Облепиховый чай

      Чем ближе подступал час битвы, тем меньше у Сохеля оставалось времени для того, чтобы раздумывать о произошедшем. Впрочем, это совсем не мешало ему за завтраком то и дело глупо шутить, тем самым без конца выводя из себя Пэвэти. Женщина явно волновалась за него, хоть и тщательно пыталась скрывать это. Она чувствовала, что за брошенным в порыве гнева вызовом на поединок могло скрываться нечто куда более серьёзное и опасное. Княжна Бурь, нещадно давя собственную гордость, несколько раз предпринимала попытки обсудить это с ним, но Сохель каждый раз перебивал её, слабо качая головой. Быть более готовым ко всему, чем был готов он в тот миг, было уже невозможно. Постоянные разговоры о грядущей битве лишь всё больше и больше нагнетали ситуацию, заставляя всех хоть и не беспочвенно, но всё же излишне волноваться за него.       После окончания завтрака Пэвэти оставила его, не забыв захватить с собой Иасона. Сохель же снова был вынужден остаться в гостевых покоях в гордом одиночестве. Сев на диван, Князь Хвори задумчиво смотрел перед собой некоторое время, после чего еле слышно вздохнул, натянув на лицо ленивую полуулыбку. Назначенный час прогремел. Уже в следующий миг он беззвучно опустился на тренировочную площадку, крепко сжимая в руках ножны своего меча.       Тренировочная площадка была довольно просторной. В обычное время на ней могло одновременно проводиться несколько спаррингов, однако в это утро никого из дворцового гарнизона на площадке видно не было. Впрочем, для Князя Хвори не составило большого труда заметить несчётное число самых разнообразных лиц, с любопытством выглядывающих из окон казарм. Стражников буквально сжигало любопытство, и в том не было совершенно ничего удивительного.       Князь, который никогда прежде не славился своим мастерством владения оружием и которому было запрещено в течение битвы использовать свои силы, боролся против принца далёкой страны, самого обыкновенного смертного человека, о котором и вовсе ничего прежде слышно никогда не было. Самая настоящая «тёмная лошадка», от которой никто не ждал слишком многого. Не ждал, но отчего-то где-то в глубине души надеялся на то, что «лошадка» сможет каким-то невероятным образом обойти бессмертного. Вероятно, именно так и выглядела «солидарность смертных».       Слегка размахивая чёрными ножнами своего меча, Сохель расслабленным прогулочным шагом направился из центра тренировочной площадки к одному из её углов, где к тому времени уже успели собраться все основные участники грядущего действа. Единственное, в первое мгновение Князь Хвори не смог отыскать взглядом знакомую светловолосую макушку, отчего в его груди невольно задребезжал огонёк беспокойства. Однако уже в следующий миг ему удалось найти того среди остальных слуг Пэвэти. Беззвучно выдохнув, мужчина вернулся взглядом к своему противнику. Его ленивая полуулыбка стала самую малость шире, а глаза слегка прищурились, впрочем, не пытаясь при этом скрыть угрожающий алый огонёк, вспыхнувший в их глубине. - Прошу меня извинить за небольшое опоздание, день отчего-то начался слишком уж неожиданно быстро. Признаюсь честно, я не привык так рано вставать, - произнеся эти слова, Сохель прикрыл свой рот ладонью и протяжно зевнул, после чего, подняв руки, потянулся, в конце негромко причмокнув губами.       Весь внешний вид Князя Хвори источал утреннюю сонливость и лень совершенно уверенного в себе и своих силах человека. Глядя на него, многим тоже захотелось сладко зевнуть. Одна только Княжна Бурь, слегка приподняв светлые брови, с небольшим удивлением посмотрела на него. Вот же. И ведь она сама чуть не поддалась окружавшему его настроению, лишь в последний момент вспомнив о том, что тот встал едва ли не раньше её самой, уже вовсю тренируясь, когда она зашла к нему этим утром. - Ничего страшного, вы не так уж и сильно опоздали… - за каждым переполненным вежливости словом принца Лемела скрывалась целая пропасть, наполненная бурлящим раздражением.       Сохель с ленивой полуулыбкой наблюдал за его с трудом заметно, но всё же перекошенным по причине недовольства лицом, внутренне готовясь к выступлению Пэвэти, которое должно было последовать после его «позднего» появления на тренировочной площадке. Как он и предполагал, женщина не заставила себя долго ждать, практически сразу перебив слишком уж вежливого принца. - Да как ты только посмел заставить меня ждать?! Что же, если ты позволяешь себе так расхлябанно относиться к этому делу, то тебе не нужно было звать меня в качестве судьи!       