Облепиховый чай

      С полным истинного наслаждения вздохом Сохель погрузился в наполненную горячей водой ванну, тут же с крайне довольной улыбкой на лице вытянув гудевшие ноги и откинув голову назад. Возможно, именно ради этого момента и стоило на протяжении почти что целого часа бегать от пылающей негодованием женщины. Всё его отвыкшее от столь бурного времяпрепровождения тело буквально ныло от усталости. И правда, как же всё-таки много времени прошло с тех самых пор, как он столь много и столь интенсивно двигался. Последние несколько лет он, если быть до конца честным, редко вспоминал о тренировках, да и на своих двоих не так уж и часто передвигался, предпочитая либо перемещаться напрямую, либо путешествовать в чьей-нибудь компании на телеге. Как тогда, перед трагедией в Сует.       Опустив руку в воду, Сохель зачерпнул ладонью немного пены, от которой исходил стойкий смутно знакомый ему запах трав, и дунул на неё, наблюдая за тем, как она крупными кусками падает обратно на поверхность воды. Слегка приподняв тёмные брови, он посмотрел на упавшую пену, после чего вновь откинул голову и прикрыл глаза, ощущая, как тепло воды медленно согревает его уставшие конечности.       Слушая, как тихо схлопываются пузырьки близ его уха, Князь Хвори слабо улыбнулся. Он честно наслаждался коротким мгновением блаженства перед завтрашней бурей, последствия которой были ему неведомы, хотя само их существование должно было предупредить его участие в битве. Но его любопытство было слишком велико, справиться с ним у него просто не было возможности. Пусть он и прекрасно понимал, что излишнее любопытство никогда ничем хорошим не для кого не оканчивалось.       Приподнявшись, Сохель согнул ноги в коленях и, прижав их к себе, тупо уставился перед собой. Князь Хвори совершенно не волновался о своей собственной судьбе. Пусть даже завтрашняя битва каким-то чудом окажется для него проигрышной, то больше одной раны он всё равно не получит. К тому же, раны, полученные от смертных, не могли доставить ему никакого неудобства, если, конечно, нанесены они были не легендарным оружием. Мужчина негромко хмыкнул. Может, ему на всякий случай всё-таки подготовить своё копьё? Но бороться против какого-то смертного принца легендарным оружием казалось ему чем-тодействительно абсурдным. Его оружие было способно одним ударом погрузить весь мир в отчаяние, так зачем его лишний раз расчехлять, тем более, по такому несущественному поводу?       Сохель, слабо хмурясь, внимательно наблюдал за постепенно оседающей пеной. Взгляд его был столь тяжёл, что со стороны могло показаться, будто маленькие пузырьки намеренно стремились как можно скорее скрыться с его глаз. Их страх нельзя было назвать беспочвенным, потому что уже в следующее мгновение он с полным крайнего недовольства вздохом хлопнул по поверхности воды, отчего пена тут же разлетелась в разные стороны, частично упав за пределы ванны на пол.       Не обращая на это внимания, мужчина приподнялся и, перекинув ногу через бортик, вышел из ванны. Вода вперемешку с пеной стекала с его тела, пока он, по большей части беспричинно, ругался сквозь плотно сжатые зубы. Любопытство любопытством, однако ему всё же не нравилось ощущать себя в менее выгодном положении, хотя, казалось бы, предпосылок для этого как таковых тот не наблюдал. Скорее, в этот раз ему об этом упрямо твердило его предчувствие. Не могло же быть такого, что у другой стороны не припрятано ни единого козыря в рукаве. Но что это за козырь? Насколько велик этот козырь, что его посмеют использовать против него? Что способно существенно повлиять на него?       Взяв с невысокой металлической этажерки большое махровое полотенце, Сохель тщательно вытерся, продолжая мысленно рассуждать о грядущей битве, приходя к выводу, что завтрашний день всё и без него сможет рассудить. Ему же оставалось только лишь в меру серьёзно отнестись к дуэли, потому что как одна, так и другая крайность может привести его к не самому лучшему исходу. Остановившись на этой мысли, он натянул на себя пижамные штаны, а сверху накинул халат, не утруждая себя тем, чтобы его запахнуть. Вместо этого он с крайне напряжённым выражением лица на ходу принялся распутывать кое-как собранные в кривой хвост волосы. Концы чёрной ленты намокли, к одному из них даже налипла пена, однако золотые нити всё также продолжали радовать глаз. - Ох, у меня гости? – войдя в гостиную, с лёгким удивлением в голосе произнёс Сохель, заметив сидевшего на диване юношу.       