Синдром Всемогущего? Ким не стал бы это отрицать.
И, на вселенское счастье, Наму толком не пришлось и ничего думать, как же осуществить свой план в реальность, ведь на его пути подвернулась глупая наивная дура, которой хотелось хоть как-то насолить своей сводной сестре, отомстить за ненависть и унижения. Джису не хотела Лисе зла, но последняя пощёчина стала красным флагом. Повстречавшись с Намджуном — опытным молодым мужчиной, мир школьницы перевернулся с ног на голову. За выпивкой не сильно дорогого ликёра, Джису разревелась в сильное плечо, сокрушаясь своей нелёгкой судьбой и ужасной сестрой наркоманкой. Тут то Ким и предложил провернуть ей весёлую афёру, от которой все бы остались лишь в плюсе. — Извини за вопрос, Джуни, — увиливая от кимовых губ, прошептала девушка, поправляя тонкими пальцами воротник своей лёгкой рубашки, — но зачем тебе это? Я в подробностях рассказала свою историю: я хочу, чтобы и Лиса наконец хоть немого пострадала. Но зачем это тебе? Вы ведь с Минои и Пак не родственники даже. — Много трепещешь, птичка. — Дотягиваюсь до рюмки с водкой, стоящей на рядом поставленной тумбе, прошипел мужчина. — Видишь ли, мой отец торговал наркотиками, а мать Мина как раз-таки в этом ужасно нуждалась. — Зачем-то начал рассказывать он, по всей видимости, понимая, что скрывать очевидное смысла нет, а язык для разговоров у него всегда был подвешен. — Когда она сдохла от передоза, то, скажем так, немного задолжала. Они и так с Юнги жили в полуразрушенной пустой халупе, так как мать его продавала всё, что могла, лишь бы обеспечить себя таблетками. Требовать денег после её смерти было не от кого, Юнги был слишком маленьким. Меня тогда, кажись, колбасило похлеще отца от этой несправедливости. Его мамаша ушла в мир иной, а нам, сука, что оставалось делать? У отца были сильные проблемы из-за этой недостачи. Какие-то высокие шишки его сильно избили, а он, в свою очередь, избил меня, выплескивая весь свой сраный гнев. После этого я возненавидел Мина всем своим сердцем, потому как именно из-за него тогда мне досталось, именно из-за того, что его мёртвая матушка повязла в долгах... Когда мы с отцом узнали, что Юнги взяли в свою семью наши знакомые, я пообещал себе, что заставлю его точно также страдать. Хотел вдоволь с ним наиграться, как и отец тогда со мной, выливая на него свою злобу. А когда в жизни Юна появилась Чеён — приёмная сестра, мне стало мало страданий только Юнги. Хотелось уничтожать каждого, кто хоть как-то к нему причастен. Джису, окончательно утратив былое возбуждение, отстранилась как можно дальше от Намджуна, при этом всё ещё не слезая с его колен. В её глазах промелькнул страх, как только она ощутила стальную хватку кимовых рук на своих ногах. — Я думала, мы делаем всё это ради банальной шутки... никто же не пострадает? — спросила девушка полушёпотом, сгорая от ужаса, вызванного пристальным взглядом мужчины. — Натворят каких-нибудь постыдных глупостей, а на следующий день уже будут лежать и испытывать муки совести, верно..? — Верно... — протянул Ким, в голове сопоставляя параллели, что Джису нихрена не разбирается в этой теме. Хотя... ему это было лишь на руку. Уже на следующий день он раз и навсегда уедет из Прорка, закапывая всю свою прошлую жизнь в рыхлой промёрзлой земле этого идиотского города. Уедет и всё забудет, а за поступки пусть несут наказание тупые подростки: Тэхён и Джису — наивные школьники, обузданные собственной ненавистью к ближним. Ким был уверен, что и его в один прекрасный день покарает Господь и накажет за все грехи, но, пока, чего уж там, ему было настолько плевать, что он вообще не раздумывал на этот счёт... Не раздумывал о собственной каре, но, чего таить, размышлял (при чём усердно), что именно случится с кучкой наркоманов от его «подарка», ведь до данного момента, компания неудачников баловалась лишь слабой ерундой, которой, по нетрудному замечанию, и наркотиками то трудно назвать. «Ангельская пыль» явно перевернёт их сознание, разделит жизнь на «до» и «после», ведь вещество оказывает настолько сильный диссоциативный эффект, что люди, не раздумывая, в окна выходят, лишь бы избавить себя от ощущения оторванности от реальности и слуховых и зрительных галлюцинаций, сопоставимых самым страшным кошмарам на яву... Впрочем, это проблема уже далеко не Намджуна...***