Женщина нахмурила аккуратные светлые брови, с крайне недовольным видом посмотрев в сторону в тот же миг заметно присмиревшего Князя. Впрочем, не прошло и мгновения, как мужчина ответил на её гневные речи заискивающим взглядом, сделав небольшой полушаг в её направлении. Княжна тут же выразительно фыркнула, приструнив не знавшего правил приличия мужчину. Сохель тяжело вздохнул и с явным нежеланием перевёл взгляд на своего противника. - Так что? Когда начнётся наша битва, Ваше Высочество? Признаться, у меня в планах было управиться до обеда, - слабо покачал тот головой, голосом делая упор на то, что у него не так уж и много свободного времени для того, чтобы «поиграть» с ним.       Светлое лицо принца слабо покраснело из-за охватившего его гнева, но он не позволил себе сказать в ответ на его заявление и единого грубого слова. Вместо ничем не примечательного принца вперёд уверенно вышел сопровождавший его советник. Всё то же безгранично уважительное выражение лица и морщинки в уголках внимательно следивших за каждым его движением глаз. Сохель рассеянно подумал о том, что тот, надев накануне свою маску, так и не нашёл времени для того, чтобы её снять, пробыв в ней всю ночь и большую часть утра. Улыбка на лице Князя Хвори стала заметно менее выраженной, он слегка приподнял брови, дожидаясь, чего же такого интересного скажет ему советник принца. - Позвольте нам для начала проверить ваше оружие, - склонив свою голову, попросил тот, делая небольшой шаг в его сторону. Вслед за ним вперёд двинулся ещё и молодой парнишка из числа людей, вероятно, пребывавший в должности оруженосца принца. – Не сочтите наши действия за грубость, но нам необходимо проверить, не наложено ли на ваше оружие какое-нибудь заклятье или… Несколько более тривиальные вещи. - Например, яд? – усмехнувшись, поинтересовался у того Князь Хвори, с лёгкостью бросая ножны своего меча мальчишке-оруженосцу. Тот, удивлённо распахнув свои глаза, сделал несколько шагов назад, ловя его оружие и тут же с коротким вскриком опускаясь на землю. На его лице отразила растерянность. – Ты в порядке? Оступился? – с искренней заботой в голосе спросил тот, совершенно беззвучным шагом подходя к нему. – Немного тяжеловат, да? Прости, малыш, я совсем позабыл о том, что он можется показаться смертным не таким уж и лёгким. Тем более, таким детишкам, - остановившись напротив растерянно глядевшего на него оруженосца, он улыбнулся ему, плавно нагнувшись и подняв меч, который до этого момента придавливал ребёнка к земле. – Думаю, и присутствие различных заклятий, и наличие всевозможных ядов вы сможете проверить и так, - произнеся эти слова, он вынул лезвие из ножен и, отбросив их в сторону, без видимых усилий воткнул меч в землю.       Холодное лезвие оружия будто бы испускало слабое ледяное сияние, одного взгляда на которое могло оказаться достаточно, чтобы душа смотрящего получила обморожение. Да, казалось, ледяному холоду не так уж и сложно было заморозить своего противника от кожи и до самого мозга костей. А вот рукоять меча словно обладала в точности обратным темпераментом. Совершенно чёрная, она будто поглощала любой свет, касающийся её, в том числе и тот, что испускало лезвие. Создавалось ощущение того, что вместе они уравновешивали друг друга, тем самым образуя… Самый обыкновенный меч, крайне невыгодной особенностью которого являлся его неподъёмный вес. Правда, вероятнее всего, совершенно никто не верил в тот, что этот меч был обычным. Это ясно читалось на лицах каждого, кто в тот момент смотрел на воткнутое в землю оружие. Сохель лишь пожал плечами, вставая чуть в стороне и позволяя всем осмотреть свой меч. - …Если вам так сильно этого хочется, то можете попробовать поднять его, но я заранее предупреждаю, что он и правда довольно тяжёлый, - заметив все оттенки предубеждения на лице у человека, которому Пэвэти поручила проверить перед битвой мечи, спустя некоторое время произнёс Сохель.       Мужчина бросил короткий взгляд в сторону Князя Хвори, после чего, нахмурившись, и правда предпринял попытку поднять оружие, вцепившись в рукоятку и дёрнув меч на себя. К слову, попытка оказалось более успешной, чем предыдущая, но и проверяющий был в два раза выше и в два раза шире в плечах, чем предыдущий мальчишка-оруженосец, которого небрежно брошенное оружие чуть было не раздавило. - Самый обыкновенный… Меч, - опустив его на место, на выдохе произнёс мужчина. На его лбу проступил пот, а лицо густо покраснело, стоило ему лишь слегка приподнять оружие. – Из странного в нём только его вес. - Надеюсь, с этим никаких проблем не будет?       