Герой, Злодей, Оливия.

Казалось, что прочитанное «НЕТ» морально уничтожило Льюиса. Мне даже на мгновение стало его жалко: трогательно сведённые к переносице брови, скорбно опущенные уголки поджатых губ, блеснувшие глаза и потухший взгляд. Льюис, судя по всему, действительно сложно переживал мой… отказ, что уж там; разве что этот «отказ» был не полным «стоп» в отношениях, а всего лишь просьбой продолжить нашу паузу. Мне стало его жалко — на пару мгновений. Но затем где-то под рёбрами подняла голову злость: да сколько можно-то, а? Могу я выбрать себя в конце концов или нет? Почему я вообще должна думать о ком-то кроме себя-любимой, будто у меня есть новая менталка или тело на замену? Пора бы уже и о себе позаботиться, в самом деле. Особенно учитывая, что так-то около семи лет жизни частично испарились у меня из памяти; а что есть человек без его воспоминаний, правильно? Я, кажется, больше была не готова терять ни единого дня своей жизни. Но то, насколько потерянным выглядел Льюис… Вздохнув, я посмотрела на него. Это манипуляция или Лу просто не в силах был совладать с собственным настроением? Да уж, хороши отношения, если я вообще задумываюсь о возможности манипуляций со стороны предполагаемого партнёра. С другой стороны, может, и стоило бы дать Льюису второй шанс: та же Гвиневра говорила, что он не повторяет своих ошибок. «Зато с удовольствием может делать другие», — захихикал у меня в голове противный голосок. «Ну, кто не без изъяна», — мысленно пожала я плечами в ответ. — Когда будет следующая доставка? — спросила я уже вслух, рассматривая Льюиса; всё же, ни светлые глаза, ни русые волосы ему решительно не шли. Льюис с таким окрасом терялся, становился блёклой версией самого себя. Даже если бы он надел один из своих баснословно дорогих и знаменитых камзолов, это бы не спасло облик в общем. С другой стороны, Льюис наверняка знал об этой особенности своей внешности, раз использовал её для маскировки и проникновения куда угодно. В конце концов даже Анхелл, — его супер-враг, единственный и неповторимый, невероятный Сверхчеловек! — не узнал в неприметном бесцветном доставщике Злодея Номер Один. А в СМИ ещё удивляются, как это у Льюиса получается быть таким «незаметным», проникать куда ему нужно и вообще обходить всяческие программы по его поимке. Почему-то все думали, что Лу влиял на камеры, меняя записи и запариваясь с цифровым следом; как-то в головах обывателей, — даже на форумах, между прочим! — не сходилось, что Льюис может по-простецки надеть парик или выкрасить волосы. Чудеса, да и только. Или инертность мышления: Злодей Номер Один был знаменит за множество своих киберпреступлений, так что «маскарад с переодеваниями» никак с ним не ассоциировался. Интересно только, Льюис себе специально сделал такую репутацию, или же воспользовался тем, что она возникла сама по себе? Он вообще пользовался любым подвернувшимся шансом — потому обычно и выигрывал. Даже сейчас Лу, встряхнувшись, посмотрел на меня и кивнул, решив в очередной раз взять то, что плывёт в его руки: — Через неделю, мисс, — произнёс он слегка развязно, совсем не похоже на его обычный тон и манеру общения. — Там будет пакет поменьше, как я по бумагам понял, так что… — Быстрее, — подал голос Анхелл. Льюис коротко стрельнул в него взглядом; были бы у Лу вместо глаз лазеры, на месте Анхелла после этого зырка остался разве что песочек или прах. Неприязнь у моего ненастоящего мужа была настолько чистой и неразбавленной, что проняло даже Сверхчеловека. Анхелл не ёжился, не хмурился, не отступал — в общем, никак не показывал ни своего уязвления, — нечасто Сверхчеловека недолюбливают, правда? — ни удивления. Но