Эверленд

Руло и Ирис неспешно следовали за Мирандой, их воспитательницей, идущей слегка впереди их. Воспитательницей в приюте, которая со слабой дружелюбной улыбкой сопровождала их на встречу с новыми родителями. Такой была версия для их младших родственников, оставшихся за дверьми приюта этой ночью. Для тех счастливых и наивных детей, кто уверен в том, что каждое утро просыпается в родном доме, под опекой доброй матери, которая любит их всех и готова уделить частичку себя каждому. Кому ещё не тошно каждый день есть до ужаса вкусную еду, которая не может не понравиться, проходить тесты, якобы заменяющие школу, носить одинаковую белую форму. Кого ещё не пробирает дрожь при взгляде на цифры на своей шее. Словом для тех, кто с самого рождения верил и, наверняка, до самой своей смерти будет верить в превосходную ложь об идеальном приюте для особенных детей.    На деле же, Ириса и Руло вели на плаху. На казнь, на убой, как ни назови – смысл всё тот же. И хоть сопровождающая их женщина и не была палачом, та искусственная улыбка, которой уж совсем было на её лице не место, вызывала отвращение. С каждым шагом они всё больше и больше приближались к окончанию своей короткой и совсем не полноценной жизни. Жизни, которая длилась всего каких-то одиннадцать или даже десять лет – ничтожный срок. Жизни, за которую дети не повидали ничего, кроме собственной тюрьмы, которую им, преправляя обманом, преподносили как дом. Однако разве в доме родная мать отправляет своих детей на съедение демонам, чтобы не рисковать своей жизнью? Кажется, они так никогда об этом и не узнают. В конце концов, их жизням не было суждено продлиться более двенадцати лет с самого рождения.    Шаг за шагом, Руло следовала за Мирандой по тропинке, освещаемой лишь тусклым светом керосиновой лампы в руках женщины. В отличие от Ириса и Эри, от мыслей о которой становилось лишь больнее, Руло ведь никогда не выходила на улицу в ночное время. Окажись она здесь в обычный день, наверняка загляделась бы на сверкающее ночное небо насыщенного тёмно-синего цвета, на то, каким крохотным кажется их приют с расстояния, как мигают огоньки в его окнах. Перевела бы взгляд на тёмную гущу родного леса вокруг приюта, подумала бы, что он выглядит совсем как лес из какой-то волшебной сказки. Вероятнее всего, не сдержалась бы перед искушением забежать в него вновь, совсем как посреди дня, представить воображаемую игру в догонялки и потеряться в ночной темноте. Но сегодня не был обычный день. Сегодня был вечер двадцать восьмого января.    Дата, когда жизни Руло и Ириса оборвутся, а какие-то демоны смогут сытно поужинать. Или позавтракать? Это не имело особого значения. Голову Руло сейчас занимало совершенно другое. Неправильно было бы говорить, что она совершенно смирилась со своей судьбой и не боялась смерти, не боялась сейчас идти вслед за Мирандой к воротам. Но тем не менее, она старалась не думать об этом. Её судьба уже решена, и она самолично этому поспособствовала. Судьба Ириса, идущего под руку с ней, была совершенно такой же, да и он, можно сказать, своими же неосознанными действиями приблизил смерти их обоих. Это всё сейчас было уже совершенно не важно, только не сейчас. Ведь была ещё одна жизнь, одна тонкая нить, которая могла и не оборваться в скором времени. Нить, которая могла бы сплестись с другими такими же, становясь печальным узором скорби и страданий на робах какого-то демона, что работал на ферме. Или же могла выбиться из общего рисунка, сбежать из рук мастера и выбрать своё собственное предназначение. Стать частью узора надежды в этой вечной пустоте.    Этим человеком была Эри. Эри, её самая близкая подруга, которую они с Ирисом бессовестно предали и бросили. Которую она заперла в кладовой, потому что знала, что если она этого не сделает, её подруга не сможет себя контролировать и побежит их спасать. И намереваясь совершить хороший поступок, вырвать своих друзей из лап смерти, лишь навредит себе. Возможно, даже попадёт с ними на один стол. И как бы Руло не было в тот момент больно одним своим действием разбивать все мечты и надежды Эри, ей пришлось это сделать. Ради её безопасности. Ради её жизни. Чтобы хоть она, хоть кто-то из них четверых, смог просуществовать чуть дольше. Не важно как: будь то на свободе, хоть и относительной, или в качестве матери на одной из плантаций. Главное, чтобы она оставалась жива.    Но в глубине души Руло понимала, что Эри ни при каких условиях не согласится всерьёз пойти на это. Не согласится продаться в рабство демонам, предать свой же народ, продливая своё существование человеческими жертвами. Она не была такой. Она была слишком гордой, у неё были слишком чёткие и нерушимые принципы, которые лишь укрепились после того, как они узнали секрет приюта. Иногда Руло казалось, что Эри ненавидит демонов гораздо меньше, чем людей, им служащих. Возможно, даже наверняка, так и было. Поэтому она бы скорее в открытую сказала убить её за воротами в лицо бабушке, начальнице всех матерей и заведующей воспитательной работой и их обучением, чем последовала бы за ней в штаб, чтобы служить этим монстрам.    И Руло было страшно. А что, если она поступила неправильно? Что, если был у них ещё шанс, и они должны были сбежать тогда, полчаса назад? Вдруг всё получилось бы? И что ещё хуже, вдруг охрану приюта теперь усилят, и возможность любого побега просто пропадёт раз и навсегда. Или Эри впадёт в такое отчаяние после смерти всех своих троих ближайших друзей, с которыми она провела всю свою жизнь, что просто не будет в состоянии даже пытаться сбежать. Никакой вариант развития событий после смерти Руло и Ириса отменять было нельзя, но и девочка уже не была в состоянии как-то на это подействовать. Поэтому она лишь всей своей душой надеялась, что тот образ спасительницы Эммы, о котором иногда мельком упоминала её подруга, сохранит в её разуме здравый смысл и заставит сражаться.    В голову вдруг пришло старое воспоминание. Совсем давнее когда им было ещё не больше четырёх лет. Тот день, когда зародилась дружба между Руло и Эри. Это было так давно, что картинку в голове невозможно было бы сложить чётко, если бы сейчас её жизнь не проносилась бы перед глазами в преддверии смерти. Забавно, как работает человеческий мозг. Пытается хвататься за самые радостные и важные моменты тогда, когда остаются считанные минуты. А Руло всегда раньше казалось, что фраза "жизнь проносится перед глазами" – всего-то красивая фраза и фантазия. Теперь же она на собственном опыте понимала, что было это не так. Хоть и не видела она перед глазами всю свою жизнь, будто бы ускоренную плёнку, но некоторые особенно важные воспоминания, всё же появлялись.    Руло сидела на кровати в медпункте с заклеенным разноцветным пластырем коленом и корявым рисунком в руках. Она играла в прятки с другими детьми, и один из старших мальчиков, Сакурада, предложил подсадить её на дерево, чтобы она спряталась там. Она была слабоватым ребёнком, да и было ей всего четыре, не в порядке вещей в таком возрасте по деревьям карабкаться. Но Сакурада уверил, что просто подсадит её на одну из нижних ветвей дерева и спрячет так, чтобы заметно не было. Как итог, ещё до того, как водящий успел найти её, девочка попыталась слезть с ветви дерева самостоятельно, не удержалась и упала, повредив колено. Она никогда не была той, кто мог бы долго и громко реветь, но в тот момент действительно было больно. Несмотря на это, слёзы из её глаз потекли практически беззвучно, лишь тихие всхлипывания доносились с её стороны.    Она тогда думала, что никто не найдёт её и не поможет до самого конца игры, пока мама не пойдёт искать пропавшую неожиданно девочку, и не обнаружит её сидящей под деревом, обнявшей свою левую ногу, с разбитым в кровь коленом. Однако не прошло и пяти минут, когда она услышала быстрые шаги, направляющиеся в её сторону. Всего через мгновение из кустов напротив неё выскочила маленькая Эри. Её короткая белая юбка была испачкана в грязи, но на лице сохранялось самодовольное и счастливое выражение. Как бы она не старалась спрятаться, водящей сегодня была самая старшая девочка, и она слишком быстро нашла её. Но теперь Эри навязалась помогать ей искать остальных прячущихся, и, видимо, слишком усердно выполняла свою должность помощника. — Ага! Попалась! — Весёлым голосом закричала она, стоило ей увидеть Руло, сидящую на земле. Она подошла ближе, улыбаясь всё шире, а слёзы из глаз второй девочки начали течь ещё больше. — Ну чего ты плачешь? Я тоже не люблю проигрывать, но плакать я вообще ненавижу! — Когда её слова не подействовали, Эри поняла, что здесь что-то было не так, и подскочила к плачущей девочке. — Эй, хватит плакать, Руло! Так не интересно. Мне ещё кроме тебя надо найти ого-го сколько людей! Что случилось? — Не дождавшись ответа, она перевела взгляд на ногу, которую Руло так упорно прижимала к себе, подняла взгляд на её колено и всё поняла. — Ой! У тебя кровь!.. — Позови маму! — Сквозь слёзы промямлила девочка, продолжая всхлипывать. На её слова Эри тут же вскочила с земли и понеслась куда-то, быстро перебирая ножками и виляя между деревьями. Она отсутствовала недолго, всего пять минут, но Руло уже успела испугаться, что она её бросила, и расплакаться ещё сильнее, но уже не от боли, а от обиды. Однако тут из кустов вновь выскочила Эри, подбежала к ней и с гордым видом протянула какой-то слегка корявый листочек. Он был вырван едва ли не с корнем, а по самой девочке было видно, как она запыхалась, пока бегала туда-обратно, пытаясь найти посмощь Руло. — Что… Что это за листик? Зачем он? — Это – подорожник! — Красные глаза девочки аж загорелись, когда она произнесла название растения. Однако оно совершенно ничего не сказало Руло, и та продолжала недоуменно пялиться то на Эри, то на подорожник. — Мне мама рассказывала, что им можно лечить любые раны! Он как волшебный цветочек! — Уверенно сказала девочка, махая листком подорожника перед лицом переставшей на мгновение плакать Ру. Кажется, она всё же смогла немного поднять настроение девочке, потому что та тут же оживилась. Она схватила подорожник в свою руку и приложила к своему колену, сильно-сильно прижимая. Бедный листочек чуть было не порвался. Хотя чего ему? Он уже итак был мёртв, после того как Эри вырвала его из земли. — Любые-любые раны? Даже перелом? — Даже перелом! — С ещё более гордым за себя и свою смекалку видом сказала четырёхлетняя Эри. Она подошла ближе, и стала ждать, пока Руло уберёт подорожник. Они обе ждали несколько минут, затаив дыхание. Ждали какого-то магического исцеления, видимо, что когда девочка поднимет растение со своего колена, рана с него попросту испарится, будто бы её и не было. Но даже спустя пять минут рана оставалась на месте, и Руло вскоре вновь начала жалко всхлипывать, разуверившись в чудодейственной силе подорожника. Эри же, в свою очередь, разозлилась на растение, вырвала его из рук девочки и разорвала на мелкие кусочки. — Какой-то неправильный подорожник! — Сказала она со злостью, и посмотрела на Ру. Вдруг, ей в голову пришла весьма глупая, но занятная идея. — А ты коленку разбила, потому что на это дерево залезть не смогла?    Дождавшись сдавленного "ну почти", от девочки, Эри решительно направилась к вышеупомянутому дереву. Она серьёзно посмотрела на него, после чего схватилась своими маленькими ручонками за его нижнюю ветвь и попыталась забраться на неё. Однако сил у ребенка на тот момент совсем ещё не хватало, так что она без особых результатов спрыгнула на землю. Она попыталась ещё раз, потом ещё, пыталась даже с разгона взбежать по стволу дерева. И всё так же, как и в первый раз. Только вот последняя попытка была особо неудачной – девочка ободрала в кровь ладони и, упав, больно ударилась локтём о землю. Слёзы быстро навернулись на глаза, и она вскрикнула. Но несмотря на боль, она кое-как подковыляла к Руло и с размаху села рядом. — Плохое дерево! Смотри, оно меня тоже поцарапало! — Девочка показала второй свои руки, и та, по неизвестной ей причине, усмехнулась. Не от злорадства, не от того, что ей было смешно с чужих страданий, а потому что кто-то, чтобы поддержать её, по собственной воле получил эти травмы. Эри посмотрела на неё, и в глазах у неё застыло непонимание. Однако она и сама развесилась тогда, когда осознала, насколько забавной была эта ситуация, и что она сумела хоть как-то поднять настроение Руло. — Спокойно! Я когда за подорожником ходила, нашла Сакураду и отправила его к маме. — Стараясь сдерживать слёзы боли, вытянув руки перед собой, сказала девочка. — Сакурада плохой! Это он меня на дерево посадил! — Ответила ей на это Руло, сразу же начиная возмущаться на старшего брата. Эри удивлённо уставилась на неё. Она хотела что-то спросить, но тут из-за деревьев показалась знакомая высокая фигура мамы, с нежной улыбкой и, как казалось им тогда, волнением в глазах, направляющаяся в их сторону. Вслед за мамой, слегка позади, шёл сам виновник торжества. Казалось, что Сакураде было стыдно за собственные действия, которые неосознанно привели ко всему произошедшему. Поэтому он и смотрел в пол, стараясь не пересекаться глазами с Руло. Когда же они подошли ближе, мама остановилась и обернулась на Сакураду. Как поняли девочки, она успела услышать последнее высказывание Руло. — Правда? Сакурада… — Миранда шагнула ближе к мальчику и вдруг схватила его за ухо и слегка оттянула. — Ну как же так! Ру же всего четыре, нужно же быть хоть каплю ответственнее! — Она вздохнула и отпустила его, а мальчик тут же схватился за ухо и начал резво его тереть. — Тем более, всего через какую-то неделю ты отправляешься в большой мир. А что, если бы Руло упала менее удачно? Ты об этом подумал? — Женщина приложила руку к лицу, после чего вновь вздохнула и подошла к девочкам, сидящим на земле. — Ты впорядке? Покажи, где болит. — С милой и тёплой улыбкой на лице сказала воспитательница, присаживаясь рядом с ними. Руло неловко убрала руки с коленки и вытянула ногу вперёд. Мама покачала головой. — Мама, тут ещё Эри тоже! — Немного невнятно сказала девочка, после чего схватила отвернувшуюся от неё Эри за руку, и протянула её Миранде. — Эри тоже больно. — Девочка очень хотела помочь подоспевшей ей на помощь Эри, хоть та и не поранилась толком. Мама удивлённо вздохнула, серьёзно посмотрела на Сакураду, отчего тот попятился назад. После, воспитательница аккуратно взяла руку девочки в свою и наклонилась, чтобы осмотреть её. Руло показалось, что колено болит уже не так сильно, просто ноет, однако от обиды на Сакураду всё ещё было немного больно. — Даже подорожник не помог… — Тихо промямлила девочка куда-то в сторону, но Эри это услышала. — Да, мама, ты врунья! Подорожник не исцеляет раны!    