Облепиховый чай

      Дорога до приёмного зала дворца Пэвэти заняла у них не так уж и много времени. Стоило высоким дверям, ведущим в конечную точку их небольшого похода, распахнуться, как взгляд Князя Хвори тут же зацепился за небольшую абсолютно чёрную жемчужину, которая лежала на маленькой бархатной подушечке на деревянной подставке. Быстрее, чем он осознал свои дальнейшие движения умом, рука Сохеля поднялась и опустилась на глаза стоявшего возле него Иасона. Пэвэти же отвернулась сама, вероятно, вспомнив эффект, вызванный жемчужиной в последний раз. - Закрой глаза и не открывай их, пока я не разрешу, - отчего-то понизив голос, сказал Сохель Иасону, спустя мгновение почувствовав, как тот еле заметно кивнул, из-за чего его ресницы слегка защекотали кожу его ладони. Убедившись в том, что они оба закрыли глаза, Князь Хвори, опустив руку, сделал несколько уверенных шагов к жемчужине. – Постойте в дверях немного, я сейчас быстро всё проверю и вернусь к вам.       Не дожидаясь их ответа, Князь Хвори, не сбавляя шага, приблизился к чёрной жемчужине. Подставка, впрочем, как и мягкая подушечка, поверх которой была натянута бархатная наволочка, оказались самыми обыкновенными, совершенно ничем не примечательными. Да, в них самих не было совсем ничего подозрительного в отличие от предмета, который на них поместили.       Постепенно Сохель начал понимать, что именно имела в виду Пэвэти, когда рассказывала ему о «странном эффекте», который оказала на неё жемчужина. Мужчину охватило слабое, но в то же время чётко ощущаемое чувство. Казалось, будто несчётное число тонких нитей оплело всё его тело, после чего мягко, но в то же время настойчиво потянуло его ближе к чёрной сфере, которая, словно ещё сильнее потемнев, поглощала весь свет в просторном приёмном зале. Жемчужина, у которой явно наблюдалось некоторое подобие разума, используя хитрость, предпочла действовать не силой, а лаской, будто поняв, что эта «еда» куда более прыткая и вёрткая, чем предыдущая, но в то же время куда более вкусная и питательная. Такой добычей разбрасываться ей было никак нельзя.       Когда Князь Хвори подошёл достаточно близко к ней, он заметил, как одновременно дрогнуло пламя всех свечей в помещении, а сияющие золотом кувшинки резко потускнели. Невидимые нити с большей силой надавили на его руки и ноги, не позволяя ему и на шаг отступить от жемчужины. Впрочем, им было невдомёк, что он и не собирался это делать. Неведомое чудовище перед ним, может, и являлось для кого-то опасным, но явно не для него. И мысль об этом ещё раз подтвердила его смелую догадку. Теперь ему оставалось лишь понять мотив всего этого странного «представления».       Подняв жемчужину с мягкой бархатной подушечки и крепко сжав её в руке, Сохель почувствовал, как в тот же миг его ладонь слегка онемела. Чудовище, принявшее облик жемчужины и в течение долгого времени развивавшееся за счёт пожирание чужих душ, жадно вцепилось в него, пытаясь откусить от его души кусок да побольше, однако, сколько бы то ни пыталось это сделать, долгожданная пища так и не попала ему в рот. Сохель с умилением посмотрел на свой кулак. Что может сделать Князю мелкое беззубое чудовище? Оно способно лишь без конца шамкать беззубой пастью, пытаясь укусить, но вместо этого только облизывая его, вызывая лёгкую щекотку. К слову об «облизывании». Князь Хвори с недовольным видом заметил на своей руке «слюни» этого создания, полупрозрачный тёмный туман, который упрямо попытался проникнуть в его тело, и тут же изгнал его. Только «паразитов» Сохелю для полного счастья подхватить не хватало. Узнай кто о таком, то над Князем будут смеяться не только люди, но и нелюди. - Всё в порядке? – раздался со стороны входа в приёмный зал слегка встревоженный голос Владыки Целительства. - Подождите ещё совсем чуть-чуть, и я разрешу вам открыть глаза, - сразу отозвался тот.       Раскрыв свою ладонь, Сохель удивился, увидев, что прежде абсолютно ровный чёрный шарик теперь увеличился в размерах и оброс отвратительными наростами. Некоторые из этих наростов жадно потянули к его телу маленькие «ножки», которые «корнями» безуспешно пытались впиться в его кожу, прорасти как можно глубже в его тело, чему, однако, препятствовала непреодолимая стена, на которую те неожиданно наткнулись. Князь Хвори невольно усмехнулся, щёлкнув по маленькому упрямому созданию. - И что ты пытаешься сделать? Увы, у меня нет ни плоти, ни крови, в которую ты мог бы пустить свои корни, - беззвучно произнёс тот. – Маленькое печальное создание из легенд, которому так крупно не повезло. Воплотившись, ты получил облик отвратительного чудовища. Как удачно всё-таки вышло, что я наткнулся на тебя ещё до того, как ты обрёл разум и начал осознанно питаться людьми. Твой создатель… Тот бессовестный ребёнок в который раз доказал мне, насколько сильно его не волнуют последствия принятых им решений. Но не будем об этом. Спи, чудовище. И никогда больше просыпайся. Для собственной же безопасности.       