Облепиховый чай

      На самом деле внутреннее убранство борделя было куда сложнее, чем могло показаться на первый взгляд. Со стороны он выглядел как хоть и богато украшенный, но всё же небольшой двухэтажный домик, который, к слову, не был столь же кричаще-ярко украшен, как окружавшие его со всех сторон более крупные здания других борделей. Однако именно сюда, а не в какие ещё иные места более всего надеялись попасть забредшие в Сад Алых Азалий путешественники.       Фактически в здании борделя было четыре этажа, умещающихся в двух лишь благодаря небольшому чуду, сотворённому некогда Отвергнутым по просьбе Тэу. На первый этаж здания свободно допускались все желающие. Там они могли выпить лучшего вина из личных погребов Князя Амэнтиуса, послушать негромкую расслабляющую музыку и выговориться внимательно ловившим каждое слово своих драгоценных гостей девушкам. Если же кто из девиц приглядывался посетителю более других и у него появлялось желание «продолжить их разговор» в месте отличном от главного зала борделя, то он мог попросить её сопроводить себя на второй этаж, где находилось несчётное число комнат, предназначенных для уединения работников и посетителей борделя.       Второй этаж представлял собой довольно длинный коридор, по обе стороны которого стояло по меньшей мере с два десятка дверей. На втором этаже борделя никогда не было слышно ни единого звука. Те, кто попадал туда впервые, невольно ощущали странное давящее ощущение, даже собственное сердцебиение отчего-то начинало казаться им оглушительно громким. В головы посетителей невольно закрадывалась мысль, что они по собственной же глупости попали в какую-то хитрую ловушку, однако мягкая полуулыбка ведущей их за собой девушки развеивала это неясное ощущение страха.       Стены коридора были отделаны тёмным деревом, будто бы поглощающим всякий свет, из-за чего в коридоре постоянно царил слабый полумрак. За деревянной отделкой же скрывались самые обыкновенные каменные стены, которые, впрочем, были покрыты убористо написанными заклинаниями, поглощающими любой звук, что смог бы смутить посетителей. Благодаря им всё, что происходило за закрытыми дверьми спальни, оставалось только между теми, кто в тот момент в ней находился.       Третий этаж полностью принадлежал проживавшим в борделе работникам, там же находился кабинет управляющей борделя, старшей дочери Князя Амэнтиуса Авины, под строгим руководством которой бордель пребывал уже не одну сотню лет. На третьем этаже, в противоположность второму, было столь же громко, как и на первом, разве что на нём превалировали женские голоса, хотя порой раздавались и мужские. Бордель был способен удовлетворить любое желание своего посетителя.       Четвёртый же этаж целиком принадлежал Князю Празднества и Распутства. Никто, кроме самого Амэнтиуса и нескольких его приближённых, не имел права ступать на него, не получив у хозяина предварительного разрешения. О прибытии Князя же девушки узнавали только тогда, когда он, спустившись со своего этажа и прислонившись бедром к деревянным перилам, с ослепительной улыбкой на мужественном лице обволакивающим голосом повелевал им принести в его покои «лучшего вина и пять бокалов нему». Чаще всего эти слова подразумевали, что он ожидает в дополнение к бутылке вина и бокалам четырёх прекрасных дев, что скрасили бы его безрадостный вечер.       В том случае, если на лице Князя Празднества и Распутства и тени улыбки видно не было, да и он сам выглядел так, словно мгновение назад съел целую корзину свежих лимонов, после чего попросил к вину только два бокала, то это чаще всего означало, что к нему на огонёк вновь заглянул Князь Хвори собственной персоной, с которым он к тому времени уже успел в очередной раз переругаться. К слову, в последнее время просьба о «двух бокалах» стала звучать в стенах борделя куда чаще, чем о «пяти». В конце концов Амэнтиус и вовсе начал просить принести себе на этаж только вино. Это вызвало с трудом скрываемый интерес у девушек, однако спросить о причинах подобных изменений у своего Князя они, ясное дело, позволить себе не могли.       Поспешно распрощавшись со старшей дочерью Тэу, Сохель уверенно повёл детей по всё той же лестнице через второй этаж, который удивил тех своей вязкой тишиной, после чего они спустились на первый, тут же оглушивший их своим шумом. Даже пребывавший в состоянии сильной задумчивости последователь Владыки Справедливости вздрогнул всем телом от неожиданности и посмотрел перед собой, растерянно натыкаясь взглядом на толпу, состоявшую как из самых обыкновенных людей, так и тех, кто к ним явно не мог относиться. - Люди и нелюди считают друг друга непримиримыми врагами ровно до того момента, пока не попадут в один и тот же бордель, где человека обслужит очаровательная демоница, а нелюдя – миловидная девушка-человек, - пробормотал Сохель.       