на кресло, на котором до этого сидел, после чего, пробормотав что-то о том, что «этого должно хватить», потянулся за канцелярским ножом, который спокойно лежал себе на письменном столе. Взяв его в руки, Сохель с неприятным удивлением разглядел на его лезвии бордовую кайму. Князь Хвори с крайне недовольным видом покачал головой. Нож с последнего раза так ни разу и не мыли. Амэнтиус вообще не обременяет себя проверкой корреспонденции?       Было достаточно лишь одного короткого взгляда, чтобы лезвие ножа в мгновение ока очистилось. После этого Сохель взял его в одну руку и одним быстрым резким движением рассёк себе ладонь другой руки. Из неё тут же потекла тёмно-красная кровь, которую он, сжав руку в кулак, полил на всё то же кресло. Решив, что такого количества должно хватить, он аккуратно поднял деревянный ящик и вместе с ним направился к остальным. Оставив свою драгоценную ношу на чайном столике, он прислонился бедром к боковой стенке дивана, вместе с другими зрителями наблюдая за тем «представлением», что постепенно разворачивалось за письменным столом. - Ваша рука… - негромко позвал его Лукас, возле которого тот без всякой задней мысли встал.       Услышав его голос, Сохель в удивлении приподнял брови. Ребёнка действительно так сильно волновала его «чуть» раненая рука? Именно в тот момент, когда в кабинете Князя Празднества и Распутства происходило нечто настолько удивительное? Этот цыплёнок и правда порой казался ему немного странным. С трудом удержав себя от лишней в данный момент усмешки, Князь Хвори молча протянул ему свою ладонь. Кровь на его руке ещё не успела подсохнуть, однако порез уже полностью зарос, не оставив после себя и следа. - Видишь, со мной всё хорошо. Лучше смотри в ту сторону, - кивнул он в сторону письменного стола.       Удостоверившись в том, что ему не нужна помощь с обработкой раны, цыплёнок тут же ответил ему послушным кивком и перевёл взгляд в указанном направлении. На его лице в тот же миг отразилась растерянность. То же чувство читалось на лицах и остальных двух юношей, и Сохель прекрасно понимал причину этого.       Постепенно над уровнем столешницы начала возвышаться странная масса, с виду похожая на кучу влажного песка, из которой какой-то незадачливый скульптор старательно пытался вылепить что-то отдалённо похожее на человека. Хотя скульптор – это было слишком громко сказано. Поначалу это больше походило на результат стараний ребёнка, которому в первый раз в его жизни родители вручили кусочек глины. Впрочем, поначалу вызывающий лишь сочувствующую улыбку уровень мастерства невидимого глазу кудесника с каждым последующим мгновением всё более и более рос. Спустя непродолжительное время в странной массе начали угадываться черты лица. Когда же последняя чёрточка на лице скульптуры была готова, наружный слой грязи отпал, и перед ними предстал молодой мужчина.       Длинные тёмные волосы были собраны в небрежный пучок, часть прядей из которого выбилось, струясь по его спине. Казалось, будто сделанной из чёрного камня заколке было не по силе удержать его причёску. Зрителям была видна чуть бледноватого цвета кожа лица, поджатые губы, будто тот пребывал в состоянии лёгкого недовольства. Глаза молодого человека были плотно закрыты, тени от ресниц падали на его щёки. На мужчине была надета чёрная мантия, очерчивающая его слегка худощавые плечи.       Его вид нельзя было назвать болезненным. Скорее могло показаться, что после нескольких дней непрерывной работы тот, порядком устав, сел за письменный стол и на мгновение задремал. Раздавшийся в последующее мгновение в кабинете Амэнтиуса тяжёлый, полный усталости вздох подтвердил мысли об этом. Мужчина с трудом приоткрыл глаза, которые оказались необычайно насыщенного зелёного оттенка, и без тени эмоций в них немигающим взглядом посмотрел прямо перед собой. - Прошу нас извинить за то, что мы побеспокоили вас, но наше дело не терпит отлагательств. Необходимо как можно скорее подписать документы. Они находятся перед вами на столе, - сказал ему Сохель.       