Покрытая наростами поверхность затрепетала, и жемчужина поспешно отозвала свои маленький ножки, снова став хоть и неровным, но всё же чёрным шариком. Сохель накрыл чудовище второй ладонью и на мгновение прикрыл глаза, после чего вновь посмотрел на жемчужину. Её матовая поверхность стала более блестящей, в ней больше не ощущалось присутствие голодного духа. Князь Хвори облегчённо выдохнул. В этот раз разобраться с этим чудовищем оказалось довольно-таки просто. Теперь ему осталось лишь понять мотив тех, кто принёс жемчужину во дворец. - Работа сделана! Можете открывать глаза, – во всеуслышание объявил Сохель, расслабленно перекидывая жемчужину из одной руки в другую.       Взгляды двух людей, стоявших на пороге приёмного зала, тут же устремились в его сторону, и тот, немедля, улыбнулся им в ответ, неспешным шагом приблизившись к ним. - И это… Всё? Ты уже разобрался с ней? – с сомнением в голосе спросила Пэвэти, внимательно рассматривая чёрный глянцевый шарик, который Сохель ей протянул, впрочем, явно не имея намерения взять его в руки. - А чего ещё ты ожидала? Полномасштабной битвы не на жизнь, а на смерть с этой маленькой слабенькой штуковиной? Это всего лишь хоть и очень жадный, но самый обыкновенный маленький вредный дух. Я бы даже сказал, что он ещё совсем… Ребёнок. Если бы он попутешествовал сотню-другую по миру да поднакопил бы немного больше сил, то усилий одного меня могло бы уже и не хватить. Хорошо, что до этого момента не стали тянуть, а сразу привели его во дворец, - Князь Хвори подбросил шарик в воздух, где тот замер, будучи тут же окружённым несчётным числом самых разных мелькающих знаков. – Собственно говоря, я не развеял, а запечатал его. Как появится свободное время, ещё немного «поработаю» с ним. Надеюсь, ты не против, если я оставлю это «очаровательное создание» у себя? – обратился тот к Пэвэти. - Что за ерунду ты несёшь? Ясное дело, я хотела оставить его себе. Велела бы портних проткнуть его иглой насквозь и пришить к одному из своих платьев в качестве украшения, - фыркнула та. – Забирай, конечно, зачем мне маленький злой дух под боком? Мне жителей Нние со всей их придурью с головой хватает, - одобрила его просьбу женщина, и Сохель тут же спрятал жемчужину в глубинах своего дорожного плаща. - Что же, с самой лёгкой частью этого непростого дела мы справились, к сожалению, нам осталась часть, что заметно сложнее. Теперь надо понять, что задумали те смертные и ради чего они всё это устроили, - нахмурившись, пробормотал Сохель, после чего перевёл взгляд на Владыку Целительства. – Если повезёт, то, думаю, за сегодня-завтра со всем этим мы управимся, а потом продолжим наше с тобой дело. - И что это за дело такое? – хорошо расслышав каждое его слово, тут же поинтересовалась Пэвэти. - Нам нужно попасть в библиотеку Неемии, - честно ответил на её вопрос Сохель.       Выражение лица Княжны Бурь вмиг стало крайне сложным. С сомнением во взгляде она посмотрела в сторону Иасона, после чего перевела взгляд на Князя Хвори. «Ты точно уверен в этом? Ты действительно хочешь пустить последователя Владыки в библиотеку Князя Познания? Возможно, этот малыш тебе угрожает или, быть может, тебя сильно били перед этим по голове, пока в ней не начало звенеть от пустоты?» Все эти вопросы ясно читались в её глазах, у неё даже не было необходимости задавать их вслух. Сохель в ответ слабо покачал головой, одним этим движением успокоив её. - Смотри уж, это твоё и только твоё решение, - произнесла она в конце концов. – Ладно. Я пойду распоряжусь насчёт сегодняшнего ужина. Вас двоих проводят до гостевых покоев, где вы сможете правильно распорядиться предоставленным временем и подготовиться к ужину. Подготовиться, понял? – нахмурившись, повторила она специально для Сохеля. – Я зайду незадолго до назначенного часа и всё тщательнейшим образом проверю, ясно тебе? - Куда уж яснее, - со вздохом подтвердил тот.       