Перед ними предстала презабавная картина: тучный, насыщенно бордовый лицом человек и тощий бледный как моль нелюдь, обнявшись, одинаково покрасневшими глазами наблюдали за поющей на сцене ослепительно красивой лисицей-перевёртышем. Эти двое выпили так много, что каждого из них уже мало волновало, кем являлся их собутыльник. Предрассудки незаметно отступили, остался лишь нежный голос девушки да булькающие звуки вина у них в животах. Эта мирная картина заставила Князя Хвори слабо улыбнуться. Его с трудом заметную улыбку явно приняла на свой счёт лисица, которая, довольно резко оборвав свою тягучую песню, повествующую о «бесконечно долгой и сладкой любви», поспешила навстречу к нему. - Господин, а я ведь и не слышала о том, что вы решили сегодня осветить это место своим визитом!       У подбежавшей к ним девушки были длинные уложенные в крупные локоны волосы, при мягком подрагивающем свете свечей приобрётшие лёгкий рыжеватый оттенок. Такого же цвета длинный пушистый хвост нетерпеливо ударил по подолу её светло-песочного цвета платья. Сама же девушка, старательно продолжая сохранять невинный вид, сложила перед собой руки, со слегка приоткрытым ртом наблюдая за каждым движением Князя Хвори своими карими глазами со слегка суженными зрачками.       Когда на тебя смотрят столь нежным и наивным взглядом, то на миг можно и позабыть о том, что все лисицы-перевёртыши по своей природе являются необычайно кровожадными созданиями, которых волнует «внутренний мир» человека в самом прямом смысле этих слов. Точнее, вкус этого «внутреннего мира». Стоявшая перед ними очаровательная девушка не была исключением из этого правила. Если бы за ней бдительно не следил её укротитель, то она бы с радостью съела половину посетителей борделя до того, как её успели «успокоить». - К-куда? – тем временем послышался вялый мужской голос. Тучный мужчина отпустил своего собрата по бутыли и, покачиваясь, с трудом поднялся на ноги, помутневшим от выпитого вина взглядом пытаясь кого-то отыскать. – Где ты, милая? Почему твой чудесный голосок больше не слышен? – остановив свой взгляд на фигуре девушки, он, вновь пошатнувшись, но всё же устояв на ногах, медленно двинулся в её сторону, пока тощий нелюдь, казалось, и вовсе заснул, не справившись с выпитым. - Кажется, ты занята? – с улыбкой произнёс Князь Хвори.       Встав к нему в пол-оборота, девушка, скрестив руки на пышной груди, недовольно фыркнула, наблюдая за неуверенно приближающимся к ним посетителем. - Да как вы… - на Иви явно немного странно подействовала обстановка борделя, потому что он неожиданно вышел вперёд и закрыл собой девушку, будто предпринимая попытку защитить её от пьяного посетителя.       Выражение лица юноши казалось по-настоящему грозным, тучный мужчина наверняка испугался бы его, если бы в тот момент он не был настолько сильно пьян. Даже не так, он был мертвецки пьян. Поэтому он не обратил ни капли своего внимания на хоть и широкоплечего, но всё ещё ребёнка, и, к всеобщему удивлению, покачиваясь, уверенно двинулся к беззвучно посмеивающемуся в сторонке Князю Хвори. - Ты кто такой будешь?       Дыхание мужчины было тяжёлым, полностью пропитавшимся вином. Сохель слегка поморщился, невольно отступив от него и помахав перед своим носом ладонью. Только дышать чужим перегаром ему для полного счастья не хватало. - Морда твоя больно знакомая. Где я тебя прежде мог видеть? – уперев руки в свои округлые мягкие бока, произнёс мужчина, с подозрением во взгляде прищурившись. - Разберись с ним, - не удосужив мужчину и взглядом, брезгливо бросил Сохель девушке.       Лисица, нетерпеливо ударив хвостом по подолу платья, тут же поспешила успокоить больно уж дерзкого посетителя, пока тот не успел натворить дел, однако тот явно не собирался так быстро сдаваться. На его лице отразилась тяжёлая мыслительная деятельность, ведение которой явно сильно осложнялось количеством выпитого вина, тормозившим и без того вялотекущие мысли. - Портрет, я явно видел твой… - на этих словах на слегка сморщенном из-за запаха перегара лице Сохеля отразилась удивлённая полуулыбка.       Плавно, но в то же время необычайно быстро подняв руку, Князь Хвори ткнул указательным пальцем ровно промеж глаз мужчины, и тот, коротко ойкнув, с грохотом повалился на деревянный пол. Их небольшой разговор и до этого момента невольно привлекал внимание жаждущих сплетен гостей борделя, а после этого их компания и вовсе стала центром событий, за которыми все тут же проявили желание наблюдать. Сохель вздохнул, краем глаза замечая, как всё никак не находящий в себе сил успокоиться Иви сделал шаг в его сторону, вероятно, собираясь наброситься на него, чтобы в тот же миг предъявить ему обвинения в убийстве невинного человека. Когда юноша открыл было рот, в погрузившемся в тишину помещении раздался громоподобный протяжный храп. - Да спит он, спит, - закатывая глаза, пробормотал Сохель, после чего развернулся и продолжил свой путь.       