С поистине очаровательной улыбкой на лице Сохель посмотрел в сторону своего противника. Однако та, прежде с лёгкостью согревавшая чужие сердца, неожиданно натолкнулась на высокую каменную стену, не в силах преодолеть её. Советник, сопровождавший принца, слабо покачал головой, после чего всё с тем же выражением высочайшего уважения на лице посмотрел на Князя Хвори. - Не думаю, что это будет считаться честным, Князь, - произнёс тот. – Стоит вам только как следует замахнуться своим мечом и ударить всё по той же многострадальной земле, как в ней образуется глубокий ров. С этим мечом, как мне кажется, вы окажетесь в более выгодном положении, чем наш принц. - Это, конечно, слишком громко сказано. Даже с ножом в руках вместо меча, я буду в более выгодном положении, чем ваш принц. Это изначальная разница, буквально пропасть между Князем и смертным, с этим ничего невозможно поделать, - фыркнув, с явным превосходством в голосе заявил тот. Это не было для него таким уж принципиальным вопросом, просто обычные мечи действительно казались ему слишком лёгкими. – Но если это вас и правда так сильно волнует, то мы с вашим уважаемым принцем можем воспользоваться одинаковыми мечами, - всё же пошёл навстречу им тот, после чего, слегка прищурившись, посмотрел на принца. – Ох и не завидую я вам. Если раньше меня хотя бы что-то «придавливало» к земле, то теперь меня уж точно ничего не сможет удержать. Вы просто не сможете угнаться за мной, - он, совершенно не смущаясь, принялся нахваливать себя, впрочем, это было сделано небеспричинно.       Приняв из рук оруженосца свой новый меч, Сохель лениво перекинул его из одной руки в другую с таким видом, словно тот совершенно ничего не весил, после чего, сжав рукоять, резко вонзил стальное лезвие в землю, с предвкушающей улыбкой посмотрев на своего противника. Остриё меча вошло в землю, словно нож в подтаявшее масло. Все, кто следил за битвой, задержали дыхание. Отчего-то всем в то мгновение показалось, что столь же легко его клинок мог пробить и тело человека, не обращая совершенно никакого внимания ни на мышцы, ни на кости своего противника.       Тем временем между Сохелем и принцем уверенно встала ослепительно прекрасная Княжна Бурь. Одетая в многослойное платье насыщенного красного цвета и с убранными в высокую причёску светлыми волосами, украшенными множеством золотых заколок, изображавших парящих бабочек, она выглядела поистине величественно. Еле слышно прочистив горло, она, глядя поочередно то на одного, то на другого, громко повторила условия их дуэли, сделав заметный упор на то, что битва будет длиться вплоть до первой крови. Как только первый удар успешно достигнет противника, битва в тот же миг будет окончена. - Что же, надеюсь, что нам будет сегодня по-настоящему весело, - произнёс Сохель, с широкой улыбкой на лице глядя на напрягшегося принца. - Надеюсь, что вы будете действительно серьёзны, - в противовес ему сказал Лемел, в тот же миг делая первый удар.       Внимательно следя за каждым его даже мельчайшим движением, Князь Хвори без видимого труда ушёл из-под его атаки, ответив на неё ленивым ударом, на который, на самом деле, не так уж и сложно было ответить. Как и сказал прежде Князь, он и правда веселился, с поразительной ловкостью уклоняясь от всех ударов принца даже в тех случаях, когда, казалось, удар того ещё не был совершён или даже до конца обдуман. Словно он был способен предвидеть каждое последующее движение принца. Пожалуй, Сохель был даже в каком-то смысле согласен с этим громким утверждением. Собственно говоря, техника у принца была неважной. Создавалось такое ощущение, будто тот в течение длительного времени тренировался, но тренировался без особого желания, по чужой указке повторяя одни и те же однотипные движения изо дня в день. Благодаря этому мужчине не составляло большого труда буквально предсказывать его дальнейшие движения, в процессе изящных уклонений от его ударов умудряясь ещё и совершать различные пируэты и дополнительные плавные движения на потеху веселившимся зрителям. Подобное поведение явно оскорбляло его противника. На просторной тренировочной площадке раздавалось лишь тяжёлое дыхание запыхавшегося принца, Князь Хвори же двигался совершенно бесшумно, восхищая каждым своим движением солдат гарнизона.       Казалось, прошло совсем немного времени с тех пор, как было объявлено начало их битвы, однако победитель уже был определён. И именно в этот триумфальный для Князя Хвори момент тот чуть было не оказался сброшенным со своего высокого пьедестала.       Медленные, даже в каком-то смысле ватные движения принца неожиданно стали более быстрыми и резкими, словно тот до этого момента намеренно притуплял внимание Князя, чтобы после внезапно сделать этот один-единственный стремительный решающий удар. И Сохель, мысли которого в тот момент крутились вокруг очередного плавного движения, наверняка бы пропустил этот удар, если бы тот не оказался ему слишком хорошо знаком. Быстрее, чем его мысли пришли к какому-то окончательному решению, его тело уже успело уйти в сторону. Лезвие меча плавно прошло на расстоянии дыхания от его щеки, оставляя на ней с трудом ощутимое чувство… Какой-то влаги?       