Всего спустя каких-то пару минут они уже сидели в медпункте, а Миранда заботливо обрабатывала им раны. Руло морщилась, когда женщина прикасалась к её колену мокрой холодной тряпкой, чтобы смыть грязь, а когда та взяла в пальцы кусочек ваты, вымоченный в зелёнке, и стала аккуратно мазать ей рану, девочка чуть вновь не расплакалась. Но совсем рядом с ней сидела Эри, и, когда она заметила, что подруга вновь готова пуститься в слёзы, то взяла её руку в свою и крепко сжала. Самой Эри это было больно, ведь руки она ободрала о дерево, но отпускать Руло она отказывалась. И совсем это было не потому, что звук детского плача раздражал Эри. Нет, причина была другой.    Изредка в кабинет заглядывали другие дети. Последней постучалась неловко Итель и, дождавшись, когда мама позволит ей войти, заглянула внутрь и спросила, выйдут ли девочки гулять дальше. Когда Миранда отрицательно покачала головой, говоря о том, что им следовало бы отдохнуть, где-то за дверью громко разревелся маленький Ирис, и женщина ненадолго покинула Эри с Руло, чтобы его успокоить. Только тогда Эри отпустила руку своей подруги, после чего спрыгнула с койки и своими короткими ножками поплелась к столу около аптечки, на котором лежали чистый блокнот и две ручки: чёрная и красная, что весьма заинтересовало девочку. Она кое-как достала канцелярию со стола, после чего вернулась на койку и, отвернувшись от Руло, стала быстро что-то калякать в блокноте.    Руло не сразу заметила, чем была занята вторая девочка, но вскоре это её заинтересовало, и она стала активно пытаться выглянуть у неё через плечо и посмотреть в блокнот. Эри только смеялась и ворочалась на месте, не давая той это сделать, мол "Не смотри! Я ещё не закончила этот шедевр!", что из детских уст звучало весьма пафосно и глупо. Всего через пару минут рисунок был закончен, и Эри с гордостью на лице презентовала его Руло. Девочка уставилась на лист бумаги, вырванный из блокнота, и не сразу сообразила, что же на нём было изображено. На самом краю листа стояли два кривоватых человечка державшиеся за руки-палки, а в другом углу находилось что-то отдалённо напоминавшее дерево, вот только оно всё было исчерчено каракулями из красной ручки. По замыслу Эри, это был огонь. А рядом с деревом стоял ещё один грустный человечек – Сакурада. — Смотри: это мы, а вот это то плохое дерево горит! А это Сакурада. Я хотела тоже нарисовать его горящим, но тогда мама не разрешила бы повесить рисунок на стену… Или ты не хочешь его туда вешать? Дарю, это тебе! — Счастливо сказала девочка, даже не планируя вырывать из рук своей сестры этот рисунок, который она внимательно разглядывала. Так, будто бы он действительно был предметом мировой культуры, а не сомнительно жестокими детскими каракулями, изображёнными шариковыми ручками двух цветов. Она улыбалась, хоть и не очень понимала, в чём же всё-таки был смысл рисунка. Но в тот день ей было до ужаса приятно, что Эри была с ней и сделала это, хоть мораль её рисунка и заставляла сомневаться в том, насколько правильной росла Эри. — А вот это вот – лечебный подорожник! Я не нашла зелёную ручку, так что…    Когда это старое воспоминание посетило голову Руло, она сама не заметила, как на глаза ей навернулись слёзы. Почему? Сложно было сказать. Но она была счастлива, что они с Ирисом шли позади Миранды и на них не падал свет керосиновой лампы, а значит и слёз её никто видеть не мог. Возможно, это минутное проявление слабости произошло из-за осознания того, что эта самоотверженная и иногда безрассудная девочка Эри больше никогда не увидит их, самых близких ей людей, и что Руло этим вечером сама видела её в последний раз. Возможно из-за того, что Ру понимала, что её подруга не сможет быть прежней, после того, как потеряет всё. Возможно потому, что ей банально не хотелось умирать, вот только осознала и прочувствовала она это только сейчас, когда свет из-за открытых ворот маячил всё ближе и ближе, а блики окон приюта оставались практически неразличимыми. — Мама… — Подал вдруг слабо голос Ирис. И Руло, и Миранда одновременно обернулись на него, будто бы не ожидали, что он решится нарушить тишину. Однако мальчик, хоть и в глазах его была сейчас безграничная пустота, был настроен решительно. — Скажи… Тебе не жаль своих детей? — Он спросил это совсем тихо, однако они прекрасно его услышали. Воспитательница на мгновение замерла, даже не зная, как реагировать. Руло непонимающе уставилась на брата, будто бы спрашивая, а к месту ли сейчас его вопрос. — Тебе не жаль отводить нас на убой каждые два месяца? Тех, кого самолично растила, кормила, о ком заботилась… Мне просто интересно, что ты чувствуешь, когда очередного ребёнка "забирают". — Ирис тоже остановился и уставился прямо в карие с бордовым отливом глаза Миранды. Его собственный взгляд не выражал абсолютно ничего, кроме бескрайнего отчаяния. — Ох, не ожидала услышать подобный вопрос от тебя, Ирис. — Помолчав некоторое время, ответила в итоге женщина, после чего продолжила медленным шагом идти к воротам. Дети последовали за ней и светом керосиновой лампы в её руках, но они всё ещё ожидали ответа. — Спрашивать подобное больше в духе Эри… Но так и быть, раз уж это последний наш с вами разговор, я отвечу. — Она усмехнулась, а Руло вздрогнула. Ирис же никак не отреагировал, но на самом деле он с волнением ждал дальнейших слов матери. — Сказать честно, или то, что вы хотели бы услышать? Это не имеет особого значения. Как сказала однажды бабушка, когда я ещё училась в штабе, пастуху ни к чему привязываться к собственному скоту, ведь на скотобойню вести его будет труднее. И я стараюсь придерживаться этого принципа.    Повисло молчание. Руло наверняка ожидала подобного ответа от воспитательницы, но всё равно прониклась к ней ещё большим отвращением. В её голове никак не укладывалось, что это существо могло быть родной матерью Эри. Каким же святошей должен был быть её отец, чтобы в итоге её характер не был таким же дрянным, как у матери? Она никогда не узнает. Ирис же, хоть и сам прекрасно понимал, что не услышит более от Миранды слов жалости, всё равно не сумел сдержать свои эмоции. Хоть он и выплакал уже все слёзы за сегодня, мальчику пришлось закусить губу чтобы не захныкать жалостно. Его глаза, отливающие золотом, заблестели в этой ночной синей темноте. Ему было противно от самого себя, от собственных слабости и бессилия и от того, что последним, что он услышит в этой жизни, будут слова этой женщины о том, что они для неё – лишь скот. — Ну, я бы не сказала, что мне абсолютно плевать на всех вас. — Помолчав пару секунд, продолжила Миранда. — Например Итель была очень полезна, и я возлагала на неё большие надежды. Она могла бы стать моей спасительницей. Поэтому я искренне сожалею о её смерти. — Она вздохнула, и керосиновая лампа в её руке пошатнулась, горячий внутри огонёк вдрогнул, и рыжий свет отбросил от троих людей зловещие тени. — Эри же, в отличие от неё, полное разочарование. Непослушная, упрямая… Но ей легко будет пробиться на пост матери в штабе с подобными качествами, лишь бы только училась. Тем более, она моя дочь. От неё будут ожидать… другого подхода. — Воспитательница глянула как-то странно. — И если она откажется от участи матери и согласится умереть за воротами, мне будет до ужаса больно. За все мои надежды, которые я на неё возлагала…    При очередном упоминании Итель, Ирис почувствовал, как у него закружилась голова. До ворот оставалось всего ничего – каких-то жалких пару десятков метров. Всего пару минут до окончания его совершенно бессмысленной жизни. Всего пару минут до воссоединения с Итель и Руло где-то на небесах. Нет, он не хотел умирать, совсем не хотел. Ему было страшно, он боялся боли, хотел прямо сейчас рвануть со всего разгона в лес, спрятаться там, запутать маму, бегать от неё хоть всю ночь, но выжить. Однако он понимал, что ему просто не хватит сил и смелости. Ирис боялся, что стоит ему сделать хоть шаг в сторону, как Миранда схватит его за руку так же сильно, как этим утром, только на сей раз уже сломает её. Его сердце билось как бешенное, готовясь выпрыгнуть из грудной клетки, ноги и руки дрожали всё больше с каждым шагом. — Что же насчёт всех остальных… — Вновь услышал обрывок речи матери мальчик. Миранда говорила вкрадчиво и монотонно, в её голосе читался холод. Явно было, что она не лгала. — До них мне действительно нет особого дела. Хоть за эти десять лет я и привыкла постоянно возиться с детьми, не то, что бы это так уж мне нравилось. Будь я свободна, ни за что не завела бы ребёнка. Так что сопровождая очередного шестилетку "на встречу с новыми родителями", я внутренне радуюсь тому, что на одного непоседу меньше, что готовить, стирать, убирать, да и уделять вам всем внимание, надо меньше. Конечно, с вашей смертью мне работы по вечерам прибавится, что обидно, но вскоре я смогу спихнуть её на подрастающих девятилеток. — Она вздохнула. — Но так уж получилось, что мне приходится заниматься нелюбимым делом для того, чтобы выжить. И однажды и Эри поймёт, что выживание гораздо важнее гордости.    Ох, как же Ирис не хотел умирать. Он буквально чувствовал стальные оковы из тьмы на своей шее и руках, чувствовал, как за цепи от оков кто-то тянул его ближе и ближе к воротам. Хоть оковы и цепи были метафоричными, это не означало, что он мог убежать. Каждый шаг вперёд давался тяжелее прежнего. Потому что каждый его шаг приближал его жизнь к концу, а его самого к клыкастой пасти какого-то демона и его острым когтям. А ведь он так много в этой жизни не увидит. Так много не испробует. Но главное – не почувствует, не совершит. Он сейчас умрёт, и его жизнь окажется совершенно бессмысленной. Единственным его смыслом окажется накормить своим трупом голодающего монстра. Быть украшением на чьём бы то ни было столе, закуской. И он совсем ничего не мог с этим поделать. Из-за собственного страха перемен.    Он хотел стать пилотом когда вырастет. Хоть чувствовать свободу на высоте, в чистейшем лазурном небе. Он наверняка не отказался бы провести самолёт через такое же прекрасное небо, каким оно было этой ночью. И его абсолютно не смущало, что пилоты самолёта обязаны быть рациональными и бесстрашными, обладать критическим мышлением. Его привлекала лишь возможность парить посреди неба, словно птица. Чувствовать себя ответственным за жизни многих людей, приносить им наслаждение от полёта. Быть частью сказки, о которой он сам в детстве лишь слышал мельком. Частенько он грезил о том, как усердно будет учиться в школе, потому что приёмные родители поставят ему такие условия для поступления в лётную академию. Как будет долго и упорно трудиться, сумеет перебороть свою эмоциональность и страхи ради своей цели, как те же герои книг, которые он читал в приюте.    А он ведь и вправду совсем скоро исполнит свою мечту и отправится на небо.    И Ирис, и Руло так задумались, что совсем не заметили, как подошли к воротам. Всё было так же, как и в прошлый раз, когда он был здесь, отметил мальчик. Одинокая лампочка над огроменной фурой, едва ли освещающая её, высокие бетонные стены и пол, металлические трубы у самого потолка, с которых на пол изредка капала вода, со звонким стуком разбиваясь о землю. Длинный, казалось бы, бесконечный туннель, ведущий в темноту, высокая дверь на левой стене из стеклянного окошка которой лился тёплой свет. Вот только под дверью изредка метались тени, и это было очень заметно. Ирис тяжело сглотнул думая о том, кто же это мог быть. Хотя, и думать не было смысла – наверняка это демоны-работники фермы, только и поджидающие их для того, чтобы завершить их жизни, а после насладиться пиром. — Подождите внутри кузова. — Сказала холодно Миранда, посмотрев свысока на своих воспитанников. Их обоих затрясло от подобного взгляда и они покорно направились к кузову грузовика. Как забавно, подумал Ирис, что в прошлый раз они с Эри прятались здесь от смерти, а сейчас же собирались с Руло эту самую смерть ожидать. Жизнь, бывает, шутит весьма жестокие шутки. И всего через пару минут на дне кузова будут лежать два небольших, в сравнении с демонами, трупа. Девочка и мальчик, с выражениями на лицах, полными отчаяния и двумя красными цветками, торчащими из тел. Они могли бы попробовать убежать, когда Миранда отошла бы в комнату за демонами, однако это было совершенно бессмысленно – она легко вычислила бы их по локаторам.    В свои последние минуты, свесив ноги из кузова грузовика и глядя в бетонный пол, Руло подумала о том, как бы ей сейчас хотелось, чтобы с неба свалилась Эри, схватила бы их за руки, каким-то чудесным способом отключила бы локаторы в их ушах и утянула за собой в лес. Чтобы они всё же сбежали все вместе, выжили втроём. Но это были лишь пустые мечты, это было невозможно и глупо. Но о каком спасении не подумаешь перед самой смертью, когда собственных сил на борьбу за жизнь не осталось? Она усмехнулась через боль. Медленно подняла глаза на Ириса и их взгляды пересеклись. Её бездонные серые глаза, блеск стали в которых сейчас говорил только об ужаснейшей боли, и его золотистые очи, блестящие от слёз и страха смерти. Они схватились за руки и сжали руки друг друга крепко-крепко, чтобы даже после смерти не отпускать.    Пока Миранда медленно направилась за их палачами за высокую дверь в этом тёмном туннеле, двое детей сидели в кузове огромного грузовика со слезами на глазах, сжав руки до тупой боли, даже не думая убегать от смерти, которая собиралась настичь их в ближайшие секунды.