Пэвэти ещё несколько мгновений смотрела на него, явно продолжая размышлять насчёт своего дозволения войти им двоим в библиотеку, после чего, явно смирившись с его желанием, оставила их. Не прошло и мгновения с момента её ухода, как перед ними появилась самая обыкновенная девушка-служанка, которая, низко склонив в знак приветствия голову, повела их в сторону гостевых покоев. - Что Княжна имела в виду под «подготовиться»? – посмотрев в сторону идущей впереди них служанки, негромко спросил у того Иасон. - Подготовиться… Понимаешь, этого в двух словах не объяснить. Тут даже нескольких десятков слов навряд ли хватит, - покачал головой Сохель. – Обещаю, что за сегодняшним ужином ты всё и сам поймёшь. Только, заранее тебя предупреждаю, не воспринимай ничего из того, что там произойдёт, за чистую монету, хорошо? Это всё всего лишь плохо поставленный спектакль, цель которого – понять, что тем людям понадобилось от Пэвэти на самом деле. - И что же там такого произойдёт? – ставший ещё более хмурым вид Владыки Целительства отчего-то заставил того усмехнуться. - Совершенно ничего искреннего, - загадочно улыбнувшись, заявил тот. Впрочем, его «загадочность» не особо впечатлила Владыку Целительства. Видимо, тот ожидал куда более развёрнутый ответ, чем, по итогу, от него получил. – Ну же, прекращай. Не будь таким серьёзным. Пусть это дело и нельзя назвать простым, но оно и не смертельно опасное. Ох, какой же ты… Ладно, слушай, - сдавшись под тяжестью его взгляда, принялся разъяснять ему Сохель. - Мы с Пэвэти собираемся сыграть старую как мир карту «гордая Княжна Бурь и ревнивый Князь Хвори». Сценарий примерно такой: нерешительный в присутствии Пэвэти Князь всё никак не может признаться ей в своих чувствах, но и допустить приближение к любимой кого-либо из мужчин, тем более смертных, не может. Если не вдаваться в подробности, то я буду играть роль ухажёра-тирана, который не подпускает к своей «односторонней любви» других мужчин. Обычно самозваные женишки сразу растворяются, стоит мне только слегка начать оказывать на них давление. Так что, если дело и правда настолько простое, то мы, может, даже сегодня в библиотеку отправимся. Или сначала как следует отдохнём, а потом отправимся, там уж как решим. - А что, если нет?       Слова Сохеля, казалось, не успокоили, а только усилили его волнение. - В каком смысле? – уловив изменение в его голосе, переспросил Князь Хвори. - Что, если это дело не такое уж и «простое»? Что, если они так сразу «не растворятся»? Не думаю, что те, кто решился использовать против Княжны подобных… Существ, духов, исчезнут, стоит тебе немного попугать их.       На лице Князя Хвори отразилась лёгкая задумчивость, после чего он с улыбкой на губах обратился к Владыке Целительства: - Тогда я буду вынужден использовать несколько иные методы. Возможно, они могут показаться менее изящными и приятными для чьей-нибудь изнеженной души, но, поверь мне, они куда более действенные. Впрочем, в любом случае, тебе из-за этого совсем не стоит волноваться, - понизив голос, Сохель посмотрел перед собой.       Хотя Иасон ранее и предложил ему свою помощь, однако это вовсе не означало, что Сохель действительно собирался ею в дальнейшем воспользоваться. Владыка Целительства… Вопреки всему он всё ещё оставался всего лишь посторонним, который по воле случая оказался втянут в очередные княжеские проблемы. Князь Хвори мог великодушно позволить ему смотреть со стороны на это «представление», но никак не участвовать, и уж тем более высказывать своё волнение на его счёт. Это действительно было уже лишним. - Просто смотри, - сказал ему Сохель. – Смотри и мысленно восторгайся моей великолепной игрой. В самом конце, когда на сцене из главных актёров останусь только я один, то, так и быть, позволяю тебе подняться со своего места и, стоя, похлопать мне. Если же твой восторг будет настолько велик, что даже этого окажется недостаточно, то можешь тихонько пробраться за кулисы и подарить мне цветы, - его голос прозвучал ещё тише, но это не помешало игривым ноткам в нём прозвучать особенно отчётливо, из-за чего его предложение неожиданно приобрело некоторую неоднозначность.       Идущая впереди них девушка-служанка опустила голову немного ниже, невольно демонстрируя мужчинам свои слегка покрасневшие уши. Хотя она этого и не хотела, но до неё всё равно изредка доходили обрывки их фраз, на которые она не могла не отреагировать. - …Подарить тебе цветы? Боюсь, у меня с собой едва ли найдётся что-то подходящее для такого случая. Разве что васильки, - зацепившись за его последние слова, пробормотал Иасон с лёгкой задумчивостью в голосе.       