Под удивлённые вдохи собравшейся вокруг них толпы, Сохель ловко ушёл из-под атаки принца, тут же резко подняв руку и коснувшись своего лица. Лишь на мгновение он скосил взгляд на свою щеку, чтобы после вновь внимательно посмотреть на своего противника. Нет, это была явно не кровь. Жидкость была полупрозрачной, ничем не пахнущей и точно уж неядовитой. Пот? На него тоже не было похоже. Но не могло же это оказаться самой обыкновенной водой? Зачем тому обливать его в процессе битвы водой, правильно же?       Его мысли с необычайной скоростью судорожно метались по всей голове, пока всё его внимание сосредоточилось на мужчине, что стоял перед ним. Далеко не сразу он почувствовал странное ощущение в своей щеке. Приятная, но в то же разрывающая его плоть боль. Если бы он по своей глупости один раз уже не почувствовал то же самое, то не понял бы, что с ним прямо в этот момент происходило.       Прямо в этот весьма напряжённый момент на глазах у многочисленных зрителей, наблюдавших за их битвой, Князь Хвори… Цвёл. Точнее отчаянно пыталось зацвести его тело, которое с чужой, безусловно, очень щедрой руки оказалось покрыто тем, что средь смертных было принято именовать «живой водой». Чудодейственная влага, текущая в том числе и в маленьком садике, находящемся во дворце самого Величайшего. Изредка Фета брала несколько чайных ложек этой воды и даровала её смертным, чтобы вновь подтвердить своё звание Владычицы Плодородия. Эта необыкновенная жидкость была способна сподвигнуть дать ростки даже совершенно мёртвую землю. Или же заставить цвести дерево, которое цвести по самой своей природе не было на это способно…       Но зачем это всё нужно было делать? Что этим пыталась добиться от него другая сторона? Мысленно отругав себя, Сохель нахмурился, ведь ответ на этот вопрос буквально лежал на поверхности. Величайший собирался подтвердить или же опровергнуть свои догадки по поводу этого тела. Но каким образом он пришёл к выводу, что оно не результат его перерождения? Что оно лишь кукла, вместилище маленького обрывка великой души?       Мысли продолжали с невероятной скоростью мелькать в его голове, и он жадно хватался за каждую из них, пытаясь отыскать ответы на все свои вопросы за те несколько мгновений, которые были ему на это предоставлены. Потому что стоило им пройти, как Пэвэти поспешно подняла руку, тем самым останавливая их битву. Удар был совершён, и его жертва теперь стояла на месте, крепко прижав руку к своему лицу.       Все, кто следил за битвой, испуганно затаили дыхание. Неужели тот, кто вёл на протяжении всего этого боя проиграл только лишь из-за собственной гордыни, помешавшей ему верно оценить своего противника? Их взгляды одномоментно метнулись в сторону тяжело дышавшего принца, и в их глазах невольно закралось уважение. Солидарность смертных вновь пробудилась в их сердцах. Пусть Князь Хвори никогда и не слыл средь народа умелым мечником, однако он всё ещё являлся Князем, из-за чего он изначально казался для всех них чем-то далёким и заранее непобедимым. И тут их уверенность в этом пошатнулась.       Впрочем, самому Сохелю в тот миг не было совершенно никакого дела до изменившегося настроения зрителей. Как только битва была приостановлена, он, на мгновение исчезнув, очутился возле Пэвэти, первым делом продемонстрировав ей свою совершенно целую щеку, а потом ещё и свою руку, на которой всё ещё оставались смутно заметные остатки прозрачной влаги. Все тут же с интересом устремили свои взгляды на его руку, желая увидеть на ней ещё не успевшую свернуться кровь, которая утвердила бы победу принца. И лишь только один советник, продолжая одаривать всех окружавших всё той же бесконечно вежливой улыбкой, не спускал внимательного взгляда своих слегка прищуренных глаз с щеки Князя, будто старательно пытаясь разглядеть что-то на ней. Заметивший это краем глаза Сохель беззвучно усмехнулся. Сколько бы тот ни пытался это сделать, у него всё равно ничего не получилось бы увидеть.       Никто не мог увидеть этого, однако в этот самый момент, когда все взгляды были обращены на него, щека Князя Хвори буквально горела изнутри. Как только единственное, что могло заставить его ощутить давно позабытое чувство боли, «живая вода», достигло его кожи, то тут же с каким-то странным остервенением принялось стимулировать разрастание прежде погрузившихся в глубокий сон «боковых ветвей». Стремительно прорезая один слой мышц за другим, разрывая изнутри кожу, они пытались пробиться наружу, чтобы продемонстрировать всем прекрасные нежно-розовые лепестки, однако стоило им лишь приблизиться к поверхностному слою кожи, как они тут же в ужасных муках сгорали, не оставив и следа, что мог бы выдать их существование.       