— Я не верю своим глазам... неужели я действительно вижу танцующую Ли Ханныль? Я всё ещё сплю? Если я во сне, то не будите меня! Ханна замерла с деревянной лопаткой в руке, переводя грозный взгляд на экран смартфона, облокоченного о старый алюминиевый чайник. Весёлое лицо улыбающегося Хосока освещало тёмную кухню даже тогда, когда Чон находился на расстоянии тысячи километров, общаясь со старой подругой по видеосвязи. — Это же классика, придурок, — убавляя звук древнего радио, закатила глаза девушка, вновь возвращаясь к горячей сковородке, где в масле лопались зёрнышки солёного попкорна, — под Элвиса Пресли даже мертвец восстал бы и начал двигаться. — Да я всё понимаю, — шумный вздох парня и посторонние звуки за его спиной разнеслись эхом по крохотной комнате из динамиков гаджета, — просто мне радостно, что я могу наблюдать тебя такой, солнце. Неужели, твои наркоманы повлияли на тебя и вернули к жизни, а не угробили? Ханна, не отвлекаясь от освобождения сосисок из плотной упаковки, вновь мотнула злобный взгляд в хосокову сторону. Заметив это, парень лишь рассмеялся, зарываясь тонкими длинными пальцами в мягкую каштановую шевелюру. — Не воспринимай всё близко к сердцу. Я действительно очень рад за тебя. Кажется, ты меняешься, и мне хорошо только от одной мысли, что наконец-то в лучшую сторону. Поставив на свободную конфорку ещё одну сковороду, предварительно налив в неё побольше масла, девушка закатала длинные рукава растянутой кофты и зачесала назад свои чёрные волосы. Мотнув взглядом в сторону экрана, не сдержала лёгкой насмешки от слишком глупого и безумно счастливого лица своего бывшего недо-парня. — Я и не знала, что люди умеют настолько сильно светиться. — А вот знай! Могут и светятся, особенно, когда рады за успехи своих близких! И вообще... для кого ты там стол накрываешь? — выгнул густые брови Чон, внимательно рассматривая то, как Ханна старательно откупоривала литровую коробку апельсинного сока, — неужели, мистер Ли проболтался, что я взял к вам билеты на ближайший рейс? — Это для Юнги и Чеён. Мы собираемся посмотреть фильм вместе. — Даже не обращая внимания на последние сказанные парнем слова, пробубнила девушка, закидывая сочные сосиски на сковороду. — Стоп. — Вдруг сообразила она, на минуту опешив. — Ты сделал что? — Сюрприз! — Чон развёл руки в стороны, подобно тому, как подбрасывают в воздух праздничное конфети. — Совсем скоро, солнце. Ты обязана провести мне экскурсию! Хотя... можешь и не проводить, так как я погуглил и узнал, что смотреть в Прорке абсолютно нечего... Ханна отстранилась от занятий и взяла со стола телефон, оставляя плиту включенной. Села на потёртое кресло, не переставая глядеть в довольное лицо Хосока, широко улыбающееся ей с экрана смартфона. — Неожиданно... Я... Я рада, что ты приедешь. — Сходи на курсы по обучению вранью, — закатил глаза юноша, как бы показывая, что обиделся. — Нет, по правде то говоря, я и не к тебе еду вовсе! Ты мне не сдалась вообще! — явно играл, демонстрируя крайне дешёвые актёрские навыки, — я еду к мистеру Ли, зануда! Буду плакаться твоему отцу, что его дочь позабыла своего старого друга-шалопая! — Знаешь же, что не позабыла. — Знаю, — довольно заулыбался он, расправляя пальцами капюшон своего салатового худи, — но и про отца твоего не вру. Он мне говорил, что скоро будет его первая за два года служба, правда? — В это воскресенье, — кивнула девушка, поднимаясь с нагретого места и вновь подходя к шипящим в масле