История одного спора

— Хватит истерить под дверью, — донеслось из лаборатории Брейнсторма. — Проваливай. Ученого можно было понять: бывший крушитель торчал под дверью уже больше часа и все это время то ныл, то закатывал истерики, то бегал туда-сюда, пытался за что-то просить прощения и собирался самоубиться. К великой досаде Брейнсторма, дело суицида дальше громких заявлений никак не заходило. — Я тебе не мешаю, между прочим! — всхлипнул Вирль, явно не собираясь никуда уходить. — Ты ноешь так, что я слышу за закрытой дверью, — не согласился джет. — Я не виноват, что я не могу прекратить это! — снова всхлипнул Вирль, вытирая омыватель. — Ной в другом месте, — холодно, даже с легким раздражением бросил Брейнсторм, которому были безразличны душевные терзания экс-рэкера. На звуки ссоры по коридору вышел Рэтчет. Он только что пришел в онлайн, причем, почему-то на рабочем месте. У него болела голова, и последние события вспоминались весьма смутно. Он что, баловался сверхзарядкой на рабочем месте? Заглянув в кабинет, медик увидел там трудящуюся над документами Велосити и решив, что медотсек в надежных руках, отправился в свою кварту, по пути услышав вой вертолета. — Вирл, Брейнсторм, что у вас опять случилось? — поинтересовался доктор. Еще не хватало, чтобы эти двое сцепились. — … — выдал вертолет насквозь неприличную мини-тираду на старо-кибертронском и шарахнулся от медика так, будто Оверлорда увидел. Рэтчет скривился. Во-первых, он, конечно, принял меры, чтобы избавиться от головной боли, но резкие звуки все еще доставляли неприятные ощущения. Во-вторых, будучи носителем старо-кибертронского языка, он мог точно сказать, что Вирль половину слов переврал, да и акцент у него ужасный. — Как ты и попросил, я не попадаюсь тебе на оптику, — подал голос Брейнсторм из-за закрытой двери. — Я просил? — удивился доктор. — Не помню такого. И что с Вирлом? — А теперь, если ты не против, возьми за шкирку Вирла и вышвырни на капитанский мостик, иначе скоро здесь на одного живого бота здесь станет меньше, — проигнорировал вопрос джет. — Зачем он на капитанском мостике? — не понял медик. У Рэтчета появилось стойкое ощущение, что либо он сам, либо окружающие глючат мозговым модулем. Вроде бы, все говорят на одном языке и нормальные слова, так почему после каждой фразы становится все непонятнее и непонятнее? — Оттуда не слышно его нытье, — равнодушно пояснил ученый. — Я бы с радостью сейчас умер! — воскликнул экс-рэкер. — И вообще за весь этот день! Рэтчет скептично окинул тонкую, но крупную фигуру Вирля. Если оно начнет упираться и цепляться за углы и дверные проемы, далеко его утащить не выйдет. Доктор мысленно хмыкнул: можно подумать, он всерьез собрался куда-то тащить этого бывшего крушителя. — Брейнсторм, я, конечно, рад тому, как ты оцениваешь мои силы, — хмыкнул доктор, — Но, боюсь, затащить его на мостик мне не по силам. — Я с радостью бы помог, но связан обещанием, так что, будь добр, проваливай, Вирл, — рыкнул ученый на Вирля. — Так помоги мне умереть! — обрадовался вертолет перспективой откинуться. Ничего не понимающий Рэтчет потер лоб, пригасив на секунду оптику. Определенно, творилось что-то странное. Брейнсторм, который обиделся на всех, и утверждает, что сам Рэтчет его послал с оптики подальше. Вирль в истерике рыдает и просит его убить… Вирль в истерике?! Вирль рыдает?! Да такое вообще бывает? Очевидно, случается и такое. — Вирль, иди в бар, — посоветовал доктор. — Выпей слабозаряженного. Поболтай со Свервом... — Я туда никогда больше не сунусь! — Вирль воскликнул так, будто Рэтчет предложил ему собственные крылья съесть. — Все с этого и началось! Вирль снова принялся материться и на старо-кибертронском, и на неокибексе, и добавлял особо острые словечки из языков прочих инопланетных видов. Доктор недоуменно посмотрел на винтокрылого, и поинтересовался у двери: — Брейнсторм, что с ним? Он как-то странно себя ведет. — Нормально он себя ведет, — усугубил недоумение доктора джет. — У меня такое чувство, будто я что-то пропустил, — пробормотал доктор, посмотрев на разошедшегося