Пока слегка растерявшиеся из-за произошедшего юноши не успели поравняться с ним, Сохель беззвучно облегчённо вздохнул. Это было столь близко, что он и сам чуть было не растерялся. Никто не знал, насколько хороша была память у того пьяного вусмерть мужчины. Вдруг ещё пару мгновений и он всё-таки вспомнил бы, где видел его «портрет»? Нет, лучше уж показаться детишкам подозрительным, чем оказаться раскрытым столь глупым образом.       Снаружи воздух оказался куда свежее, чем внутри борделя. Сделав глубокий вдох и немного взбодрившись, Сохель остановился у входа и, обернувшись, принялся дожидаться следовавших за ним юношей. Лукас с Иви о чём-то тихо меж собой переговаривались, но, подойдя к Князю Хвори достаточно близко, замолкли. Иви опустил взгляд в землю, пока Лукас, посмотрев на Сохеля, в ответ слабо улыбнулся ему. Князь Хвори чуть приподнял брови, после чего повёл их в сторону выхода из города. - Вам не холодно? – немного взволнованно поинтересовался у него ученик Иасона, довольно быстро поравнявшись с ним. - Что? – удивлённо переспросил у него Сохель, после чего посмотрел на себя. Он совсем позабыл взять с собой свой тёплый зимний плащ. – Не сказать, чтобы так уж и холодно, - покачал он головой, растянув губы в улыбке. – Считай, что по моим венам бежит горячая кровь, которая меня и греет, - Лукас немного недоверчиво посмотрел на него в ответ. - Пусть в Саду Алых Азалий и тёплые зимы, однако ходить в одной рубашке всё же не стоит, - негромко возразил мальчишка. Сохель, не сдержавшись, усмехнулся. - Хорошо-хорошо. Раз мне об этом говорит сам личный ученик Владыки Целительства, то у меня просто не остаётся иного выбора, кроме как прислушаться к его совету.       Произнеся эти слова, Сохель вытянул руку и буквально из воздуха достал свой зимний плащ, тут же накинув его на плечи, после чего, слегка приподняв брови, с ожиданием в глазах посмотрел на юношу. Тот поспешно опустил свой взгляд, однако мужчина всё-таки успел заметить с трудом читающийся след довольства в его светлых глазах.       Улочки Сада Алых Азах были отнюдь не просторными, однако людей на них толпилось поистине несчётное количество. Одни в голос громко торговались, стоя возле прилавков, другие задумчиво глядели на яркие кричащие вывески, обещавшие им «испытать не виданное никем прежде наслаждение». Вынужденно взвалив на себя роль няни, Сохель с недовольным видом то и дело оглядывался по сторонам, чтобы не потерять не особенно-то спешивших следовать за ним детей. Если быть точнее, никаких проблем ему не доставлял лишь послушно шедший подле него Лукас, который довольно часто с искренним интересом в голосе спрашивал у Князя Хвори что-нибудь об обычаях Сада Алых Азалий, а вот остальные двое юношей столь же прекрасным поведением похвастаться не могли.       Пока Иви умышленно или по своей детской наивности всего лишь цеплялся взглядом за вывеску каждого встречавшегося у них на пути борделя, чем каждый раз вызывал у Сохеля невольный смешок, Зед отчего-то становился главной «жертвой» работниц борделей. Выходившие на улицу ослепительно красивые женщины, умиляясь, окружали проходящего мимо них юношу и, щёлкая того по носу своими длинными ногтями, пытались снять с него очки, чтобы потом, надев их, начать друг меж другом дурачиться. Юноша, густо краснея, пытался что-то сказать им в ответ, как-то остановить их, но ничего толкового выдать ему не удавалось, поэтому замечавшему это Князю Хвори приходилось останавливаться и возвращаться, чтобы «спасти несчастного, попавшего в плен порочных женщин ребёнка». Поздоровавшись, он заводил с ними короткую беседу, после нескольких коротких фраз тяжело вздыхая и обещая зайти к ним «как-нибудь попозже». - Вы со столькими людьми знакомы… - со странным оттенком в голосе отметил Лукас после третьего подобного случая. – То есть, - поспешно принялся он поправлять себя, - я хотел сказать, что кого бы мы ни повстречали, каждый выглядит вашим хорошим знакомым. - В этом нет ничего удивительного, ведь я провожу тут довольно много времени, - пожал плечами Сохель.       После его ответа, казалось, юноша стал немного более задумчивым. Больше он не задавал ему вопросы о Саде, сохранив молчание до того самого момента, пока они наконец-то не дошли до ворот города.       