Медленно переведя взгляд на Сохеля, тот несколько мгновений без выражения смотрел на него, после чего согласно кивнул и молча приступил к работе. Когда он потянулся рукой за перьевой ручкой, раздался тихий перезвон колокольчиков, на который мужчина не обратил совершенно никакого внимания. Заполучив ручку, облачённая в чёрную мантию фигура начала методично расписываться на каждом из документов. - Что… Нет, кто это? – удивлённо глядя на сидевшего за столом человека, спросил Зед. Сохель перевёл взгляд на него и слабо улыбнулся. - Точно, я уж и забыл, что вы такие маленькие. В книгах его портретов не найти, да и скульптур, ясное дело, до наших времён не осталось. Тогда я возьму на себя смелость вас с ним познакомить. Перед вами без устали трудится лично наш уважаемый отец, наш глава, Верховный средь Князей. Ведающий. У вас принято называть его Отвергнутым, - представил им Сохель безмолвную фигуру, внимательно следя за реакцией юношей.       На их лицах отразилось почти идентичное недоверие, однако реакция Лукаса показалась ему немного неправильной, словно она была слегка наигранной. Хотя в тот момент на его лице и читалось удивление на грани с испугом, однако в глазах юноши этого же чувства не наблюдалось. В глубине его глаз явно скрывалось что-то интересное, разжигающее в Сохеле любопытство, однако даже Князь Хвори не мог понять, что это на самом деле было. Странный, странный личный ученик Иасона. Сохель бросил короткий взгляд в сторону Тэу, и тот еле заметно ему кивнул. - Отвергнутый? Это не может быть, он уже с десяток столетий как мёртв, - уверенным голосом заговорил Зед, поправляя свои очки.       До того, как тот их приподнял, Сохель успел заметить, что очки изначально находились на своём месте, никуда и не думая сползать. Он таким образом попытался скрыть своё волнение? Значит, какие-то струны его души всё же затрепетали? Князь Хвори еле заметно улыбнулся. - Конечно, ты совершенно прав. Он заперт по ту сторону границы между жизнью и смертью, на том свете, - согласно кивнул в ответ на его слова Сохель. - Раз он уже давным-давно умер, тогда что это такое?! – наиболее яркие эмоции отразились на лице Иви. – Это же не он, правильно же? – отчего-то не доверяя авторитетному мнению Сохеля, обратился тот к Лукасу, который лишь на одно короткое мгновение посмотрел в сторону своего друга, после чего вернул взгляд к фигуре, молча подписывающей один документ за другим. – Тем более каждому хорошо известно, что уродливое от злости и ненависти сердце Отвергнутого было заключено в столь же отвратительную оболочку. Внешностью он менее всех из Владык и Князей был похож на обыкновенного человека, - с фанатичной убеждённостью в голосе заговорил тот. Сохель в удивлении приподнял брови, после чего посмотрел в сторону Амэнтиуса. - Хэй, Тэу, ты же вроде бы должен быть лично с ним знаком. Он и правда совсем не был похож на человека? – спросил он у того.       Услышав заданный им вопрос, Амэнтиус задумчиво промолчал. Потерев покрытый колючей щетиной подбородок, он посмотрел в сторону фигуры, которая всё ещё продолжала подписывать документы, после чего случайно на мгновение коснулся взглядом Сохеля. Тут же подняв в испуге руки, Тэу поспешно заговорил: - Похож ли на человека, спрашиваешь? Одно могу сказать точно, характер у него был тяжеленный. При разговоре с ним как будто целая гора на плечи падает, но сам-то он, ясное дело, выглядел как человек.       