Вирля, что перешел на брань народов Галактического Совета. — И поведение Вирла нормальным не назовешь. Это не его стиль. Дверь осталась безмолвна, зато Вирль, снова всхлипнув, вдруг попросил, отворачиваясь и пряча вновь выступивший омыватель: — Не смотри даже на меня, пожалуйста! — Да что у вас в баре там произошло? — не выдержал и рявкнул доктор. — Мне может кто-нибудь объяснить внятно? — О-о, ты действительно хочешь об этом знать?! — внезапно успокоился Вирль и протянул с нормальным для него угрожающим сарказмом. — Ты хочешь об этом знать?! Да ты пожалеешь об этом! — Рассказывай уже, — закатил оптику доктор, которого уже достали эти тайны и хождения вокруг да около. — А не пытайся напугать. — Во-первых, …! — объяснение состояло практически целиком из грубой брани, и оказалось каким-то странным и маловразумительным, но экс-рэкер увлекся самим повествованием. — А еще…! И…! А после еще и на Родимуса! И вообще…! — Я? — не поверил доктор всему, что Вирль тут наговорил. — Нет, ржа, Сверв!!! — рявкнул Вирль и добавил несколько непереводимых слов. — Не помню ничего подобного, — сложил руки на груди Рэтчет. — Я вообще только что проснулся. — Конечно не помнишь, ты выпил несколько высокозаряженных! — заявил Вирль. — А вот спроси и у остальных…! — Брейнсторм, что тут Вирл рассказывает? — скептично поинтересовался доктор у двери. — Вы с Персептором на нем опыты, случайно, не ставили? — Сейчас он говорит исключительно правду, — отозвалась дверь. — Равно как и ты вчера про Перси. И про кэпа. — …! — поделился своим матерным мнением экс-рэкер. — Бред какой-то, — не поверил доктор. — Угу. Поддерживаю, Вирль, — отозвался Брейнсторм, впрочем, поддержки в его равнодушном голосе слышно не было. — Странно… Я не помню, как ложился оффить. И как пил. Помню, мы серфили на астероидах. — Это было два дня назад, — вставил Брейнсторм из-за двери. — Вирл подцепил дирогскую спороносную разъедайку, — продолжил реконструировать последние воспоминания доктор. — Посмотри на себя в зеркало какое-нибудь, — посоветовал Вирль. — Я загнал его на дезинфекцию… — сконцентрировался медик на своих воспоминаниях, которые, чем дальше, тем более размытыми становились. — Странно, дальше все как-то смутно… Я… Мне было страшно. Не помню, отчего. А потом... Нет. Все, больше не могу ничего вспомнить. — Посмотр-р-рись. В зеркало, — прорычал Вирль, угрожающе нависая над медиком. — Да что такое с зеркалом? — не понял доктор. — На себя, — ткнул в Рэтчета клешней экс-рэкер. — Обрати внимание. Больше для успокоения Вирля, чем в надежде увидеть что-то интересное, Рэтчет решил внять просьбе. Зеркала у него при себе не было, но зато имелся широкий и отполированный резак. В него доктор и заглянул. — Ох ну ничего себе?! — оценил он несколько сколов краски, небольшую вмятину на шлеме и немного погнутый кончик рога. — …! — нецензурно высказался Вирль. — Хотя бы это заметил, спасибо. Рэтчет с нажимом провел ладонями по лицу. Неужели это все правда? Неужели, он и впрямь наговорил друзьям столько всего отвратительного? Цинично бил по слабым местам тех, кто ему доверял? Как же это шлаково погано! Что теперь делать? Стоп! Он, в конце концов, не спарк. Накосячил — исправит все. А пока надо взять себя в руки. — Как это случилось? — спросил Рэтчет, смотря на Вирля со всем вниманием. — Потому что ты, …! — не мог уже прекратить ругаться экс-рэкер. — Так много говорил! Что пришлось тебя насильно вырубать! Чтобы ты заткнулся! — Ничего не помню… — задумался Рэтчет, пропуская мимо себя матный словарный понос Вирля. — На ком я, говоришь, сорвался? — Перси, — любезно подсказал Брейнсторм. — И кэп. Мне не привыкать. О, еще ты послал Дрифта. — В смысле, я послал Дрифта? — В прямом, — с ядовитой любезностью сообщил ученый из-за двери. — Так что удачи его найти. — Да не может быть! — воскликнул медик, и добавил, уже нерешительно, обратив взгляд на Вирля. — Не может же? — Ха, — безжалостно раздавил последнюю надежду доктора Брейнсторм. — «Не может»… — Ха-ха-ха-ха! — рассмеялся Вирль. Рэтчет опустил руки и поджал губы. На Искру опустилась такая