сосискам. — Боится, что никто не придёт, что, на мой взгляд, странно. Даже настоятельно попросил позвать своих друзей, чтобы создать видимость того, что в церкви будет людно. У него явно паранойя. Боится стать ненужным и никчёмным пастором. — Жаль, что я не смогу поддержать его. — Не стоит, Хо. Он не нуждается в этом. Ханна припала к своим кулинарным «творениям», образовывая тем самым тишину в разговоре. Чон, тем временем, закинув в рот сразу несколько ломтиков картошки фри, начал было думать, как можно продолжить беседу и о чём ещё поболтать, но Ханна его опередила: — Наверное, стоит отключаться. Скоро придут гости. — Конечно-конечно! — закивал на том конце экрана юноша. — И не забывай про презервативы, детка! — А ты не забывай оглядываться в тёмных переулках, — улыбнулась во все тридцать два, демонстрируя Хоупу свой сильный кулак. — Когда приеду, мы обязательно наверстаем упущенное!***
В гостиной дома Гука будто нарочно мерцала старая лампа, придавая комнате атмосферу страха и запущенности. Перед воскресной службой, на которую Ханна попросила прийти каждого, кроме Чеён, хотя та всё равно сама согласилась присутствовать, ссылаясь на банальное любопытство, ребята решили собраться вместе в доме семьи Чон и отправиться сразу всем до храма. Тэхён пришёл самым первым, и, пока никого кроме него и Чонгука не было, встревоженно скитался взад-вперед по комнате, ужасно нервничая перед тем, как совершить то, на что подписался... В кармане его рюкзака ударялись друг о друга эти чёртовы бутылки Колы, разбавленные с непонятной дрянью. В груди Тэхёна, безусловно, кипела ненависть, но только к Юнги, девушкам он не желал зла. Он знал, что последствия этого действия могут быть катастрофическими, но его зависть и жажда мести пересиливали все разумные соображения. ...с другой стороны, на одно наркотическое вещество больше в и без того угробленном организме. Ничего особенного, ведь так?.. Часы неумолимо тикали, а комната становилась все теснее и душнее. Тэхён не мог побороть тревогу, которая клокотала в его животе. Он задумывался о том, как изменится его мир после того, как Юнги выпьет эту чёртову Колу. Как всё изменится, когда её выпьют Чеён и Лиса... Наконец, раздался стук в дверь и через пару секунд в гостиной показалась светлая макушка Мина. — Приветствую, нечесть! — стягивая с себя чёрную недо-дублёнку — недо-кожанку, протянул Юн, устало плюхаясь на широкий диван. — Я заебался, пока шёл досюда. Тэхён, казалось, сверлил Юнги взглядом, присущим дьяволу. Он еле сдерживал себя, чтобы не наброситься на него и не разукрасить и без того синюю опухшую морду. Взгляд зацепился за пластыри, аккуратно приклеенные на его содранные руки. Кима аж передёрнуло от представления этой картины, где Ханна, в полутёмной гостиной, целует его костяшки, прежде чем бережно обработать тыльные стороны ладони и начать залечивать его раны... — Где Че? — спросил вдруг Чонгук, выдергивая Тэхёна из мыслей. — С Лисой. Должны скоро прийти. — Безэмоционально ответил Юнги, взъерошивая отросшие пряди. — Блять, Гук! Неужели ты не подашь воды своему другу-старику!? Говорят тебе, заебался человек, пока шёл! Казалось, всё точно складывалось в тэхёнову пользу... На одном плече Кима сидел маленький ангел, шепчущий о возможных последствиях, а на другом — сам Сатана, Владыка Кромешной Тьмы, заглушая своим басистым криком любые другие мысли. Ещё раз взглянув на аккуратно обработанные руки Юнги, парень потянулся к своему рюкзаку, стягивая его со спины и выкладывая из него злополучную бутылку... — Всё для тебя, дружище! — он протянул Юнги Колу, с упоением глядя на то, как он не раздумывая принял бутылку и практически сразу выпил всё содержимое... Тэхён оцепенел, не веря своим глазам. Он не мог представить, что Юнги решится на такой шаг. Бессмысленная ярость захлестнула его, перемешиваясь с мизерным чувством вины. — Вот это нихрена тебя жажда захлестнула! — заржал