Сохель слегка прищурился, но промолчал, после чего перевёл взгляд на детей, собираясь ещё раз подтвердить слова Тэу о том, что гнусным сплетням о внешнем облике Отвергнутого верить не стоит. Как можно было видеть собственными же глазами, тот был довольно симпатичен лицом, а ведь это даже не сам он был, а всего лишь кое-как сделанная на скорую руку кукла. Вот увидели бы они его в живую… - Как? Как вам это удалось? Это ведь… Если ни глаза, ни память меня не подводят и я ничего не путаю, то вы сотворили одно из подтипов заклинаний для созданию големов… Тот вариант, когда из праха существа и крови довольно близкого ему по происхождению создания, воссоздаётся облик погибшего. Получается, что в том ящике, - Лукас резко повернул голову к стоящему на чайном столике ящику, однако его взгляд последовал за головой не сразу, с замедлением покинув пишущую фигуру, словно искренне не желая этого, - находится самый настоящий прах Отвергнутого?       После этих слов взгляд его светлых глаз куда бодрее устремился в сторону Сохеля. Такие большие, такие искренние глаза. Удивление, неверие, лёгкий испуг… Князь Хвори отчего-то не верил ни единому чувству, которое в них отражалось. - Как всем хорошо известно, чтобы Отвергнутый после поражения не смог восстановиться, его бессмертное тело было предано негаснущему огню. На протяжении целых ста лет со стороны нынешних земель Князя Жадности, Нейрина, шёл запах гари. Зимой и летом, ночью и днём те леса полыхали. По прошествии целого века беспрерывных мучений его тело всё же испустило последний вздох. Мы, Князья, всё же не какие-нибудь звери неблагодарные, мне не могли оставить его прах в лесу. Конечно, мы его собрали, - спокойно объяснил ему Сохель. - «Я слышал крик, то был крик живого, которому не было дозволено по своему желанию умереть. Запах гари наполнил мои ноздри. Не сдержавшись и чихнув, я тут же сделал глубокий вдох и зашёлся в мучительном кашле. В воздухе парили мельчайшие частички праха, не пропускавшие солнечных лучей. Прах покрывал и то, что осталось от леса, и выжженную землю. Всё в этом месте говорило о том, что вскоре здесь будет находится чья-то могила», - опустив взгляд на деревянный ящичек, неожиданно пробормотал Тэу. – Это из очерка Неемии, хранителя Трактата «О жизни и о смерти». Он же Князь Познания, если вы, детишки, не знали. Его я тоже кстати давненько не видал, - посмотрел он в сторону Сохеля. Тот в ответ лишь пожал плечами. - После низвержения Отвергнутого его канцелярия, ясное дело, в тот же миг оказалась распущена, так что Неемия, вероятнее всего, отправился на бессрочный отдых, - задумчиво пробормотал Князь Хвори. – Вот когда он вернётся из заточения, - Сохель невесело усмехнулся и покачал головой, - тогда-то Неемии явно сразу работы прибавится. По работе и встретитесь, если ты по нему так скучаешь, - предположил тот. Тэу фыркнул, отвернувшись. - В каком смысле «когда он вернётся»? О ком вы говорите? Об… Отвергнутом? – почти испуганно пробормотал юный последователь верховного судьи, нервно поправляя свои очки.       Направленный на Сохеля взгляд Лукаса, казалось, спрашивал его о том же, однако в его глазах не было и тени страха, лишь странное волнение, которое тот будто уже не в силах был сдерживать. - Конечно же о нём. Он ведь когда-нибудь обязательно вернётся, да? – лишь пожал плечами Князь Хвори и перевёл взгляд с детей на спокойно выполнявшую свою работу фигуру.       На каждом листе жалобы ли, извещения ли фигура оставляла перьевой ручкой свою размашистую подпись, которая постепенно из чёрного приобретала немного пугающий красноватый оттенок. Под безэмоциональными словами о «приговоре» появлялась жёсткая надпись «отказ». Пусть Отвергнутый и был действительно свергнут и ниспослан на тот свет, однако никто, даже сам Величайший не мог лишить того принадлежащей ему по праву рождения власти отменять любой приговор, пусть даже и утверждённый самим верховным судьёй.       