Двенадцать примогемов и золотой херршер

      Архитектор Кавех сидел на каменной веранде дачи под Порт-Ормосом под большой пальмой, накрахмаленные листья которой бросали острые и узкие тени на волосатый затылок архитектора, на белую его рубашку и на телефон с открытой игрой «Genshin Impact». Кавех вытянул толстые, наливные губы трубочкой и голосом шаловливого карапуза протянул:       — Хайтаму-у-усик!       Дача молчала.       Тропическая флора ластилась к архитектору. Драцены и адхигамы гремели листьями. Падисары и кармфалы отгоняли мух с каре архитектора. Сумерские розы, обвивающие веранду, падали к его сандалиям. Но все было тщетно. Кавех хотел обедать. Он раздраженно смотрел на изумрудную бухту, на мысик Порт-Ормоса с Фаросским маяком и певуче призывал:       — Хайтаму-у-у-у-усик! Хайтаму-у-у-у-усик! Во влажном тропическом воздухе звук быстро замирал. Ответа не было. Кавех представил себе большого коричневого цыпленка с шипящей жирной кожей и, не в силах сдержать себя, завопил:       — Хайтаму-у-усик!!! Готов тандырусик?       — Кавех! — забасили из комнаты. — Не морочь мне голову!       Архитектор, свернувший уже привычные губы в трубочку, немедленно ответил:       — Хайтамусик! Ты не жалеешь светоча Кхашхревара!       — Пошел вон, обжора! — ответил секретарь. Но архитектор не покорился. Он собрался было продолжать вызовы тандырусика, но неожиданный шорох заставил его обернуться.       Из черно-зеленых бамбуковых зарослей вышел человек в рваной черной футболке, опоясанный бело-фиолетовым шнурком, в затертых черных шортах и в огромной шляпе. В руках он держал меховую накидку. Человек приблизился и спросил приятным голосом:       — Где здесь живет архитектор Кавех?       — Я архитектор Кавех, — сказал заклинатель тандырусика неожиданным басом. — Чем могу? Человек молча повалился на колени. Это был Сказитель.       — Вы с ума сошли! — воскликнул Кавех, вскакивая. — Встаньте, пожалуйста!       — Не встану, — ответил Скарамучча, водя головой за архитектором и глядя на него аметистовыми глазами.       — Встаньте!       — Не встану!       И Каникудзуси осторожно, чтобы не было больно, стал постукивать головой о гравий.       — Хайтам! Иди сюда! — закричал испуганный архитектор. — Смотри что делается! Встаньте, я вас прошу! Ну, умоляю вас!       — Не встану, — повторил Скарамучча. На веранду выбежал Хайтамусик, тонко разбирающийся в интонациях соседа. Завидев секретаря Академии, Сказитель, не поднимаясь с колен, проворно переполз поближе к нему, поклонился в ноги и зачастил:       — На вас, господин, на вас, дрожайший, на вас уповаю. Тогда Кавех и Хайтам схватили просителя под мышки и, натужась, подняли его, чтобы поставить на ноги, но предвестник схитрил и поджал ноги. Возмущенный Кавех потащил странного посетителя в угол и насильно посадил его в полукресло.       — Не смею, — забормотал Скарамучча, кладя на колени попахивающую плесенниками накидку, — не осмеливаюсь сидеть в присутствии высокопоставленных особ.       И Скарамучча сделал попытку снова пасть на колени. Кавех с печальным криком придержал Скарамуччу за плечи.       — Хайтам, — сказал он, тяжело дыша, — поговори с этим гражданином. Тут какое-то недоразумение. Аль-Хайтам сразу взял деловой тон.       — В моем доме, — сказал он грозно, — пожалуйста, не становитесь не на какие колени.       — Голубчик! — умилился Скарамучча. — Отче!       — Никакой я вам не отче. Что вам угодно?       Предвестник залопотал что-то непонятное, но, видно, умилительное. Только после долгих расспросов удалось понять, что он, как особой милости, просит продать ему аккаунт в Геншине.       Архитектор от удивления выпустил из рук плечи Скарамуччи, который немедленно бухнулся на колени и стал по-черепашьи гоняться за Кавехом.       — Почему, — кричал светоч Кшахревара, увертываясь от длинных рук Страника, --почему я должен продать свой аккаунт? Сколько не бухайтесь на колени, я ничего не могу понять!       — Да ведь это мой аккаунт! — простонал Сказитель.       — То есть как это ваш.? Откуда ваш? С ума вы спятили? Хайтам, теперь для меня все ясно! Это явный псих!       — Мои, — униженно твердил Кабукимоно.       — Что ж, по-вашему, я его взломал? — вскипел архитектор. — Взломал? Слышишь, Аль-Хайтам! Это какой-то шантаж!       — Ни, Архонт мой, — шепнул Скарамучча.       — Если я его у вас украл, то требуйте Фонтейнским судом и не устраивайте в моем доме двенадцатого этажа Витой Бездны! Слышишь, Аль-Хайтам! До чего доходит нахальство. Пообедать не дадут по-человечески!       Нет, Скарамучча не хотел требовать «свой» аккаунт судом. Он знал что светоч Кшахревара не взламывал его аккаунта. О нет! У него и в мыслях этого не было. Но этот аккаунт все-таки во время бета-теста игры и до Каэнри’аховской трагедии принадлежал ему, Скарамучче. И он бесконечно дорог его безымянному юному другу, умирающему сейчас в Каннадзуке. Исполняя его волю, а никак по собственной дерзости, он позволил себе узнать ID и явиться к Кавеху. Скарамучча не просит подаяния. О нет! Он достаточно обеспечен (небольшой заводик Глаз Порчи на острове Ясиори), чтобы усладить последние минуты дорогого друга покупкой старого аккаунта. Он готов не поскупиться и уплатить за него двадцать тысяч моры.       — Что? — крикнул Кавех, багровея. Двадцать тысяч моры? За прекрасный аккаунт с С1 Аякой, Кадзухой, Чжуном Ли, Итто, Нахидой и Ху Тао с Хомой? Аль-Хайтам! Ты слышишь? Это все-таки псих! Ей-Дендро Архонт, псих!       — Я не псих. А единственно выполняю волю пославшего меня мальчика.       — О ч-ч-ч-черт, — сказал Кавех, — опять ползать начал! Хайтам! Он опять ползает!        — Назначьте же цену, — стенал Скарамучча, осмотрительно биясь головой о ствол адхигаму.       — Не портите дерева, чудак вы кукла-человек! Аль-Хайтам, он, кажется не псих. Просто, как видно, расстроен человек болезнью друга. Продать ему разве аккаунт, а? Отвяжется, а? А то он лоб разобьет!       — А ты на чем играть будешь? — спросил Аль-Хайтам.       — Начну сначала.       — Это за двадцать-то тысяч моры?       — За двадцать я, положим, не продам. Положим, не продам я и за двести. А за двести пятьдесят продам. Ответом послужил страшный удар головой о драцену.       — Ну, Аль-Хайтам, это мне уже надоело. Кавех решительно подошел к Скарамучче и стал диктовать ультиматум: Во-первых, отойдите от дерева не менее чем на три шага; во-вторых немедленно встаньте. В-третьих аккаунт я продам за двести пятьдесят тысяч моры, не меньше.       — Не корысти ради, — пропел Кабукимоно, — а токмово исполнении воли больного друга…       — Ну, уважаемый, мой друг тоже болен. Правда, Хайтам, у тебя легкие не в порядке? Но я не требую чтобы вы… ну… продали мне, положим, вашу накидку за тридцать моры.       — Возьмите даром! — воскликнул Скарамучча. Архитектор раздраженно махнул рукой и холодно сказал:       — Вы ваши шутки бросьте. Ни в какие рассуждения я больше не пускаюсь. Аккаунт оценен мной в двести пятьдесят тысяч моры и я не уступлю ни моры!       — Пятьдесят, — предложил Скоро мученик.       — Аль-Хайтам! — возопил Кавех. — Позови Дэхью. Пусть проводит гражданина!       — Не корысти ради…       — Дэхья!       Скарамучча в страхе бежал, а инженер пошел в столовую и сел за тандырусика. Любимая птица произвела на Кавеха благотворное действие. Он начал успокаиваться.       В тот момент момент, когда Кавех, обмотав косточку папиросной бумагой, поднес куриную ножку к розовому рту, в окне появились шляпа, а затем умоляющее лицо Скарамуччи.       — Не корысти ради, — сказал мягкий голос. Пятьдесят пять тысяч.       Кавех, не оглядываясь, зарычал. Странник исчез. Весь день потом фигура в огромной шляпе мелькала во всех концах дачи. То выбегала она из тени криптомерии, то возникала в цуйхуаевой роще, то перелетала через чайный двор и, трепеща, уносилась к горе Девантаки.       Архитектор весь день призывал Аль-Хайтама, жаловался на психа и на головную боль. В наступившей тьме время от времени раздавался голос Скарамуччи.       — Сто тридцать восемь тысяч! — кричал он откуда-то с неба.       А через минуту голос приходил его со стороны Алькасар-Сарая.       — Сто сорок один, — предлагал Скарамучча, — не корысти ради, господин Кавех, а токмо… Наконец Кавех не выдержал, вышел на середину веранды, и вглядываясь в темноту, начал размеренно кричать:       — Бездна с вами! Двести тысяч! Только отвяжитесь!       Послышались шорох потревоженных бамбуков, тихий стон и удаляющиеся шаги. Потом все смолкло. В заливе барахтались звезды. Светляки и дендро кристальные бабочки догоняли Каникудзуси, кружились вокруг головы, обливая его лицо зеленоватым медицинским светом.       — Ну и тандырусики теперь пошли, — пробормотал Кавех, входя в комнаты.