* * *

   Скальпель с лёгкостью протыкает плоть, тянется вниз ровный разрез. Красная-красная кровь на руках, на металлической стали лезвия, на волосах и лице. Эри хватает пары секунд для того, чтобы боль настигла её вместе с осознанием того, что она только что сотворила. Скальпель падает из дрожащих рук на бетонный пол, со звоном ударяется и исчезает где-то в темноте. Громкий крик жесточайшей боли пронзает спокойную тишину приюта, заполняет тьму кладовой, где была заперта Эри. Казалось, что этот крик донёсся не только до всех обитателей этого дома, но и до самых ворот, до монстров, что за ними прячутся, до женщины-палача, что сопровождала двух своих детей на смерть. Но адреналин, переполняющий девочку с ног до головы, быстро успокоил её боль, да и сама она осознала, что этот крик олицетворял лишь боль душевную, а не физическую.    На красные глаза, совсем в цвет крови на её теле и одежде, наворачиваются слёзы. Эри закусывает губу чтобы не закричать ещё раз. Сильно, даже слишком, ведь по подбородку теперь течёт тонкая струйка крови. Но эта боль – ничто в сравнении с той, что она испытала всего пару секунд назад. Девочка медленно подняла дрожащую левую руку к лицу. В темноте кладовки плохо было видно, да и в этом кровавом месиве тяжело что-то разглядеть, но в пальцах у Эри было зажато её собственное левое ухо. Вся ушная раковина целиком, хоть локатор и находился в верхней его части. Орган слуха всё так же падает на пол, пока девочка пытается прийти в себя окончательно. Что-то переклинило в её голове, что-то заставило ей причинить себе вред без особых колебаний и это же что-то заставило её опомниться так быстро.    Девочка упала на колени и руками стала судорожно искать в темноте медицинский набор, из которого и достала ранее скальпель. Она знала что делать, знала в какой последовательности. В подобной опасности в её голове сформировался чёткий план, и она не могла ни на шаг от него отойти. Вот только надо было спешить, ведь она итак много времени просидела в отчаянии и самокопании. Если она не поспешит сейчас, то всё, что она уже успела сделать, окажется бессмысленным. Всё наследие её друзей канет в небытие, а возможность их спасти испарится призрачной нитью. Прелив адреналина по-тихоньку развеется, и боль, которую она почувствовала, когда отрезала себе ухо, усилится в сто крат. И вот тогда она уже точно не сможет сделать абсолютно ничего.    Эри наконец-то нашла на полу то, что искала. Небольшая открытая коробочка с набором первой медицинской помощи; отсюда ей понадобится лишь одно: белые марлевые бинты. Однако хоть те и были частично рассыпаны по полу, заражение крови сейчас было последним, что волновало девочку. Она схватила первый попавшийся бинт, на скорую руку сложила из него повязку и прижала к истекающей кровью ране. Белая ткань, плотно сложенная в квадратик, быстро пропиталась алой жидкостью, но Эри этого видеть не могла. Она нашла в аптечке фиксирующий лейкопластырь в виде ленты, схватила первый попавшийся и примотала самодельную повязку к уху. Вернее к тому, что от него осталось. К её собственному удивлению, прицепить её надёжно, чтобы не оторвалась, удалось с первого раза. Возможно, на это повлияла критическая ситуация.    Эри быстро поднялась на ноги. Боль отошла на второй план, когда её глаза загорелись решительностью. Девочка была на один огромный шаг ближе к побегу и спасению Руло и Ириса. Она избавилась от проклятого локатора в своём ухе, а это означало, что Миранда не сможет понять, где она находится. Даже если она откроет свои карманные часы, она не увидит ни одной точки за стенами дома, помимо тех двух детей, что идут рядом с ней. И демоны не смогут отследить её, если она покинет территорию приюта. Лёгкая ухмылка появилась на лице девочки, но вскоре она вновь вернула решительный и собранный вид. Ведь именно от неё сейчас зависела не одна, а целых три, включая её собственную, жизни.    Она бросила взгляд на два стеллажа в углу кладовой, позади которых к стене была приделана коробка из плотного стекла, или из пластика – понять было сложно. Внутри коробки покоился топор, самый обычный и достаточно острый и крепкий для того, чтобы пробить дверь и освободить девочку. Эри рванулась к тем полкам и со всей силы опрокинула оба стеллажа на пол. Её саму чуть не пришибло, однако она вовремя сумела отскочить и отделалась лишь лёгким испугом. Хотя нет, даже испуга не было. Только не сейчас. Один из стеллажей, падая, задел контейнер с топором и та, видимо из-за ненадёжного и старого крепления, оторвалась от стены и с громким стуком упала на пол. От силы удара и заржавевших замков давно не открывавшаяся дверца контейнера распахнулась и топор выпал наружу.    Девочка быстро подскочила и схватила топор. Он был тяжёлым, даже очень, и в нормальный день она вряд-ли сумела бы толком им что-либо ударить. Но сегодняшний день, как и ситуация, нормальными не были. Ей несказанно повезло, что коробка, в которой хранился топор, просто развалилась от старости и ей не пришлось возиться с замком. Однако это было и плохой новостью: сам топор мог заржаветь за долгий срок хранения без дела, и тогда пришлось бы искать другой способ для собственного освобождения. "Если эта рухлядь не поможет мне избавиться от двери, я клянусь, я сниму эту дверь с петель собственными руками!" — в гневе думала Эри, всего в несколько шагов достигая двери, которую заперла перед уходом Руло, не позволяя своей подруге последовать за ней.    С разбегу сделать замах топором. Удар – прямо по креплению. Треск – второй удар, уже ногой, возле самой дверной ручки. Бедная деревянная дверь с грохотом отлетает к соседней стене, чуть не сбивая кого-то с ног. Проход наконец-то был свободен, но Эри всё ещё держала топор крепко. Свет от лампочки в коридоре упал на тот хаос, что она устроила в кладовой, на лужу крови в которой лежало человеческой ухо, на белые одежды, испачканные красными брызгами, её лицо, ослепляя неожиданным белым цветом, явно выбивавшимся из той темноты, в которой она провела последние… а сколько времени прошло? Полчаса, час, пять минут – всё не важно, ведь Миранда ещё не вернулась, а значит время у неё оставалось.    Что было у Эри в голове сейчас? Трудно сказать. Ослеплённая болью, как физической, так и душевной, ярким светом, ненавистью к собственной матери, она стояла в проходе между кладовой и коридором, опираясь на дверной проём. По её шее с левой стороны, от самой повязки на обрубке уха тянулась тонкая капля крови. Она спряталась за белым воротником её рубахи, пачкая его только больше. Руки крепко, до тупой боли сжимали рукоять топора и тряслись от силы удара, который она только что нанесла. И ей совсем плевать было, что руки соскальзывали до самого металлического лезвия, царапались и оставляли лишь больше крови. Лишь её глаза горели слепой решительностью и безумной смелостью. Её желанием спасти своих друзей. В целом, со стороны выпачканая в собственной крови девочка со странной повязкой на ухе, выразительными красными глазами и топором в руках напоминала сумасшедшую.    "Я не позволю им убить моих друзей!" — Эта мысль крутилась в её голове сейчас, громким эхом разносилась в сознании, пока сама Эри кривыми шагами, так, будто она была пьяна, направилась к запасному выходу, который распологался у самой кладовой. Идти было тяжело, но не из-за боли, а из-за того груза ответственности, что она на себя возлагала. "Руло, Ирис… — продолжала думать девочка, — Я не дам вам так просто уйти. Мы выживем все вместе. Во что бы то ни стало выживем! Миранда не сможет забрать у меня и вас. Не сможет!". И Эри была уверена в своих мыслях. В своём решении и успехе её спонтанного плана, который и планом-то не был. Но в этом и была её стихия: в хаосе, в импровизации. Именно в те моменты, когда плана нет, в её голове рождалась лучшая стратегия.    Только сейчас Эри заметила, что около кладовой собралась толпа детей. Куча разновозрастных детей, живущих с ней под этой крышей с самого их рождения (ведь Эри была самой старшей в приюте) собралась около комнаты, где девочка была заперта, чтобы посмотреть на то, что там происходило. Сложно было понять, что именно привлекло их сюда: её истошный крик, когда она отрезала себе ухо, или грохот выбитой двери? Но это было и не важно. Ребята стояли в полном шоке, не в состоянии отвести глаз от сестры. Кто-то из младших детей расплакался от одного только вида крови. До Эри тогда совершенно не дошло, что это она выглядела страшно, что она была похожа на монстра для других детей, что привыкли к свободной и размеренной жизни. Что её действия могут оставить серьезные повреждения их психике. А чего ей понимать? Её же сознание уже не восстановится после увиденного ей за воротами. — Эри, что происходит?.. — В полном шоке произнесла Оливия. Она не могла отвести взгляд от топора в руках старшей сестры. В сознании невинного ребёнка, который не знал ни капли о жестокой реальности, который верил в сладкую ложь о приюте и даже не собирался задумываться о правде, не могла сложиться чёткая картинка происходящего. Она не понимала, что произошло с её сестрой, почему она так агрессивно и болезненно выглядит. Почему её кроваво-красные глаза смотрят на неё так пристально, будто бы душу выжигают. А сама Эри не слышала её: её разум был переполнен собственными заботами, одной единственной звенящей мыслью. Всё остальное вокруг неё было лишь шумом. Да и если бы не так, она всё равно не услышала бы: Оливия стояла по левую руку от девочки, а левое ухо, вернее, ушной канал, был перекрыт повязкой, да и его залило кровью. — Эри! Тебе больно? — Маленький Юджин, искренне не понимающий происходящего, выбежал вперёд. За последние две недели он больше всех привязался к Эри, ведь по приказу мамы та всё время проводила с младшими детьми. А Юджин только лишился своего старого дома, и для него Эри заменила Эмму – добрая старшая сестра, которая всегда утешит, ещё и сказку расскажет. Вот только Эмма сбежала, забрав с собой всех старших родственников. А огонь унёс с собой его старый дом. И теперь Эри выглядела совсем как Эмма в день побега – взгляд был абсолютно таким же. Разве что Эмма не была выпачкана в собственной крови. — У тебя кровь! — Он дёрнул девочку за рукав. — Юджин… — На этот раз Эри услышала. Только вот голос её звучал совсем отстранённо, да и смотрела она будто бы сквозь него. Она остановилась на мгновение, обернувшись на детей. Все так же стояли недвижимо, лишь тихо перешёптывались между собой. Хотели позвать маму, вот только мама была занята. — Всё впорядке… Идите в свои комнаты. Она улыбнулась настолько нежно, насколько могла. И сразу же после этого почувствовала себя просто отвратительно – она перекрывала собственные эмоции милой улыбкой, совсем так, как то делала Миранда. Она тряхнула головой и подошла к запасному выходу. — Нет! Сестрёнка, постой! — Мальчик рванулся вперёд, быстро перебирая короткими ножками, и заслонил собой дверь. Он явно не понимал опасности, которую мог нести в себе человек с топором. Или же он просто был безрассуден, или слишком уверен в том, что Эри не причинит никому вреда. Хоть по её виду сейчас можно было предположить совершенно обратное. — Сестрёнка, ты убегаешь? — На глаза маленького мальчика навернулись слёзы. — Совсем как сестрёнка Эмма… Почему ты убегаешь? — Ребёнок чуть ли не бросился в истерику. Это заставило Эри на секунду приостановиться, а её решимость развеяться. Тут же подступила и боль от отрезанной конечности. — Юджин, я… — Девочка даже не знала, что на это сказать. Ей льстило, что он сравнил её с Эммой, хоть и ожидал отрицательного эффекта. Однако пустые разговоры только мешали и приближали время смерти её друзей. Чем дольше она тут стояла, тем ближе подходила Миранда к воротам. Ох, какой же соблазн сейчас был рассказать им всё. С самого начала и до самого конца. Выдать всю информацию, что ей была известна. Просто сказать: "Я сбегаю и спасаю Руло и Ириса, потому что место где мы живём – ферма, а мы – еда для демонов", — и тем самым раз и навсегда перевернуть с ног на голову жизни почти тридцати детей. Для того, чтобы дать им возможность выжить, или для того, чтобы посмотреть на выражения их лиц – не важно.    