я всё равно поняла, что емуу на мгновение стало не по себе; мне же от этого осознания похорошело так, будто я только что выслушала целую тонну комплиментов. Да, я злопамятная — что уж тут поделать. Не стыжусь и не горжусь, принимаю себя такой, какая есть! — До свидания, мисс, — сказал Льюис, кивнув мне и опуская козырёк фирменной выцветшей кепки пониже на лицо. Не оборачиваясь, Лу дошёл до лифта, а потом скрылся за его дверцами. Пока те не закрылись, мы втроём, — я, Анхелл, Гвен и вышедшая из комнат Арабелла, — стояли и смотрели «доставщику» вслед. Не знаю, о чём думали другие, а я вот была в раздумьях насчёт своего отношения к Льюису. Честно говоря, большая, — и немного неестественная, — любовь к нему прошла за то время, что мы были порознь. Это даже хорошо: мне уже не хотелось ластиться к несчастному джентльмену как кошка в марте. Однако я всё ещё чувствовала большую приязнь к Лу, и, более того, внезапно поняла, что я ему… благодарна. Получается ведь, что без «влезания в мою голову» я бы жила дальше как незнамо кто. У меня не было точного понимания, что именно делал со мной Анхелл благодаря его возможности влиять на разумы, однако ясно же, что ничего хорошего. Не просто так в нашей стране «насилие над разумом» судится с той же строгостью, что и убийства: многие герои, имея ментальные способности, могли натворить с окружающими… всякое. Закон их хоть немного приструнивал. Однако работает ли закон, когда дело касается всеобщего любимца, невероятного Сверхчеловека, которому общество готово целовать не только подол плаща, но и белые чистенькие ботиночки? Что-то мне подсказывало, что нет: что бы Анхелл ни натворил, у него был значительный кредит доверия от людей… и от правительства тоже. Проще говоря, даже если я сообщу куда-нибудь о злоупотреблении сверхсилами, то максимум, на который я могу рассчитывать — это что Анхеллу погрозят пальчиком и нежно так скажут: «Вот так больше не делай!» Мне же, скорее всего, закроют рот — и хорошо ещё если просто предупреждением. А если чем-то посерьёзнее? Не то чтобы я думала, что меня могут прикопать за обвинение в сторону Анхелла… хотя, наверное, и этого сбрасывать со счетов было нельзя, мало ли. Однако до тех пор, пока Сверхчеловек нужен обществу и государству, на справедливость в отношении моей проблемы я могла даже не рассчитывать. Вот так и становятся злодеями. — Что ты заказала? — спросил Анхелл, прерывая затянувшееся молчание. — Лавовую лампу. — Опять? Тебе прошлых мало? Мне казалось, ты с ними удже наигралась… когда уже твоё университетское желание пропадёт, а? Не знаю, что его так удивило, кстати говоря. Однако меня больше поразило то, что Анхелл так же помнил о моих «университетских желаниях», как и Льюис. Правда, следующая фраза Сверхпридурка всё расставила по местам, и лёгкий флёр приязни с фигуры Анхелла сдуло как ветром: — Говорил же тебе их не покупать больше, — недовольно протянул мужчина, морщась как капризный ребёнок. — Они когда разбиваются, эта слизь изнутри просто везде! Те лампы, что у нас были, только пятна после себя и оставляли. Я поднапрягла память. Хм… у меня выходило вспомнить, что да, какие-то лампы в моей комнате были. Зелёную помню, неоново-оранжевую, фиолетовую и розовую, красную… однако куда они по итогу девались — вот вопрос. Видимо, момент, когда я «лишалась» очередной лавовой лампы, был связан с какими-то эмоциями — вот я и не могла ничего вспомнить. Наверное, это было даже хорошо… вряд ли я лампы разбивала в приступе счастья. Да и вообще. Никогда не любила терять вещи, которые мне дороги. Каждый раз — как ножом по сердцу, честное слово. — А что происходило с её лампами? — спросила