Впрочем, Князь Хвори, конечно же, ощутил его присутствие в гостиной ещё будучи в ванной комнате, поэтому его удивление прозвучало слишком уж неправдоподобно, хотя это его не особенно-то и волновало. Владыка Целительства поднял на него взгляд, после чего слабо покачал головой. По его виду было понятно, что с его губ чуть не сорвались слова про простуду, но он сам же не так давно сказал ему о том, что они не простужаются. Поэтому ему оставалось лишь неодобрительно качать головой, не произнеся при этом и слова. - Так что тебя привело ко мне в столь поздний час? Мне отчего-то казалось, что ты уже должен был лечь спать. Надеюсь, тебе не пришлось меня слишком долго ждать?       Распутав свои волосы, кончики которых едва касались плеч, Сохель уселся на диван рядом с Иасоном и принялся старательно накручивать ленту вокруг собственного запястья. Это можно было назвать своеобразным ритуалом, который он проделывал перед сном. Наматывать ленту нужно было очень аккуратно, стараясь сохранять «равновесие»: не слишком туго, чтобы не перетянуть кожу, но и не слишком свободно, чтобы во время сна та не соскользнула с руки и не потерялась где-нибудь под кроватью. - Время не такое уж и позднее, - заметил Иасон. Его взгляд, на мгновение коснувшись тёмных волос, с которых стекали редкие капли воды, опустился на руки Князя Хвори. – …Я похож на того, кто так рано ложится спать?       Услышав его вопрос, Сохель слегка приподнял брови. Его движения из-за удивления немного замедлились, но вскоре вернулись к своему обычному темпу. Вопрос оказался действительно внезапным, ещё более неожиданно было услышать его от Владыки Целительства. Сохель серьёзно задумался над ним, после чего заговорил: - …Если ставить вопрос таким образом, то ты, скорее, похож на человека, которому нравится ложиться в одно и то же время, но из-за вечно возникающих проблем ты постоянно вынужден досиживаться допоздна, - задумчиво протянул тут, обдумывая каждое своё слово. – Наверно, как-то так? За время нашего знакомства, у меня создалось о тебе такое впечатление, – он бросил короткий взгляд в сторону Владыки Целительства, как раз завершая наматывание ленты. - …Так и есть, - к удивлению мужчины, согласился с его словами Иасона. - Ха, видишь, как я тебя уже хорошо знаю, - тут же с самодовольством в голосе и гордостью на лице произнёс Сохель, после чего, хитро улыбнувшись, повернулся к нему, опершись локтем о спинку дивана и подперев голову рукой. – Раз я так точно всё о тебе сказал, то теперь и ты должен проявить свою наблюдательность и сказать что-нибудь обо мне. Давай, я жду, - тут же принялся поторапливать он его. - …Ты похож на того человека, для которого не так уж и важно где и когда спать, - вполне уверенно без долгих раздумий ответил на его вопрос Иасон, словно был готов к нему.       Сохель с лёгким удивлением во взгляде посмотрел на того. Он собирался уже было слегка поддразнить того, а вместо этого получил свою вполне себе точную характеристику. Да, она действительно была не так уж и далека от истины. Он никогда не был во власти жёстких рамок времени, отдаваясь во власть сна тогда, когда усталость становилась совсем уж невыносимой, и ему не было никакого дела до того, ночь на дворе ли день. Да и заснуть он мог как на мягкой перине, так и на жёсткой кровати, да и то же кресло не раз становилось для него постелью. В былые времена он довольно часто засыпал за своим письменно столом, на следующий день чувствуя себя не так уж и плохо. - Вот же, а ты ведь тоже оказался абсолютно прав, - улыбнувшись, он потянулся к чайному столику и взял из вазочки большое красное яблоко, после чего торжественно вручил его юноше в качестве награды. – Держи, это будет твоим призом. А теперь скажи, что тебя всё-таки привело ко мне? - Моё лицо, - несколько мгновений посмотрев на яблоко в своих руках, он поднял взгляд на Князя Хвори. – Как долго мне ещё нужно будет ходить с иллюзией на лице? - А что? Тебе не нравится результат? Я ведь так старался, - покачал Сохель головой. - А вот мне кажется, что получилось невероятно очаровательно, – не сумев сдержаться, тот с усмешкой на губах потянулся к его лицу и, схватив за слегка округлую щёчку, слегка потянул её в сторону. – Тск, какой же я всё-таки сам у себя замечательный. Раз от раза всё лучше и лучше получается! Правильно говорят, что умение приходит с опытом. И что только может не понравиться?..       