Ворота Сада Алых Азалий были высотой в несколько человеческих ростов, слегка покосившиеся, но по какой-то необъяснимой причине всё ещё внушающие каждому проходившему через них существу необъяснимый трепет. Обе широкие створки ворот были полностью исписаны с двух сторон. Если присмотреться, то можно было обнаружить, что на них было выгравировано всё, что, по велению Князя Празднества и Распутства, разрешалось делать в городе.       Обычно, чем дольше люди читали написанное на них, тем краснее становились их лица. Говорят, за несколько тысячелетий, прошедших с момента основания города, никто так и не смог дочитать эти своеобразные «правила» до самого конца. Ближе всего к победе оказался тот, кому удалость полностью прочитать лишь наружную сторону левой створки. Но, как гласила легенда, на большее у него терпения не хватило. Тот, чьё имя стёрло время, разгорячившись после прочитанного, на всех парах помчался в самый ближайший бордель. Раз сам Амэнтиус провозгласил, что всё это дозволено, то кто он такой, чтобы пойти против воли Князя? - Ну что же, вот я вас и довёл до ворот, - скрестив руки на груди, произнёс Сохель. – Дальше вы, я надеюсь, и сами дорогу отыскать сможете. Удачи вам в пути!       Растянув губы в улыбке, Князь Хвори попрощался, намереваясь в тот же миг вернуться к Тэу, чтобы тщательнейшим образом обо всём его расспросить, однако в последний момент его остановил голос Лукаса: - Постойте! – он резко сделал шаг по направлению к Сохелю и поднял руку, будто собираясь схватить его за край плаща, но тут же опустил её, явно смутившись из-за своих действий. - Что такое? Ты что-то оставил в кабинете у Тэу? – чуть приподняв брови, удивлённо посмотрел на него тот.       Юноша немного замялся, после чего посмотрел в сторону Иви и Зеда. Иви странно посмотрел на него в ответ, после чего неожиданно подхватил Зеда под руку и стремительно отвёл его дальше по широкой дороге, которая вела из Сада Алых Азалий в сторону Закатной Долины. - Мы можем отойти немного в сторону от входа? – осторожно предложил ему Лукас.       Князь Хвори быстро огляделся по сторонам. Около входных ворот помимо них находились и другие люди да нелюди. По сказанному юношей предложению Сохель понял, что их будущий разговор не предназначался для чужих ушей. После небольшого промедления он согласно кивнул и, развернувшись, махнул рукой ученику Иасона, призывая того следовать за собой.       Заросли вокруг города были необычайно густыми. Даже зимой, когда вся листва с переплетённых друг меж другом ветвей кустов спала, со стороны лес могли показаться непролазным, однако спокойно шедшему первым Сохелю это, казалось, совсем не мешало. Будто следуя негласному велению, крепко соединённые меж собой ветви расступались перед ним, постепенно пуская их двоих всё глубже и глубже в лес. Не прошло и нескольких минут пути, как они оказались на небольшой полянке, посреди которой лежало большое поваленное на землю дерево. На поляне было очень тихо, будто окружавшие её высокие деревья защищали её не только от чужих взглядов, но и от шума города, находящегося в считанных шагах от них. Князь Хвори прошёл к дереву и, перекинув ногу через его ствол, сел, опершись спиной о толстую ветвь и сложив руки перед собой. - Думаю, это место должно подойти, тут уж точно нет и не может быть посторонних. Так о чём же ты хотел со мной поговорить? – чуть наклонив голову к плечу, посмотрел он на остановившегося в нескольких шагах от него юношу. В глубине его глаз медленно разгорался слабый красный огонёк, хорошо заметный в холодном сиянии луны. – Не стой, садись, я тебя есть не собираюсь, - улыбнувшись, мотнул тот головой в сторону оставшегося свободного места. Лукас кивнул, после чего прошёл ближе и неуверенно присел на поваленное дерево. - …Я хочу поговорить о вашем лечении, - на удивление весьма серьёзным тоном начал их разговор юноша.       Сохель в тот же миг чуть приподнял брови. Он действительно был удивлён. Изначально Князь Хвори предполагал, что ему начнут угрожать из-за украденных цветов, хотя ему и тяжело было представить угрожающе хлопающего своими маленькими хилыми крылышками птенчика. Значит, разговор будет не о цветах, а об его лечении… - Я совершенно не понимаю, о чём ты говоришь. Мне не нужно никакое лечение, я прекрасно себя чувствую, - Князь Хвори врал и совершенно при этом не краснел, честными глазами глядя прямо на юношу, который вплоть до этого момента смотрел на свои крепко сцепленные руки. После слов Сохеля тот поднял взгляд и посмотрел на него в ответ, в его глазах читалось ничем не прикрытое недоверие. - Вы точно уверены в том, что с вами всё хорошо? – спокойным тоном переспросил у него мальчишка.       