тяжесть, что, казалось, он сейчас рухнет на пол под ее весом. Неужели он и впрямь прогнал Дрифта? Но как? Почему? А что, если Дрифт уйдет? А если исчезнет насовсем из его жизни? Нет! — Еще и злобствуете, — скривился в досаде медик. — Где он? — Где-то, — безразлично отозвался джет. — Он на корабле? Рэтчет поинтересовался уже более сухо. Не важно, помнит он или нет, ситуацию необходимо решать, тем более, что план у него уже какой-никакой, но появился. Дрифта вернуть, со всеми оскорбленными поговорить, Родимусу оказать помощь и проследить, чтобы на корабле не произошло ничего фатального прежде, чем капитан вернется в строй. А еще он внезапно ощутил себя так, словно находился среди врагов, таких, от которых лучше прятать чувства и эмоции, потому что стоит дать слабину — и они нападут. Не без оснований. — Нет, — ответил уже Вирль. — Ясно, — отозвался нейтрально доктор. Значит, дело осложняется. Мало того, что вернуть Дрифта будет сложнее, так он, Рэтчет, теперь старший офицер на корабле и несет полную ответственность за «Лост Лайт» и его экипаж. Это не то, к чему он стремился, отправляясь в путешествие. — Свои любовные проблемы решай сам, — бросил Брейнсторм. Кажется, или ему уже начал надоедать этот разговор? — Мне показалось, что он вдалеке шел к способу выхода из Лост Лайта… — припомнил Вирль. — Так, Брейнсторм, я скоро буду, — сообщил доктор и развернулся, чтобы направиться к мостику, однако следующая фраза джета сбила его планы. — Остальным, кстати, можешь передать, что технические проблемы они тоже теперь решают сами. Доктор замер, и вновь обернулся к двери. Похоже, кроме того, что Вирль тут наматерил, произошло что-то еще. Что-то, заставившее корабельного гения плюнуть на работу, к которой он доселе относился очень ответственно. — Похоже, тебя я тоже задел? — поинтересовался Рэтчет. — У меня отпуск, — сообщил Брейнсторм и припечатал. — Вечный. — Ясно, — отозвался медик, лихорадочно соображая, что и как он должен сказать еще и этому упрямому джету, чтобы сгладить последствия своего вчерашнего безумия. — Разбирайтесь сами со своими проблемами, — подвел итог ученый. — Как заставить перестать лить этот шлаков омывате-е-е-ель! — взвыл Вирль, прекратив, наконец, ругаться. — Долбанись шлемом об стену, полегчает, — безразлично посоветовал Брейнсторм. — Брейнсторм, прекрати, — попробовал воззвать доктор к тому, от кого можно было ожидать большей рассудительности. — Что? — равнодушно спросил джет. — Когда он долбит стену, он не ноет. — Я…я…возьму свою любимую бомбу. И взорву! — продолжил Вирль, на ходу воодушевляясь этой идеей. — Какую бомбу выбрать… — Ядро корабля, — безразличным тоном подсказал Брейнсторм. — Самая мощная бомба из здесь присутствующих. — Хорошо, тогда другой вопрос: как воспользоваться этой «бомбой»? — тут же заинтересовался экс-рэкер. — Брейнсторм, ты что творишь? — опешил медик. Неужели все настолько плохо? — Проходишь в отсек и стреляешь, — поведал джет. — Дверь открыта. — Если бы я помнил…ах, у меня же есть план Лост Лайта! — обрадовался Вирль. Не говоря больше ни слова, он подпрыгнул, и, трансформировавшись в воздухе, помчался по коридору. Ощущая, что катастрофически опаздывает, Рэтчет поспешил трансформироваться и направился к двигателю по самому короткому маршруту. «Давай, капитан Рэтчет, — ехидно сообщил по внутренней связи Брейнсторм. — Останавливай психа». «Капитан?» — переспросил медик. «А я выведу пока трансляцию на общий монитор с тем, как бравый блюститель порядка и педант справляется с обязанностями Родимус», — ученый даже не стал отвечать, продолжая подливать энергона в огонь. Отвечать на это Рэтчет не стал. Что же, пусть посмотрят. Если он провалится, это не будет иметь значения. Если добьется успеха — покажет себя спасителем корабля. Так что вреда от этой самой трансляции нет. К счастью, Рэтчету удалось проложить маршрут так, чтобы свести отставание от винтокрылого летуна к минимуму. По крайней мере, Вирль еще не успел даже дойти до ядра прежде, чем его нагнал медик. Пришлось, правда, пролазить в довольно узкие технические люки и