Этой-то небольшой лазейкой Сохель с Тэу на протяжении последних нескольких столетий и пользовались, ловко обходя все расставленные Владыками ловушки. Единственная трудность заключалась в том, что их небольшой козырь не работал в том случае, если Князь был всё-таки пойман и доставлен прямиком в зал Истины, где призыв голема уже совершить не получилось бы. Поэтому-то Князь Хвори и настоятельно просил всех остальных Князей как можно тщательнее заметать за собой следы своих «грешков» и никогда не участвовать лично в устроенных ими же «грандиозных представлениях», если существовала хотя бы мельчайшая вероятность того, что тебя могут поймать люди Мата.       Последнюю его просьбу ни в какую не соглашался исполнять Бадре, впрочем, умению того ловко изворачиваться и выбираться из, казалось бы, самых безнадёжных ситуаций оставалось лишь позавидовать. За столько лет его «бурной деятельности» на него так и не смогли собрать достаточно улик, чтобы в полной мере привлечь хотя бы к одному из совершенных им преступлений. - Когда-нибудь вернётся… - еле слышно повторил вслед за ним Лукас.       На этом его фраза явно не заканчивалась, однако Сохель не смог услышать её окончание из-за неожиданно вскочившего на ноги Иви. Покраснев от гнева лицом и указав на Князя Хвори своим пальцем, он закричал в его сторону: - Вернётся?! Ха! Такого никогда не произойдёт! Отвергнутый был ниспослан на тот свет, а все пути к перерождению для него были специально перекрыты, дабы трагедия «Девяти дней ночи» больше никогда не повторилась! Так как же тогда он сможет вернуться?! Да даже если он и вернётся, то Величайший… - Что «Величайший»? – изогнув губы в насмешливой полуулыбке, перебил его Князь Хвори, оттолкнувшись от боковой стенки дивана и повернувшись к нему лицом. – Тогда ваш Величайший «убьёт» его снова? Вновь подло воспользуется негаснущим огнём, из-за которого большая часть принадлежащих Князьям земель погрузится во тьму? Ох, экая оказия, это ведь уже произошло, - Сохель усмехнулся, однако эта усмешка не коснулась его потемневших глаз. – Вы ведь ещё совсем малы, и многого не знаете. Например, вы не знаете то, что на всех землях, находящихся за территорией Закатной Долиной тоже когда-то сияло солнце, но потом с ними случился ваш «уважаемый» Величайший, который нарушил привычный уклад вещей, лишив всех нас радости видеть солнца, - он пожал плечами, наблюдая за всё более и более раздухорившимся юношей. Казалось, ещё совсем чуть-чуть и мальчишка лопнет от гнева. - Твари, пресмыкающиеся перед властью Князей, не достойны видеть света солнца, - Иви выглядел так, словно действительно собирался броситься на того с кулаками.       Князь Хвори внимательно следил за его реакцией. Уголки губ Сохеля еле заметно дрогнули. Как же столь бурный гнев был не в духе смиренных учеников Владыки Целительства. Взгляд Князя Хвори плавно переместился с фигуры юноши на Лукаса, который к тому времени уже успел подняться на ноги и предпринять попытку успокоить своего раскрасневшегося от злости друга. Иви в первое мгновение попытался было отмахнуться от него и его слов, однако тут же присмирел, стоило ему столкнуться с маленьким птенчиком взглядом. - Какие громкие слова. Правда заключается в том, что ни тебе, ни мне, ни даже Величайшему не дано решать, кто и чего достоин или нет, - спокойно наблюдая за ними, произнёс Сохель. Его взгляд слегка коснулся головы Зеда, после чего вернулся к Лукасу и Иви. Улыбка Князя Хвори стала немного шире, ему не терпелось обсудить их приход с Тэу. – Вы всё подписали? Что же вы молчите, так бы и сказали, что всё, – обернувшись, обратился он к голему.       