на всю комнату Чонгук. — Я пёрся сначала из дома к трейлеру, а из трейлера сюда. Че просила забрать из её комнаты более-менее приличные ботинки. Я, блять, такой километраж накрутил... Тэхён уже не мог ничего видеть и слышать. Перед его глазами стояли противные картинки того, как Юнги, прокрадываясь к Ли через окно ночью, накидывается на неё со страстными поцелуями, как она отвечает ему, гладя руками его вечно кровавые скулы. Тэхён запросто взвыл бы, если был бы один, а так приходилось бороться с этим ужасом, не подавая виду, чтобы друзья чего не доброго не заподозрили. — У меня ещё есть газировка... — Еле шевеля языком, проговорил Тэхён, стараясь не скрипеть сильно зубами от злости, глядя на Юнги сверху вниз. — Ну так гони! — выкрикнул парень даже громче, чем следовало бы. — Чувствую себя путником в затерянной пустыни. И ведь Тэхён отдаст, с неописуемым счастьем глядя на то, как Юнги выпьет всё до последнего... В тот момент, думается, Кима целиком и полностью, с выкрашенной мятной головы до самых пяток охватил личный демон, туманя сознание своими страшными чарами... Тэхён не хотел опровергать своё наслаждение от этого, в голове ясно фантазируя, как же Юнги будет страдать от того, что, в конечном итоге, Ханна всё равно уйдёт от него, а Ким, в свою очередь, будет с ней рядом и подставит для слёз свои широкие плечи...*
В старую белую церковь, затерянную среди просторов тёмного леса, постепенно собирались прихожане на воскресную службу. Ханна впервые наблюдала такое огромное количество людей. До этого, Прорк ей казался совсем нелюдимым и до ужаса крошечным. Ступени, покрытые трещиной времени, вели внутрь и открывали путь в мир молитвы и от очищения. Под сводами храма собралось много простых трудяг с детьми, старики, зажиточная интеллигенция — все они были одеты в темные и серые цвета, отражая свою скорбь и уныние. Когда прихожане переступали порог, их встречала пронзительная нота органной музыки, переплетающаяся с ароматом ладана и свечного воска. Отец говорил, что еле как смог договориться с одним органистом из столицы их штата, чтобы тот приехал к ним в Прорк и исполнил для службы несколько месс. Басистые голоса мальчишек-подростков из школьного церковного хора раскрывали весь свой потенциал и заполняли пространство водопадом звуков, уводя в мир уединения с высшими силами. — Ханна! — Чонгук испугал девушку своим неожиданным появлением. — Мы пришли, как и обещали. Ли недоверчиво осмотрела кучку проблемных друзей: Гук, Юнги и Тэхён, одетые в чёрные куртки, выгляди как обычно, только повешенные в полуразрушенный деревянный пол головы выдавали их настрой. Лиса и Чеён вновь откуда-то откапали длинные серые юбки и старые блузки, отлично сливаясь со здешней толпой. — Спасибо, что не бросили, — выдавила из себя улыбку девушка, быстро пряча выпавшую тёмную прядку жёстких волос за ухо, — это первая служба отца за очень долгое время. Он надеялся, что придёт как можно больше людей. Запыленные стены храма покрывались мрачными тенистыми пятнами от маленьких огоньков свечей, которые едва освещали пространство. Звуки песнопений и негромкие молитвы проникали сквозь тишину, создавая впечатление, будто храм наполнен призраками и душами умерших. — Мне здесь не нравится... — раздраженно прошептала Чеён ребятам, недовольно расправляя пальцами длинную увесистую юбку, — чувствую себя грёбаной монашкой... Мне кажется, эти стены сдавливают мою черепную коробку. — Нужно просто держаться всем вместе, — проговорил негромко Юнги, незаметно от всех дотрагиваясь своей холодной рукой до руки Ханны. — Давайте займём места. Скоро начнётся. Прочно сгруппировавшись, компания разместилась на старых скамейках. Другие прихожане точно также заняли места на других рядах. Оставались считанные секунды... И вот, в центр храма, перед алтарем, вышел пастор — мистер Ли, одетый в черное облачение. Его лицо было серьезным и печальным, глаза