Двенадцать примогемов и золотой херршер

      Любовь сушит человека. Вьючный як мычит от страсти. Они не находит себе места. Архонт теряет аппетит.       Бросив Чайльда и бывшего студента Зандика или же Дотторе в трактире, Чжун Ли вошел на гору Тигра и встал у доски с объявлениями. Словом Чжун Ли был влюблен до крайности в ученицу Адептов Шень Хэ. Многие люди проходили мимо Чжуна Ли, но от них пахло то сумерскими благовониями, или рисовой водкой, или аптекой «Хижина Бубу», или рыбой-тигром. Шень Хэ не проходила, в этом Властелин Камня был уверен. Она не курила, не пила алкоголь и не носила сапог, подбитых железными дольками. Йодом, кокосом или трупным разложением пахнуть от нее не должно. От нее мог произойти только нежнейший запах цветков или вкусного сена, которым Хранитель Облаков так долго ее кормила.       Но вот послышались легкие, неуверенные шаги. Кто-то шел что-то сладко бормоча себе под нос.       — Это вы, Шэнь Хе? — спросил Чжун Ли зефирным голоском.       В ответ пробасили:       — Скажите пожалуйста, где здесь живут Аранары? Тут в темноте ни черта не разберешь.       Чжун Ли испуганно замолчал. Искатель Аранар недоуменно подождал ответа и, не дождавшись его, пополз дальше. Только к девяти часам пришла пышногрудая Адепт-стажер. Они вышли на улицу, под карамельно зеленое вечернее небо.       — Где же мы будем гулять? — спросила Шень Хэ. Чжун Ли посмотрел на ее белое светящееся лицо и начал длинно и нудно говорить о том что давно не был в Заоблочном Пределе, зачем-то приплел Яксов и Аждаху, и что Ли Юэ не в пример лучше Мондтштадта, который, как ни крути остается большой деревней. Ухватившись за руку Чжуна Ли, Шень Хэ рассказала ему обо всех своих огорчениях. Про ссору с Сяо, про трудную жизнь среди Адептов и об однообразие вегетарианского стола.       Чжун Ли слушал и соображал. Мнился ему замечательный ужин. Он пришел к заключению, что такую девушку нужно чем-нибудь оглушить.       Гео Архонт был великолепен. Теперь, взволнованный возможностью легкой любви, он собирался ослепить Хэ широтою размаха. Привычка тратить деньги на всякую лабуду, была ему присуща. Воспитанностью и умением вести разговор с любой дамой, даже с Пиро Архонтом, он славился в Селестии. После недолгих уговоров Чжун Ли повел Шень Хэ в «Глазурный павильон», образцовый ресторан Цисин, «лучшее место в Ли Юэ» как говорил Чайльд.       «Глазурный павильон» поразил Шэнь Хэ обилием зеркал, света и цветочных горшков. Шэнь Хэ это было простительно: она никогда не посещала образцово-показательных ресторанов. Но зеркальный зал совсем неожиданно поразил и Чжуна Ли. Он отстал, забыл ресторанный уклад. Теперь ему было положительно стыдно за свои баронские ботинки с квадратными носами, штучные брюки и корляписный жилет, осыпанный нефритом. Оба смутились и замерли на виду у довольно разношерстной публики.       — Пройдемте туда, в угол, — предложил Чжун Ли, хотя у самой эстрады, где оркестр выпиливал «moon in cup», были свободные столики. Чувствуя, что на нее все смотрят, Шэнь Хэ быстро согласилась. За нею смущенно последовал светский лев и покоритель женщин Моракс. Потертые брюки архонта свисали с худого зада мешочком. Покоритель женщин сгорбился и чтобы преодолеть смущение, стал протирать Глаз Бога.       Никто не подошел к столу. Этого Гео Архонт не ожидал. И он, вместо того, чтобы галантно беседовать со своей дамой, молчал, томился, несмело стучал пепельницей по столу и бесконечно откашливался. Шэнь Хэ любопытно смотрела по сторонам, молчание становилось неестествееным. Но Чжун Ли не мог вымолвить не слова. Он забыл, что именно он всегда говорил в таких случаях.       — Будьте добры! — взывал он к пролетавшим мимо работникам общепита.       — Сию минуточку-с! — кричали официанты на ходу. Наконец карточка была принесена. Чжун Ли с чувством облегчения углубился в нее.       — Однако, — пробормотал он, — ветчина на сквороде 7275, мясо «Тяньшу» 12000, одуванчиковое вино 5000.       