Тот медленно поднял взгляд насыщено-зелёного цвета глаз на Князя Хвори и приоткрыл рот, будто действительно попытавшись что-то сказать ему, однако, когда ему это сделать не удалось, он закрыл его. Сохель отвернулся от юношей и прошёл к письменному столу, беря в руки подписанные документы. На каждом листе бумаги красовалась совершенно одинаковая подпись, своим красным цветом подчёркивающая то, что решения Владыки Справедливости для Князей отныне являются недействительными. Прекрасно. Подняв взгляд на гостей, он вернулся обратно к ним и вручил Зеду подписанные бумаги. - Как-то так и получается, - уперев руки в бока, в конце концов произнёс Князь Хвори. – Передашь их на рассмотрение своему Владыке. Только смотри мне, Зед, направляйся прямо к нему, больше не отвлекайся на различные игорные дома, хорошо? – его улыбка стала немного шире, однако взгляд при этом стал заметно тяжелее. – Кто знает, может, в следующий раз вам попадётся кто-нибудь, кто будет куда опаснее Рокхана, а кого-нибудь столь же добродушного, как я, рядом не окажется? - Рокхан? – услышав имя своего младшего сына, переспросил у него Тэу. Вспомнив, Сохель ударил себя по бедру. А вот про проделки его сына он поделиться с тем и забыл. - Тэу, твой младшенький совершенно необучаем. Сколько раз я ему говорил, что в «Саду» игра ведётся лишь на деньги, но не на людские жизни? Ведь не меньше сотни раз, согласен же со мной? Но он всё равно из раза в раз идёт на это, - совсем позабыв о растерянно замершем с документами в руках юноше, произнёс Сохель, разворачиваясь лицом к Амэнтиусу. Тот тут же закатил глаза. - Опять? Расскажи мне уже о нём что-нибудь новенькое, о чём я не знаю, - криво усмехнувшись, сказал тот. – Так ты его вновь решил запечатать в потолке? И как надолго на этот раз?       В голосе Амэнтиуса не было заметно особого интереса, будто он спросил о Рокхане лишь потому, что так нужно было, а не потому, что речь шла о его младшем ребёнке. Сохель, посмотрев на того, наклонил к плечу голову. - На сотню лет. Может, присмиреет за это время хотя бы чуть-чуть, - Тэу приподнял брови, будто спрашивая, мол, ты точно о моём сыне говоришь? – Ладно-ладно, глупость сказал. Пусть на протяжении этого времени хотя бы в городе станет немного тише. Кстати у тебя есть, кому отдать под управление игорный дом? Или мне всё-таки Градоначальника попросить подобрать кого-нибудь подходящего для тебя? - Что я только что услышал? Ты хочешь обратиться к нему за помощью? Скажи ещё, что лично в Закатную Долину наведаешься. Ты ведь не иначе, как сегодня перед уходом мне же говорил, что ещё как минимум сотню лет будешь от него бегать? – Сохель закатил глаза, но ничего на это так и не ответил. – Ладно уж, не буду портить твой план на ближайшие сто лет. Спасибо за помощь, но я сам кого-нибудь отыщу, - Тэу покачал головой.       Поднявшись со своего места, Князь Празднества и Распутства лениво потянулся, первым делом посмотрев в сторону большого окна. Из комнаты Амэнтиуса открывался поистине восхитительный вид на Сад Алых Азалий. Присутствуй в сердце Тэу хотя бы одна-единственная капля настоящей романтики, Сохель даже поверил бы в его слова о том, что эту комнату он занял только лишь из-за этого вида, а вовсе не из-за того, что прямо под ним находился бордель с самыми лучшими девушками, в любой момент готовыми с радостью целиком и полностью отдаться своему повелителю. Однако посмотрел он в окно явно не для того, чтобы полюбоваться открывшимися из окна красотами. Бросив короткий взгляд в сторону Сохеля, он еле заметно кивнул ему, после чего с точно таким же ленивым видом прошёл к двери и, открыв её, указал юношам на неё. - Если представление уважаемого Князя Хвори на этом подошло к своему концу, то детки могут отправляться по своим кроваткам. У взрослых же на сегодня запланировано ещё очень много «взрослых дел», - Тэу приоткрыл рот, явно собираясь привести несколько примеров «взрослых дел», однако, встретившись взглядом с Сохелем, он в последний момент прикусил свой язык. – Нет, ну а чем ещё обычно занимаются Князья? – недовольно надувшись, поинтересовался тогда у того Тэу.       