Но она понимала – нельзя. Они к этому не готовы ещё. Они ещё совсем дети. Не сказать, что сама Эри и её друзья не были детьми те две недели назад, когда узнали секрет приюта. Но всё же была разница между ними и Юджином. Да и расскажи она обо всём детям, те скорее всего не поверили бы. Не то, что не поверили бы, хуже – кто-то наверняка рассказал бы Миранде. А если бы такое произошло… Если бы такое произошло, велики шансы того, что отправили бы их всех. А Эри уж очень не хотела, чтобы её младшие братья и сёстры умирали. Хоть она не могла взять их сейчас с собой, сбежать вместе, она хотела насколько то было возможно продлить срок их жизни. Дать столько подсказок, сколько можно, но не позволить выдать секрет матери. Даже сам её побег можно было бы считать подсказкой. — Юджин, отойди. — Она схватила мальчика за плечо и отпихнула в сторону. Пыталась сделать это аккуратно, чтобы тот не ударился о стену, не споткнулся бы, однако не рассчитала силу, и тело ребёнка с размаху отлетело назад так, что он затылком врезался в подбежавшую вовремя Оливию. Эри не могла извиниться – не хватало сил и времени. Время, как раз оно и было на исходе, и теперь она понимала это как никогда. Поэтому она отошла на пару шагов от двери и крепче вцепилась в топор, собираясь занести его над головой для удара. Дети позади неё столпились так плотно, что едва ли не падали, стоя впритык друг к другу. — Лив… — девочка обернулась на секунду и посмотрела на Оливию со слабой улыбкой. — Когда кто-то будет уезжать к родителям… сходи к воротам.    Дверь слетела с петель таким же образом, как и дверь в кладовую. Разве что на этот раз треск и грохот наверняка было слышно и на улице, но Эри это не волновало – она просто не могла об этом думать. Она не слышала, что кричали ей вслед дети, не услышала и ответа Оливии на свою просьбу. В ушах звенело и гудело от вновь переполняющих её решительности и страха. Сердце стучало так быстро, что, казалось, вскоре выпрыгнет из груди. Происходящее вокруг неё похоже было на типичный её кошмар – тьма, невозможность дышать ровно, нагнетающая обстановка и ускальзывающая из рук нить. Только на сей раз этой нитью не был голос Эммы – то была возможность спасти её друзей.    Хоть та волна неописуемой силы, которую она почувствовала ещё тогда, будучи запертой в кладовой, и прошла, Эри продолжала упорно двигаться к своей цели. Да, она была дезориентирована и напугана, но в то же время что-то продолжало нести её вперёд. Ей казалось, что если она сейчас попытается сделать шаг назад или остановиться, то испытает неимоверную боль – гораздо хуже, чем когда она отрезала себе ухо. Поэтому она бежала вперёд, в сторону ворот, крепко держа в руках топор. Необычайно яркий свет луны сегодня отражался от её практически белых волос, освещал её лицо и одежды. С горящими в этой ночи красными глазами, под светом месяца Эри выглядела совсем как призрак. Вот только она была жива и материальна, она ещё могла, могла завершить то, чего так требовали сейчас сердце и мозг – спасти своих друзей.    В глубине души медленно закрадывалась опасения: а вдруг она уже опоздала? Она не могла быть уверена, ведь не знала даже точно, сколько времени впрошло с того момента как Миранда с Руло и Ирисом покинули дом. Сколько времени они потратили на прощание с родственниками, во сколько вышли? Достигли ли они уже ворот? Всё это оставалось для девочки загадкой, а потому ей только и оставалось бежать вперёд и надеяться на то, что она успеет. Догонит их как раз вовремя, не потеряет последнее, что было ей дорого – Руло и Ириса. "Пожалуйста, только бы успеть. Только бы они ещё не зашли за ворота…" — думала про себя Эри, даже не собираясь останавливаться. Будто бы она совсем не чувствовала усталости – адреналин вновь и вновь подгонял её вперёд. Совсем как тогда, две недели назад у ворот в день отправки Итель. В тот день, когда она не сумела спасти её.    Что Эри собиралась делать когда догонит воспитательницу с её друзьями? Сложный вопрос, ведь она сама не до конца понимала. В её руках был топор а в кармане рядом с ручкой Минервы покоился скальпель, вот только ничего из этого как оружие она использовать не планировала. Миранда боялась смерти. Боялась её больше, чем рабства, а потому самовольно в него продалась. Большее, что девочка могла сделать – вырубить Миранду, чтобы та им не помешала, или заставить её поверить, что Эри собирается её убить. При таком раскладе может и получилось бы выторговать у этой женщины свободу для Руло и Ириса. Но никакой точный план в голову не лез: Оливия с Юджином и остальными детьми, что задержали её, совсем сбили весь настрой. Потому она понимала, что придётся импровизировать на месте.    Они ещё были живы. Эри сердцем чувствовала, что Руло и Ирис всё ещё живы. Что не лежат ещё их бездыханные холодные тела в кузове огромного грузовика, где совсем недавно, казалось бы, двое детей прятались от демонов. Но одна даже мысль о кровавом цветке, торчащем из груди кого-либо из её друзей, заставляла голову Эри раскалываться от боли, а тело двигаться быстрее. "Просто подождите, я вас прошу… — слёзы, что появлялись на её глазах, упорно сносило ветром. — Подождите, не дайте ей вас убить. Я же знаю, знаю что вы не хотите умирать. Дождитесь меня, и мы сбежим все вместе…" — В своём собственном разуме девочка беседовала с такими далёкими от неё сейчас Руло и Ирисом. В мыслях повторялись лишь два номера: "14194" и "85194".    Как странно, но эта тихая и спокойная ночь, как казалось детям в приюте обычно, не смогла скрыть свои коварные замыслы сегодня. Искусственное небо над их головами всегда имело прекрасный тёмно-синий оттенок, сверкало миллионами звёзд. И только сегодня оно почернело, нагнетая своей непроглядной темнотой, обхватывая конечности Эри незримыми путами, мешая ей бежать. Ветер, казалось девочке, тоже задерживал её, всеми силами не давая подступить ближе к цели. Будто бы сама природа была против того, чтобы Эри сумела спасти своих друзей, лживой лаской напевала в единственное здоровое ухо о том, как же чудесно живётся в приюте, какая тёплая и мягкая кровать терпеливо ждёт её там. Абсолютно умалчивая о том, что в это же время ведёт других детей прямиком в пасть дьяволу. Вот только на деле, ночь сегодня была спокойна как никогда, и лишь Эри мерещились все эти жестокие картины.    Через пару неизмеримо долгих минут она смогла разглядеть небольшую тёмную фигурку, медленно приближающуюся к воротам. Сердце забилось быстрее, дыхание сбилось, а руки ухватились за топор крепче, будто бы за руку дорогого друга. Она была близка к своей цели, она сможет, сможет спасти их. Улыбка сама собой неожиданно образовалась на испачканном кровью и слезами лице девочки. С приоткрытых уст слетел лёгкий смешок: отголоски её истерики. Эри изо всех сил рванула вперёд, пытаясь успокоиться и сосредоточиться. "14194… 85194… 14194… 85194". Вот только с каждым шагом девочка понимала, что тёмная фигура почему-то оказывается всё ближе и ближе. И хоть это и должно было радовать девочку, её это пугало. Она не должна была достичь Миранды с её друзьями так быстро… Эта фигура… Сама направляется в сторону Эри?    Миранда, держа в руках керосиновую лампу, освежающую небольшой клочок пространства вокруг неё, спокойно направлялась в сторону приюта. Она уходила от ворот. Одна. Без Руло и Ириса. Женщина настолько глубоко зарылась в собственные мысли, со не сразу заметила несущуюся в её сторону дочь. По лицу воспитательницы заметно было, что настроение у неё, откровенно говоря, отвратительное. Такое лицо бывает после того, как встретился со старым и не очень хорошим знакомым, общение с которым выжимает из тебя все соки. Но выражение её лица быстро переменилось, когда она сумела всё же разглядеть уже приблизившуюся к ней достаточно Эри. Видеть её такой было для Миранды в новинку: никакой детской злобы в глазах; они лишь горели от неописуемой решительности; растрёпанные волосы, кровь стекающая по лицу, одежде, а также старый топор из кладовой, всё тоже в алой крови.    Девочка остановилась в паре шагов от Миранды и уставилась ей в глаза. Незримое сражение в битве взглядов овечки и пастуха, что только что отвёл на бойню её друзей. Эри почувствовала, что ей тяжело дышать. Будто бы тьма, что держала её за руки и ноги, не давая схватиться за уходящих вдаль Руло и Ириса, забралась и в лёгкие, перекрывая воздух и заполняя девочку изнутри без остатка. Она непонимающе таращилась на воспитательницу, а руки её дрожали. Она опоздала. Её друзья уже за воротами. Они уже не дышат и не надеются на то, что Эри придёт их спасти. Они уже мертвы. Мертвы, и это лишь её вина, что она не успела их спасти.    "14194… 85194… Руло… Ирис…"    Но нет, не могла же мама так быстро вернуться! Даже в день отправки Итель она надолго задержалась за воротами. А сейчас… Будто бы едва ли отвела за ворота Руло и Ириса, как сразу развернулась и ушла. Будто бы что-то было не так на этот раз. Будто бы был ещё шанс, что они были живы. Но Миранда смотрела в глаза своей дочери с холодом, пронизывающим до костей. Было в её взгляде и искреннее удивление, и шок. Лицо её побледнело, а руки затряслись. Женщина выглядела потеряно, будто бы не понимала, где именно она совершила просчёт, что упустила, если Эри сейчас стоит перед ней, вне дома, да ещё и в таком виде. Ведь она была уверена, что всего минуту назад проверяла локатор – всё были внутри здания приюта, она точно была уверена. Тогда почему она здесь?.. — Эри… — Осмотрев девочку, что стояла напротив неё, с ног до головы, произнесла Миранда. То её голоса был растерянным и холодным, будто бы она совершенно не понимала, что с ней делать. — …ты опоздала. — Женщина улыбнулась мягко, но за этой улыбкой Эри смогла увидеть лишь насмешку. Насмешку над ней самой и её друзьями. И ничего больше. Она молчала. Не была в силах произнести ни слово. — Твои старания были бесполезны. Я уже отвела их за ворота. Их уже отправили. — Она ступила ближе к девочке, продолжая издевательски улыбаться. По крайней мере так казалось самой Эри, в ушах которой стоял зудящий шум, мешающий услышать что-либо. Что-либо, кроме следующей фразы, произнесённой Мирандой. — Руло и Ирис мертвы.    "14194, 85194… 14194, 85194?.. Руло?.. Ирис?.."    Эри показалось, будто её ощутимо ударили по чему-то, находящемуся где-то глубоко внутри её тела. Где-то за сердцем. Где-то в районе души. Она больше ничего не слышала, или слышала лишь отрывками. Руки тряслись, а на сердце вновь навернулись слёзы. Глаза… Её глаза перестали светиться. Совсем перестали, и теперь смотрели на землю под ногами девочки, как две пустые стекляшки. Будто бы и она сама мертва. Воротник рубашки вновь пропитаться чем-то мокрым – на сей раз это были слёзы, а не кровь. Она стояла как статуя, без возможности даже пошевелить рукой. Холодная кожа, рассредоточенные красные глаза, кровь по всему телу и одежде – да она действительно выглядела как труп.    Девочка будто бы выпала из этого мира, ушла в свои мысли. Она не ощущала своего тела, не видела происходящего вокруг. Её тело, потеряв контроль своего владельца, должно было бы безжизненно рухнуть на землю, но по какой-то причине продолжило стоять ровно. Эри физически ощущала, как что-то изнутри сжимает её внутренности, скручивает их в узлы, будто бы рвёт на части. Каждый крохотный нерв в её теле будто бы принял на себя ту боль, что испытывали Руло и Ирис при смерти. Эри казалось, будто из под её кожи, из самого сердца, пытается что-то вырваться. Что-то острое, тонкое и опасное. Она буквально видела, как из её груди, разрывая рубашку, окрашивая её красной кровью, прорастает такой знакомый и страшный цветок. Как его стебель передаёт кровь из жил девочки к лепесткам, заставляя бутоны распускаться во множество ярко-красных цветочков. Цветов, которые пахнули кровью. Она могла бы поклясться, что видела и чувствовала это.    Перед глазами представилась всё та же картина что и раньше, в кладовой. Тьма холодного и сырого коридора, скрытого за ржавой железной решёткой. С огромных труб под потолком срывается капля воды и со звоном, что нарушает нагнетающую тишину, ударяется о бетонный пол. У левой стены – высокая дверь, за которой горит ярко свет, что вырывается через щель из-под двери. Вот только этот свет изредка перекрывают тени демонов, точащих свои когти и зубы в том помещении, поджидая свою жертву. А посреди коридора стоит огромный грузовик, слишком большой для людей. Брезентовые серые шторки на кузове приоткрыты, и можно запросто заглянуть внутрь, исследовать все тайны этой странной машины.    