Двенадцать примогемов и золотой херршер

      Утро было так прелестно, что даже Чжун Ли зашагал бодрее вчерашнего. За дюной Ухищрения сейчас же встала Дар аль-Шифа. Долина Дахри замкнулась тут узкими теснинами. Пейзаж становился все мрачнее, а надписи на скалах многочисленнее. Тарталья увидел столько надписей на скалистых стенах ущелья, что закричал:       — Великие люди! Обратите внимание, Властелин Камня! Видите? «Дайн и Люми были здесь», на Каэнри’ахском. Обратите внимание на художественное исполнение! Каждая буква величиной со стража руин! Где вы сейчас, Дайн и Люми? Чжун Ли, — продолжал Чайльд, — давайте и мы увековенчимся. Забьем Дайну проклятье бессмертия. У меня кстати и мел есть! Ей Царица, полезу сейчас и напишу: «Аякс и Моракс здесь были».       И предвестник, недолго думая, положил на песок рыбацкий бутерброд и куриный шашлычок и стал подниматься на скалу.       В это время, в 456 м. от них, со стороны Караван-Рибата, в ущелье вошел Скарамучча. Он шел мерным солдатским шагом, глядя вперед себя твердыми аметистовыми глазами и опирался на железный наконечник. При переходе через оазис Собека, его укусил красный стервятник. Сказитель замахнулся на дерзкую птицу копьем и пошел дальше. Он шел, запутавшись в песках и бормотал:       — На Сердце Бога любого Архонта должно быть вырезано слово «раздор»… Неужели ты не чувствуешь.? Как поднимается эта сила, каким ликованием наполняет сердце…       Расстояние между врагами сокращалось. Повернув за острый выступ, Скарамучча налетел на гражданина в коричневом пальто.       Сказитель узнал Чжуна Ли. После страшной неудачи в Сумеру, после того, как все надежды рухнули, новая возможность стать Архонтом повлияла на Скарамуччу необыкновенным образом. Он схватил Властелина Камня за тощий кадык и, сжимая пальцы, закричал охрипшим голосом:       — Куда девал Гео Гнозис?       Чжун Ли, ничего подобного не ждавший, молчал, выкатив глаза так, что они почти выехали из орбит его узких глаз. -      — Говори! — приказывал Скарамучча. — Покайся, Моракс! Покайся за геноцид Кэнри’ах! Чжун Ли почувствовал, что покрывается эрозией. Тут Сказитель, уже торжествовавший победу, увидел прыгавшего по скале Тарталью. Великий испуг поразил сердце Скарамуччи. Он машинально продолжал держать Чжуна Ли за горло, но колени у него затряслись.       — А, вот это кто? — дружелюбно закричал Чайльд. — Кабукимоно!       Сказитель не стал медлить. Повинуясь благодетельному инстинкту, он схватил рыбацкий бутерброд и куриный шашлычок с грибами и побежал прочь.       — Бейте его, Тарталья! — кричал с земли, отдышавшийся Моракс.       — Лови! Держи его!       Тарталья засвистал и заулюлюкал.       — Тю-у-у! — кричал он, пускаясь вдогонку. — Битва при пирамидах или Одиннадцатый Предвестник в Витой Бездне! Куда же вы бежите, Каникудзуси? Могу вам предложить вспышку от молнии! Получишь у сёгуна Райдэн!       Скарамучча не выдержал муки преследования и полез на совершенно отвесную скалу. Его толкало вверх сердце, поднимавшееся к самому горлу. Ноги сами отрывались от занесенного песком гранита и несли своего повелителя вверх.       — У-у-у! — кричал Тарталья снизу. — Держи его!       — Он унес наши припасы! — завопил Чжун Ли, подбегая к предвестнику.       — Стой! — загремел Чайльд. — Стой, тебе говорю! Но это придало еще сто единиц выносливости Сказителю. Он взвился и в несколько скачков оказался выше самой высокой надписи.       — Отдай куринный шашлычок! — взывал Чайльд. — Отдай, куринный шашлычок, дурак! Я все прощу! Скарамучча уже ничего не слышал. Он очутился на ровной площадке, забраться на которую не удавалось еще до сих пор ни одному человеку. Сказителем овладел тоскливый ужас, он понял что слезть вниз ему никак не удастся. Скала опускалась на тропинку перпендикулярно. Он посмотрел вниз. Там бесновался Чайльд, в форме Духа, и на дне ущелье поблескивал золотой Глаз Бога Чжуна Ли.       — Я отдам шашлычок! — закричал Сказитель. — Снимите меня! Сними-ите меня!       Архонт и Предвестник бегали под скалой и, судя по жестам, мерзко сквернословили.       Через час легший на живот и спустивший голову вниз Скарамучча увидел, что Тарталья и Чжун Ли уходят.       Спустилась быстрая ночь. В кромешной тьме под самым облаком дрожал и плакал Сказитель. Он хотел только одного: вниз, на землю. Ночью Мастер Шляпка ревел так, что его слышали в деревне Аару, а утром подкрепился бутербродом и шашлычком и сатанински хохотал над пролетающими внизу первозданными конструкциями. А следующей ночью он увидел сёгуна Райдэн. Сёгун прилетела к нему из своей эвтюмии и кокетливо сказала:       — Ну привет.       — Матушка! — с чувством сказал Скарамучча. — На сердце Бога…       — Знаю, знаю, — заметила Эи, — любого Архонта должно быть вырезано слово «раздор».       — Откуда ж вы знаете? — удивился Скарамучча.       — Да уж знаю. Заходил бы в Эвтюмию. В Священный призыв семерых поиграем! А?       Она засмеялась и улетела, пуская в ночное небо молнии.       На третий день Сказитель стал проповедовать скорпионам.       — Я хранитель всего сущего! — говорил он им звучным голосом.       На четвертый день его показывали уже снизу экскурсантам.       — Направо — гробница Царя Дешрета, — а налево живой человек стоит, а чем живет и как туда попал, тоже неизвестно.       — И дикий же народ! — удивлялись экскурсанты. — Дети пустыни.       Шли облака. Над Скарамуччей кружились стервятники. Самый смелый из них украл куриный шашлычок и взмахом крыла сбросил в ущелье рыбацкий бутерброд.       Сказитель погрозил стервятнику пальцем и прошептал:       — Меня предавали трижды…       Стервятник покосился на Скарамуччу, закричал «ку-ку-ре-ку» и улетел       — Когда будешь в Инадзуме, скажи потомкам Райдэн Гокадэн…       Через десять дней из Сумеру прибыла Бригада Тридцати с матрами и сняла Сказителя.       — Когда его снимали, он хлопал руками и пел лишенным приятности голосом: Sapientas feroces vetitum per currunt nefas! Lugis gnari coelica vastum debet Credas in nillum qua sund edicta inutile! Dominatus! Do-mi-na-tus! Dooo-mi-naaa-tuuuuuuuus! Я Сёки но Ками! Божество сокровенной мудрости! Вы присутствуете при рождении Архонта! Склонитесь передо мной, червяки! -- сказал он пустыннику Рукх-шаху. Хохочущего предвестника на вьючном яке увезли в психиатрическое отделение Бимарстана.