Сохель, заметивший реакцию девушки-служанки и беззвучно усмехнувшийся, от неожиданности чуть не запнулся о собственную же ногу. Князь Хвори недоверчиво покосился в сторону Иасона, но и тогда он не смог понять шутит тот или же говорит серьёзно. Нет, ведь не может быть такого, что он ему и правда собрался цветы подарить? - Ох, я разоряю твои запасы, какой же я всё-таки негодяй, - покачал тот головой. – Не стоит, а то вдруг позже они для чего-то понадобятся, а их под рукой не окажется. - Если не васильки, тогда какие цветы тебе нравятся? – Иасон, казалось, не собирался сбавлять обороты, продолжая всё больше и больше удивлять Князя Хвори. - Цветы? – в его голосе прозвучала лёгкая растерянность, которую он, впрочем, довольно скоро смог побороть. Не в его стиле было быть во время разговора в менее выгодном положении, поэтому в ответ на вопрос Иасона он широко улыбнулся и честно признался, - Знаешь, мне нравится лунный барвинок, который растёт в твоих «полуночных покоях», - его ответ заставил идущую впереди них девушку покраснеть ещё гуще. Теперь, казалось, красными были не только её уши, но и шея. Иасон же, совершенно не обращая на это внимание, с серьёзным видом задумался над его словами. – Кстати прости меня за то, что я сделал тогда с твоими цветами. Надеюсь, я не сильно тебе всё испортил, - предположив, с чем именно могло быть связано ставшее более серьёзным выражение лица Владыки Целительства, поспешно извинился тот. - Нет, ничего страшного, - покачал головой тот, продолжая над чем-то усердно раздумывать.       Поняв, что его не собираются ругать на чём свет стоит за тот случай, да и серьёзность дум мужчины, вероятно, связана не с теми событиями, а с чем-то другим, Сохель заметно поуспокоился и продолжил свой путь.       Довольно скоро они дошли до отведённых им гостевых покоев. Девушка-служанка быстро показала им что и где находится, после чего вежливо откланялась и поспешно покинула их. Сохель проводил её худощавую спину взглядом до того момента, пока та не закрыла за собой дверь, после чего перевёл свой взгляд на Владыку Целительства, который как ни в чём не бывало стоял подле него. Того провели в покои первым, но тот отчего-то вместо того, чтобы остаться отдыхать до наступления вечера у себя, пошёл вслед за Сохелем да так и остался у него.       В голове у Князя Хвори на мгновение промелькнула крамольная мысль. Интересно, если бы в гостевых покоях не только комната, но и кровать была бы в единственном экземпляре, то они бы по старой памяти вновь вместе устроились на ней? Правда, теперь он сам совсем не походил на девушку, а тот был довольно далёк от образа того юного ученика Иасона... Сохель резко мотнул головой. Комнат было две и кроватей, соответственно, тоже. Нужно прекращать голову глупыми мыслями забивать, лучше делом бы занялся. К слову о делах…       Сохель, взгляд которого на протяжении всех его размышлений бесцельно блуждал по комнате, вновь вернулся к лицу Иасона. Интересно, как много в его нынешнем облике от Владыки? Сможет ли его узнать кто из тех, кто знает мужчину в лицо? А если узнают, то можно ли будет надеяться на то, что жизнь Иасона после этого будет в безопасности? О последнем Князь Хвори волновался больше всего. Продолжая раздумывать над этим, он сделал несколько шагов и остановился напротив Владыки Целительства, который с небольшим удивлением на лице наблюдал за его движениями. Кажется, за этот неполный день Иасон успел стать ещё выше. Нужно это срочно исправлять. - Что-то случилось? – заметив серьёзное выражение лица Князя Хвори, тот нахмурился, однако уже в следующий миг в его глазах отразилась растерянность.       Сохель без какого-либо предупреждения поднял руки и крепко обхватил своими ладонями его тёплые щёки. Слегка надавив и тем самым нагнув к себе его голову, он на одно короткое мгновение коснулся своим лбом лба мужчины. Уже в следующий миг не Иасон, а Сохель был вынужден слегка наклонить голову. Отпустив юношу, Князь Хвори придирчиво осмотрел результат своих стараний. Конечно, будь у него на то немного больше времени, то у него бы, безусловно, получилось гораздо лучше, но и подобный результат его ни каплю не расстраивал. - Прости, что я так внезапно. Просто, я всё это время думал и решил, что для тебя же будет лучше сильно не светить сегодняшним вечером своим лицом. Походишь немного так, хорошо? Обещаю, когда это всё закончится, я обязательно сниму с тебя иллюзию.       