На дне кузова машины лежит три тела. Три – одно из них Эри видела в своих кошмарах тысячи раз, и два новых, совсем ещё свежих. Одинаковая парадная одежда на всех трёх трупах: белые рубашки, коричневые жакеты, чёрные брюки и синие пиджаки. И белые шляпы слетевшие с опущенных голов. Одно из тел уже приобрело отчётливый зеленоватый оттенок кожи, да и разложение его явно затронуло. Через тонкую и на вид склизкую кожу ползали различные паразиты, от одного лишь вида которых тянуло вывернуться наизнанку. Они прокусывали выкатившиеся глазные яблоки с чуть ли не стеклянной чёрной радужкой, прятались в длинной тёмно-синей косе, откладывали там свои яйца. Красный цветок, торчащий из груди девочки, давно уже завял и был тронут всё теми же паразитами. Само тело источало мерзкий смрад разложившейся плоти.    Однако подле него лежало ещё два – совсем свежих и чистых. Будто теплилась в них всё ещё жизнь, будто бы они лишь спали крепким и глубоким сном. Но нет, это было не так. Холодные, совсем недавно лишившиеся жизни девочка и мальчик держались за руки как за последнюю опору в этом мире. Не было крови, паразиты их не касались. Эта картина выглядела как что-то святое. Как будто эти странные цветы в их телах символизировали жертву, и всё это было частью какого-то ритуала, подношения богу. Но какой бог может быть настолько жестоким, чтобы забирать жизни совсем ещё невинных детей, которые не успели в своей жизни сделать ничего дрянного. Которые не успели даже пожить.    Картина всё ещё стояла перед глазами Эри, а её руки всё крепче и крепче сжимали топор. Она не кричала, не вымаливала у Миранды прощения. Лишь рваные вдохи и выдохи были слышны с её стороны. И в самом деле, не будь их, можно было бы предположить, что и она умерла. Частично это было правдой: её розовые очки канули в небытие вместе со смертью Итель, а Руло и Ирис забрали с собой в могилу часть её души. Может поэтому Эри и не слышала сейчас Миранду и её речь доносилась до ушей обрывками. "Боже, Эри! Что ты сделала?! С такой травмой тебя не то что матерью работать не возьмут, тебя не смогут отправить на стол клиентам!.." — Первое, что она услышала после того, как звон в ушах стал постепенно стихать, а на смену ему приходила зловещая тишина. — Сумасшедшая! Как ты до этого додумалась, чертовка?! — Миранда практически перешла на крик, но всё ещё сдерживалась, понимая, что нельзя позволить демонам за воротами услышать их. На её лице выражались потерянность и волнение. Только вот волнение это было за неё саму. — Ты пошла на такое ради мизерного шанса на спасение своих жалких друзей? Или ты ты хотела мне насолить?! Ты решила выжить меня отсюда, так ведь? Ты же знала, что меня убьют если ты не сможешь стать мамой! Ты не хотела спасти Руло и Ириса, ты хотела отомстить мне!.. — Она шагнула ближе к Эри и злобно уставилась ей в глаза. Во взгляде матери читались презрение и ненависть. Может она и вцепилась бы сейчас руками в горло своей дочери, сжимая до потери пульса, только вот что-то её останавливало. — Ведь до этих посредственных товаров, хоть и высокого качества, никому нет дела!..    Тишина. Зловещая тишина повисла между Эри и её матерью, что ожидала хоть какой-то реакции от своей воспитанницы. Ночь стала жарче, будто бы сам воздух накалился от того, как загорелись вновь глаза девочки. Ни птицы, мелкие животные вроде белок, обитающие в лесу вокруг приюта, не издавали ни звука. Время для девочки попросту остановилось. Ей показалось, что вся лживая реальность вокруг неё окрасилась в чёрно-белые оттенки, напоминая больше устрашающую картинку из старой книжки. Не хватало только закадрового шума, какой бывает при проигрывании старой кассеты. Сердцебиение Эри ускорилось настолько, что это уже причиняло ей боль. Сердце будто бы ломало рёбра изнутри, вырываясь наружу и умоляя сломать кое-что другое. Эри глубоко, с перерывами, вдохнула, и, медленно подняв голову, уставилась своими горящими алым пламенем глазами прямо в глаза Миранды, выжигая из неё душу. — Никому нет дела?.. — Только и смогла тихо и безжизненно произнести девочка. Всё её тело затряслось от чего-то, распирающего её изнутри. Кажется, это вновь была всё та же тьма, что пыталась захватить её разум в каждом сне, заставляя бегать кругами от её худших кошмаров. Та же тьма, что и сегодня помешала ей достичь своей цели раньше. Ведь она и была виновна в том, что Эри не успела добежать до Руло и Ириса раньше, чем те достигнут ворот. И всё из-за этой проклятой тьмы, что так и тянулась к ней, стараясь урвать хоть кусочек её сознания. Подчинить страху, отчаянию. Но, кажется, эта склизкая тьма была прекрасным топливом для разгоравшегося внутри девочки огня, а потому на сей раз она не стала ей противиться. Она позволила отчаянию завладеть своим разумом. Отчаяние – вот оно, прекраснейшее чувство, что толкает на самые безумные и опрометчивые поступки. Что делает из человека труса. Но иногда отчаяние способно породить монстра. — Лично мне – никакого. — Глядя на состояние своей подопечной, Миранда начала потихоньку приходить в себя. Кажется, она поняла, что сейчас просто не сможет добиться внятного ответа от девочки, да и если не обработать её рану как следует в ближайшее время, Эри может умереть гораздо раньше. От заражения крови, к примеру. И в таком случае саму Миранду "уберут" раньше. Да и что-то странное, материнское, неприятно щемило женщине грудь от одного взгляда на то, как страдала девочка. — Нет смысла больше тебе пытаться бежать, Эри. Пойдём домой. — Она прошла мимо девочки, направляясь дальше в сторону приюта. — Не стоит держаться за слабаков. Тем более за их призраки…    Треск. Звонкий треск, как звук разбитого стекла, отчётливо слышится в голове Эри. Её конечности напрягаются, и она чувствует, как тонкая и длинная трещина проходит вдоль чего-то хрупкого в её душе, принося невозможную боль и практически раскалывая её пополам. Но вскоре боль сменяет что-то другое. Что-то яростное и страшное, снося любые преграды в виде сомнений или жалости на своём пути. Зрение девочки покрылось толстой красной пеленой. Эри медленно поднимает голову, поворачивая её в сторону отошедшей всего на пару шагов от неё Миранду. На лицо девочки падает тень, ведь больше не падает на него мягкий свет керосиновой лампы. Нет больше света вокруг. Горят только её глаза, одновременно такие пустые, наполненные болью, и такие выразительные. В её глазах скрывается что-то очень жестокое и кровожадное, что-то, вгоняющее в ужас от одного зрительного контакта.    Миранда не успела договорить. Поворот, резкий выпад, пинок в спину, взмах топора… Всё произошло так быстро, что воспитательница даже не успела закричать. Руки Эри не дрожали, ведомые неизвестным доселе чувством, что заставило её совершить подобное в данную секунду. Отчаяние действительно творит с людьми страшные вещи. Этот контраст, холодная и лживая сущность Миранды и пожар в душе Эри, разгорающийся с каждой секундой, – они просто не могли сосуществовать вместе. И Эри, лишь одной своей мыслью, одним огромным, но совершенно необдуманным желанием, перерезала тонкую нить жизни своей матери раз и навсегда. Так, как надо было бы сделать уже давно. Вот только не ей, и не здесь.    С глухим стуком на землю опускается тело Миранды. Недвижимое и пока ещё тёплое, но совсем скоро оно станет холодным, как и её душа, раз и навсегда. Разрез топора прошёл достаточно красиво – по самой середине шеи, разрубая надвое, отхватывая лишь небольшой кусок кожи. Голова не откатилась далеко от тела, но всё же перевернулась лицом к верху. Лицом, на котором на века теперь застыро выражение ужаса и непонимания. Глаза широко распахнуты, рот приоткрыт. Она хотела закричать, вот только времени ей не хватило. И глаза теперь совсем стеклянные и незрячие, не живые, как кукольные. Такие же, как Эри видела у Итель в день её отправки. Миранда действительно может была бы похожа на сломанную куклу, если бы не кровь вокруг и не остаточное тепло тела.    Но Эри не хватило одного удара. Она впала в безумие, которое не могло удерживаться внутри неё и рвалось наружу. Девочка упала на колени рядом с телом своей матери и занесла топор над головой вновь. Удар лезвия по телу пробивает позвоночник с мерзким хрустом, заставляет руки крепче схватиться за рукоять оружия. Девочка не может понять, что на неё нашло. Она в истерике, и она бьёт бездыханное и изуродованное тело ещё и ещё. Пока от пламени в её душе не останется лишь прогоревшее кострище с густым чёрным дымом, стискивающим глотку, не дающим дышать. Свист топора в воздухе, глухой стук хлюпанье крови, а также чьи-то жалобные всхлипы – всё, что нарушало такую тяжёлую тишину.    То была не Эри. То было что-то тёмное, очень долго прятавшееся внутри неё, и теперь наконец-то вырвавшееся наружу. Взгляд её был полон ярости, пока она продолжала вновь и вновь пробивать топором тело женщины под ней. Она не могла остановиться. Что-то завладело её разумом. Будто бы она была одержима, одержима своей ненавистью, своей болью. Ей не приносило удовольствия то, что она делала. Ни капли облегчения, удовлетворения. Но она не могла потушить этот пожар внутри себя. Всё, что крутилось в её голове, была эта фраза, так презрительно брошенная Мирандой: "До твоих мёртвых друзей никому нет дела". Но не будь Эри до них дела, разве хватило бы ей сил на то, чтобы убить собственную мать?..    Она остановилась лишь тогда, когда топор прошёл мимо тела и с неприятным глухим звуком врезался глубоко в землю. Лишь тогда руки девочки обмякли и повисли вдоль тела. Лишь тогда она поняла, что только что сотворила. Под ней лежало бледное, и уже не такое тёплое тело Миранды, лишённое головы. Кровь повсюду: на шее воспитательницы, на её чёрном платье, на светлых волосах, часть которых оказалась отрезана, на траве. Кровь стекала и с рук самой Эри, с её лица, пропитывала её белые брюки и рубашку. Вот только на сей раз это была не её кровь. Тело Миранды даже не дёргалось в судорогах, как бывает после смерти. Топор пробил огромное количество ран на теле, ломая позвоночник, разрывая плоть и органы, создавая безумное кровавое месиво, на которое невозможно было смотреть. А рядом, в луже крови, лежала разбитая керосиновая лампа.    Только тогда Эри поняла, что всхлипы, доносившиеся в ночной тишине наравне со стуком топора, издавала она сама. Слёзы с её глаз бесконтрольно падали на землю, на одежду Миранды, оставляя маленькие тёмные пятнышки. Эри плакала, не в силах сдержать свои эмоции. Это не были слёзы скорби или слёзы жалости. Это были самые настоящие слёзы ярости, вызванные искренней ненавистью к этой женщине. Но когда красная пелена на глазах, созданная лишь больным сознанием девочки, развеялась, она едва ли не закричала от ужаса. Слёзы полились из глаз ещё быстрее, руки задрожали, а лицо побледнело. Она рваными движениями отползла чуть назад и упала на землю. Искрившаяся внутри ненависть ушла, давая место покинувшему её ранее здравомыслию. Вернее тому, что от него осталось. — Нет, нет, нет… — Тихо промолвила девочка, поднимая перед лицом дрожащие руки. Алые глаза, что изрядно потускнели, растеряв всю свою ненавись и решимость, впились взглядом в ладони девочки. Ладнони, покрытые тёмной человеческой кровью. Чужой кровью. Эри уронила руки на землю, принимаясь лихорадочно обтирать их о траву. Вот только и трава вокруг них была испачкана красными каплями утекающей жизни. Девочка вскочила на ноги, что едва её держали, отступила на пару шагов назад, вновь чуть не упала. Она не могла сосредоточить свой взгляд на чём-либо, что не имело бы красный цвет. — Нет… Я… Нет!.. — Она продолжала лихорадочно повторять это как мантру, не желая признавать, что она только что совершила.    Всё выглядело, как её кошмар. Она поддалась тьме, позволила ей взять контроль и совершить неисправимое и непростительное. Вот только во снах "тьма" была материальной, а здесь… лишь плодом её воображения. Лишь собственными глубокими и страшными эмоциями. Какое бы зло Миранда не творила за свою жизнь, скольких невинных детей не проводила на смерть, как бы она не заслуживала смерти и как бы Эри иногда ночами не думала о том, как же хорошо было бы свернуть ей шею… Эри просто не была к этому готова. Она не была готова к тому чтобы собственными руками лишить жизни человека, с которым бок о бок жила десять лет, кто являлся её матерью. Да даже и если бы не являлась, не важно, что за человек – это было слишком для маленькой девочки. В её возрасте следовало бы думать об уроках и играх с друзьями… Но в мире, где есть демоны и фермы это было невозможно. — Ты хотела, чтобы я была демоном, мама… — Как же давно она не называла её так. С того самого момента, как Эри узнала её настоящее имя, она ни разу не назвала её мамой по собственному желанию. Только "Миранда". Даже тогда, когда женщина рассказала ей о том, что является её биологической матерью. И сейчас, перед обезглавленным и изуродованным трупом женщины, вновь опустившись рядом и положив дрожащую руку ей на щёку, сидела её дочь. Не воспитанница, не преемница, не скот. Дочь. Ребёнок, что искренне ненавидел своего родителя. — Надеюсь, это то… — Девочка всхлипнула ещё раз, стараясь сдержать свои слёзы, всё так же рвущиеся наружу, — …то, чего ты хотела. — Эри закусила губу, стараясь сдержать крик. Она никогда жизни не сумеет признать, как же она сожалела о содеянном.    