ползти по трубам, но оно того стоило. — Как красиво здесь… — как-то задумчиво произнес Вирль, проходя к святая святых двигательного отсека по узким мостикам. — Почему я раньше сюда не заглядывал? — Вирль, я здесь, — доктор остановился у площадки рядом с ядром. — Уходи, — бросил тот, спускаясь по крутой служебной лестнице. — Скажи, что я наговорил тебе? — обратился к нему доктор, опасливо поглядывая на пушку в руках экс-рэкера. — Уходи, — повторил требование Вирль, нацеливая эту самую пушку на доктора. — Нет. Я не уйду, — упрямо заявил Рэтчет. — Я хочу знать, что я сказал тебе, чтобы исправить нанесенный вред. — Я тебе кратко перечислю, что из-за тебя произошло, пока перезаряжаю. — Ты ведь понимаешь, что я был не в себе? — поинтересовался доктор, но в ответ на скептично-насмешливый взгляд единственного окуляра махнул рукой. — Впрочем, ты прав: это не оправдание. Поэтому мне нужно все исправить. Рассказывай — Ты это не исправишь, — уверенно заявил Вирль, перезаряжая оружие и утирая предплечьем омыватель. — Исправить можно многое, — не согласился медик. — А если не исправить — так создать новое. На самом деле, безвыходных ситуаций нет. Нужно просто искать варианты решения проблемы и не сдаваться. — Из-за твоего «не в себе» Родимус отключился, Дрифт действительно ушел из корабля, Персептор закрылся, Брейнсторм закрылся, Сверв… Ушел куда-то вглубь корабля, а я не могу перестать делать странные эмоциональные действия! — Так… — протянул доктор, пытаясь придумать, что теперь со всем этим делать. — И хочу прямо сейчас закончить со всем этим навсегда! — объявил экс-рэкер, вскидывая бластер. — Родимус, полагаю, у себя? — попытался перевести тему Рэтчет. — В медотсеке его не было. Слушай, Вирль: у меня есть один вариант. Он тебе поможет. Вирль застыл, как-то даже вальяжно наводя прицел на ядро. Доктор в ужасе смотрел на это не зная, что сказать и как отреагировать, чтобы убедить экс-рэкера передумать, и не стрелять. — Он не слышит тебя, — бросил Вирль, и принялся за обратный отсчет, пока его палец медленно надавливал на курок. — Пять. Четыре. Три. Два. Один... — Стой! Рэтчет успел в последний миг вцепиться в руку Вирля и сбить ему прицел. Заряд улетел в пол в стороне и оставил здоровую оплавленную дыру. Медик бросил взгляд на ядро, убеждаясь, что оно цело, а корабль пока не готовится самоуничтожаться. — Отпусти. Меня. Сейчас же, — отчеканил требование Вирль, и доктор поспешил его выполнить. — Чего ты хочешь? — спросил Рэтчет. — Я хочу… — протянул Вирль, и медику послышались в этих словах нотки сарказма. — На самом деле хочешь, — уточнил Рэтчет, после чего уверенно продолжил. — Не умереть. Нет. — Подействовать на ядро корабля, — заявил экс-рэкер, глядя на это самое ядро. — Я хочу закончить с мучениями всех остальных, и своими тоже. — Давай сделаем это вместе? — предложил док, надеясь на эффект неожиданности. Вирль уставился на Рэтчета: явно не такого он сейчас ожидал. Вместо уговоров, просьб, попыток приказывать или угрожать он что, предлагает вместе пальнуть по ядру и всех убить? Коварный доктор не замедлил воспользоваться мигом растерянности. Ловким движением он буквально вывернул бластер из рук Вирля. Тот только и успел, что издать приглушенный возмущенно-вопросительный звук, а док уже с его оружием в руках отступает назад. — Отдай! — не то потребовал, не то возмутился Вирль. — Зачем мне это делать? — задал резонный вопрос док. — Я уже сказал, зачем! — возмутился экс-рэкер. — Верни! Винтокрылый меха двинулся на медленно пятящегося доктора, нависая над ним грозовой тучей, разве что сверкал не молниями, а золотым глазом. Даже омыватель от недовольства течь перестал. — Ладно, — внезапно остановился доктор. — Но при одном условии. Вирль от недоуменно остановился. Что задумал этот доктор, что ведёт себя столь уверенно? Точно какую-то гадость. И еще смеет предлагать какие-то там условия. Но уже через секунду бывший крушитель принял решение: — Я у тебя насильственным путем заберу пушку, — решил экс-рэкер, делая шаг к медботу. — Иди сюда! Рэтчет не отступил, не побежал и не стал