Но даже всех приложенных к этому Князем усилий не хватало для того, чтобы до конца вытравить воду, жалкие остатки которой всё ещё оставались на поверхности его щеки, жадно вгрызаясь в неё и даруя желание жить и цвести тому, кто этого не хотел. Ощущая постепенно нарастающую боль, Сохель пришёл к выводу, что лучшим решением для него было бы сжечь всю щеку, но он не мог этого сделать прямо здесь и сейчас, до момента окончания битвы. А это означало, что ему нельзя было растягивать её ещё больше и наконец-то начать действовать серьёзно. - Кажется, моё лицо слегка оросили слёзы юного принца, - сжимая свой меч немного крепче, протянул Сохель, после чего перевёл взгляд с Княжны Бурь на своего противника. Взгляд Князя потемнел, а улыбка, осветившая его лицо, приобрела более агрессивный и угрожающий характер. – Не беспокойся так, не опускай руки раньше времени. Это ведь была всего лишь небольшая тренировка, - развернувшись к нему лицом, двинулся в сторону Лемела тот. – Вот мы с тобой немного размялись, согрели, так сказать, свои мышцы. Теперь можно и к самой дуэли перейти, правильно я говорю?       Тяжёлый взгляд Князя Хвори пригвоздил принца к земле, не позволяя ему и шага ступить в сторону. Правда, подобный эффект длился не более нескольких мгновений, после чего тот вновь отчаянно вступил в битву. На этот раз Сохель действовал куда более внимательно и серьёзно. К общему негодованию всех зрителей, которые, впрочем, для своей же безопасности никоем образом не могли выразить своё недовольство, он держался от того на расстоянии, отслеживая каждое мельчайшее движение смертного мальчишки, особенно внимательно следя за тем, чтобы ни на его лицо, ни на его руки больше не попало ни единой капли этой проклятой «живой воды». Со стороны же в тот момент могло показаться, что Князь Хвори, испугавшись предыдущего инцидента, ушёл в защиту, в основном уходя от ударов или лишь изредка отбивая их, но не стремясь наносить удары в ответ. Сохель принялся заново изучать своего противника, не имея намерения поддаваться на его попытки вновь обмануть его.       Князю Хвори удалось хорошо рассмотреть тот удар, который чуть не стал для него роковым. Этот удар оказался слишком хорошо знаком ему, ведь именно его на нём когда-то днями напролёт отрабатывал Саваш, предшественник Приама и Идвига. Хмурясь и совсем не стесняя себя в грубых выражениях, он оттачивал его день за днём, пытаясь усовершенствовать свой приём до такого состояния, чтобы его предполагаемый противник не смог бы от него никак увернуться. По итогу, тот действительно смог этого добиться. Из всех его многочисленных противников остался лишь один-единственный, которого этот удар достигнуть всё никак не мог. Сохель, видя его одновременно яростное и растерянное выражение лица, лишь пожимал плечами. Кто виноват в том, что он по одному только лишь взгляду научился определять, когда тот воспользуется своим «коронным» приёмом?       Если бы не мышечная память, которая развилась у него после бесконечных совместных тренировок, то в этот раз он наверняка бы проиграл. Хотя, в каком-то смысле, он действительно проиграл. «Живая вода» всё ещё продолжала побуждать его тело к неконтролируемому цветению, и с этим ему также приходилось каждый момент времени бороться. Вода всеми силами пыталась пробудить в его теле прежде подавленную сущность, другую жизнь, а две жизни нормально ужиться в столь слабом теле не могли. Душа Князя Хвори, как признанный телом «чужак», разрывалась от боли, готовая в любой момент покинуть уже пригретое ею «место». Сохель не мог позволить этому произойти, поэтому сжигал «ветви», тем самым вновь подвергая своё тело опасности. Ведь если пламя, выжигающее ростки, выйдет за пределы отведённой ему территории, то в таком случае он… Сгорит заживо? Сохель слабо улыбнулся, это было бы действительно забавно. Впрочем, посмеивался он над этим недолго.       Движения принца, существование страны которого Князь Хвори не беспричинно подвергал сомнению, двигался слишком схоже с его старым верным другом, Савашем. Но как? Он ученик Идвига? Но Сохель никогда прежде не слышал о том, чтобы тот брал под своё начало ученика. У него в подчинении находились генералы, на плечи которых и было возложено, помимо всего прочего, обучение новобранцев. Впрочем, стоило заметить, что попасть в армию Владыки Войны считалось величайшей честью, которой удостаивались лишь сильнейшие из сильнейших. Редко когда кто-то из этих счастливчиков нуждался в том, чтобы его дополнительно «обучали». Ситуация со стороны Приама наблюдалась точно такая же – он не брал к себе учеников, однако причина этого была несколько иной и касалась личных мотивов Князя.       