Сохель тут же кивнул, уголки его губ еле заметно дрогнули. Эта ситуация была настолько абсурдной, что ему захотелось рассмеяться. Когда ещё Князю Хвори предлагал свои услуги ученик Владыки Целительства? Каждый такой случай должен был быть обязательно тщательнейшим образом задокументирован. Как жаль, что ему не удастся в ближайшее время с Неемией, который мог бы этим заняться… - Это всё, что ты хотел со мной обсудить? Дольше шли до места. Тогда позволь мне теперь отвести тебя обра…       Пока он делал тому своё великодушное предложение, юноша неожиданно поднялся со ствола дерева и за пару шагов сократил расстояние между ними. После этого он поднял свою руку, и в следующий миг кончики его пальцев направились в сторону лица Князя Хвори. Наблюдавший за его резкими движениями Сохель успел лишь нахмуриться. - Что ты собираешься делать? – стоило ему только задать вслух свой вопрос, как тёплые пальцы юноши прикоснулись к его щеке.       В следующее мгновение в голове Сохеля неожиданно стало действительно тесно. В ней одновременно заговорило так много самых разных голосов, начало звучать так много надрывных криков, жалобных просьб и гневных проклятий, с которыми тот просто не был готов бороться. А ведь всего лишь миг назад в его мыслях было практически тихо. Да, с того самого момента, как он встретился с этим мальчишкой в игорном доме, в его мыслях и правда наблюдался относительный штиль, наличие которого он на протяжении всего этого времени в полной мере не осознавал. И теперь, расслабившись, Сохель не мог собраться с силами, чтобы начать бороться с голосами. Когда он предпринял попытку заткнуть их, они, будто следуя наперекор ему, становились лишь громче, а их гневные проклятия - яростнее. - Тише-тише, всё будет хорошо…       С трудом Сохель приоткрыл глаза. Он и не заметил, в какой момент повалился со ствола дерева на землю, крепко прижав руки к голове и свернувшись калачиком, попытавшись таким образом скрыться от преследовавшего его шума. Вызвавший же его приступ Лукас опустился на землю вслед за ним, обхватив его за плечи и опустив его голову себе на колени. Теперь немного успокоившийся Князь Хвори расслабленно лежал, глядя на скрывавшуюся за головой юноши большую голубую луну. Рука юноши покоилась на его покрывшемся холодным потом лбу, будто пытаясь тем самым укрыть его от шума голосов. И это ему каким-то образом удавалось. - Что ты со мной только что сделал? – переведя взгляд с луны на юношу, спросил Сохель, криво улыбнувшись ему. - Неправильно. Что вы с собой сделали? – глядевшие прямо на него глаза юноши в тот момент были ничуть не теплее холодного сияния луны. – Без нормального лечения болезнь будет лишь прогрессировать, вы и сами должны это хорошо понимать… Вы и правда так сильно хотите поскорее сойти с ума? - Пусть даже и так, то что в этом такого? Да и какая тебе разница, чего я хочу или не хочу? – усмехнувшись, согласился с его предположением Князь Хвори. - Для этого существуют и менее болезненные методы, почему вы избрали именно этот? – Лукас спросил у него об этом, однако явно не собирался слушать его ответ, вероятно, подозревая, что ничего серьёзнее очередной усмешки в ответ услышать ему не удастся. – Я же вижу, как сильно вы страдаете. Позвольте мне вылечить вас.       Его серьёзный взгляд был устремлён прямо на лицо Князя Хвори, ни на мгновение не покидая его. Подобная уверенность была столь несвойственна маленькому птенчику, который от волнения даже слегка заикался во время их первой встречи в Акте. Сохель первым отвёл взгляд в сторону. - Зачем тебе меня лечить? – негромко спросил он. - Потому что я ученик Иасона? – ответил вопросом на вопрос Лукас. – Наше предназначение – лечить людей, кем бы они ни были. Вы больны, и потому я хочу помочь вам. - Мне не нужна ни твоя, ни чья-либо ещё помощь.       Сохель предпринял попытку в прямом смысле этого слова отмахнуться от помощи юноши, убрав его руку от своего лба, однако мальчишка внезапно проявил невиданную им прежде настойчивость. Рукой, которая продолжала лежать у Сохеля на лбу, он слегка надавил на его голову, а второй довольно жёстким движением перехватил его руку и прижал её к груди Князя Хвори. - Ха, - ощущая приложенную к его руке силу, усмехнулся Князь Хвори. В глубине его потемневших глаз в мгновение ока загорелся тусклый, но всё же уже хорошо заметный предостерегающий огонёк. – Кажется, один маленький и очень глупый птенчик успел позабыть, кто находится перед ним. Вероятно, я был слишком добр с тобой, и маленький ученик Иасона совсем позабыл своё место… - Почему вы не хотите принимать мою добрую волю? Что вас беспокоит больше? То, что вас будет лечить ученик Иасона, или то, что это желание идёт от чистого сердца? – в этот момент, казалось, хват юноши усилился, а давление, оказываемое на лоб, увеличилось.       