Руки девочки вновь были в крови. В руках она держала отрубленную ей же самой голову Миранды, без цели вглядываясь в её потухшие, опустевшие глаза. Ей казалось, будто взгляд женщины слегка изменился, будто она уставилась ей в душу, пробираясь сквозь внутренности и сжимая самое сердце в своих холодных ладонях, намереваясь вырвать его с корнем. Эри вцепилась в волосы у неё на макушке а после отпустила, роняя голову обратно на землю, не желая играть в гляделки с этими мёртвыми и пустыми стекляшками. Невольно вспомнился её первый и самый частый кошмар. О том, как она, в окружении высоких демонов в чёрных величественных мантиях, сидела за длинным богато накрытым столом, в полутьме, освещаемой лишь свечами. Сидела во главе стола, а на белой фарфоровой тарелке прямо напротив неё лежала голова Итель, чьи чёрные, бездонные глаза, недвижимо смотрели на неё.    Она была монстром. Худшим монстром, которого только можно было бы себе представить. Демоны ели людей, потому что были высшим звеном пищевой цепочки. Они просто не воспринимали людей как разумных существ, как казалось тогда Эри. Миранда приносила в жертву детей потому, что хотела жить сама. Как бы не хотела девочка это признавать, её мотивацию также можно было понять. А Эри… Эри просто убила человека. Себе подобного. Миранда не угрожала ей, не хотела убить её в эту ночь. Она хотела помочь ей выжить. Конечно же, ради собственной выгоды, но Эри бы выжила. Миранда доверяла ей. Она повернулась к ней спиной, зная, что у той в руках топор, зная, в каком она состоянии. Не могла же женщина, что дослужилась до должности воспитательницы, быть так глупа?..    Миранда… Эри не хотела её смерти, действительно не хотела. Может она и говорила о том, как хочет, чтобы демоны скорее забрали её, может и понимала, что эта женщина заслужила смерти больше, чем кто-либо другой, но в глубине души она не хотела, чтобы Миранда умирала. Не потому, что симпатизировала этой женщине, не потому, что та была её матерью. Потому что Эри устала от смерти. Устала видеть смерть. На её глазах умерла лишь Итель, но в кабинете мамы, при разборе документов, Эри видела перед глазами всё больше и больше смертей. Кошмары лишь дополняли общую картину. А Руло и Ирис… Их смерть стала последней каплей, породившей бурю. Бурю, которая не принесла ничего, кроме очередной смерти. Которая сделала Эри монстром похуже её матери.    Каким бы отвратительным человеком Миранда не была, как назло только сейчас вспомнились все те счастливые моменты из детства, что случились лишь благодаря ней. Как мама обрабатывала её раны, которые неугомонная девочка частенько получала, как хвалила она её первые успехи на тестах, как обнимала и читала сказки на ночь. Как она играла с детьми в прятки или догонялки в лесу. Конечно, Миранда наверняка жульничала, чтобы найти детей быстрее, используя свой локатор, но это не мешало игре приносить детишкам неизмеримое веселье. Миранда не была идеальной матерью, она лгала, она не любила их… В этом убеждала себя девочка последние две недели да и сейчас, чтобы прекратить сожалеть и винить себя. Да, так и было. Никто не идеален. Но это не отменяло того, что Миранда, можно сказать, подарила ей детство. А после абсолютно так же отняла его.    А как же остальные дети? Они ждут возвращения Миранды, ждут, пока она успокоит их и всё им объяснит. Ждут, пока такая родная женщина, заменившая им мать, обнимет их, как две недели назад, во время пожара на плантации Эммы, скажет, что все хорошо. Что Эри найдут, что она просто не захотела, чтобы её друзья уезжали без неё, и решила последовать за ними. Но сегодня детишки будут ночевать без мамы, сегодня никто не заставит их принимать ванну и ложиться пораньше. Ни мама, ни Итель, ни, тем более, Эри. Сегодня им будут сниться кошмары, сегодня они будут плакать во сне и никто не придёт, чтобы спеть им колыбельную. Даже больше чем возможно, что сегодня никто так спать и не ляжет, терпеливо ожидая возвращения Миранды. А завтра утром, решившись наконец выйти на улицу через чёрный вход, кто-то из детей найдёт её искалеченное и обезглавленное тело. Если только демоны не найдут его раньше.    "Мне нужно уходить" — ворвалась в голову девочки мысль, разрывая пелену страха, скорби и отчаяния. Когда она подумала о демонах, то вспомнила, что находились они с Мирандой всего-то на пол пути от ворот до дома. Поняла она и то, что всё вокруг них было залито кровью, а у демонов, наверняка, отменное чутьё. Да и к тому же, в груди мамы, по собственным её словам, был встроен датчик, сообщающий о её смерти в штаб. Так что работникам фермы, людям и демонам, что находились в штабе, наверняка уже давно было известно о том, что сотворила Эри. Вероятно, они уже послали кого-то сюда, проверить что случилось. А Эри бы очень не хотелось попасться в руки этим существам рядом с трупом Миранды. Ещё и в подобном состоянии: те наверняка поймут, что она собиралась сбежать, и тут же отправят вслед за Руло, Ирисом, Итель и Мирандой. И хоть какая-то часть внутри неё, плача, говорила о том, что лучше остаться и принять эту судьбу, что у неё никого не осталось… Сейчас Эри руководил страх. И страх подсказывал ей бежать.    Девочка ударила руками по земле, крепко вцепляясь пальцами в окровавленную траву и вырывая её с корнем. Она попыталась отдышаться, но слёзы всё так же продолжали сыпаться крупными каплями из глаз, заставляя жалобно всхлипывать. Блестящие от слёз глаза наткнулись на лежащие совсем близко к ней небольшие карманные часы. "Локатор…" — сразу догадалась Эри, поднимая его дрожащими руками. Она сжала его, крепко-крепко, едва ли не ломая металлический корпус. На блестящем металле осталась кровь, как и на руках самой девочки. Она открыла его: тихий щелчок, и на маленьком экране, там, где должен находиться циферблат, загорелся небольшой экранчик. Примитивными фигурами были обозначены дом, лес, ворота. Точка в центре обозначала сами часы и их местоположение, а маленькие синие точки на фигуре дома – детей. Локатор охватывал лишь территорию приюта до стен, ничего больше.    Девочка швырнула локатор на землю. Она со всего размаха наступила на него, каблуком сапога разбивая экран. Она сделала так ещё раз, и ещё, пока не убедилась, что устройство перестало функционировать. Эри была уверена, что локатор можно было отследить, если не вывести его из строя. А она уж очень не хотела, чтобы её нашли. Но и часы она оставить здесь не могла. Что-то болезненно ныло внутри неё, заставляя забрать с собой единственное, что осталось от её матери. Единственную память о доме и о той лжи, в которой дети жили годами. Эри вновь подняла локатор с земли. Корпус весь изломан и погнут, металл в царапинах а экран разбит в дребезги. Девочка вырвала осколки с корнем, вместе с ними отрывая от устройства различные микроплаты и провода, находящиеся позади экрана. Опустошив корпус и убедившись, что теперь поломанную безделушку, испачканную кровью, никак не отследишь, она сунула её себе в карман, чуть не выронив.    Конечности девочки всё ещё дрожали, из глаз не переставая лились слёзы. Она будто бы сломалась окончательно, сломалась и сдалась. Но это было не так. Просто что-то внутри неё, что-то, называемое душой, рвало себя на части, принося невозможные страдания. Эри было страшно. Страшно оставаться в приюте, страшно встретить правосудие за то, что она только что сотворила, страшно сбежать от него. Страшнее всего было, как не странно, перестать чувствовать страх. Ведь отсутствие каких-либо эмоций означало бы, что ей просто плевать на всё, что происходит, что она лишь холоднокровная убийца и монстр, ничем не лучше Миранды. Это означало бы ещё и то, что жертва Руло и Ириса была напрасной, что их смерть принесла за собой лишь больше разрушений.    Девочка вновь поднялась на ноги и оглянулась назад, на ворота. Свет за ними ещё почему-то горел, хоть Миранда уже ушла. И была ли то лишь паранойя Эри, возникшая на эмоциональной почве, или нет, но девочке показалось, что она отчётливо видит несколько небольших тёмных фигур, медленно приближающихся к ней с той стороны. Время терять было просто нельзя, но девочка поколебалась несколько секунд перед тем, как всё же вырвать топор из земли и лишь после побежать в лес. Она чуть ли не выронила своё оружие вновь, когда почувствовала, насколько оно мокрое и липкое от крови. Ей стало до ужаса противно, в первую очередь от самой себя. Но руки, как на зло, только крепче схватились за этот проклятый топор, пропахший отвратительным запахом металла.    И вновь она неслась подальше от приюта через такой родной и знакомый лес. Она бежала так быстро, что боялась споткнуться от подвернувшуюся где под руку корягу, а ветви деревьев больно били её по лицу. Будто бы догадались, что Эри планирует, и старались подольше удержать её в стенах приюта. Приюта, в котором сама девочка своими необдуманными действиями, посеяла хаос. Хоть развеяла ту раздражающую иллюзию счастья, дала другим детям пищу для размышлений. Девочка безжалостно обрубала небольшие веточки, что лезли ей в лицо, продолжая свой путь. Она не думала о последствиях, не думала, что по следу из крови на деревьях, оставленной топором, её будет легче отследить. Она была в отчаянии, её мозг не соображал.    Ещё одна проблема заключалась в том, что Эри понятия не имела, где именно Руло и Ирис спрятали припасы с верёвками. И тем более не понимала, как ей, используя эти верёвки, перебраться на другую сторону пропасти. Она ведь не участвовала в подготовительных работах, не бывала на стене, не видела пропасть своими глазами. Всё что она делала, это отвлекала Миранду, чтобы позволить её друзьями придумать план побега и всё подготовить. Чтобы уберечь их от участи быть отправленными. Не уберегла. Не сумела. Это была лишь её вина, и только ей стоило отвечать за смерть Руло и Ириса, как и за смерть Миранды. И она прекрасно это понимала. Поэтому ради них, ради её друзей она была просто обязана сейчас сбежать. Добраться до стены, найти рюкзак с провизией и верёвку, придумать как перебраться на ту сторону… А после найти убежище Минервы, встретить Эмму, Рэя… Но это всё казалось таким далёким, будто этого никогда не произойдёт.    И вот уже на её пути тот низенький заборчик, пересекать который было строго-настрого запрещено. В последний раз она была здесь в день, когда погибла Итель. Они обсуждали здесь тот подозрительный пожар, но не сумели догадаться, к чему всё это вело. Эри ненадолго остановилась, потому что ноги уже болели от постоянного бега, да и воздуха в лёгких попросту не хватало. Она оперлась о заборчик, свободной рукой цепляясь за железные прутья, оставляя на них пятна крови. Девочка пыталась перевести дыхание, отдышаться, чтобы вскоре продолжить свой путь. Но она понимала, что уже неимоверно устала, что каждый шаг давался ей всё тяжелее и тяжелее предыдущего, что ноги и руки её уже подводили. Эри вдруг осознала, что не была уверена в том, что сможет перебраться через стену в таком состоянии.    Загнанная в свои собственные мысли, уставшаяся и отчаявшаяся девочка не сразу услышала хруст веток где-то в глубине леса. Тихий звук, однако так звонко пробивающийся через ночную тишину. Сердце Эри забилось быстрее, рука соскользнула с забора. Девочка даже не обернулась перед тем как, оттолкнувшись ногами от земли и вновь поставив свободную руку на забор, перескочить его. Только вот прыжок выдался не совсем удачным: как назло Эри зацепилась лезвием топора за железные прутья и полетела головой вниз, к земле. Она выронила своё оружие и вовремя оперлась руками о землю, не желая повредить голову. Задерживаться и мешкаться было нельзя: кто знал, как быстро догонит её этот невидимый преследователь, демон он или человек, – а потому девочка быстро вскочила на ноги, подобрала топор и понеслась дальше в лесную глушь.    Ей было тяжело бежать. Она устала и хотела просто упасть под каким-нибудь деревом и уснуть там. Что-то внутри неё, настойчивым сладким голосом Миранды, будто бы издеваясь, твердило возвращаться в приют. Поспать в тёплой и мягкой кровати одну лишнюю ночь, а на утро сбежать. Вот только Эри понимала, что если развернётся, то никакого утра уже не будет. Потому что по её пятам идут преследователи из Штаба, наверняка желая поймать и приблизить её незавидную судьбу скота на убой. А потому она настойчиво игнорировала голос своей матери, добравшийся до неё даже из пучин ада. С каждой секундой девочка всё больше уверялась в том, что сходила с ума. Она слышала голоса, она впадала в странным образом разрушительную агрессию от переизбытка эмоций… Хорошо что хоть галюцинации не видела. Хотя и в этом она была всё так же не уверена.    