Но тогда каким образом? Откуда тот смог обучиться этим движениям? Смутное подозрение промелькнуло в глазах Князя Хвори, после чего тот резко устремил свой взгляд в сторону советника. Смачно выругавшись, Сохель в то же мгновение кардинально изменил свою тактику, из защиты с поразительной скоростью и ловкостью переходя в атаку.       На лице принца тут же вздулись вены, он густо покраснел от напряжения, пытаясь ответить на каждый его удар, но это было только началом. К тому моменту времени Сохель уже успел привыкнуть к весу своего меча и приноровился им пользоваться, воплотив свои обещания в жизнь. Его движения неожиданно ускорились настолько, что внимательно следившие за их боем зрители в какой-то миг потеряли фигуру Князя Хвори из виду. Сам же Сохель, в свою очередь, заметив небольшую дыру в обороне принца, резко сделал шаг к нему и, к всеобщему удивлению, на мгновение коснулся его лица, чтобы в следующий миг оказаться на другой половине тренировочного поля, с лёгкой растерянностью во взгляде смотря то на свою руку, то на тяжело дышавшего мужчину.       С силой выдохнув сквозь плотно сжатые зубы, Сохель скривил губы в чём-то, лишь отдалённо напоминающем улыбку. Этот плавный изгиб слегка побледневших губ был переполнен гневом, который был готов излиться наружу штормом в любое мгновение. Князь Хвори был действительно зол. Зол не только на тех, кто посмел сотворить это, но и на себя самого. Как? Как он мог упустить пропажу? Как он мог не проверить его, когда для этого представилась не только возможность, но и явный повод? Правильно, вместо того, чтобы заняться чем-то действительно важным, он читал написанные им же самим книжки, спокойно сопя после этого в обе дырочки. Глупец.       Конечно, в сокровищнице Князя Жадности хранилось несчётное число золотых украшений и драгоценных камней, но не для их хранения она была изначально создана. В ней, скрываясь за каждым маленьким зелёным листочком, прячась за отблесками солнца, притаившись в тени складок платьев разодетых марионеток, хранились поистине могущественные артефакты. Среди всех этих артефактов был и меч, который некогда принадлежал самому Савашу, тому, кого поистине можно было считать истинным Богом Войны.       От рождения обладая невероятным могуществом, тот не раз являлся свидетелем радости победы и горечи поражения. Саваш видел освещённые радостной улыбкой лица победителей и переполненные безнадёгой, посеревшие лица проигравших. Он видел, как народ в едином порыве празднует свою победу, однако он же становился свидетелем того, как сгорали в огне трупы павших. Чёрный дым, серый пепел и красный закат. Даже сам Сохель не мог сказать, в какой момент в душе у этого рослого сильного мужчины что-то надломилось. Просто одним облачным днём во время очередной совместной тренировки Саваш неожиданно воткнул меч в землю и, посмотрев на серое небо, задумчиво спросил у него, что ему теперь следует сделать? Как поступить? Бог Войны разрывался между желанием видеть радость победы и нежеланием становиться свидетелем горя поражения. Но оба этих зрелища сопровождали каждое мгновение его полной противоречий жизни.       По итогу, это привело к тому, что Сохелю, который в тот момент носил титул Ведающего, пошёл на рискованный шаг и разделил его душу на две равноценные части, которые в дальнейшем стали Приамом и Идвигом, Князем и Владыкой Войны. Он подверг разделению большую часть души мужчины, оставив, однако, личные воспоминания Саваша нетронутыми. Искренне желая позаботиться о них, он поместил их в легендарный меч Саваша, который после этого оставил на хранение в сокровищнице Нейрина. И теперь, столько лет спустя, он вновь ощутил знакомые колебания. Запечатанная, тонкая полупрозрачная нить души была туго натянута, сотрясая воздух под влиянием чей-то невидимой руки. Его старинного друга использовали в качестве безвольного оружия, неспособного и слова сказать своему мучителю в ответ. - Порой я серьёзно задумываюсь, - еле слышно произнёс Сохель, крепче сжимая рукоять своего меча. Та, поддаваясь его усилиям, стала мягкой, словной воск, проминаясь под его пальцами, - Я думаю над тем, что падать ещё ниже этот мир уже не может. И правда куда уж дальше? Тем более все эти многочисленные подпорки… Они ведь всё-таки для чего-то да нужны, я ведь не зря так много времени потратил на их воспитание, - почти беззвучно произнёс тот. Никто, кроме него самого, не мог услышать его слова. Даже по слабому движению губ нельзя было точно понять, что он говорит. – Но потом происходит нечто действительно удивительное. Удивительное и отвратительное. Одна из подпорок начинает ломать своих соседей, чтобы после использовать их искалеченные тела для битвы с более дальними подпорками. Чего она всем этим добивается? Ждёт того момента, когда мир окончательно рухнет? Но что будет после этого? Какие же это всё детские глупости. Почему именно я тот, кто должен с этим всем разбираться? Я ведь просто хочу… - он вздохнул, после чего поднял взгляд на напряжённого принца.       