Сохель прищурился, посмотрев в глаза юноши. Если память его не обманывала, то при их первой встрече они были заметно темнее, однако теперь его глаза были леденисто-голубого цвета. Такие обжигающе холодные, в каком-то смысле даже немного подавляющие. Но Князь Хвори не был бы собой, если бы он спокойно позволил какому-то ребёнку подавить себя. Он вновь усмехнулся, слегка закатив при этом глаза. - Что ты хочешь всем этим сказать? Послушай-ка меня, птенчик…       Мужчина вновь предпринял попытку если не встать, то хотя бы сесть, однако его тело неожиданно стало настолько слабым, что мальчишке удалось второй раз подряд не дать ему сесть. Со вздохом снова опустив голову на колени юноши, Князь Хвори растерянно посмотрел перед собой. Забери мою душу Отвергнутый, что с ним вообще происходит? - …А если это будет не предложение, а угроза? – чуть склонив голову к плечу, спросил у него юноша.       Холодное сияние полной луны освещало светлые волосы ученика Иасона, придавая ему немного жутковатый вид, что не мог не заметить Сохель. Глядя на того, он позволил себе мысленно с чувством выругаться. Он правильно понимает, что каким-то неясным для него самого образом он всё-таки умудрился вляпаться в не самую приятную историю? И всё же не нужно было ему провожать их, лучше бы он оставался в борделе вместе с Тэу и пил то злосчастное вино… - Угроза? Что же ты имеешь в виду под угрозой, птенец? – усмехнувшись, насмешливо вскинул бровь Сохель. - Если вы не позволите мне вылечить себя, то я буду вынужден поделиться со своим Наставником кое-какими интересными сведениями, - спокойно произнёс юноша. - И что же ты такого «интересного» ему расскажешь?       Сохель явно блефовал. Из-за своей самой большой тайны он в этот момент, будучи больным Кистной, был вынужден лежать в столь странном положении. Одна ладонь маленького слабого ученика Иасона продолжала придавливать его голову к коленям юноши, вторая же его ладонь продолжала с усилием сжимать его руку. Однако, как оказалось в дальнейшем, это была не самая большая его проблема. - То, что Князь Хвори не может заболеть Кистной, вы и без меня знаете. Только из-за этого на вашу личность может пасть тень, - этими словами он подтвердил подозрения Сохеля о том, что он не настолько глуп, чтобы не понять этого, однако последующие его слова заставили Князя Хвори удивиться куда сильнее. – Но это не самое важное. Куда интереснее тот факт, что одно из тел, которое привезли из крепости Сует и которое ученики Иасона подготавливали к последующему погребению, неожиданно оказалось… Нетленным, - выдавая своего хозяина с головой, глаза Князя Хвори в удивлении распахнулись.       И всё-таки они смогли заметить это. На протяжении всего этого времени Сохель продолжал надеяться на то, что тело успеют предать земле до того момента, как отсутствие следов гниения станет особенно заметным, но особенность тела мальчишки всё же смогли обнаружить… Если слегка потянуть за одну только эту тонкую нить, можно по случайности вытянуть настолько большие и опасные тайны, что жизнь маленького ученика Иасона могла оказаться в серьёзной опасности. Тем более, как оказалось, он явно не заботился о ней, потому что уже в следующий момент он продолжил вслух рассуждать, понемногу распутывая клубок тайны. - Это тело оказалось нетленно. Как вы знаете, нетленностью обладают лишь тела Владык, Князей и нескольких первых поколений их потомков. Однако именно первые со вторыми, но никак не третьи обладают истинной нетленностью. Потомки обеих сторон с течением времени обращаются в камень, не мне вам об этом рассказывать, - Сохель выжидающе смотрел на юношу, пытаясь понять, как далеко смогли уйти его размышления. – Вероятнее всего, в Сует было обнаружено тело Князя. Тело убитого Князя. Опять же не мне рассказывать вам о том, насколько редкое это явление. Умереть Князь может лишь двумя способами, которые, по своей сути, являются одним. Либо он добровольно отказывается от своей жизни, либо происходит церемония насильственного низложения титула. И в первом, и во втором случае смертельный удар наносится одним из четырёх легендарных орудий. Мечом, разящим души, который принадлежит Владыке Войны Идвигу. Луком, чей первый выстрел осушает моря, вызывая засуху, второй - вызывает содрогание земли, а третий – истребляет всё живое. Он находится во владении Величайшего. Копьё, в чьих силах перерубить горизонт, перемешав меж собой землю и небо, забрал с собой на тот свет Отвергнутый. И последнее орудие, трактат «О жизни и о смерти», который находится в руках Князя Познания, Неемии, он никогда не позволит воспользоваться им для чьего-либо умерщвления. Как