пытаться убедить винтокрылого изменить свое решение. Нет, он остался на месте, только трансформировался, оставив бластер в салоне. Нет, он не станет бежать или вновь отнимать оружие. Если Вирль не передумает, ему же хуже. — Я стою, — сообщил очевидный факт медик. — Возьми, если сможешь. Вирль вновь остановился, прищуренным глазом окидывая альт-мод Рэтчета. Будучи опытным бойцом, он чувствовал ловушку, хотя и не понимал, в чем тут угроза. Однако без развитой интуиции не пережить войну, тем более, если постоянно участвуешь в боях. И сейчас эта самая интуиция буквально орала Вирлю, что предложение нечисто. — Знаешь, что? — поинтересовался Вирль, не спеша делать следующий шаг. — Что? — задал док банальный вопрос, когда пауза начала затягиваться. — У меня вообще-то есть вот это. Экс-рэкер положил клешню на честплейт, намекая на дула под ним. — Ты что, испугался моего альт-мода? — фыркнул медик. — Что? Нет! — возмутился такому поклепу Вирль. — Просто это займет больше времени. — Может, мне еще дверцы открыть? — насмешливо поинтересовался Рэтчет. — Ладно. Даже подъеду. Экс-рэкер уставился на медбота так, словно он предложил выпить лавы, мотивируя тем, что это бесплатно. — Но, Вирл, ты уверен? — спросил Рэтчет внезапно серьезно, и вправду подъезжая поближе. — Дело ведь не только в нас. — Я… Уверен, — ответил Вирль, и все же, некоторая заминка показала Рэтчету, что док двигается в нужном направлении. — Я уверен, что Родимус теперь даже не проснется, ибо я без понятия что с ним случилось. И вообще… Всем уже все равно. — У каждого здесь присутствующего есть друзья и близкие на Кибертроне и других планетах, — вновь заговорил Рэтчет. — А Родимуса я верну. Обещаю. Не все на корабле хотят умирать. Вирль все так же стоял и молча смотрел на медика, все еще не пытаясь отобрать свой бластер. И Рэтчет не знал, чувствовал ли он ловушку, или же колебался, не уверенный в правильности собственных действий. Медбот решил продолжить, пользуясь возможностью: — Я не единственный, кто хочет жить. Подумай, хочет ли умирать Наутика? А Циклонус с Тейлгейтом? Ты спросил Блюстрика? Или Сверва и Бластера? И Родимус. Он ведь еще жив, не так ли? Я хочу прямо сейчас отправиться ему помогать, и ты можешь отвести меня. Можешь спасти нашего капитана. — В последнее время, я все время пытаюсь зачем-то сделать то, чего я не делал и не умею делать, — внезапно признался Вирль. — Пытаясь как-то кому-то помочь… И быть чем-то еще полезным, помимо боевых качеств. — Исключительно неблагодарное хобби, — поделился своим мнением Брейнсторм, подключившись к динамику. — Я заметил, — отозвался Вирль. — Ты прекрасно делаешь часы, — брякнул первое, что пришло в голову Рэтчет, чтобы разубедить Вирля в правоте его слов. — У меня есть пара, что ты подарил. — Нашел еще, на что опираться! — возмутился было экс-рэкер, но потом удивленно переспросил. — Ты… Сохранил часы?.. — Да, — кивнул медик. — Конечно. — Почему? — Они хороши, — честно признался Рэтчет. — И их подарил ты. Мы ведь друзья, по крайней мере, были ими. Не помню, что я наделал, но я приложу все усилия, чтобы вернуть нашу дружбу. Вирль промолчал, задумчиво глядя на неуместную здесь машину скорой помощи. Однако было не похоже, что он готовится отбирать обратно свою пушку, чтобы палить из нее по ядру двигателя в суицидальном порыве. — Ты не против? — спросил Рэтчет. — Дашь мне шанс? — Даже если я об этом подумаю… — начал задумчиво Вирль. — Что ты сделаешь с остальными? — В первую очередь я помогу Родимусу, — не задумываясь ни на миг ответил Рэтчет. — Он тебе не будет рад потом, — предупредил экс-рэкер. — Если ты сомневаешься, стоит ли давать мне шанс, то давай хотя бы поможем ему, — продолжил медбот. — Не важно, будет ли он рад мне, или нет. Главное — спасти жизнь. — А Персептор и Брейнсторм не откроют нам лабораторию, — добавил вертолет, а затем признался. — Чувствуется в тебе тот самый Рэтчет с его долгом… — Вирль, я и есть тот самый Рэтчет, и я тебе это докажу. Отведи меня туда, куда вы положили Родимуса, — попросил медик, после чего задумчиво произнес. — А Брейнсторм и