Иасон, будто до самого конца не понимая, что с ним только что произошло, поднял руку и слегка коснулся щеки, после чего поднял на него взгляд. - Почему… - только и смог произнести тот. - На всякий случай, - честно ответил ему Сохель. – Если так сильно хочется, то можешь немного побранить меня за самовольство, - на выдохе произнёс тот. – …Ладно уж, так и быть, ещё и ударить можешь за то, что руки начал распускать. Давай.       Князь Хвори скрестил руки на груди и прикрыл глаза, подставляя щеку. В этот день ему уже довелось поймать несколько пощёчин от Пэвэти. Какого бы хорошего мнения о силе Иасона он ни был, однако удар Княжны Бурь явно был куда тяжелее, хотя та с виду и казалась хрупкой девушкой. Да и не думал он, если честно, что Владыка и правда решится его бить. Это же явно было сделано не глупой шутки ради, тот должен был понять это…       Пока Князь Хвори размышлял об этом, то ощутил нечто странное. Как и он сам несколькими мгновениями ранее, его лицо обхватили две тёплые, пахнущие лекарственными травами ладони, а его самого заставили слегка нагнуть голову. В следующее мгновение от рук Иасона к его телу передался небольшой импульс, который лёгкой, в каком-то смысле даже приятной волной прошёл по всему телу, а после вернулся обратно к рукам Владыки. Это ощущение показалось Сохелю смутно знакомым. Это же, кажется, он ощущал тогда, когда тот проверял его состояние после лечения. - Тому чудовищу, чёрной жемчужине, удалось немного ранить твою душу.       Наложенная им иллюзия, казалось, затронула не только внешность Иасона, даже его голос будто вновь стал немного выше и моложе. Впрочем, был тот выше или ниже не так уж и важно, ведь в нём ясно читалась неприкрытая хмурость и недовольство. Сохель, будучи по какой-то причине самую малость испуганным такой реакцией, тут же приоткрыл глаза, встречаясь с тем взглядом. Когда Иасон занимался лечением, он всегда был предельно серьёзен, и этот раз не являлся исключением. - Меня лишь немного покусали, в этом нет ничего страшного.       Сохель почувствовал, будто оправдывается перед тем за какой-то детский проступок. Это было странно, но с этим ничего нельзя было поделать. Казалось, Иасон немного злился на него за его слова, хотя и не показывал этого напрямую. - Сейчас это может и не показаться тебе чем-то серьёзным, но позже это обязательно навредит тебе, - убеждённо произнёс тот, впрочем, наконец-то выпустив его лицо из своего захвата.       Сохель внутренне облегчённо вздохнул, на этот раз всё благополучно окончилось лишь небольшим строгим выговором, так что… Не успел он толком подумать, что должно было следовать за его «так что», как Иасон неожиданно взял его за руку и повёл в сторону дивана. Усадив его на небольшой мягкий диванчик, он сел рядом с ним, после чего, крепко зажмурив глаза, замер, продолжая сжимать его ладонь. Хотя Князь Хвори не мог увидеть этого глазами, но он ясно почувствовал, как тот принялся медленно, стежок за стежком, буквально сшивать небольшие разрывы на его душе, оставленные чудовищем.       На лице Сохеля, даже и не пытаясь в тот момент скрыться, отразилось искреннее удивление. Он… Он, тот, кто некогда собственными руками взрастил предшественника этого мальчишки, понятия не имел, что Владыке Целительства было подвластно излечить не только телесные раны, но и душевные. Факт собственного незнания чего-то, связанного с силами и возможностями кого-то из Князей или Владык, оказался для того поистине шокирующим. Пусть их души оказались для него в большинстве своём закрыты, однако он считал, что способности каждого из них были прекрасно ему известны.       Ещё больше растерявшись, Сохель приоткрыл было рот, но тут же захлопнул его обратно. И что он ему скажет? Откуда ты этому научился? Почему ты умеешь то, чему он не обучал предыдущего Владыку? Откуда у тебя эти «запретные» знания, Владыка Целительства? Или же… Могло ли быть такое, что некогда показавшаяся ему провальной идея о возможности их саморазвития оказалась не такой уж и провальной? Если это действительно так, тогда до каких высот мог развиться за всё это время Величайший? Насколько сильно повлияла на способности Перта его искажённая душа? И как теперь ему самому бороться с ним, если тот внезапно станет… сильнее его? Сможет ли он одержать верх? - Для начала должно сойти и так, - произнёс хмурый Владыка Целительства, подняв взгляд на Сохеля.       