Теперь Эри отчётливее слышала какое-то движение далеко позади себя. До неё всё чаще доносился хруст веток под чьими-то ногами, неуклюжие звуки удара тел о деревья. Тому, кто гнался за ней, явно впервой было находиться в этом лесу. Более того, ему сложно было пробираться через узкие проёмы между деревьями, пригибаться под толстыми ветвями, что неизбежно били по лицу. Эри знала, какой звук они издают, а потому была уверена. Но не это пугало её так сильно, как то, что изредка из глуши доносились голоса. Два, или даже три голоса серьёзно и явно раздражённо переговаривались между собой о чём-то. Осознание того, что за ней действительно гонятся, что она сражается за свою жизнь с двумя, а то и тремя демонами, заставляло её бежать быстрее и даже не думать о передышке.    Сквозь кроны деревьев стала виднеться высокая серая стена. Она была ещё неблизко, однако Эри испытала облегчение когда осознала, что она почти у цели. Нет, эмоции, железными тисками сдавливающие её грудь от вины, отчаяния и горя, не отступили, но на душе стало чуть спокойнее от понимания того, что свобода уже близко. Что жертва Руло и Ириса не будет напрасной, что убийство Миранды не было бессмысленным, что она спасётся. Одна из всех них, одна из четвёрки, одна из всего приюта. Так эгоистично, но так необходимо. А потому девочка ускорилась, изо всех сил преодолевая расстояние между ней и стеной. А ведь впереди был ещё поиск тайника, попытка перебраться через стену… Звучало крайне нереалистично, но ведомая лишь отчаянием девочка продолжала бежать вперёд, ведь иного выхода не было.    Всё ближе и ближе та ровная и высокая серая стена. Эри никогда не видела её ранее, и будь она в относительно адекватном состоянии, наверняка остановилась бы на лишнюю минуту, просто ради того чтобы разглядеть стену по-лучше. Чтобы восхититься тем как это последнее препятствие на её пути к свободе умудряется нагнать такое напряжение, что хочется развернуться и вернуться в приют. Кто бы не проектировал всю эту ферму, на славу постарался оградить себя от убытков, которые возможно было бы понести после побега товара. Однако кое-кто всё же сумел обойти и это препятствие, перебраться через пропасть отчаяния позади него, выбраться на свободу из золотой клетки над кипящим котлом. Не погиб, как утверждала Миранда, а выжил в настолько несправедливом мире среди демонов. Кое-кто, кто остался единственным человеком, за которого держалась Эри.    Эмма. Девочка, которую Эри никогда не видела. Девочка, которая даже не подозревает о существовании самой Эри. Та, кто была примером для подражания Эри, та, благодаря кому ей хватило сил на то, чтобы пересилить боль от смерти Итель и попытаться обыграть Миранду. Сейчас же вся ситуация ухудшилась в сто крат, мир будто бы обратился в хаос одного из кошмаров Эри. Все те, ради кого девочка жила раньше, кто был ей дорог, были мертвы. Была только Эмма, невидимой и нематериальной звездой сияя где-то вдали. Эри сложно было понять, что будет с ней после побега. Она осознавала, что впереди её ждут десятки бессонных ночей в одиночку. Но Эмма… Встреча с ней уже не казалась чем-то невозможным. Эри нужно было придумать себе хоть какой-то ориентир, за который следовало бы держаться. Хоть какой-то ориентир для того, чтобы ей хватило сил довести побег до конца. И этим ориентиром стала Эмма.    Эри достигла стены, достигла края приюта. Опёрлась руками о холодную серую гладь, медленно съезжая по ней. Стена была слишком ровная для того, чтобы забраться по ней. Но сейчас девочка была готова творить неведомые чудеса, которые не сумеет потом сама себе объяснить. Оставалось лишь найти тайник, Руло и Ирис спрятали верёвки и провизию. А это было достаточно проблематично, ведь лишь они знали, где именно он находится, как именно помечено дерево, в дупле которого они и спрятали всё необходимое для побега. "Руло, Ирис… Вы никогда не думали, что мне придётся бежать без вас…" — подумала Эри, оглядываясь вокруг. — "Почему вы дали им убить себя?! Почему не пошли со мной этим вечером?! Почему не позволили вас спасти?!" Девочка ударила рукой по стене, оставляя кровавый развод.    Всё что было известно Эри насчёт тайника было то, что он находится у самой стены. Но стена тянулась вокруг всей территории приюта, тайник мог быть буквально где угодно. Отдышавшись, девочка приступила к его поискам. Она начала с деревьев напротив неё, после двинулась влево, в сторону ворот. К сожалению, ей не повезло, и верёвки не оказалось в первом же проверенном ею дереве. Её не оказалось и в последующих десяти деревьях, что она проверила. Прошло уже пять минут, и девочка понимала, что если она продолжит так медлить, то совсем скоро её найдут. Но здесь можно было рассчитывать только на удачу, ведь ни столько от неё, сколько от места расположения тайника, зависело то, как скоро она сумеет сбежать. Поэтому девочка продолжала двигаться от дерева к дереву, надеясь вскоре добраться до нужного. Она теряла терпение.    Шаг за шагом, дерево за деревом, Эри начинала впадать в панику. Ей уже казалось, будто бы злосчастного тайника и вовсе не было, будто она была загнана в угол, в ловушку. Тут же голос в голове начинал лишь больше нагнетать обстановку словами о том, что убийце не положено видеть свет, что она достойна лишь смерти за то, что сотворила. Руки вновь задрожали и девочка продолжила лихорадочно перебегать от одного дерева к другому, осознавая, что уже способна расслышать шаги её преследователей. "Я не хотела быть такой как Миранда, не хотела убивать!.. — она будто бы пыталась попросить прощения у собственной галлюцинации, у голоса в голове, у самой себя. — Я клянусь, что, чёрт возьми, больше никогда не причиню вреда ни одному человеку! Почему я несу за собой лишь смерть? Почему все дорогие мне люди мертвы, а моя мать лишилась жизни от моих рук?.."    Когда уже окончательно отчаявшись, девочка сунула руку в очередное дупло и нащупала тканевый мешок, она облегчённо выдохнула. Он был там один, и верёвка, предположительно, так же была в мешке. Её друзья, видимо, решили спрятать рюкзаки с провизией по-отдельности. Чтобы уменьшить шансы их обнаружения, или просто потому что не получалось вместить их в одно место – непонятно. Сердце Эри забилось быстрее и облилось кровью от очередных мыслей о Руло и Ирисе. Они были предусмотрительны, наверняка спрятали два других рюкзака где-то рядом, чтобы не тратить время при побеге. Вот только побег им суждено увидеть не было, и два рюкзака, полных провизии, навсегда останутся где-то в этом лесу. Эри остановилась, ведь на глаза вновь навернулись слёзы. Но она должна была идти дальше, должна была доказать, что не была бессмысленной смерть её друзей. — И куда это мы собрались? — Чья-то холодная рука легла на плечо Эри, заставляя её кожу покрыться мурашками. Более инстинктивно чем сознательно девочка вынула из кармана брюк скальпель и, развернувшись, мазнула лезвием по лицу нашедшему её человеку. Человеку, наверняка, ведь голос у него был самым обычным, хоть и незнакомым, да и рука его не была чрезмерно огромной, как у демонов. Ему повезло ещё, что топор она выбросила, потому что он мешался при поисках тайника. Так, ему досталось бы гораздо больше. Мужчина с криком отступил назад, отпустив её плечо и закрыв лицо руками. Девочка увидела, как на его белый костюм скатилась капля крови. — Ах ты мелкая дрянь!.. — Он убрал руки от лица, и Эри сумела разэглядеть, что порез прошёл от щеки, до самого глаза, который мужчина щурил. Его белые прямые волосы длиной до плеч падали так, что слегка прикрывали раненный глаз.    Опомнившись от шока, девочка отступила назад, и поняла, что нужно бежать. Но бежать не из приюта, ведь взобраться на стену она попросту не успеет, а бежать в лес. Потеряться там, воспользоваться своим умением ориентироваться в этом лесу, сбить преследователя с толку. Эри прекрасно понимала, что этот странный человек, выглядевший как какая-то влиятельная персона, сверкавший злобно своими жёлтыми глазами, явно был кем-то из Штаба, кого прислали по её душу. Она не стала больше мешкаться и рванула обратно в лес, теряясь между деревьями. Дыхание сбилось, в руке был крепко зажат скальпель. Ещё одно окровавленное оружие, а ведь буквально пару минут назад она поклялась больше не причинять вред людям. Но этот человек был ей врагом. — Чёрт возьми… — Стирая кровь с лица рукой, а в итоге только размазывая её больше, мужчина смотрел на удаляющуюся в лес девочку. Он не медлил лишнее время, а тут же побежал за ней. Но Эри уже сумела оторваться вперёд, он уже потерял её из поля зрения. Но ноги уже подводили девочку. Ей было до ужаса тяжело бежать и где-то в глубине души она со страхом понимала, что на этот раз не убежит. — Ты не сможешь прятаться вечно, девчонка! — Донеслось до неё где-то слева. Сама же девочка настойчиво бежала в сторону ворот, что находились правее. Никто сам не полезет в логово врага, так ведь? И она надеялась, что тот мужчина и не подумает, что она могла бы принять подобную тактику. Надеялась, что он отстанет от неё, сам потеряется, а ещё лучше – споткнётся о корень какого-либо дерева, ударится головой и потеряет сознание.    Эри не могла сегодня сбежать. Теперь она поняла это точно. Она не убежит, как бы не хотела. Каждый шаг давался тяжелее чем предыдущий, она чуть ли не падала на землю от бессилия. Её преследователь был не один, девочка была уверена. Она ведь слышала, как он с кем-то разговаривал. И не дай бог этим кем-то окажется демон: тогда она точно мертва. Ведь тогда и смысла прятаться попросту нет: демоны наверняка сумеют найти её по запаху крови. Но бежать сил уже просто не было, поэтому она остановилась, опёршись на ствол широкого дерева, прячась за ним. Девочка зажала рот рукой, стараясь не издавать лишних звуков. Вторая рука лишь крепче вцепилась в скальпель, грозясь оставить вмятины на металле. Возможно она и могла бы попытаться напасть на того человека, отвлечь его и убежать, но… Эри понимала, что это бессмысленно. Момент неожиданности больше не сработает. — Хватит прятаться. — Теперь голос того мужчины звучал гораздо ближе, заставляя сердце Эри биться чаще от страха. Страха за свою жизнь. — Давай сделаем по хорошему: ты выйдешь навстречу доброму мистеру Ратри, и возможно я прощу тебе убийство своей подчинённой. — Откровенная ложь, и Эри это понимала, но продолжала всем телом вжиматься в дерево, будто бы стараясь слиться с ним в единое целое. "Мистер Ратри?.. Всмысле, Питер Ратри? — проносилось в голове Эри, пока она всё так же пряталась в темноте от этого самого Ратри. — Я думала, что Питер Ратри – демон…" В то же время сам Питер, будучи человеком, продолжал поиски девочки и медленно приближался. И Эри понимала неизбежность того, что в конце концов он её найдёт.    "Почему он здесь? Он же, вроде как, если верить дневнику Питерсона, кто-то из начальства… — лихорадочно думала девочка, параллельно с этим стараясь сообразить, как ей перебраться в другое укрытие и остаться незамеченной. — Так почему его послали за мной? Или он сам пришёл?.. Что-то странное…" Ей было страшно. Очень страшно. Так, что сердце практически выпрыгивало из глотки. Она понимала, что никто её не пощадит. Она слишком много смертей встретила за этот день для того, чтобы пренебрегать своей собственной жизнью. Она хотела жить. Очень хотела. Хотела вернуться к стене и сбежать. Но наверняка Ратри именно этого от неё и ожидал, поэтому гораздо безопаснее было прятаться здесь, в самой гуще леса. Эри не хотела повторить судьбу своих друзей, как бы не хотела увидеть их вновь. Она должна была жить. Ради них и ради Эммы.    Громкий хруст ветки под чьей-то ногой раздался совсем близко, с правой от девочки стороны. Ей уж очень повезло, что этот кто-то подкрадывался именно оттуда, ведь левым ухом, или тем, что от него осталось, она слышала ровно ничего. Девочка медленно повернула голову в сторону, с которой донёсся звук, и глаза её наполнились ужасом. Всего в паре метров от неё стоял, если это можно было так назвать, огромный демон, явно вглядывающийся своими выкатывающимися вертикально расположенными глазами в её маленькое тельце. Ноги демона были чрезмерно короткими, а на спине был горб, из-за чего выглядело так, будто он стоял на четырёх лапах. Руки же имели двое локтей и длинные, закрученные к низу когти. Всё тело существа было покрыто какой-то склизкой субстанцией и струпьями, однако частично было прикрыто чёрной робой. На лице же, как и у демонов, которых Эри видела ранее у ворот, красовалась костяная маска с рогом в центре лба. — Вот и всё. Нет смысла бежать. — Когда девочка рванула в противоположную от демона сторону, перед ней неожиданно возник Питер, вышедший из-за соседнего дерева. Девочка остановилась между двумя её преследователями так, что расстояние между ними было примерно одинаковое. Она была окончательно загнана в угол, бежать было некуда. Спереди стоял это Ратри, позади неё демон, что буквально пускал слюни, глядя на неё, слева была стена, через которую она уже физически не была в состоянии перебраться, а справа… Когда она повернула голову вправо, то к своему собственному страху обнаружила, что там её караулил второй демон. Он практически не отличался от своего собрата, разве что на маске его стоял жирный чёрный крест и было два рога вместо одного. — Просто пойдём со мной, и всё закончится быстро. Ты не успеешь почувствовать боль, не волнуйся. — Ратри усмехнулся, вытягивая вперёд руку, как бы предлагая свою помощь.    