Нет, не принц. Тот точно не был человеком, скорее, очень хорошо сделанной куклой. О личности его мастера, которому оказалось подвластно создать столь искусную подделку, Сохелю оставалось только гадать, но сейчас для этого совершенно не было времени.       Неожиданно Князь Хвори почувствовал ледяное дыхание, на мгновение коснувшееся его уха, после чего до него дошёл беззвучный голос: - Я должен забрать его.       Сохель слегка приподнял тёмные брови, после чего невольно посмотрел себе за плечо. Конечно, там никого не оказалось, потому что там изначально никого не было. Но, лишь услышав звук этого голоса, ему тут же захотелось большего, увидеть обладателя этого голоса, по этой причине он в надежде и обернулся. Впрочем, его надежда оказалась достаточно слаба, чтобы, когда она разбилась вдребезги, он не почувствовал слишком сильную боль.       Собственно говоря, прошло довольно много время с тех самых пор, как Князь Хвори слышал «свой» собственный голос, даже собственное лицо постепенно начало стираться из его памяти. Тому доказательством было хотя бы то, что создаваемая им кукла для подписи документов была похожа, но не была на одно лицо с ним. Это он особенно остро почувствовал в тот момент, когда увидел свой портрет во дворце у Нейрина.       С каждым последующим днём он будто бы становился всё дальше и дальше от своей «основной части», и лишь тонкая невидимая глазу нить, тянущаяся от его лодыжки прямо во всепоглощающее небытие, напоминала ему, что он на самом деле никакой не Сохель, он вовсе не Князь Хвори. У него есть своё собственное дарованное ему некогда имя.       Услышав впервые за многие годы свой голос, он ощутил столь редкое для него ощущение собственной целостности, которое прежде было ему недоступно. Как скоро… Как скоро ему наконец-то удастся выбраться из того тёмного места? - Хочешь забрать его, да? – лицо Князя Хвори разгладилось, а взгляд заметно посветлел. – Я дам тебе возможность его забрать.       В следующий миг на лице Сохеля отразилась слегка заигрывающая, будто бы даже двусмысленная улыбка, от вида которой принц явно почувствовал себя странно. Каждый, кто её увидел, почувствовал себя в той или иной степени неуютно. Будто они на мгновение стали куском вкусного поджаренного мяса на сковороде, которое собирались в самое ближайшее время вкусить.       Сохель резко сорвался с места, нанося первый удар, который мог бы с лёгкостью разрубить принца пополам, но тот в последний момент успел уйти из-под него. Взгляд принца стал острее, словно он ощутил изменившееся намерение своего противника. Заметив это, Князь Хвори громко рассмеялся, заставив всех зрителей ощутить, как по их спинам отчего-то пробежали крупные мурашки. Вид смеющегося Князя действительно казался им зловещим. Ещё более зловещими могли показаться слова, которые мужчина сказал после этого. Впрочем, произнёс он их достаточно тихо, чтобы никто, кроме него и принца, не смог услышать их. - Простите, принц, но мне придётся пойти против нашей с вами договорённости и убить вас.       Пусть эти слова и были произнесены с широкой улыбкой на лице, однако каждое слово было настолько тяжёлым, что Лемел невольно замер на миг, из-за чего вновь чуть было не оказался под его ударом. С каждым последующим мгновением их и без того странная битва всё больше и больше начинала напоминать какую-то извращённую охоту. Принц неустанно отступал, пока Князь Хвори бегал вслед за ним, то и дело выкрикивая что-то, а после пугающе смеясь. Это продолжалось до тех пор, пока принц неожиданно не споткнулся буквально на ровном месте и не повалился на землю.       Пыхтя под нос слова проклятий, Лемел попытался было тут же подняться на ноги, когда ощутил, как нечто тяжёлое внезапно придавило его к земле. Сохель совершенно бесстыдно перекинул ногу поперёк его тела и сел на него, неожиданно резко приблизив своё лицо к нему. Открыв глаза после падения, первое, что увидел принц, были насыщенно зелёные, будто первые весенние листочки, глаза. Слегка прищурившись, Князь посмотрел на него. В следующее мгновение около уха принца раздался тихий, проникновенный голос, от звучания которого он невольно замер: - Интересно, помнишь ли ты хотя бы что-нибудь о своём удивительном мастере? Кто смог создать столь прекрасное тело или же… Может, это был захват? Не могу понять, времени слишком мало для этого. Я и без того прямо в этот момент безвозвратно порчу свою репутацию… После такого развратного поведения мой маленький цыплёнок точно больше не будет приходить ко мне по ночам.       