На этот раз Иасон проявил невиданное ни одному живому существу терпение. Хоть в его руках и находилось большое и довольно-таки твёрдое яблоко, он даже и не подумал о том, чтобы бросить его в Князя Хвори. Он лишь весьма выразительно посмотрел на его руку, после чего, перехватив её, с осторожностью отнял от своего лица. Сохель, ощутив тепло его руки, преувеличенно тяжело вздохнул, будто тот своими действиями подтвердил его предположение. Впрочем, мысли его занимало вовсе не то, что ему не дали подольше потянуть за мягкие щёчки, а то, что его, во-первых, за это возмутительное действие не попытались тут же убить на месте, и то, что, во-вторых, хоть он сам и был после горячей ванны, руки Владыки Целительства всё ещё казались ему приятно тёплыми. - Своё лицо мне всё же ближе, - ничего не сказав о своём новом облике, кратко ответил тот.       Сохель, посмотрев на него, слегка приподнял брови. Странно было слышать эти слова от того, кто больше полугода изо дня в день принимал таблетки Бадре, чтобы сохранить чужое лицо. - Обещаю, что сниму с тебя иллюзию сразу, как только… Мы покинем Нние? – неуверенно предложил тот. – Давай я сделаю это тогда, хорошо? – с надеждой во взгляде обратился он к юноше. – Просто поверь мне, что я это делаю не просто так, праздного веселья ради, хорошо?       Иасон слабо нахмурился, после чего медленно кивнул, соглашаясь на его предложение. Сохель с довольным видом улыбнулся ему в ответ, не выдержав очередного порыва и протянув к нему вторую руку, вместе с тем будто совсем позабыв о том, что одну из его рук всё ещё продолжали удерживать. Так что не было ничего удивительно в том, что их руки оказались перекрещены, когда Владыка с совершенно спокойным видом перехватил и вторую его руку. Князь Хвори с лёгким замешательством на лице посмотрел на странное переплетение их рук, после чего коротко рассмеялся, слегка прищуренными из-за смеха глазами, посмотрев на того. - Смотри-ка, ни одной свободной руки у меня не осталось, теперь твоё лицо уж точно в безопасности, - немного успокоившись, сказал тот. – Приношу тебе свои искренние извинения за то, что не уследил за собственными руками. Обещаю, за столь ужасное правонарушение они понесут заслуженное наказание. Нет, не так. Торжественно клянусь, что впредь не буду распускать их, - сдерживая улыбку, необычайно серьёзно провозгласил тот.       Иасон пару мгновений молча смотрел на него, после чего вздохнул и покачал головой, отпуская его руки. Сохель тут же прижал их к себе, ощущая, как коже в тех местах, где тот его касался, тут же стало заметно холоднее. Он мысленно отметил, что это было не самое приятное из ощущений. Впрочем, предъявить Иасону за это было нечего. - Так я на все твои вопросы ответил? Если так, то теперь мы можем наконец разойтись по своим кроваткам? День завтра предстоит не из простых, нам обоим нужно набраться сил, – откинувшись на спинку дивана, поинтересовался у того Князь Хвори.       Пусть тот и не так уж сильно устал за предыдущий день, однако ему всё же следовало хорошенько выспаться перед завтрашним сражением. Будет не очень хорошо, если он проиграет только из-за того, что и правда «зазевается» прямо посреди битвы. Да и неуважительно это как-то, зевать в лицо противнику. - …Сказка, - после нескольких мгновений тишины, повисшей в комнате, неожиданно произнёс Владыка Целительства. Сохель, во второй раз за этот вечер удивившись словам Иасона, приподнял брови. - Ох, значит, ты не смог заснуть на новом месте, поэтому-то и заглянул ко мне на огонёк? И какую же сказку мне рассказать тебе перед сном? – его губы медленно растянулись в улыбке, а глаза при тусклом свете поникших кувшинок хитро сверкнули. Иасон бросил на него крайне недовольный взгляд, явно понимая, что тот специально извращает его слова, после чего покачал головой. - Ещё давно, в Акте, ты пообещал мне, что при нашей следующей встрече расскажешь, что на самом деле произошло с теми двумя братьями, помнишь?       