Эри почувствовала, как вновь загорается яростью. Она не могла позволить им так просто себя убить, не могла позволить закончить её жизнь так просто. Да, она совершила множество ошибок, что, должно быть, приблизили её финал, но она не голова была умирать. Питер Ратри, человек, работающий на демонов, тот, кто являлся прямой причиной смерти её друзей, угрожал смертью и Эри. Но она устала уже бегать, устала играть в кошки-мышки, где в роли мыши была она. Руки девочки вновь затряслись, а глаза с каким-то неописуемым чувством впились в душу мужчине, заставляя холодок пробежать по его спине. Её собирались убить, но она устала быть жертвой. А прямым ответом на агрессию для неё давно уже стала взаимная агрессия.    Рука крепче сжала скальпель, и Эри рванулась вперёд, в сторону Питера. Она не могла позволить ему отнять свою жизнь, не могла уйти без боя, даже если бы пришлось вновь запачкать свои руки. Но только девочка занесла скальпель для удара, как мужчина, обхватив той рукой, что выставил вперёд, её тело, бросил её через себя, беря на прогиб. Девочка явно почувствовала как выворачивается сустав в локте её правой руки, а после её голова болезненно ударяется о землю. Она громко вздохнула, но не успела даже опомниться, едва ли вскочив на ноги, перед тем, как Ратри, продолжая держать её руку, со всей силы заехал коленом по суставу кисти. Отчётливый хруст в ночной тишине перебил только громкий и протяжный крик боли. — Ещё собираешься сопротивляться? — Мужчина продолжал сжимать раненную руку Эри, принося ей невозможно сильную боль. Адреналин, бурливший в крови всё это время, отступил, уступая место боли, и к только что приобретённому перелому кисти прибавилась ещё и режущая боль в том жалком клочке левого уха, что от него остался. Девочка жалко всхлипывала и тряслась от каждого движения. Она не могла пошевелить рукой, с каждой секундой боль только разрасталась, растекаясь будто бы по всему телу. Эри вцепилась левой рукой в руку Питера, пытаясь оставить его хватку, но тот даже не пошатнулся. Девочка может и хотела что-то сказать, но не могла. Она сильно стиснула зубы, не в силах выдержать боль без крика. — Не понимаю, что со скотом в последнее время творится? То сбегают, то убивают надзирательниц. Цирк какой-то. — Возмущённо сказал Ратри самому себе.    Он махнул рукой демону, что стоял позади девочки, призывая его отойти, и, крепко сжимая сломанную руку Эри, поволок её в ту сторону за собой. Как бы девочка не хотела сопротивляться, любое движение вызывало лишь больше боли, ведь мужчина сильнее сжимал её руку. А потому ей приходилось покорно следовать за ним, неуклюже переступая с ноги на ногу. Из глаз девочки текли горькие слёзы, скатываясь по бледным щекам. Зубы скрипели от боли и время от времени она взвизгивала, когда Ратри дёргал её за руку на себя, заставляя идти быстрее. Позади них же, хищными и голодными взглядами глядя на Эри, следовали два демона, неуклюже переступая через корни деревьев, поднимаясь под их ветвями так, чтобы те не сбили маски с уродливых лиц. — Ты не представляешь, насколько портишь репутацию Благодатного Дома перед гостями… — Питер Ратри злобно глянул на неё вновь. Девочка шла с опущенной головой. Она не хотела, чтобы он видел её слёзы. Ей было ужасно больно. Ощущения были такие, будто бы её руку вырывали с корнем, причём в нескольких местах сразу. В темноте не очень было видно, но она наверняка уже опухла и посинела. Эри отвернула голову в сторону, а мужчина насмешливо прыснул. — Всё же Миранда ошиблась… Такая же бесполезная девчонка, как и большинство надзирательниц. Конечно, отдам ей должное: она сразу сообщила о детях, что выяснили секрет приюта, хоть и не досчитала их количество. Но быть убитой скотом… Вот это тот ещё позор. — Ещё раз назовёте меня скотом… — Тихо, сквозь боль и слёзы, произнесла девочка, шатаясь из стороны в сторону. Они только-только вышли из леса, однако ворота были уже в паре метров от них. Видимо, так далеко убежала Эри, пытаясь скрыться от Ратри и его демонов. — …и я клянусь, что вырву ваш язык… — Скрипя зубами от боли и злости сказала девочка. За воротами всё так же как и ранее горела одна небольшая лампочка, что было странно, ведь и Миранда, и сам Питер с демонами давно ушли. Будто бы тут кто-то ещё оставался, прятался в темноте далёкого коридора… В то же время, один из демонов пристроился ближе к Ратри с девочкой, будто бы невзначай стараясь задеть её своей огромной и противной рукой. Эри обернулась на него и со всей ненавистью, что хранилась в ней, уставилась в глаз в центре лица этого демона. Тот отшатнулся. Девочке почему-то уже было плевать, кем являются существа вокруг неё: монстрами или людьми – отношение одно и то же. — Что ты сказала, девчонка? — То ли Питер действительно не услышал, то ли его возмутил её комментарий, но он прозвучал уж очень раздражённо. Они ступили за ворота и мужчина вновь дёрнул Эри на себя, заставляя до ужаса сильно стиснуть зубы чтобы сдержать крик боли. Ратри оттолкнул девочку от себя, дальше в туннель. Только сейчас она обратила внимание на то, что того огромного грузовика, в котором увозили труп Итель, и наверняка увозили и тела Руло с Ирисом, здесь не стояло. Эри беспрепятственно упала на холодный бетонный пол, ещё больше повреждая конечность. Она всё же не сдержалась и вскрикнула, продолжая злобно глядеть на Ратри. Девочка попыталась подняться, только вот по неосторожности опёрлась на сломанную руку, что причинило ей лишь больше боли. Ещё один крик отразился от высоких стен туннеля за воротами. — Мистер Ратри, мне идти за видой и контейнером? — Произнёс один из демонов, что теперь стояли позади Питера. Этот демон с весьма явным намёком глядел на Эри, и той показалось, что уйди Ратри отсюда хоть на секунду, как тот демон тотчас же разорвал бы её в клочья и сожрал, насыщаясь мягкой и тёплой человеческой плотью. Но, к счастью или сожалению, он подчинялся этому странному человеку, Питеру Ратри, что сам работал на демонов, выращивая и продавая для них человеческих детей. А потому тот монстр и не мог сделать с ней что-либо без приказа. В тот же момент второй демон, тот, что в маске с двумя рогами, развернулся и направился к высокой двери с левой стороны туннеля. Вот только перед тем как зайти, он постучался и выждал чего-то. Подобное странное поведение, да и сам факт того, что ловить её явился сам Питер Ратри, очень сильно смущал и пугал девочку. — Да, иди. И передай герцогу и нашим гостям, что беспокоится больше не о чем. — Мужчина махнул рукой тому демону, что беседовал с ним, наблюдая за тем, как то, следуя примеру своего сородича, вначале постучался в дверь, и лишь после зашёл за неё. Уже не впервые в диалоге работники фермы упоминали какого-то герцога, заметила Эри. Впервые она слышала о нём в день отправки Итель, после читала в дневнике Питерсона, а сейчас его вместе с какими-то гостями упоминал Ратри. Как поняла девочка, тот демон являлся владельцем этой фермы, а значит наверняка самым отбитым и слабым существом, которое можно было себе представить. Ведь какой идиот, даже будучи демоном, получает удовольствие от того, что питается ничего не понимающими маленькими детьми? Хотя, люди которые на него работали, были хуже. Да и на "гостей", которых она так потревожила, ей тоже хотелось посмотреть.    Эри вздрогнула ещё раз, случайно задев руку, и стала анализировать беседу демона с Питером. Она не понимала большей части слов, произнесённых монстром. Помимо слова "контейнер" она понимала только то, что в ближайшие несколько минут её явно ожидает смерть. И она уж точно не собиралась этой смерти спокойно дожидаться. Но что она, маленькая одиннадцатилетняя девочка, могла сделать против взрослого мужчины, который всего пару минут назад сломал ей руку, и двоих демонов ростом под три-четыре метра, которые могли бы переломить её позвоночник лёгким нажатием пальца? Ничего. Эри не могла сделать абсолютно ничего, ведь даже держать в руках всё тот же скальпель, отнятый у неё Питером, она была не в состоянии. Она вообще не могла пошевелить рукой, а бинт, который она примотала к уху, вновь пропитался кровью. Видимо, рана открылась вновь из-за стресса и постоянного движения. — Скажите… — Через силу, скрипя зубами, начала Эри. — Почему вы работаете на демонов?.. Боитесь, что они убьют вас, и поэтому продаёте им на съедение маленьких детей? — Девочка болезненно усмехнулась. Её глаза потеряли какую-либо искру, выглядели сейчас как две пустые красные стекляшки, как у мёртвых, которые впились в душу стоящему напротив Питеру Ратри. Эри через силу поднялась на ноги, тут же хватаясь за больную руку и шипя от боли, но не разрывая зрительный контакт. Ей уже нечего было терять, всё равно умрёт ведь через пару минут. Будь у неё под рукой оружие, может и попробовала бы вновь напасть на Питера. Её вновь вела собственная ярость и ненависть. От одной лишь мысли о том, что она стоит на месте, где окола часа, если не меньше, назад, были убиты Руло и Ирис, хотелось вгрызться в глотку тому, кто это сделал, будь то человек или демон. — Как ты смеешь? — Тихо произнёс ей в ответ Ратри. По нему было видно удивление от того, что девчонка всё ещё была в состоянии говорить и ровно стоять на ногах. Но также на его лице выражалось оскорбление, будто бы Эри затронула тему, которую совершенно не понимала сама. — Я – глава клана Ратри и хранитель правопорядка между человеческим и… этим миром. Даже если, как ты говоришь, демоны, захотят убить меня, они просто не посмеют. Я выполняю долг, который выше своего понимания, скот. — Он сурово глянул на неё свысока, но что-то странное, ностальгическое и жалостливое промелькнуло в глазах Питера. — Каков твой номер, девчонка? На вид тебе уже почти двеннадцать. Думаю, для второй плантации Благодатного Дома будет тяжело терять все четыре товара, близких к высшему качеству, за такой короткий срок… — Меня зовут Эри. — Прождав секундный приступ боли от резкого движения, твёрдо ответила девочка, будто бы проигнорировав вопрос про номер. Кем бы ни был этот Ратри, каким бы хранителем порядка себя не называл, его слова лишь заставляли огонь в душе Эри, что потух после смерти Миранды, разжигаться ярче вновь. Она уже не сбежит, она умрёт, она понимала. А потому ей всё было простительно. И в последние минуты своей жизни она окончательно потеряла рассудок. — 5-3-1-9-4. — По цифрам продиктовала девочка, сдвигая здоровой левой рукой воротник в сторону, показывая номер. Однако он был залит запёкшейся уже кровью, из-за чего не был достаточно различим. Но Эри это не волновало. Она продолжала безэмоционально и устрашающе таращиться в глаза Питера, ожидая его приговора. — Эри, значит… — Выдохнул напряжённо мужчина, продолжая играть с ней в гляделки. Эри готова была поклясться, что со своими горящими холодным презрением жёлтыми глазами Ратри в этот момент был пострашнее любого демона. — Как я и предположил. Прискорбно… После побега с третьей плантации Благодатный Дом итак понёс огромные потери, как же рассердится герцог Иверк, когда узнает, что последний товар, близкий к высшему качеству, на ферме больше не пригоден к жатве… — Прокомментировал куда-то в сторону мужчина, будто бы разговаривая с кем-то стоящим рядом. В этот момент Эри заметно шелохнулась от очередного приступа боли, заставляя Питера повернуться на её движение. — Не пытайся бежать, девчонка. Я с лёгкостью поймаю тебя вновь и переломаю тебе ноги. Ты уже итак испорчена, терять нечего. — Поэтому вы выращиваете здесь детей до двеннадцати лет? — сквозь стиснутые от физической боли вместе с яростью зубы, произнесла девочка. — Вы угрожаете ребёнку… Конечно, я слабее вас. Так вперёд – убейте меня своими руками! — Со всей злобой и ненавистью, что ранее должна была быть адресована Миранде, нет, всему этому лживому миру, буквально выплюнула эти слова Эри. — Убейте! Вы получите от этого удовольствие?.. Вам нравится приносить в жертву демонам маленьких детей, которые не способны дать отпор, так ведь? Я такой же человек как вы… — Она выдохнула, вновь превозмогая свою боль. За спиной девочки скрипнула дверь, а взгляд Питера сменился с презрительного на растерянный. — …вы продаёте часть своего же народа монстрам, чтобы те не убивали вас и остальных людей. Только вот разве это честно? Если бы у всех были равные шансы на выживание, если бы демоны охотились на всех людей, а люди объеденились и сражались против них… — Эри вновь перевела дыхание. — …вот это было бы честно. Так что давайте, убивайте меня и других таких же беспомощных детей, продавайте их монстрам, если вас совесть не мучает! — Девочка расставила руки в стороны, будто бы приглашая пырнуть её чем-нибудь. Ей было страшно, ей было больно, но скоро всё закончится.    Где-то из-за её спины донеслись осторожные и медленные хлопки, хриплый смешок и заинтересованный писк какого-то зверька.