Сохель фыркнул: - Трудятся в поте лица своего, конечно же, этого знать будет достаточно.       Тэу недовольно скрестил руки на груди и закатил глаза, пробормотав что-то невнятное себе под нос. - Никакого отдыха. Одна сплошная бесконечная работа. Замкнутый круговорот страданий. Хочу немедленно отдохнуть где-нибудь на юге, у океана, - с каждым его последующим, полным боли словом слушающим его со стороны людям должно было становиться его всё больше и больше жаль.       Покорно приняв на себя роль жестокого начальства, Князь Хвори, чуть приподняв тёмные брови, посмотрел на него, после чего перевёл взгляд на юношей: - Я также думаю, что вам пора возвращаться к своим Владыкам. Для первого раза вы уже провели достаточно много времени в этом чудесном месте, - он обвёл их взглядом, после чего задумчиво посмотрел на дверной проём. – Отчего-то мне кажется крайней хорошей идеей провести вас до входа в город, а то вдруг вы и правда по дороге свернёте не в ту сторону? – его взгляд нарочно остановился на Иви, словно эти слова были обращены именно ему.       На самом же деле Сохель просто в очередной раз поддразнивал его, больно уж смешное выражение лица было у из последних сил пытавшегося сдерживать себя юноши. Состояние друга было отмечено и Лукасом, который решил взять на себя роль переговорщика. Третий же в их компании, Зед, продолжал с некоторой задумчивостью на лице смотреть на переданные ему листы бумаги. На его лице были написаны сложные эмоции, одно присутствие которых немного облегчало тяжесть в груди Князя Хвори. - Мы будем очень вам за это благодарны, - вежливо произнёс светловолосый юноша. – Нам, если честно, тяжело далась дорога до игорного дома, - взгляд Лукаса на мгновение коснулся стоявшего возле него Иви, и с трудом сдерживающий свой гнев юноша неожиданно резко присмирел. На его лице даже отразилось некоторое смущение. – В это место мы пришли по тому коридору, поэтому я не уверен, что нам удастся быстро отыскать дорогу к выходу из города. Позвольте нам поблагодарить вас за ваше предложение.       Выслушав донельзя разумные слова ученика Иасона, Сохель, глядя на того, слегка прищурился и кивнул, указав рукой в сторону двери. На его лице появилась улыбка, за которой не скрывались ни радость, ни счастье. За ней не было никаких чувств, лишь молчаливое ожидание. - Тогда прошу вас пройти к двери.       Юноши один за другим вышли из покоев Князя Празднества и Распутства, оказываясь в довольно тесном узком коридоре, в котором стоял стойкий запах вина, а откуда-то издалека раздавался сдавленный женский смех. Последним из комнаты вышел Сохель. Напоследок он посмотрел в сторону Тэу, замечая лёгкую задумчивость на его лице. Князь Хвори решил, что как только отведёт детей к воротам, то сразу вернётся и как следует расспросит его.       Как только дверь за его спиной закрылась, Сохель убрал руки за спину и расслабленным шагом двинулся в сторону противоположного конца коридора, где виднелась лестница, ведущая на первый этаж. Юноши тут же поспешно двинулись вслед за ним, сохраняя тишину. Только когда они спустились по лестнице на этаж ниже, из рта Иви вырвалось невольное восклицание: - Ч-что это?       Прекрасная юная дева, облачённая в полупрозрачное нежно-розовое платье, поспешно поднялась со своего места на кушетке, заметив спустившегося с верхнего этажа гостя. Взяв с подноса бокал красного вина, она, растянув тонкие розовые губы в радостной улыбке, поспешила предложить его Сохелю. Как только она оказалась возле него, то тут же опустила свой взгляд, её светлые ресницы еле заметно затрепетали. Девушка была неописуемо прекрасна, её мягкой коже могли позавидовать многие дворянки, тратившие несчётное количество золота на то, чтобы достигнуть сколько-нибудь похожего результата. Но всё же что-то в ней как будто было неправильным.       