видите, все эти четыре орудия находятся во владении могущественных созданий, каждый из которых по тем или иным причинам не мог этого сделать. Но тогда как? Как Князь мог умереть? Было сложно, но всё же мне удалось узнать об ещё одной возможности оборвать жизнь Князя. Мне произнести её вслух? – услышав его вопрос, Сохель слегка поморщился. - Знаешь, и всё-таки ты зря рассказал мне об этом, малыш, - выдохнув, на удивление серьёзно заговорил с ним Князь Хвори. На его лице не было ни следа привычной насмешки, как и в голосе не было ни намёка на смех. – Ты понимаешь, - его голос стал тише, приобретя лёгкие угрожающие нотки, - что теперь тебе не удастся уйти с этой поляны живым? – юноша молча посмотрел на него, после чего убрал руку с его головы. Ставшее ему уже даже в каком-то смысле привычным тепло покинуло его лоб, и Сохелю на мгновение стало слегка неудобно из-за этого. К тому же прежде затихшие голоса вновь стали на порядок громче. - Говорите, что не удастся? Но вы же понимаете, что моя смерть ничего не решит? Она только всё усугубит, - он слабо улыбнулся. Эта улыбка выглядела совсем не так, как все предыдущие улыбки юного ученика Иасона. Она была неумелой и слабой, словно первой за очень многие годы. – Не только я сам, но и вы, Сохель, имеете множество подозрений и о моей личности, и о личностях моих сопровождающих, правда же? – Сохель с удивлением во взгляде посмотрел на него. Это… Это же можно было считать признанием, да? - Иас… - начал было говорить Сохель, когда его речь перебил тёплый палец, опустившийся на его слегка суховатые губы. Юноша слабо покачал головой. - Я доверяю вам, но отнюдь не доверяю деревьям вокруг. Вы понимаете, что я и без того сказал достаточно, чтобы меня… Попросили сложить с себя свои полномочия и передать титул, - глядя на лицо юноши, Сохель медленно кивнул, отчего создалось впечатление будто палец того слегка потёр его губы. Неумелая улыбка на лице Милосерднейшего стала немного шире и теплее. – Я прибуду в Закатную Долину через несколько дней, надеюсь, что я обнаружу вас на месте, - только после этих слов он убрал свой палец, сжав ладонь в кулак. Князь Хвори, слегка прищурившись, вновь кивнул. Кажется, его согласие немного приободрило Владыку Целительства. Он разжал ладонь, после чего с осторожностью опустил две свои руки на его глаза. – Этого должно хватить на следующие несколько дней.       Сохель не мог ничего видеть, однако ясно почувствовал, как тот склонился над ним, еле слышно прошептав эти слова ему на ухо. В следующее мгновение тепло рук юноши исчезло, впрочем, как и сам юноша, оставивший на своём месте лишь лёгкий аромат лекарственных трав, который довольно скоро развеялся, не оставив и следа. Князь Хвори в течение некоторого времени молча смотрел на яркую полную луну, прислушиваясь к блаженной тишине в своих мыслях. Неожиданно он, не сдержавшись, прыснул, а потом и вовсе рассмеялся, переворачиваясь на живот и понемногу поднимаясь на ноги.       Он продолжал смеяться и тогда, когда в следующее мгновение оказался в кабинете Тэу. Тот, на удивление, в этот раз не развлекался с приглашёнными с третьего этажа девушками. Вместо этого Князь Празднества и Распутства с напряжённым видом сидел за своим письменным столом, прочитывая какие-то документы, касающиеся Сада Алых Азалий. Возле его стола на коленях послушно сидела фигура зеленоглазого мужчины, кожа которого к тому моменту начала стремительно высыхать, сереть и осыпаться. Заметив появление Сохеля в кабинете, Тэу снял свои очки и сложил их перед собой, после чего посмотрел на ни на мгновение не прекращавшего смеяться мужчину. - И всё-таки ты в конце концов сошёл с ума, - покачал Тэу головой, после чего устало подпёр голову рукой. – Бадре ещё тогда предупреждал нас о том, что такое может неожиданно произойти, если ты будешь часто переусердствовать. Послушай моего совета, если ты, конечно, всё ещё понимаешь человеческую речь. Может, тебе всё-таки к Иасону насчёт этой мерзкой болячки обратиться? К слову, из-за сильного запаха трав я не смог толком понять, но от кого-то из этих троих точно исходил запах моей крови. Правда, кто именно из них принимал таблетки Бадре… - Вероятнее всего, все трое, - немного успокоившись, произнёс Сохель. Стянув с себя плащ, он опустился на диван и вытянул ноги, запрокинув голову назад. - Все трое? – переспросил у него Амэнтиус, приподнимая брови, после чего нахмурился. - Да, вероятнее всего, все трое. Малышом в очках, я в этом уверен, был наш верховный судья. Да, я совершенно точно уверен в этом. Наша с ним договорённость была прописана кровью. Даже если после церемонии передачи титула часть его воспоминаний была изменена, он всё равно запомнил то, что