Князь Хвори, чья улыбка слегка потускнела, но не исчезла вовсе, задумчиво посмотрел на того и после некоторого промедления согласно кивнул. Перед тем, как он тогда отправился на главную городскую площадь, чтобы разобраться, что же всё-таки позабыла армия Приама в Акте, он пообещал что-то подобное «маленькому ученику Иасону». Так он всё это время помнил об этом глупом обещании? Ему и правда было так интересно услышать правдивую версию той грязной истории? - Да уж, не очень-то хорошо не исполнять свои собственные обещания, - глубокомысленно изрёк Сохель, принимая позу поудобнее. – Только предупреждаю, что эта история очень длинная. Не моя вина, если посреди рассказа ты заснёшь, я повторять одно и то же по несколько раз не собираюсь, - фыркнул тот, после чего приступил к своему рассказу.       За историей время пролетело незаметно. Светящиеся в темноте кувшинки начали постепенно тускнеть, намекая гостям дворца на то, что им пора бы уже ложиться спать, однако сидевшие в гостевых покоях мужчины, казалось, не обращали на их знаки совершенно никакого внимания. Двое продолжали сидеть бок о бок на всё том же диване. Пока один из них не прекращал говорить, плавно переходя от одного события к другому, порой делая небольшие отступления, касающиеся его размышлений о тех или иных ситуациях, второй внимательно слушал его. Сохелю действительно нравилось, когда его так внимательно слушают. Даже в далёком прошлом его маленькие, тогда ещё послушные воспитанники столь внимательно его не слушали.       Начав свой рассказ с той же женатой пары, Сохель сразу высказал свой скепсис относительно помощи Феты. Хотя ту в народе и было принято считать Владычицей Плодородия и Семейного Счастья, однако она совершенно не имела никакого права вмешиваться в круговорот перерождения и как-либо помогать этой семье. Её действия привели к тому, что души обоих сыновей семейства не успели полностью восстановиться перед перерождением, что повлияло на их душевное состояние в будущем.       Князь Хвори, ничего не приукрашивая, как есть, рассказал о всплесках жестокости младшего из братьев, после чего описал бесславный конец старшего. - Наконец-то спустя столько времени оказавшись на свободе, он неожиданно осознал, что никакой такой «свободы» для него, собственно говоря, больше не существовало. Его изначально раненная душа была искалечена настолько, что куда бы он ни направился, куда бы ни попытался убежать, за ним всегда и всюду следовала тень его господина. Хоть тот и умер буквально у него на руках, он всё равно видел средь лиц идущих мимо него людей его лицо, а ночами его преследовали сны, в которых хозяин обещал ему, что «даже после смерти они всегда будут рядом». После побега из Акты старший из братьев прожил не долго. Не прошло и года, как он покинул этот мир, вернувшись в круг перерождения, - со вздохом произнёс Сохель, ощущая небольшую тяжесть на своём плече.       Пока тот рассказывал, Владыка Целительства всё-таки задремал, слегка прислонившись своим плечом к его плечу. Посмотрев на крепко спавшего юношу, Сохель слабо улыбнулся и покачал головой, после чего, поддавшись порыву, потянулся и прижал его безвольно повисшую голову к своему плечу. Сквозь сон Иасон пробормотал что-то бессмысленное, но не оттолкнул его, вместо этого неожиданно прижавшись ещё чуть крепче. Ощутив исходящее от тела Владыки тепло, Князь Хвори посудил, что, собственно, не так уж и плохо, что он решил так поступить. Устроившись поудобнее, он с осторожностью прислонил свою голову к его и, вдыхая запах лекарственных трав, исходящий от его тела, полушёпотом продолжил свой рассказ: - Знаешь, тому «мне» пришлось неустанно трудиться в течение не одного десятка лет, чтобы буквально по кусочкам восстановить его душу. Обычно хватает нескольких небольших усилий, чтобы сожаления, оставшиеся у души после смерти, развеялись. Весть о скором перерождении всегда будоражит их, подталкивает к тому, чтобы отпустить прошлые обиды. Зачем они нужны в будущей счастливой жизни, правда же? Однако ситуация старшего из братьев была гораздо сложнее. Его сожаления нельзя было так легко развеять, тем более его душа находилась в шаге от… Ха, перерождения. Впрочем, перерождения не в обыкновенного смертного, а в злой дух. Я уверен, что если бы его душа добровольно не отправилась