За пять тысяч большвя бутылка-с, — сообщил официант, нетерпеливо оглядываясь.       — Вот, пожалуйста, — сказал Архонт Шэнь Хэ с запоздалой вежливостью, — не угодно ли выбрать? Что будете есть?       Шэнь Хэ было совестно. Она видела, как гордо смотрел официант на ее спутника, и понимала, что он делает что-то не то.       — Я совсем не хочу есть, — сказала она дрогнувшим голосом. — Или вот что… Скажите, нет ли у вас что-нибудь вегетарианского?       Официант стал топтаться, как конь.       — Вегетарианского не держим-с. Разве омлет с ветчиной.       — Тогда вот что, — сказал Чжун Ли, решившись, — дайте нам лапшу «Дары Гор». Вы будете есть лапшу, Шэнь Хэ?       — Буду.       — Так вот. Лапшу. И бутылку вина одуванчикового.       Работник общепита посмотрел на безащитную Шэнь Хэ прозрачными глазами.       — Вино чем будете закусывать?       В Чжуне Ли продолжал бушевать ритуальный агент.       — Почем у вас мясо в воке? — с неприятной грубостью сказал он. — Ну, хорошо, дайте два.       Официант убежал, и за столиком снова водворилось молчание. Первой заговорила ученица адепта.       — Я здесь никогда не была. Здесь очень мило.       — Да-а-а, — протянул Чжун Ли, высчитывая стоимость заказанного.       «Ничего, — думал он, — выпью вина — разойдусь. А то, в самом деле неловко как-то.» Но когда выпил продукт винокурни «Рассвет» и закусил мясом, то не разошелся, а помрачнел еще больше. Адепт не пила. Натянутость не исчезла. Чжун Ли пил вино и молчал. Так как Шэнь Хэ не пила и все время порывалась уйти в горы, надо было спешить, чтобы выпить всю бутылку. Когда на сцену вышел куплетист и запел: Гемы гемы примогемы…       Чжун Ли порядочно захмелел и, вместе со всеми посетителями образцового ресторана, которых он еще полчаса тому назад считал грубиянами и бандитами, захлопал в такт ладошами и стал подпевать: Накопил сто молитв… Истины момент настал Пятьдесят на пятьдесят       Он часто вскакивал и, не извинившись, уходил в уборную. Соседние столики его уже называли дядей или дедом и приваживали к себе на бокал пива. Но он не шел. Он стал вдруг гордым и подозрительным. Шэнь Хэ решительно встала из-за стола:       — Я пойду. А вы оставайтесь. Я сама дойду.       — Нет, зачем же? Как Архонт, не могу допустить! Счет! Ха-мы!       На счет Чжун Ли смотрел долго, расскачиваясь на стуле.       — Десять тысяч моры? — бормотал он, — Может вам еще дать ключ от Заполярного, где деньги лежат?        Кончилось тем, что Чжуна Ли свели вниз, дав пендаля под зад. Шэнь Хэ не могла убежать, так как ключ от гардероба был у великосветского льва.       В первом же переулке, Чжун Ли навалился на Шэнь Хэ плечом и стал хватать ее руками. Адепт молча отдиралась       — Слушайте! — говорила он. — Слушайте! Слушайте!       — Поедем на постоялый двор! — убеждал Гео Архонт. Шэнь Хэ с силой высвободилась и, не примериваясь, ударила покорителя женщин кулаком по лицу. Чжун Ли кубарем отлетел на двадцать метров. Если бы ватацумские заговорщики видели гиганта нефритовой мысли и отца заоблочной демократии в эту критическую для него минуту, то, надо думать, тайный союз «Рыбы-меча и орала» прекратил бы свое существование. Шэнь Хэ, захлебываясь слезами, побежала в Заоблачный Предел.       Чжун Ли затрусил в противоположную сторону. Потом он долго плакал и, еще плача, купил во «Второй Жизни» сто мендаля. Он вышел на рынок, пустой и темный, и долго расхаживал там взад и вперед, разбрасывая мендаль, как сеятель бросает семена. При этом он не музыкально кричал:       И немножнчко смолы… Чтобы крит весь прокачать…       Затем Чжун Ли подружился с капитаном У, раскрыл ему всю душу и сбивчиво рассказал про Сердце Бога, кристалы истока и, зачем-то, Аждаху.       — Веселый человек! — воскликнул моряк.       Чжун Ли действительно развеселился. Как видно, его веселье носило несколько предосудительный характер, потому что часам к одинадцати утра он проснулся в отделении миллелита.