Князь Хвори посмотрел на бокал в своих руках и слабо покачал головой, отказывая от него. Он не переставал пить с самого утра, и лишь недавно ощутил трезвость ума. Трезвость и нечто, отдалённо напоминавшее тишину. Распахнув глаза, он обратил свой взгляд на детей. Неужели причина охватившей его блаженной тишины стояла за его спиной и послушно смотрела на него своими светлыми глазами?       Пока он пребывал в раздумьях об этом, девушка сделала свой следующий шаг: - Дядя, вы как последний лучик солнца во время заката, прекрасны, но столь же неуловимы. Мне довелось слышать от других девушек о том, что вы вместе с моим отцом пребываете на верхнем этаже, но сколько бы я ни заходила, чтобы поздороваться и проведать вас, ответ мне был всегда один. «Прости, милая, но твой дядя отчалил из нашей гавани встречать похмелье в свой сарай, но завтра он обязательно вернётся», - прикрыв глаза, девушка слабо покачала головой.       Сохель приподнял в удивлении брови, после чего, слегка прищурившись, посмотрел на потолок. Существовало одно негласное правило. Никто, кроме самого Князя Хвори, не имеет права называть его милый сердцу сарайчик «сараем». Один только Тэу с завидной регулярностью нарушал это правило, искренне боясь заслуженного возмездия, но так и не находя в себе сил держать свой длинный язык за зубами. Сохель всерьёз задумался. Могло ли быть такое, что Рокхан и правда пошёл в своего отца-дурака? - Смею предположить, что эти трое юношей – ваши с отцом гости? – она чуть приподняла тонкие светлые брови, после чего внимательно осмотрела их. От её мягкого, немного тягучего взгляда, стоявший за спиной Сохеля Иви невольно вздрогнул и, поспешно скрывшись за другими юношами, отвёл взгляд в сторону. Его лицо еле заметно покраснело. – Если у наших уважаемых гостей есть свободное время и желание, то я могу предоставить вам девушек, которые с радостью скрасят его, - стоило взгляду девушки перейти обратно к Сохелю, как она потупила его и улыбнулась самую малость шире. – Это же предложение относится и к вам, дядя Сохель. Я с радостью могу предложить вам какую-нибудь кандидатуру или же выдвинуть свою, если вы, конечно, не против…       Пока она осторожно делала своё предложение, Сохель ощутил небольшое движение за своей спиной. Лукас сделал шаг к нему и, вцепившись руками в ткань, неуверенно дёрнул его за рукав рубашки. Встретившись с ним взглядом, тот, словно отчего-то немного смутившись, опустил взгляд, но затем тут же уверенно поднял его. - Извините, но нам нужно поторопиться, так ведь? – Сохель немного задумчиво посмотрел на того в ответ.       Пока Иви отчаянно краснел, боясь встретиться с девушкой взглядом, а Зед всё ещё задумчиво смотрел на документы, тот, казалось, был единственным, кто следил за происходившими вокруг событиями. Уголок губ Князя Хвори отчего-то дёрнулся, после чего он будто бы даже и без причины улыбнулся мальчишке. - И правда, нам нужно поторопиться. Чем меньше времени вы проведёте в Саду, тем лучше для вас же и будет. Но для начала мне всё-таки стоит проявить свою вежливую натуру и представить вас друг другу, - стоявшая возле них девушка недовольно поджала губы, заметив, что внимание мужчины в большей степени было обращено на какого-то незнакомого ей мальчишку, чем на неё. – Позвольте мне представить вам эту прекрасную деву, - она тут же подсобралась, услышав сказанный им комплимент. Хотя тот ничего и не значил, однако услышать его – уже было небольшой победой для неё, - Авина, старшая дочь Амэнтиуса. Она является управляющей этого милейшего места, - подняв руку, он очертил границы общей комнаты, в которой, помимо самой Авины, присутствовало ещё несколько красивых лицом и телом девушек.       