Арабелла. — Какие-то сама разбивала по неуклюжести, другие я задевал. Она их ставила везде, совсем не думая ни о ком кроме себя, — Анхелл пожал плечами и скрестил руки на груди. — Последнюю я, едва она её распаковала, просто выкинул в окно. Не одна в доме живёт, в конце концов. Я моргнула, чувствуя, как злость снова начинает бурлить у меня в районе желудка. Неприятные пузырьки поднимались по пищеводу и щекотали нёбо: ну же, Оливия, скажи этому идиоту что-нибудь. Что-нибудь неприятное, такое, чтобы он собственным языком от обиды подавился! Глубоко вдохнув, я сглотнула это желание и прикрыла глаза. Да уж. Точно. Хорошо, что я не помню ничего из чувственного прошлого — судя по всему, за неделю с Льюисом у меня было больше позитивно-эмоциональных моментов, чем за семь лет жизни с Анхеллом. Или нет. Но мне нравилось думать, что да; этим я, похоже, успокаивала саму себя и пыталась обелить облик Злодея в своей голове. Анхелл тряхнул головой, поправил свою идеальную причёску и смахнул с плеча невидимую соринку. — Я так-то пришёл не из-за этой доставки, естественно, — сказал он, возвращая недовольный тон и серьёзный взгляд. — Оливия, есть разговор. — Говори. — Гвен, Арабелла, выйдите. Девушкам даже смотреть на меня было не надо, чтобы понять: оставлять нас наедине — явно отвратительная идея. Так что двойка супергероинь обошла Анхелла с разных сторон и демонстративно занялась своими делами: Чудевочка принялась рыться в своём ящике с батончиками, словно пытаясь найти там какое-то сокровище; Арабелла облюбовала местечко возле кофемашинки, спиной демонстрируя сотню килограмм презрения и столько же равнодушия к чужим просьбам. Я подошла к столику, на котором стояла лавовая лампа, подвинула кресло и уселась в него. Нет уж, Анхелл, дорогой; ты меня из этого кресла даже клещами не вытянешь. Хочешь говорить — говори при моих защитницах. …потому что после всего произошедшего доверия к топовому супергерою страны у меня не было ни капли. Анхелл мрачно обвёл взглядом нас троих, поджал губы и набычился. Однако, к моему удивлению, говорить ничего не стал. Вместо этого он, недобро прищурившись, сосредоточил внимание на мне; от этого мне моментально стало не по себе, словно я была провинившимся ребёнком перед недовольным взрослым. Будто я сделала что-то плохое, в самом деле. — Прекращай влиять на меня, иначе я разобью свою лампу о твою пустую голову, — ровно произнесла я, уставившись Сверхпридурку прямо в глаза. — Ты уже разучился общаться с людьми без своего ментального паразитизма? Влияние на голову чуть ослабло, однако не исчезло полностью. Это было похоже на предупреждение о мигрени: вроде бы ничего нигде не болит, однако из-за одного неосторожного кивка в черепе может разорваться сверхновая. Отвратительное чувство. — Ты спала с Льюисом, — выплюнул Анхелл, прожигая меня взглядом. Арабелла поперхнулась кофе. Гвен прекратила шуршать обёртками, удивлённо обернувшись и уставившись на Анхелла. Обе девушки, как я понимала, были глубоко шокированы этим заявлением — да и я тоже, признаться честно. Но надо было держать лицо. Что у меня, должна отметить, вышло замечательно: — Интересно, с чего ты это решил. — Ментор и Снежный сказали, — буркнул Анхелл, на мгновение теряя облик привлекательного альфа-самца; вместо брутального мужчины на меня взглянул обиженный ребёнок, который нашёл в своей тарелке брокколи, спрятанное под картофельным пюре. — Ты как вообще посмела это сделать, Ливви?! — А эти двое, конечно же, держали свечку и всё-всё знают, — пробормотала Арабелла. Гвен согласно чихнула, но от комментариев воздержалась. Или же просто не знала, что можно в такой ситуации сказать… как и я, впрочем. Вообще, это