за грань жизни и смерти, то зверства, которые он бы учинял, заставили бы сотрясаться и землю, и небо. Но в нём слишком сильно было доброе начало, нельзя преуменьшать и роль его родителей, они всё же хорошо его воспитали. Он не стремился к тому, чтобы убивать всех без разбора. Месть всей его жизни была совершена, другие же не имели к этому совершенно никакого отношения... Знаешь, он был готов к тому, что я в знак наказания за все его деяния просто возьму и развею его душу. Но я не имею права судить мёртвых. Никто не имеет права их судить, суда для мёртвых нет, что бы смертные себе ни придумали. Будучи там, тот я может только помогать, направляя их на верный путь. Да, и в этот раз я исполнил свой долг и помог ему. Насколько я знаю, нет, насколько я это чувствую, не так давно он переродился. Теперь он младший ребёнок в семье, владеющей маленькой аптекарской лавкой. Как думаешь, в этой жизни его всё так же будет тянуть к изучению лекарственных трав? Ему удастся исполнить мечту предыдущей жизни и стать аптекарем?       Прикрыв отяжелевшие веки, Сохель протяжно зевнул, постепенно отдаваясь в плен сна, а ведь не так давно он думал, что совсем не хочет спать. Во всём был виноват Владыка Целительства. Ощущение тепла под боком немного расслабило его, и дрёма уверенно подступила к нему. Будто почувствовав, что тот подумал о нём, Иасон повернулся к нему лицом и обдул его шею своим теплым дыханием, из-за чего тот невольно еле слышно рассмеялся. Спустя несколько мгновений в погружённой во тьму комнате продолжил раздаваться тихий сонный голос: - Дух младшего из братьев был непокорным. Понимаешь, особенно сложно иметь дело с теми, кто беззаветно предан Владыкам. Эти… Эти души отказываются иметь дело с любым, кто не находится с ними на «одной стороне». Ха, тому «мне» пришлось обратиться Пертом и притвориться, будто после смерти мальчишка в качестве награды попал прямо во дворец самого Величайшего. Какое же глупое это было представление. Мне было так тяжело удержать себя от смеха, но зато тот смог справиться со всеми своими обидами гораздо быстрее, чем его старший брат. Вроде, герой из него, по итогу, и в следующей жизни не вышел, но он смог дослужиться до достаточно высоких чинов в армии какого-то средненького королевства. Я плохо в этом разбираюсь, поэтому… Поэтому, - устроившись поудобнее в объятиях, которые незаметно обхватили его, прижимая к тёплому пахнущему лекарственными травами телу, он слегка нахмурился. Он не очень любил объятия, однако сейчас, к его удивлению, он не чувствовал привычного раздражения. Это и есть та самая «сила любви»? Любви… Зевнув, он улыбнулся и проговорил, - поэтому и нам с тобой пора ложиться спать… ***       Ощутив невесомое прикосновение к своей спине, Сохель слегка выгнулся, после чего, прошипев что-то не очень осмысленное себе под нос, схватил и положил блуждающую в неположенных местах чужую руку себе под голову, чтобы спалось мягче. Ему не нравилось, когда к его обнажённой спине прикасались. Точнее, ему это как раз-таки очень нравилось, потому что в тех местах, где кончики пальцев слегка касались обнажённой кожи, пробегали мелкие приятные мурашки, из-за которых он невольно довольно улыбался. Однако он не намеревался позволять кому попало тянуть к себе руки. Кому попало… Сквозь сон он начал с трудом вспоминать всё, что предшествовало сну.       За ночь его голова соскользнула со своего места, и Князь Хвори, упав, преспокойненько удобно устроился на чужих коленях, после чего ещё и положил под голову чужую тёплую руку, позволившую себе несколько больше дозволенного. Его так и не подвязанный поясом халат распахнулся и скатался где-то за спиной. Впрочем, ничего удивительно в том, что ему не было при этом холодно, не было, потому что он совершенно бессовестно жался к тёплому телу Владыки Целительства, чья рука теперь и находилась у него в плену. К слову, шальная рука всё-таки не просто так была поймана. Нельзя безнаказанно трогать крепко спавшего человека! - Прекращай баловаться, спи лучше, - вопреки всему своему возмущению слегка хриплым спросонья голосом пробормотал Князь Хвори, не теряя времени и устраивая пойманную руку поудобнее.       