Представленная девушка одарила юношей своей прекрасной улыбкой, после чего вернулась взглядом к нему, Князь тут же ответил ей улыбкой. Стоило заметить, что на самом деле у Сохеля были весьма сложные отношения со старшей дочерью Тэу. Впрочем, слово «сложно» можно было использовать для описания его отношений с каждым из отпрысков Князя Празднества и Распутства, и Авина, к сожалению, была очередным подтверждением, а не исключением из этого печального правила.       Если Рокхан питал к своему названному дяде весьма странные, не всегда понятные ему самому чувства, которые довольно часто усложняли ситуацию, то Авина с самого начала относилась к тому с настороженностью. Впрочем, было бы хорошо, если бы на этой настороженности всё и окончилось, однако по молодости, да по глупости она ввязалась в странный спор, в котором и по сей день старательно пыталась одержать верх.       Хотя Тэу тогда и шутил, но он никогда не преуменьшал интереса проживающих в этом месте женщин к личной жизни Князя Хвори, точнее к её полному отсутствию. Некоторые из девушек искренне считали, что тот слишком скромен, поэтому им необходимо проявить немного настойчивости, чтобы занять место подле него, другие же принимали полностью противоположную позицию, утверждая, что он наоборот слишком горд и проявить настойчивость в данной ситуации – заранее проигрышный вариант. В его случае должен подойти не штурм, а мягкая «нежная» осада.       Теории об истинной сущности Сохеля и о правильном подходе к его завоеванию цвели и пахли, и, в конце концов, всё пришло к тому, что теории наконец-то решили претворить в жизнь. Конечно, не просто так. Та, кто предоставит доказательства своего «выигрыша», не только подтвердит своё звание первой красавицы Сада Алых Азалий, но и получит право на исполнение одного желания их Повелителем, Амэнтиусом. Да-да, Тэу был одним из тех, кто подначивал девушек к этому глупому спору.       Когда Сохель в первый раз услышал об этом споре, он в голос рассмеялся. Он смеялся так долго и так громко, что случайно проговорившийся об этом Амэнтиус начал всерьёз побаиваться о сохранности своей драгоценной жизни. И не зря, ведь по окончанию приступа смеха Князь Хвори доказал, что носит свой титул не просто так. Ещё долго Тэу жаловался всем в округе на то, «какой жестокий и бессердечный его старший брат». Впрочем, каждая его жалоба лишь ещё больше усиливали симптомы чудесных болезней, которыми тот щедро одарил его. Сохель никогда не был жаден в отношении Амэнтиуса.       Авина была одной из тех девушек, кто активно участвовал в споре. Было неясно, что больше волновало её: звание «первой красавицы» или пресловутое «исполнение желания» её отцом, однако она на протяжении уже многих лет на оставляла свои попытки одержать победу в споре. - А это дети, - кратко произнёс Сохель, кивнув на тех. – И мы уже собирались уходить, поэтому ваша помощь нам не понадобится, но всё равно позволь поблагодарить тебя за предложение, - он кивнул девушке, после чего махнул юношам рукой, зовя их за собой.       Зед, всё ещё пребывая в состоянии лёгкой задумчивости, последовал вслед за ним, а Лукас, подхватив всё ещё краснеющего Иви, кивнул ей в знак прощания и потащил друга за Князем Хвори. Авина проводила их нежным обволакивающим взглядом, после чего, отвернувшись, фыркнула. - Госпожа? – слегка взволнованно позвала её одна из девушек, как только сопровождаемый юношами мужчина спустился ещё на этаж ниже. - Продолжайте вести наблюдение за кабинетом отца, - негромко произнесла Авина, разворачиваясь и возвращаясь к своей кушетке. Поудобнее устроившись на ней, она взяла в руку горсть винограда и начала по одной отщипывать от неё тёмно-бордовые виноградинки. – Если уловите даже мельчайший признак того, что он снова там, сообщите мне об этом, - девушки, опустив взгляды в пол, тут же согласно закивали.