было настолько смешно, что даже грустно: я, может, с удовольствием бы переспала с Льюисом, — потому что раньше я думала, что мы с ним как бы женаты, — однако с моральным компасом у Злодея оказалось лучше, чем у Героя, и несчастная я своего «сладенького» так и не получила. Уж на какие ухищрения я шла, как провоцировала Лу, как старалась вывести его из себя и добиться, наконец, постели! Или не постели — диван, кресло, стол, да что угодно подошло бы не меньше. Но — нет. Льюис утекал из моих рук как вода, а на всякие подначивания не вёлся до последнего. Тогда как Анхелл, едва меня увидев, вжарил по голове ментальным «желанием»… то, что мне от него хотелось только желудок опустошить — это другое дело. Само-то сравнение было явно не в пользу Сверхчеловека! — Уж кому я и верю, так этим двоим, — огрызнулся Анхелл. — Снежный отлично знает Льюиса. Можно сказать, он на нём специализируется. — Видать, не просто так у него жены нет, и не в характере дело, — пробормотала Арабелла, делая новую порцию латте. — А Ментор! — повысил голос Анхелл, перекрикивая огненную. — Отлично улавливает все эти межвидовые отношения! — Межличностные, — автоматически поправила я его. — Межвидовые — это у тебя с Гвен могли бы быть. — Бе-е-е, — раздалось от ящика с батончиками. В общем-то, я снова была с Чудевочкой согласна. Полное «бе-е-е». Анхелла перекосило; на Страйк он посмотрел, как на предательницу. Кажется, что-то я читала насчёт того, будто бы Чудевочка отшила Сверхчеловека… но если Анхелл к ней реально подкатывал, то это чистая педофилия. Вагон осуждения ему за это на шею. И тележку отвращения следом. К тому же, зная, что у Гвен в голове одна сплошная слизь… скажем так. Не настолько я люблю азиатские анимации, чтобы представлять себе «межвидовые отношения» Гвен с кем-либо из людей. — В общем, отвечай. Спала или нет? — А если да, то что? Анхелл скривился, будто я его ударила. Да что за день сегодня такой-то, а? Прямо неудача для мужчин, которые оказываются рядом. А вообще, если так подумать, то это комбо: сделать словами больно сначала Злодею Номер Один, а потом Герою Номер Один. Где моя шоколадная медалька, спрашивается? — Спала или нет? Ливви! — Хватит звать меня этой собачьей кличкой, — ответила я, не чувствуя ничего, кроме усталости; у меня было ощущение, что одно только присутствие Анхелла рядом высасывает из меня всю энергию. — Я Оливия. Оливия! Не «Ливви». Не «Лив». Оливия! И вообще, что за манера сокращать моё имя? Оно не настолько сложное, чтобы это делать. — Ты так изменилась, — вдруг сменил тон Анхелл на тревожно-сочувствующий. — Как пропала, так словно другой человек. Я моргнула. Слишком резкая перемена на мгновение ошеломила, но затем я быстро собралась. Не знаю, как часто раньше Анхелл прибегал к подобным уловкам в разговоре, — и как я на них реагировала, — а в общении с подобными манипуляторами у меня было одно правило: не отступать от того, что ты изначально решила. Вот сейчас я, к примеру, решила не дать Анхеллу влиять на мою голову, — во что бы то ни стало, — и никуда с ним не уходить. Какие бы аргументы он ни приводил, из кресла я бы не сдвинулась, даже если на Башню будет падать метеорит. Пускай меня Гвен вместе с креслом на руках и выносит. Зря она супергероиня, что ли? — Ты к чему это? — настороженно спросила я. Гвен и Арабелла затихли. Впрочем, боковым зрением я видела, что огненная стоит рядом с кофемашинкой, однако в латте совсем не заинтересована; больше было похоже, что героиня готова кинуться на мою защиту в любой момент. Как и Гвен, кстати: Чудевочка тоже замерла соляным столпом, недобро смотря на Сверхчеловека исподлобья. Тот, для усиления ощущения