Движение под ним неожиданно прекратилось, Владыка Целительства замер. Однако прошло не так уж и много времени, как тот еле слышно что-то произнёс. Вероятно, эти слова были обращены к самому себе, потому что, казалось, его не особенно-то и волновало, услышал его Сохель или нет.       Спустя некоторое время, когда Сохель, уже почти было снова заснул, его самым вероломным образом опять разбудили. Если быть точнее, другая сторона явно подумала, что она действовала осторожно, но вот Князю Хвори, из-под головы которого сначала неожиданно выдернули тёплую ладонь, а потом ещё и вполне себе удобные колени, так совсем не казалось. Сквозь сон он слабо нахмурился. К чему такая грубость? Не он, а Иасон заснул первым, а он лишь проявил немного заботы о том, великодушно предоставив ему своё плечо. Владыка первым… Приобнял его, так что…       В этот момент его с величайшей осторожностью подняли на руки, отчего пребывавший на грани сна и бодрствования Князь проснулся окончательно, впрочем, не стремясь никому это тут же демонстрировать. Вместо этого он, вынужденно уткнувшись щекой в грудь юноши, сила которого явно не соответствовала его нынешним размерам, с тщательно скрываемым интересом начал ожидать того, куда тот его теперь отнесёт. Удивительно, но это, как оказалось несколькими мгновениями позже, была его постель.       Ощутив мягкость подушки под головой, Князь Хвори для вида немного повертелся, после чего, устроившись поудобнее, замер, ожидая, что произойдёт после. Однако вместо долгожданного «чего-то» произошла тишина. Сохель мысленно нахмурился, пытаясь вслушаться в окружавшие его звуки, но ничего толкового услышать так и не смог. Но не мог же тот бесшумно уйти? Князь Хвори никогда не жаловался на слух. Впрочем, уйти тот не мог, а вот полениться и переместиться сразу в свои покои, не издав при этом и звука, вполне себе возможно…       В следующий миг Князь Хвори ощутил, как его заботливо накрыли тёплым одеялом, после чего тщательно проверили, чтобы ни одна из его расхлябанных конечностей не выглядывала из-под него. Вот, что называется «Владыка Целительства», даже будучи вне своей обители волнуется о чужом здоровье. Какой милейший человек, так жаль, что его сердце уже отдано кому-то другому…       И вот в который раз за время его пробуждения нестройный поток его мыслей неожиданно прервали. Пока Сохель с толикой печали размышлял о своей одинокой доле, к его слегка приоткрытым губам неожиданно прикоснулось нечто мягкое, тёплое и до безобразие осторожное, несущее с собой сладковатый привкус. Эта сладость показалась Князю Хвори смутно знакомой, не так давно он уже сталкивался с ней, но никак не мог вспомнить где и когда. Впрочем, он не особенно и пытался это сделать. Мысли его в тот момент были заняты совсем другим делом, куда более важным и насущным. В то время, как его тело невольно тянулось к теплу другого человека, из-за чего тот даже слегка приподнялся, в его мыслях творился полнейший беспорядок. И что этот бессовестный ребёнок смеет себе позволять?! И куда только делись все эти приторные речи о «дорогом сердцу человеке»?! Значит, в глаза он говорит ему одно, а за глаза…       Впрочем, его внутренние размышления о морали происходящего никак не повлияли на сам поцелуй. Тот постепенно начал углубляться, из-за чего мысли Князя Хвори становились всё более и более беспорядочными, а вскоре от них и вовсе как будто ничего не осталось. Осталось лишь явственное ощущение того, как вес чужого тела, придавливающего его к кровати, постепенно увеличивается. Когда поцелуй неожиданно окончился, Владыка Целительства дышал очень тяжело. В тот момент Сохель впервые услышал, как тот выругался. Негромко, несложно, без всевозможных витиеватых конструкций, но зато таким тоном, от которого у Князя Хвори невольно приподнялись волосы на затылке. Он никогда не слышал такого тона его голоса. Это было… Это и правда было волнующе.       Когда дверь его спальни еле слышно закрылась, Сохель, подождав ещё немного времени, резко сел, распахнув глаза и тупо уставившись перед собой. Его рука с какой-то необъяснимой опаской приподнялась, чтобы коснуться губ. Так. И что это только что было? Измена? Князь Хвори пал настолько низко, что принял на себя второстепенную роль тайной любовницы? Причём это было тайной для всех, кроме самого Владыки, который творил подобные непотребства под покровом ночи.       