полными глубокой скорби. Взяв паузу перед началом, он вдруг совсем неспешно, мучительно медленно начал молиться, поднимая руки к небу и прославляя Господа. Его голос, наполненный тоской, звучал внутри каждого, напоминая о непреодолимой боли, живущий в сердце любого смертного. Службы в старой католической церкви – это сакраментальные стихотворения, наполненные насыщенными красками молитвы, которые несут утешение и надежду в сердца верующих. Это святое место, где бесконечность становится ощутимой, а прикосновение к небесам становится возможным. Каждый момент службы был наполнен тишиной и сожалением. Каждое слово, сказанное пастором, уверенно проникало в самую глубину души, вызывая мучительные эмоции и память о потерях. Светлое пятно свечи, освещавшей алтарь, создавало контраст с остальным пространством, словно символизируя надежду и веру в среде горя и страданий. Каждый присутствующий знал, что служба напоминает о неизбежности смерти и о том, что их временное пребывание на земле является переходом в вечность. Службы в старой католической церкви – это не только ритуал, но и духовное путешествие в истоки самого себя. ...наверное, именно по этой причине Тэхён чувствовал себя не уютно... Юноша бегал глазами то по священным образам, то по скудно украшенному алтарю, то по мрачным лицам ребят. Раздражение брало над парнем верх, как только он натыкался на прочно переплетённые руки Юнги и Ханны. Тэхён в целом чувствовал себя дурно и ужасно мерзко. В его душе по истине бушевала губительная «Катрина»... Служба продолжалась, и атмосфера становилась все более напряженной. Казалось, что время замедлилось, и каждый миг становился вечностью. Обстановка вокруг была мрачная, словно нависла грозная тень сомнений и разочарований прямо над головами прихожан. И вот, когда мистер Ли попросил всех подняться для общей заключительной молитвы, Тэхён окончательно убедился в том, что сходит с ума. Пока все молча стояли, подняв глаза к кресту, висевшему над алтарем, и просили прощения за свои грехи и недостатки, Тэхён случайно встретился с глазами Юнги — красными и до одури тёмными, словно в них можно запросто провалиться в бездонную яму. В этом старом католическом храме сконцентрировалась вся боль и тоска, превращая его в место, где люди могут найти покой и утешение во время бури своей жизни. Но не для Ким Тэхёна... Для Тэхёна служба в этой церкви превратилась в пытку, ведь внушительные, точно испуганные глаза стали ясными свидетелями его ужасного осознания. Осознания того, что он предал своего лучшего друга и плотоядно изъялся в предательстве... Католическая церковь, словно затаив дыхание, стала свидетелем этого внутреннего разговора. Тэхён, крепко сжимая кулаки, ощутил, как его сердце замедляет свой ритм, когда все последние мгновения их дружбы пронеслись перед его глазами. Он был заполнен страхом и скорбью, поглощен внутренней борьбой. Тэхён знал, что больше ничего не может быть таким, как прежде. Он предал доверие Юнги и в целом всех своих друзей, это было неоспоримо. Жуткая реальность его греха стала чем-то непомерно значимым и непростительным в его сознании. След этих мыслей, словно горькая пелена, уже настиг его и окутал его душу. Сердце Тэхёна разрывалось на части, когда он осознал, что никогда не сможет восстановить то, что разрушил. Это была реальность, которая начала преследовать его и наносить удары, не щадя его души. Он понимал, что ничто уже не может быть прежним, и все, что остается, это жестокое воспоминание о его грехе и тошнотворное осознание своего падения. Таким образом, в последние мгновения службы в старой белой католической церкви, Тэхён был вынужден встретиться с глазами Юнги и навсегда запечатлеть в своей памяти мрачное осознание своего предательства. Это был маленький американский городок, где дружба рассыпалась под весом грехов и сомнений, разрушая все, что было свято и драгоценно...