Персептор… Не знаю, если честно. Но я приложу все усилия, чтобы и они вернулись в строй. — Хорошо, я тебе доверюсь, — после недолгого колебания все же согласился Вирль. — Только перестань на мою оптику смотреть, пожалуйста. — Хорошо, идем, — обрадовался доктор тому, что его. Наконец, отведут к пациенту. — И да, Брейнсторм, я знаю, ты смотришь это. Знай: твою дружбу я тоже хочу вернуть. — Вашу ваниль смотрит практически весь корабль, — сообщил Брейнсторм. — Да, я знаю, — Рэтчет не забыл, что джет обещал включить трансляцию. — Брейнсторм, я все понимаю, но ты меня тоже прибавляешь к общему чувству позора, — высказал свое недовольство Вирль, пряча оптику. — На деле, я надеялся, что тебе хватит сил выстрелить, — вздохнул Брейнсторм с переигранной печалью. На фоне в лаборатории отчетливо слышался скрежет. — Видимо, до уровня манипуляций Перси я еще не дотягиваю. Грустно. Придется наверстывать. На этой драматичной ноте динамик выдал тихий треск, отключаясь. Наверное, джет закончил трансляцию, не получив того, что хотел. Или получив. — Идем, поможем Родимусу. Не стоит затягивать с этим, — напомнил о себе Рэтчет, который и впрямь беспокоился за состояние капитана. Вирль направился прочь из отсека, приглашающе махнув клешней, мол, иди за мной. Трансформировавшись и с пушкой экс-рэкера в руке, медик последовал за неудавшимся суицидником. — Это все сильно путает, — признался Вирль. — И сводит с ума. Это не то безумие, которого я желаю обычно. — Знаешь: я тоже такого не ожидал, когда проснулся, — поделился и доктор своими впечатлениями. — Прости меня, Рэтчет, — вдруг извинился за свое поведение экс-рэкер. От неожиданности медик едва не споткнулся на ровном месте. — Тебе не за что извиняться, — ответил он. — Это ты меня прости. Дальше дорога до каюты Родимуса прошла тихо. Вирль о чем-то размышлял. Рэтчет же планировал свои ближайшие действия. Нужно было загнать в двигательный отскек пайроботов и заставить их работать, а затем найти Дрифта. Медик пробовал дозвониться до спидстера, но бесполезно: тот игнорировал входящие, если вообще получал их. — Смотри, — Вирль открыл каюту капитана. — Вот сюда я и положил Родимуса, собственно. — Поможешь донести его до медотсека? — Рэтчет вошел внутрь и свет автоматически загорелся, освещая довольно скромную обстановку и лежащего на платформе капитана. — Только сначала мне нужно просканировать… Медик припомнил, что Родимус еще в начале путешествия выкрасил стены своей кварты в яркий розовый цвет, украсил их аэрографией и нарисовал языки пламени возле дверей. Сейчас же от былой вычурности не осталось и следа: скромная строгая обстановка, ничего лишнего, и табличка с именами погибших членов экипажа висит на стене немым укором. Растет. Доктор подошел к пациенту и провел быстрое сканирование, отмечая очень нехорошее состояние его систем. Пока что он не умирает, но времени оставалось все меньше и меньше. — Он жив… — пробормотал медбот и отступил, давая Вирлю доступ. — Хорошо, я помогу, — согласился экс-рэкер. Приблизившись, Вирль довольно аккуратно поднял Родимуса с платформы. — Он плох, но не в критичном состоянии, — сообщил Рэтчет. — Идем. — Я вас обоих сам лично тащил по платформам… — поделился экс-рэкер, выходя из кварты. Хоть Вирль и не мог похвастаться выраженной мимикой, интонации, жесты, язык тела выдавали, что он чувствует. Рэтчет за время путешествия неплохо научился его читать, и сейчас он видел, что летун искренне приживает за Родимуса. — Я его спасу, — пообещал доктор, направляясь к медотсеку следом за Вирлем. — А пока расскажи, с чего все началось. Я помню только страх и все. Дальше темнота. — Брейнсторм что-то делал с твоей Искрой, желая дать апгрейды, — принялся рассказывать экс-рэкер. — Поэтому тебе было больно. А потом, чуть после этого, ты был агрессивен. И ты мог бы меня убить. Правда я рефлекторно защищался клешнями, так что я, как видишь, жив. Потом ты уехал. И Брейнсторм за тобой ушел. Дальше…я уже действительно не слушал. Я встретил Сверва. — Вмешательство в работу Искры? — удивился доктор, ощутив в груди неприятный отголосок