Немного потерев свою нижнюю губу, Сохель тяжело вздохнул, после чего повалился обратно на постель. Пару раз перевернувшись с одного бока на другой, но так и не найдя удобного положения, Князь пришёл к безрадостному выводу, что после столь бурного пробуждения, так легко заснуть ему уже не удастся. Решив не тратить время попусту, он встал с кровати и, слегка размявшись, беззвучно прокрался по спальне ко входу в гостиную, предварительно убедившись в том, что там никто не находится.       Остановившись в дверях, тот негромко хлопнул в ладони, отчего вся мебель в просторной комнате исчезла, оставив лишь украшенный тусклыми кувшинками пол. Довольный полученным результатом Князь Хвори придирчиво осмотрел себя. И в столь фривольном виде он предстал перед Владыкой Целительства… Не сдержавшись, Сохель широко улыбнулся. Ясное дело, увидев подобную неземную красоту, тот не смог справиться с его природным очарованием и поддался моменту… И всё же в преддверии столь важного события ему, наверно, не стоило обращать на это небольшое происшествие слишком много своего внимания, да? За его долгую жизнь с ним случалось всякое, возможно, пришло время случиться и такому. Подумать только, пока он спал, его поцелуй самым наглым образом украли…       В следующее мгновение свободный халат сменился на лёгкую и удобную одежду с сапогами на мягкой подошве, благодаря которой его шаги были практически беззвучными. Протянув руку, Сохель вынул из воздуха меч с чёрной рукояткой, лезвие которого неестественно холодно блеснуло при свете парящих где-то под полом кувшинок. Князь Хвори крепко сжал рукоять и несколько раз бесцельно взмахнул мечом, недовольно глядя на него. Даже этот меч казался ему слишком лёгким, а ведь он был тяжелее обычного клинка раз в пять-шесть. Кроме того, в последний раз он держал меч в руках больше сотни лет назад, если, конечно, не упоминать тот раз в Сует. Серьёзно же он тренировался ещё в то время, когда обучал Саваша владению оружием. Конечно, несколько раз он проводил тренировочные бои с Приамом, но то больше походило на игру с ребёнком на деревянных мечах, чем на серьёзный бой. Так будет ли серьёзной грядущая битва?       Постепенно мысли о произошедшем между ним и Владыкой Целительства были вытеснены подготовкой к битве. Вспоминая самые основные движения, элементы уклонения, Сохель чувствовал, как скрипят отвыкшие от подобного обращения суставы и жалобно ноют ставшие дряблыми мышцы. Хотя его регенерация и старалась всеми силами восстанавливать его тело, однако его движения всё ещё были слишком интенсивными для его расслабившегося после долгих лет праздной жизни тела.       Вытерев проступивший пот со лба, он резко взмахнул мечом, тут же уходя из-под удара невидимого противника. Это движение было необычайно привычным для него, Саваш всегда проводил эту комбинацию, поэтому со временем привычка уклоняться, стоит ему заметить мельчайший намёк на этот удар, въелась в его кости. Князь Хвори слабо улыбнулся, после чего вмиг стал серьёзным. Пусть сейчас он и уходит так спокойно в собственные мысли, однако в будущем допускать подобное было категорически нельзя. Один удар. Они бьются до первой крови, так что у него не было времени для того, чтобы предаваться воспоминаниям, пусть эти воспоминания и были такими горько-радостными, что не хотелось так скоро их отпускать.       Пэвэти ворвалась в предоставленные ему гостевые покои ранним утром, имея прозрачное намерение разбудить сладко спавшего в своей постели Князя. Так какого же было её удивление, когда женщина увидела в совершенно пустой комнате, бесшумно передвигающегося мужчину. В тишине комнаты раздавалось лишь его чуть сбившееся дыхание, которое, впрочем, говорило вовсе не о том, что он устал. Просто за несколько мгновений до того, как Княжна ворвалась в гостиную, тот поспешно развеял весьма сложную иллюзию, при помощи которой он готовился к битве. Было бы неприятно, если бы Пэвэти увидела её, потому что Князь Хвори не являлся тем, кто был способен по своему желанию создавать многоступенчатые заклинания столь высокого уровня. Он не желал, чтобы у Княжны появлялись сомнения на его счёт. Выдохнув, Сохель убрал меч в ножны, которые тут же исчезли у него из рук. - Утро доброе, Пэвэти, Лукас. Хорошо выспались? - заметив промелькнувшую за спиной женщины фигуру юноши, поздоровался тот. Не допуская на своём лице и тени какой-либо странной эмоции, он улыбнулся неожиданным гостям, подходя к ним ближе. - Доброе-доброе, - фыркнула женщина, будучи явно недовольной тем, что он встал раньше, чем она предполагала. – И куда это ты дел всю мою мебель? К себе в коморку унёс? – приподняла она светлые брови.       