Руки Князя Хвори, пока он произносил слово за словом, опустились по обе стороны от головы принца. После этого его пальцы чуть согнулись, зарываясь в сухую землю, а затем неожиданно замерли. Сохель вновь улыбнулся Лемелу, и эту улыбку даже можно было назвать почти что ласковой, очень тёплой и безгранично спокойной. Такой улыбки никогда прежде не видели на лице Князя Хвори. Возможно, потому, что она принадлежала не совсем ему.       Ухватившись за что-то в земле, Сохель резко потянул это на себя, вытягивая из земли… Две костлявые руки. Однако те недолго сохраняли вид голых костей. На глазах у изумлённых зрителей, на скрывавшихся за спиной Князя костях начала стремительно нарастать плоть, а потом и бледная кожа, на которой проступил сложный чёрный рисунок. На одно короткое мгновение ощутив холод этих рук, Князь Хвори с сожалением выпустил их, наблюдая за тем, как из тёмного тумана прямо под ним с принцем формируются врата. Всё та же совершенно безумная женщина приветственно улыбнулась ему, раскрывая свои бездушные объятия. Куда теплее и роднее казались те объятия, которые достались принцу.       Одна бледная худощавая рука обхватила его плечи, чуть сжав их при этом, а вторая немного покружила вокруг его лица, чтобы мгновением позже достать из приоткрытого рта тонкую зелёную нить. Крепко схватившись в неё, руки начали постепенно погружаться в темноту, скрывавшуюся за вратами. Лишь на миг они позволили себе отыскать руку Князя Хвори и чуть сжать её, чтобы позже с сожалением отпустить.       Ощущаемая им прежде из-за «живой воды» боль оказалась ничем перед тем, что он ощутил в следующий миг. Дарованный короткий миг счастья резко сменился болью, пронзившей всё его тело. Мужчина резко выдохнул через крепко сжаты зубы, ощущая, как вместе с исчезновение рук будто уходит большая часть его души, оставляя на месте разрыва огромную зияющую рану, через которую постепенно вытекают все его жизненные силы, его чувства, его воспоминания... На миг воссоединившись, они вновь разошлись, терпеливо дожидаясь того момента, когда им снова удастся встретиться.       Глядя на бездыханное тело под собой, Князь Хвори слабо покачал головой. Под ним умер мужчина. Скажешь кому-то, и жить дальше не захочется. Впрочем, у этого события и без того были свидетели, которые всё прекрасно видели, но совершенно ничего не поняли. И, к большому его сожалению, с этим никто, кроме него, разобраться не мог. Так ещё и Перт… Пусть его самого в тот момент здесь и не было, однако его глаза всё ещё неотрывно наблюдали за всеми этими событиями. Он всем телом чувствовал его пристальный взгляд, который даже в это мгновение был направлен прямо на него. К слову, взгляды всех, кто находился в тот момент поблизости, были направлены на него. - Ух, кажется, я всё-таки выиграл, - поднявшись на ноги, он тут же очутился перед Пэвэти. – Ой-ёй-ёй. Экая оказия, вашего принца неожиданно утащили прямиком на тот свет, - слегка приподняв брови, с напускным удивлением в голосе произнёс тот, посмотрев в сторону советника. – Интересно, что же такого он посмел совершить, что вызвал недовольство никакого-то там ещё, а самого Отвергнутого?       Стоило этому титулу прозвучать вслух, как на тренировочном поле стало так тихо, что даже собственное дыхание показалось Сохелю слишком громким. Каждый, кто видел произошедшее, с ужасом начали осознавать чьи именно руки вышли из клубящейся тьмы. Князь Хвори же, наблюдая за их изменившимися лицами, внутренне усмехнулся. Всё-таки было что-то приятное в том, чтобы быть детской страшилкой. Было достаточно сказать одно слово, как все тут же начинали дрожать от страха, боясь и слова лишнего сказать. - Думаю, раз моего противника больше нет, то я единственный из женихов и остался, так? – широко улыбнувшись, он повернулся к женщине. Даже Пэвэти, которую мало что могло настолько сильно удивить, пребывала в полнейшей растерянности. Сохель вероломно воспользовался этим, схватив её за руку и грубо дёрнув на себя. Их лица в мгновение ока приблизились друг к другу. – Предлагаю тебе уединиться и обсудить подробности нашей первой брачной ночи? – чуть склонив голову к плечу, произнёс тот, вместе с ней в тот же миг перемещаясь в гостевые покои.       Княжна Бурь, стоило ей осознать смысл этих отвратительных слов, тут же покраснела от гнева и оттолкнула его, собираясь в тот же миг накричать на мужчину, пару раз ударить его и только потом расспросить, что же всё-таки только что произошло. Но тот неожиданно для неё, поддавшись силе нелёгкого удара, сделал несколько шагов и, прикрыв глаза, повалился на пол, после чего так и не поднялся.