Лица мужчины, подвергшегося лечению, впрочем, не тронул лёгкий здоровый румянец. То словно стало ещё бледнее и болезненнее, чем мгновением раннее, а в потемневших глазах читалась странная смесь чувств, ни одно из которых не было светлым. Рука Иасона невольно сжала его ладонь немного крепче, а сам Владыка подался чуть ближе к нему. - С тобой… Всё хорошо?       Если бы Сохель не был так глубоко погружён в собственные безрадостные мысли, то услышал бы в его голосе столь сильный испуг, который совершенно не соответствовал нынешней ситуации. Что могло быть такого страшного в том, что он немного задумался и ушёл в себя? Нет, в этом не было ничего такого, однако чересчур бурная реакция Иасона будто утверждала об обратном. - Если придётся привлечь его силу, то и без того хрупкое равновесие точно нарушится, - беззвучно пробормотал Сохель, поднимая взгляд и встречаясь со светлыми глазами юноши, неотрывно наблюдавшими за ним.       На мгновение перед его глазами промелькнуло чужое сильно размытое лицо. Он не мог понять, были ли они друг меж другом похожи или же принадлежали двум совершенно разным людям, просто вся эта ситуация… Она казалась ему смутно знакомой, но когда и где это происходило с ним, он точно сказать не мог. Сохель мысленно выругался. Этот случай был далеко не первым, когда он пытался, но не мог что-то вспомнить. Это уже начинало его понемногу раздражать. Впрочем, волновавшийся за него Владыка Целительства не был в том виноват, он всего лишь залечил его маленькие раны. Какой же всё-таки заботливый ребёнок, и правда самое настоящее золотце.       Пока его голова была занята мысленным восхвалением его целителя, свободная рука Сохеля без его на то ведома уверенно опустилась на светлые волосы Иасона и слегка растрепала их, создав на голове у того небольшой беспорядок. Губы Сохеля растянулись в слабой полуулыбке, а глаза прищурились. Удивительно, но в тот момент в его глазах было гораздо больше улыбки, чем на лице. - Прости. Со мной и правда всё хорошо.       Глаза юноши распахнулись немного шире. В них словно в начищенном зеркале отразилась фигура мужчины. Отчего-то Иасон не стремился убрать со своей головы его руку, просто продолжал сидеть и молча смотреть на него. Казалось, за этой тишиной скрывалось так много невысказанных вслух слов, что под конец повисшие в комнате безмолвие показалось Сохелю поистине оглушительным. - Останешься или пойдёшь к себе? – неуверенно спросил Князь Хвори.       Постепенно странная атмосфера в комнате развеялась. Сохель с внутренним содроганием начал медленно осознавать на чью именно голову он опустил свою руку и в чьи именно светлые волосы закопались его непослушные пальцы. Хотя Владыка Целительства в силу различных причин и выглядел несколько младшего положенного, он всё ещё являлся одним из старейших Владык, уступая место лишь Величайшему, да ещё нескольким Владыкам да Князьям. И он этому взрослому мужчине руку на голову опустил, а потом ещё и пальцами в волосы зарылся. Это слишком… Это просто «слишком». Да и вопрос, который он ему посмел задать, звучал «слишком». Будто он был ненадёжным любовником, который после бурной ночи поинтересовался у своей партнёрши, останется она у него или вернётся к себе… Сохель слегка мотнул головой. И почему в его голове рождаются подобные странные мысли?! - Думаю, что мне будет лучше остаться здесь, - негромко произнёс в ответ Иасон.       Сердце ненадёжного любовника пропустило удар, а затем забилось немного быстрее. Его партнёрша всё же прикипела к нему душой и решила остаться с ним. Он был этому рад? Нет, он был в самом настоящем ужасе! - …Согласен, - тем временем выдавил из себя Сохель. – В обычное время во дворце Пэвэти довольно-таки безопасно, однако сейчас мы не знаем, кем на самом деле являются те смертные. Лучше на всякий случай будем стараться держаться вместе, - уже куда твёрже закончил он свою фразу.       