и подавив внезапно возникшую мелкую дрожь в корпусе. Да что с ним такое творится? — Да, — неодобрительно покосился крушитель. — О, извини, продолжай. — Так вот, — продолжил вертолет. — Я хотел, чтобы Сверв мне помог с тем, чтобы… Не было все настолько плохо. Чтобы Родимус не был на нервах и не стал снова агрессивным, когда будет без успокоительных. Чтобы ты и Брейнсторм снова не начинали между собой заумные споры. Чтобы у Брейнсторма и у Персептора было какое-то подобие расслабления. Я хотел как лучше. А вот оказавшись в баре и обсудив планы… Тут и началось. Сидели там Дрифт и Персептор, пришедший по той причине, что он узнал о моих мыслях… А потом и ты пришел. У медотсека доктор вышел вперед, и, лично открыв дверь, повел Вирля прямиком в реанимацию. В приемной обнаружился Фест Эйд, принимающий Бластера. Заместитель было вскинулся, но Рэтчет жестом остановил его и кивнул, мол, продолжай, я и сам справлюсь. — Запил заряженного, — рассказывал дальше Вирль. — И началось. Успешно наговорил про слабые стороны Персептора, Родимуса, а также в ответ заткнул Дрифта, который пытался это закончить, и мне все же пришлось прибегнуть к тому, чтобы тебя вырубить стулом. Наиболее эффективно вопросы, хе-хе, всегда решаются насилием… Иронично, не так ли? — Нет, не всегда, — не согласился медик, активируя платформу. — Вот, укладывай его сюда. Ты ведь не выстрелил в двигатель. — Так… — произнес Вирль, осторожно укладывая Родимуса. — Не выстрелил. — Вот, забирай свою пушку, — вручил медик экс-рэкеру его бластер. Вирль рефлекторно взял оружие, и удивленно посмотрел на доктора. Неужели не чаял, что ему вернут его игрушку? Впрочем, ждать реакции Рэтчету было некогда: у него тут пациент в тяжелом состоянии. Так что он тут же принялся проверять оборудование и медикаменты, необходимые для операции: не хватало еще, чтобы что-то закончилось прямо в разгар процедуры. Или сломалось. — Спасибо, — произнес Вирль, пряча пушку в субкарман. — Сейчас займусь пострадавшим… — прокомментировал свои действия доктор, раскладывая все необходимое на столиках рядом с платформой. Тут же подлетел и застыл рядом дрон-ассистент. — Отойди пока в сторонку. Доктор на миг замер, а затем приступил к операции, для начала подключая Родимуса к системам контроля жизнедеятельности. Это все он проделывал миллионы раз, руки действовали быстро и не заедали, приборы работали исправно и радовали слух сигналами об успешных действиях. Ничего сложного для медика с опытом, каким обладал Рэтчет. — Что касается тебя, Вирль, то твоей вины здесь нет, — решил ободрить экс-рэкера медик, не отрываясь от дела. — Я был напуган: что-то произошло, правда, я не помню, что конкретно. Но именно оно заставило меня открыть Брейнсторму Искру. Тогда все и началось. Не зря вмешательства в работу Искры запрещены. Мало того, что это крайне болезненно, так еще и побочные эффекты могут быть катастрофичны. Ты всего лишь попал под горячую руку. Впрочем, стоит отдать Брейнсотрму должное: чего бы он не добивался, он явно достиг успеха… Операция была кропотливая, но не сложная. Нужно было лишь в правильной последовательности выполнить ряд действий: закачать нейрекс, подать импульс, разогнать системы, зафиксировать результат и подключить систему поддержания Искры для того, чтобы избежать повторного сбоя. — Рэтчет… — Да? — отозвался медик, не отвлекаясь от работы. — Ты когда-то видел до этих моментов мой омыватель? — Не помню такого, — честно сказал Рэтчет. — А я помню, что в последний раз, мне…лить омыватель хотелось перед тем, как мне сделали операцию. А потом я о чувствах, вызывающие это позорное действие, забыл. Постарался забыть, — поделился воспоминаниями Вирль. — Вливал это в то, что считалось безумием. Кровавым безумием. Тогда я знал, что мне делать… А я теперь не знаю, как остановить поток омывателя. Это чувствуется весьма энергозатратно… В последнее время, я наверное действительно часто пытаюсь себя убить, желая найти прежний источник адреналина, что прежде заводил. Я на себя не похож. — Все, готово. Теперь осталось ждать, — провозгласил