Сохель закатил глаза, тут же подняв руки и однократно хлопнув в ладони. Не прошло и нескольких мгновений, как все предметы мебели вернулись на своё место. Даже небольшая хрустальная вазочка, в которой со вчерашнего вечера стало на одно яблоко меньше, вернулась на своё изначальное место. - А теперь я попрошу вас двоих подождать меня немного. Как только умоюсь, сразу вернусь к вам.       На ходу развернувшись, Сохель двинулся в сторону ванной комнаты, лишь на мгновение коснувшись взглядом светловолосой головы. Трусливый неумелый мальчишка, привкус поцелуя которого был странным, будто лекарственным. Словно он выпил перед этим сладкую микстуру. Не приторно сладкую, а имеющую мягкое сладкое послевкусие. Её хотелось пробовать снова и снова.       На мгновение его шаг сбился, но это произошло уже тогда, когда дверь в ванную за ним захлопнулась. Сохель, остановившись, потёр подбородок, мысленно возвращаясь к своим предыдущим размышлениям. Неумелый мальчишка. Не так давно ему «приснилось», как кто-то неумелый поцеловал его, но тогда он пришёл к выводу, что это был всего лишь сон, созданный его разыгравшимся воображением, однако что-то подсказывало ему, что это вполне могло происходить в действительности, пока он спал. Значит, вместе с тем, первым разом, сегодняшней ночью произошёл уже третий их поцелуй. Можно ли это считать достаточным поводом для того, чтобы прижать того к стенке со словами, мол, «если ты, Иасон, считаешь себя честным мужчиной, то теперь ты обязан официально закрепить нашу связь перед небесами»?       Представив себе его лицо, Князь Хвори бесшумно рассмеялся, после чего слабо покачал головой. Сейчас было не время и не место для подобных разборок. Сначала нужно было разобраться с Пэвэти и её свадьбой, потом с походом в библиотеку, далее со встречей с Ициаром и спасением Асклепайоса… Да уж, дел у него действительно слишком много, чтобы начинать развлекать себя незапланированным бурным романом с Владыкой…       Князь Хвори замер, поднял руку и оглушительно громко ударил себя по лицу. Какой ещё роман? Бурный? О чём он только что подумал? Неужели весна наступила не только у уличных кошек, но и у него самого? Нет, нет и нет. Нужно как можно скорее выбросить мысли об этом из головы. У Иасона всё ещё есть тот многострадальный «дорогой сердцу человек», Сохель же, вероятнее всего, представлял из себя всего лишь мимолётное увлечение, которому он и признаваться-то в своих тайных деяниях не собирался. Иначе почему он всё это совершает тогда, когда он спит? - Всё хорошо? – неожиданно в поток его неспокойных мыслей ворвался голос главного их виновника.       Сохель резко перевёл взгляд на закрытую дверь и скривил лицо. Бесстыдник. Вот как он может так спокойно обращаться к нему, когда буквально сегодняшней же ночью он столь тяжело дышал после их поцелуя, так ещё и столь возбуждающе выругался, стоило тому прекратиться… Раздался звук второго удара, вслед за которым прозвучал привычный голос Князя Хвори: - Всё просто замечательно! Если так сильно хотите завтракать, то не ждите меня и идите первыми, я присоединюсь к вам двоим позже, - подойдя к умывальнику и отчерпывая за раз много холодной воды, он тут же ополоснул ею своё лицо. В зеркале отразилось его бледное лицо, на котором были чётко очерчены два отпечатка его рук. Впрочем, прошло не так уж много времени, как они побледнели и исчезли. - …Хорошо, - раздался голос из-за двери.       Сохель, прищурившись, посмотрел в сторону двери. Порой Князю Хвори казалось, что он ведёт себя слишком бесстыдно, всеми силами стараясь сдерживать себя от различных порывов рядом с Владыкой Целительства. О да, он действительно всеми силами сдерживал себя, в то время, как тот смел нагло тренировать на нём свои навыки поцелуя. Стоило заметить, что они всё-таки от раза к разу всё больше и больше росли.       На этот раз Сохель решил пожалеть своё и без того многострадальное лицо и обойтись без очередного удара.