Впрочем, его напускная уверенность продолжала существовать ровно до того момента, пока он вновь не вспомнил про свою слишком уж своевольную руку. Своеволие, как тот считал, было полезно лишь в умеренных количествах, но в данном случае его рука явно превысила все возможные пределы, за что и будет обязательно наказана. Решив и постановив, Князь с совершенно спокойным видом убрал руку и поднялся на ноги, после чего, силясь занять себя чем-нибудь, потянулся. - Спасибо тебе за лечение, - искренне поблагодарил он Владыку. – Скоро совсем меня разбалуешь, потом точно отбиться от меня не сможешь. После любого чиха буду бегать в твою обитель и требовать у твоих несчастных учеников личного приёма их Наставника, - Сохель усмехнулся, представив выражение их лиц. – Интересно, на какой раз все они начнут выть от моих постоянных визитов? - …Мы не простужаемся, - лишь слабо покачал головой в ответ на его заявление Владыка Целительства. – Однако если тебя вновь настигнет какая-либо болезнь, я всегда приму тебя в обители, - хоть он и произнёс эти слова самым обыкновенным тоном, однако они отчего-то всё равно прозвучали необычайно торжественно. Будто он принёс ему клятву. - Тогда не вини меня в будущем, если я всё же доведу тебя до белого коленья своими постоянными визитами, - вопреки его словам, тон голоса мужчины еле заметно смягчился. – Что же, пришло время исполнять обещание, которое я дал Пэвэти, и готовиться к вечернему выходу «в свет».       С этими словами Сохель принялся старательно развязывать завязки на своём дорожном плаще, вместе с тем оглядываясь по сторонам. Девушка-служанка говорила, что где-то в комнатах должно было стоять ростовое зеркало. Задумавшись об этом, он бросил свой плащ возле Иасона и отправился на его поиски. Интересной особенностью дворца Пэвэти было то, что в его коридорах было довольно прохладно круглый год, а вот в комнатах всегда было тепло, даже немного жарковато. Ощутив, как его спине прилипла ткань рубашки, Князь Хвори расстегнул несколько верхних пуговиц и закатал до локтей рукава. Накрутив несколько кругов вокруг смирно сидевшего юноши, Сохель наконец-то сообразил, в какой из комнат то могло находиться, и довольно хлопнул себя по бедру, после чего, обернувшись, пообещал Владыке, что скоро вернётся.       Немногие из Князей действительно волновались о своём внешнем виде. Перед кем им, в конце концов, нужно было «прихорашиваться»? Особенно учитывая то, что редко кто из них покидал отведённую им территорию, по которой, как Князья сами считали, они имели полное право ходить «в домашнем». Исключение составляли лишь Пэвэти, искренне считающая ниже своего высочайшего достоинства ходить в «каком-то недостойном её красоты тряпье», и Бадре, внешний вид которого в принципе являлся самым необычным средь Князей.       Князь Хвори же предпочитал простую удобную одежду, без стеснения одевая то же самое, что носят и обыкновенные смертные. Зачем изобретать что-то новое, когда есть хорошо проверенное старое? Когда это касалось одежды, Сохель был безусловным приверженцем этих слов. Правда, в присутствии Пэвэти он никогда бы не сказал об этом, рискуя получить «ласковый шлепок», от которого у него перед глазами засияли бы яркие звёзды, по своему «чересчур наглому» лицу.       Ему предстояло участвовать в крайне важном представлении, где ему была отведена, возможно, самая главная роль. Ревнивый Князь, который до смерти любит Княжну Бурь, но боится признаться это прекрасной женщине в своих чувствах. Ведь стоит вслух прозвучать её отказу, как их отношения больше никогда не станут прежними. Неразрешимое трагичное противоречие, когда один любит и страдает, а другой ничего к нему не чувствует. Впрочем, будучи неуверенным в отношении женщины, он всё ещё оставался вздорным Князем, которому не стоило больших усилий навлечь беду на смертных.       Сохелю предстояло сказать несчётное число эмоциональных фраз, бросить десятки самых разнообразных взглядов, махать руками и топать ногами. Пэвэти была уверена, что если он будет делать это в «старых обносках», то эффект от этого будет недостаточным, поэтому он был вынужден «принарядиться».       Встав напротив зеркала, мужчина оглядел себя, после чего с лёгкой усталостью вздохнул. И ведь не так уж и плохо он выглядел, собственно говоря. И что ей только не нравится? Ответа ему давать никто не собирался, а немедленного результата требовали. Князь Хвори поднял руки, после чего, слегка прищурившись, однократно хлопнул в ладони.       Вместо, по большей части, ничем непримечательного молодого мужчины перед зеркалом предстал поистине опасный человек. Облачённый в чёрный камзол с переливающими тёмно-бордовыми узорами на стоячем воротнике и позолоченными запонками, украшенными россыпью рубинов, он слегка прищурился, оборачиваясь и проверяя нормально ли села одежда. Лучше было проверить несколько десятков раз самому, чем в будущем оказаться обруганным Пэвэти. Вот та точно не пропустит ни единой помятости или складки.       