медбот, проверяя показатели. Все работало нормально, и пациент вскоре должен был прийти в себя. После этого док повернулся к Вирлю. — А что насчет боя? Не помогает? — Найти бы еще этот бой. Замерцала и загорелась неярко оптика у лежавшего пациента. Приборы радостно подали сигнал, что больной пришел в онлайн. Рэтчет вздрогнул: не ожидал, что это произойдет так быстро. И все же, он не смог сдержать радостной улыбки. — Если бы все так было просто… — продолжил Вирль, не заметивший сего радостного события. — Родимус, — доктор положил капитану руку на плечо и слегка сжал, выражая поддержку. — Родимус? — переспросил Вирль, и только потом сообразил подойти поближе. — Ты быстро пришел в себя, — сообщил медик. — Это хороший признак. Можешь говорить? Родимус не шевельнулся и ничего не сказал. Но это было не страшно: доктор предполагал, что так, скорее всего, и будет. Функциональность восстановится со временем, когда оживляющее поле Искры вновь наберет силу. — Не напрягайся, это пройдет, — посоветовал медбот. — По его выражению лица, он…не рад, — констатировал Вирль очевидное. — Понятия не имею, что я тебе наговорил, но ты должен знать: я был не в себе. И, скорее всего, молол чушь, лишь бы уязвить тебя. Я очень сожалею об этом и сделаю все, что в моих силах, чтобы разобраться с последствиями моего вчерашнего безумия, — в первую очередь повинился перед капитаном медик, а затем принялся рассказывать больному о его состоянии. — Двигаться в ближайшее время ты не сможешь, но опасности для жизни нет. Восстановление систем уже началось, так что со временем ты придешь в порядок. Отступив от пациента, Рэтчет огляделся и наткнулся взглядом на экс-рэкера. — Вирль, посиди пока с ним, — попросил он, — Мне нужно отлучиться. — А ты что будешь делать? — полюбопытствовал вертолет. — Я пойду говорить с учеными, — пояснил док. — А ему нужна компания Медик задумался, как можно расшевелить ученых, с какой стороны к мним стоит подходить, чем задабривать и на что давить. Впрочем, все это вторично: пока он не знает, что именно наговорил, планы строить рано. Увы, придется импровизировать. — Удачи. Она тебе очень сильно пригодится, — шлаково резонно заметил Вирль. — Кстати, ты не в курсе, на чем улетел Дрифт? — вынырнул из размышлений медик. — Об этом я уже не знаю, — признался экс-рэкер. — Ладно, спрошу у Бластера, — развернулся и направился к выходу Рэтчет. — А ты пока поговори с Родимусом. Лежать без движения и смотреть в потолок шарково скучно. — Хорошо… — согласился Вирль, останавливаясь у платформы с капитаном. — Если что — зови меня, — велел медбот и вышел. Дрон же так и остался висеть в воздухе безмолвным наблюдателем. — М-да уж. Хорошо, — сставшись один рядом с неподвижным пациентом, Вирль даже растерялся, но потом начал говорить то, что пришло первым в голову. — Родимус, ты, наверное, сейчас сильно злишься на Рэтчета… И я даже пойму это. Он многое наговорил тебе в нетрезвом агрессивном состоянии после Брейнсторма… Но в том-то и дело, что это было нетрезвое состояние. Я… надеюсь точно, что он не специально. И я могу сразу сказать, что если бы не он, будучи уже в трезвом состоянии, никто бы из нас уже здесь не был. Я хотел подорвать Лост Лайт с помощью его ядра, как мне подсказали. Рэтчет же смог остановить меня. Потом и тебя вытащить из твоей отключки. Бывший крушитель замолчал, ожидая реакции на свои слова. Однако Родимус лежал все так же неподвижно и тихо, будто и не слышал его слов. Так что, помолчав немного, Вирль продолжил: — Боюсь взглянуть сейчас снова на твой фейсплейт, хах… Я бы рассказал анекдот, но у меня юмор специфический очень. А ты все молчишь… Вирль посмотрел на системы поддержания Искры, скрывающие большую часть груди Роджимуса, на идущие от его корпуса трубки и кабели, на экраны с какими-то непонятными для не-медика кривыми, цифрами, графиками и странными словами, выглядящими страшнее матерных. И как доктора только во все этом разбираются? — Я все-таки расскажу один анекдот, — решил Вирль. — Сидят, значит, два зэка в тюрьме кибертронской. Один другого спрашивает: «За что сидишь?»…