должен прибыть сюда с документами лично. Когда же я им показал то представление с куклой, мне показалось, что в его глазах промелькнул след узнавания. Может, всё вовсе не так плохо, как я того боялся, - со вздохом произнёс Сохель. - И всё равно я не понимаю, почему ты решил устроить этот концерт в их присутствии. Неизвестно, как глубоко в душу Мата смог забраться наш с тобой общий друг. Если он каким-то образом прознает о прахе и, не дай небо, заберёт его, то наша жизнь станет заметно тяжелее, - перевёл Тэу задумчивый взгляд с Сохеля на неподвижную куклу, которая в это время доживала последние мгновения своей неполноценной жизни. - Насчёт этого ты прав, прах нужно всем силами стараться защищать. Поэтому мы перепрячем его, - не стал с ним спросить Князь Хвори. – Я знаю одно место, которое прекрасно подойдёт для этого, так что не волнуйся об этом. - Хорошо, - кивнул Тэу. – А что с остальными двумя? Подчинённые Мата, которых тот на всякий случай захватил с собой? Его охрана?       Сохель отвёл взгляд в сторону. Подумав об Иасоне, он отчего вспомнил то, как его ладонь прикоснулась к его лбу, после чего последовало воспоминание о том, как его тёплый палец коснулся его губ. Князь Хвори слабо мотнул головой, отгоняя от себя эти странные воспоминания. Он понятия не имел, что творилось в голове у Владыки Целительства. Да, он не знал этого, однако его слова давали основание подозревать, что тот знал явно больше, чем все остальные Владыки. Кроме того, он явно опасался того же человека, к которому Сохель питал отнюдь не самые добрые чувства. Да и его слова о церемонии передачи... Мог ли он знать, что на самом деле скрывалось за красивыми словами об обретении Владыками и Князьями «покоя»? И знает ли он тогда, кем по правде является сам Сохель? Князь Хвори задумчиво посмотрел в сторону куклы и, вытянув руку, резко сжал её в кулак. Уже в следующее мгновение голем рассыпался, оставив на своём месте лишь кучку смешанного с кровью пепла. - Тот светловолосый ребёнок. До того, как я вернулся к тебе, он мне сам лично признался в том, что он Иасон, - негромко сказал Сохель, задумчиво посмотрев на свою руку. - …Постой, - удивлённо посмотрел на него Тэу. – Иасон? Владыка Целительства? Бессердечный булыжник, который бросается в своих глупых учеников книгами, чтобы они хотя бы так стали немного умнее?       Сохель перевёл на него удивлённый взгляд, после чего неожиданно вновь громко рассмеялся. На его глазах выступили слёзы, которые он поспешил вытереть руками. И ведь он прежде рассказал эту глупую байку самому «бессердечному булыжнику». К слову, не таким уж и бессердечным он ему показался. Хотя ближе к концу их сегодняшнего разговора… Сохель вспомнил немигающий взгляд его светлых холодных глаз, который был направлен прямо на него. Такой тяжёлый, но не сказать, чтобы прямо-таки неприятный. Князь Хвори усмехнулся. Через пару дней он самолично узнает у того, каковы истинные намерения Милосерднейшего Владыки Целительства. - Да-да, именно он самый, - усмехнувшись, подтвердил Сохель. – А третий… Идвиг, наверняка это был Владыка Войны. Сначала я сомневался в этом, но потом вспомнил реакцию Приама на него во время нашего небольшого отдыха в Акте. Это точно Идвиг, - уверенно добавил тот. - Так они всё-таки встретились? Рано или поздно это должно было произойти, - покачал тот головой. - И тут уж даже и не знаешь, что лучше, - со вздохом сказал Сохель, посмотрев на потолок покоев Амэнтиуса.       После этого он плавно выпрямился и потянулся к одиноко стоявшему бокалу, на дне которого плескались остатки вина. Посмотрев на него, он улыбнулся своим мыслям, точнее, отсутствию в них посторонних голосов, и за раз допил немногочисленное содержимое бокала. - Я возвращаюсь обратно к себе, в Закатную Долину. - Уверен в этом? – с сомнением во взгляде, спросил Амэнтиус. – Смотри мне, нужна будет помощь с чем-нибудь, сразу обращайся, - Сохель усмехнулся. - Это кому из нас ещё помощь может неожиданно понадобиться? Меня собирается лечить лично Владыка Целительства. Как думаешь, много ли людей удостаивались подобной чести? – Амэнтиус немного удивлённо посмотрел на него, а затем как-то странно усмехнулся, будто за этой усмешкой скрывалось что-то ещё.       Сохель посмотрел на него, ожидая каких-либо пояснений, но тот лишь отмахнулся от него. У Князя Хвори не было желания мучить его вопросами, поэтому он только пожал плечами и, встав и развернувшись к тому спиной, покинул Сад Алых Азалий. Ему ещё предстояло привести свой небольшой сарайчик, в котором он уже больше года не появлялся, в более приличный вид, ведь к нему всё-таки намеревались прийти гости. И дерево. Ему нужно не забыть пересадить своё многострадальное деревце.