Убедившись, что с одеждой всё хорошо, он приблизился к зеркалу, проверяя своё лицо и волосы. Цвет глаз стал немного агрессивнее, приобретя более насыщенный красный оттенок. Сохель задумался. Достаточно ли недовольства будет в его взгляде? Решив, что самое то, он вернулся к осмотру своей причёски. Каждый волосок был аккуратно убран к волоску, и вместе они были собраны в высокий хвост, подвязанный тёмно-бордовой лентой. Ни следа какой-либо растрёпанности и помятости, идеально. Последней деталью его образа стала опустившейся на плечо лисий мех, тут же прибавивший его образу больше солидности. Прекрасно, просто чудесно. - Но понравится ли это всё Пэвэти? – задумчиво пробормотал тот, внимательно рассматривая своё отражение. Ткань камзола была довольно плотной, поэтому вскоре он не выдержал и расстегнул несколько пуговиц у самого горла. Как же всё-таки душно. – Сейчас бы свежего ветерка, несущего аромат хвои, - мечтательно протянул тот, разворачиваясь и намереваясь вернуться обратно к Владыке Целительства.       Надолго ли он оставил его одного? Может, стоило позвать его с собой? Но зачем? Пока он думал об этом, то дошёл до двери и, повернув ручку, тут же столкнулся с юношей, который явно собирался мгновением позже постучаться в дверь. - О, а я ведь как раз о тебе думал, - с улыбкой честно признался тот, отступая обратно в комнату. – Мне срочно необходимо непредвзятое мнение со стороны. По-твоему, достаточно ли чопорно-агрессивно я выгляжу? Нет, постой, в комнате немного темновато, я сделаю светлее, - стоило ему сказать это, как не только под полом и за стенами, но и на всех поверхностях внутри комнаты расцвели маленькие полупрозрачные кувшинки. – Так, думаю, немного лучше. А теперь жду твоего вердикта. Ну? Как тебе? – Сохель постоял немного перед ним, после чего на всякий случай сделал небольшой оборот вокруг себя, вновь вернувшись к нему взглядом. - Пуговицы… - сказав это, Иасон опустил руку на собственную грудь. Князь Хвори вспомнил о них, отчего-то повторив движение того, после чего лишь махнул рукой. - Ближе к ужину застегну. Знаешь, тут совершенно нечем дышать, а окна не особо-то и откроешь. Поэтому я и предпочитаю тихие леса близ Закатной Долины, там всегда свежий воздух, - изрёк тот, после чего вновь посмотрел на юношу. – Так как я тебе? Достаточно ли грозности в моём облике? Может, добавить каких-нибудь более агрессивных деталей? Понимаешь, одно только моё появление должно испугать их. - Нет, думаю, что этого достаточно, - покачал тот головой.       Хотя слова Владыки Целительства и были направлены на то, чтобы успокоить его, Сохелю всё равно казалось, что чего-то не хватает. Обернувшись, он посмотрел на себя в зеркало и прокашлялся. - …Ничтожества, посмевшие переступить порог княжеского дворца, - слабо скривив лицо, произнёс он, продолжая смотреть в зеркало. – Одним своим видом вы, мерзкие смертные отродья, оскверняете глаза бессмертных. Да как же тогда у вас язык повернулся предложить Княжне брак? Этими словами вы оскорбили не только саму Повелительницу Бурь, но и каждого из нас, Князей. Как вы смеете считать, что у вас имеется право хотя бы дышать с ней одним и тем же воздухом? – на его лице чётко читалось лёгкое пренебрежение, смешанное с омерзением. Будто он увидел таракана, пробежавшего по столу близ тарелки с пирожными. Большего эти «смертные» были недостойны. – Так что? Как тебе? – уже в следующий миг его лицо вернулось к первоначальному выражению, а в глазах отразилось нетерпение. – Думаю, я достаточно вошёл в свою роль, - довольно заявил тот. – Разве что можно немного больше пренебрежения добавить в слова. Не пристало могущественному Князю испытывать слишком яркие чувства по отношению к обычным людишкам. - …А что ты на самом деле чувствуешь к людям? – неожиданно спросил у него Иасон.       Казалось, будто из всей его пламенной речи Владыку задели лишь последние слова. Сохель немного удивился, но не придал этому особого значения. Возможно, немного искреннее, чем это следовало бы сделать, он посмотрел на Иасона и сказал: - Я завидую им непроглядно чёрной завистью, потому что людям повезло по жизни куда больше, чем мне.       На лице Иасона отразилась сложная смесь чувств, он явно хотел что-то ему на это сказать, но в тот момент, когда он приоткрыл свой рот и первое слово чуть было не сорвалось с его губ, из-за дверей раздался недовольный голос Княжны Бурь.