своей «нежности» и «заботы» в мою сторону, подошёл ближе. Так близко, что наши колени соприкоснулись; я моментально сжала ноги — не дай интернет Анхелл встал бы между ними. Мне от одной мысли о подобной близости становилось не по себе. Однако мой манёвр совсем Анхеллу не помешал: ласково улыбнувшись, он ещё больше сдвинул мои колени в сторону, а сам сделал шаг вперёд. И наклонился ко мне, схватившись ручищами за подлокотники кресла. Наверняка фанатки Сверхчеловека изошлись бы восхищёнными воплями в ответ на такой манёвр. Мне же было неприятно от того, насколько Анхелл близко, — я чувствовала удушающую сладость его одеколона, — а уж улыбочка мужчины и вовсе казалась голодным оскалом. Будь я влюблённой дурочкой, воспринимала бы всё совсем иначе… но я не была ею — спасибо Льюису опять же за промывку мозгов. — Слушай, ну я же вижу, что что-то не так, — тихо и очень интимно произнёс Анхелл, смотря на меня полным заботы взглядом. — Даже если Ментор со Снежным правы, и вы с Льюисом… Ливви, я же знаю, что ты не такая. Что ты бы ни за что не сделала бы этого по своей воле. Ясно же, что он тебя принудил. Правда ведь? Я вспомнила о том, как Льюис чуть ли не бегал от меня по всему замку и скрывался в лаборатории чуть что. Если и было принуждение в наших отношениях, то только с моей стороны, получается. Оливия-насильник. Интернет превеликий, попрошу у Льюиса прощения в следующий раз как увижу: действительно, какая нехорошая ситуация… — …нам просто надо дойти до Ментора, правильно? На этаж Арабеллы он не поднимается, у этих двоих свои отношения… но если ты спустишься в его кабинет, то Ментор тебе обязательно поможет. Он же мой друг, понимаешь? Он сделает всё, чтобы влияние Льюиса больше на тебя… эм, не влияло. Красноречие Анхелла дало сбой, и благодаря этому я «вернулась» в сзнание. Голова болела, перед глазами плыло, будто от слёз. Тошнило. А ещё я кивала в ответ на каждое слово Анхелла, словно заведённая. И без подсказок было ясно, что именно этот урод снова попытался провернуть. Не прекращая кивать, я протянула руку в сторону, схватила лавовую лампу за основание и дёрнула на себя. Тяжёлая на вид лампа оказалась намного легче, чем я рассчитывала; из-за этого простое намерение отвлечь Анхелла от «программирования» моей персоны переросло в полноценное нападение. Проще говоря, я хотела отвлечь Анхелла лампой, а в итоге вдарила ею прямо по напомаженной придурковатой голове. Попала прямо в висок железной частью, однако не испугалась: черепу Сверхчеловека и сильнее доставалось. Хрустнуло стекло; в следующий миг лампа словно взорвалась в моих руках. Во все стороны брызнула голубая вода, масло и блестящая голубая жидкость, которую я не определила. Что удивительно, ни единого кусочка стекла не отлетела — лампа сломалась абсолютно безопасно. Интересно, что это был за материал… потому что от удара Анхелл, — которого швыряли по многоэтажкам, впечатывали в горную породу и душили космосом, — закатил глаза и рухнул без чувств. Хорошо ещё, что не на меня, а вбок. Не знаю, что бы я делала, если сверхтуша придавила меня к креслу. Ничего приятного в этом не было бы — я же не фанатка Сверха, правильно?.. — Ну. Ты. Даё-ё-ё-ёшь, — протянула Гвен после половины минуты тишины. Арабелла встряхнулась, как птичка во время дождя, и подбежала к бесчувственному Анхеллу. Опустившись рядом с ним, она с выражением непередаваемой брезгливости на лице приставила к шее Сверхпридурка два пальца. А едва нащупав пульс, сразу же отняла руку и вытерла пальцы о свои штаны. — Жив, — подтвердила очевидное огненная. — Из чего эта лампа сделана, раз валит таких зубров, как Сверхчеловек? — Тут больше в содержимом дело, — пробормотала Гвен, смотря на быстро высыхающую жидкость из лампы. — Оливия, ты как? — В своё оправдание хочу сказать, что он снова пытался на меня влиять. Арабелла махнула рукой и несильно пнула бессознательного мужчину. — Так ему и надо, уроду, — без капли жалости сказала она. — Не переживай, скажем, что это Гвен его приложила. — А чего это я?! — Потому что я могу разве что поджарить его задницу, — терпеливо произнесла огненная, — супер-силы в мои кулаки не отсыпали, прошу прощения. — А-а-а… ну тоже верно. — Вот и отлично. Так что теперь бери этого умника под мышки и понесли его… — Да почему я-то опять?! Взгляд Арабеллы нужно было видеть — он был из тех, которые практически невозможно описать. Гвен сразу же прикусила язык, чтобы не нервировать подругу лишний раз; затем Чудевочка схватила Сверхчеловека за его прекрасный пояс, — который, между прочим, крепился к бронетрусам, а значит Анхеллу точно перетянет его драгоценное достоинство… — и, ворча, потащила его. Правда, не к лифту, а в сторону своих комнат. — Лифт не там! — крикнула ей Арабелла. — Знаю! Я его через верх спущу, так быстрее и удобнее. Огненная кашлянула в кулак. — Я надеюсь, что ты его «спустишь» самостоятельно, а не просто выкинешь из своей высотной двери, Страйк. Гвен от этой мысли даже замерла, так и не поставив ногу на пол — чисто посередине шага. Затем она повернулась к Арабелле; глаза у Страйк блестели, словно она была девочкой из азиатского мультика. — Слушай, а это шикарная идея! — Нет. — Он меня так достал, сил нет! — Нет, Гвен. — Да ладно тебе, ему ничего не будет. Ну может пара синяков, не больше! — Страйк! — Тц. Ладно, ладно… а если с небольшой высоты его скинуть? Он Оливию обидел! — Ты её вообще со Снежным один на один бросила. Мне тебя тоже из окна вышвырнуть? Гвиневра скривилась, но дальше спорить или канючить не стала — признала, видимо, свою неправоту. Когда за Страйк захлопнулась дверь, Арабелла выдохнула и потёрла лоб. — Интересно, сколько ещё этот аргумент будет действовать, — не очень внятно произнесла она. — Так, хорошо. Сейчас надо тут убраться… а где жидкость? — Уползла туда, — честно сказала я; пока Страйк и Арабелла переговаривались, голубая и блестящая часть лавовой лампы действительно по-пластунски проползла в сторону батончиков Гвен, где и затихла. — Остальное высохло. А стекло не разбилось. — Уползла?.. нет, я не хочу с этим разбираться. Пускай Страйк всё решает! В конце концов, её друг это всё устроил, почему я-то должна страдать из-за этого? — Лу сказал, что лампа меня защитит от опасности, — осторожно заметила я. — Ага, защитила… я вижу. — Я предупреждала Анхелла, что вмажу ему лампой, если он будет продолжать лезть мне в голову! Какие вообще могут быть претензии? Она махнула на меня рукой. — Всё, всё, космический рейнджер, угомонись. Страшная женщина. Вмазала и вмазала, что уж тут. Среди супергероев и не такое бывает, особенно по весне, когда у всех гормоны шалят. Другое дело, что Сверхчеловеку обычно не достаётся на орехи — слишком он сильный. — Жаль. Было бы неплохо, если бы кто-нибудь с него спесь сбил. Из «хороших парней» я имею в виду. — Да… где только таких найти, спрашивается. Она ушла в свою комнату, оставив меня в общей зоне наедине со сломанной лавовой лампой и непонятной голубой штукой, чавкающей среди шоколадных батончиков Гвен. Какое-то время я слушала шелестение обёртки и довольное причмокивание, но затем всё-таки встала, сделала кофе и пошла в свою комнату — отдыхать. Честно говоря, несмотря на то, что день только начался, я уже сейчас чувствовала абсолютно выжатой. Интересновот: когда мне, как помощнице Чудо-Девочки, положен оплачиваемый отпуск?