История одного спора

Рэтчет заблокировал дверь за собой, едва вошел внутрь дока. И тут же встретился с недовольным взглядом Дрифта, стоящего в шаттле. Выглядел сбежавший спидстер хоть и недружелюбным, но зато и неповрежденным, что не могло не радовать. — Что ты тут делаешь?! — возмутился гонщик. — Дрифт, выходи, — вместо ответа попросил Рэтчет, подходя к опущенному трапу. — Как ты нашел меня?! После секунды колебаний Дрифт все же решил смилостивиться и снизошел до медика. Остановившись напротив своего партнера, он скрестил руки на груди и посмотрел прямо, недовольно и с упреком, гордо подняв голову. — Ты летел на шаттле автоботов, — не стал скрывать док. — Чего тебе? — бросил мечник. — Мне? — переспросил Рэтчет и честно признался. — Тебя. Медбот так и остался стоять на месте, не решаясь подойти поближе. Хотелось одновременно обнять этого сбежавшего гаденыша, и стукнуть его за этот побег. И чтобы этой ссоры никогда не было, чтобы не смотрел Дрифт так настороженно и напряженно, как глядит сейчас, чтобы не стоял, так демонстративно сложив руки, чтобы он вновь улыбнулся так светло и тепло, как умеет только он. — Ха-ха-ха, — саркастично произнес мечник, едко оскалившись. — Смешная шутка. — Экипажу ты тоже нужен. Нет ни Мегатрона, ни Магнуса. Родимус недееспособен. Ты должен принять командование, — тут же зашел Рэтчет с другой стороны. — Но прежде я должен поговорить с тобой. — Нам не о чем разговаривать. — Бросил Дрифт, вскинув голову. — И командование я принимать не собираюсь. Рэтчет замолчал, не зная, что сказать. За что извиняться? Что обещать? Что стараться обходить? Как же плохо не помнить, что случилось! — Что я тебе сказал? — поинтересовался док и пояснил. — Я был не в себе и ничего не помню. — Это не оправдание, Рэтчет, — упрямо мотнул головой Дрифт. — Знаю, — кивнул доктор. — Но, чтобы оправдываться, надо знать обвинения. Дрифт замер, пристально глядя на доктора, оценивая, правду ли он говорит, рассматривая ауру, размышляя. Обида, разочарование, уязвленная гордость, упрямство и боль от резких слов боролись в нем с желанием простить Рэтчета, а противный червячок сомнений так и грыз, нашептывая, что он, Дрифт, этого заслужил. Что он сам во всем виноват. — Ты меня послал. Не в прямом смысле, но послал, — намеренно холодно произнес мечник. — В грубом тоне, который в наших отношениях я терпеть не намерен. Даже если ты и не в себе. — Как это произошло? — Я пытался тебя успокоить, а ты меня послал, — мечник обвиняюще ткнул пальцем сначала в медика, потом в себя, а затем рубанул воздух ладонью. — Все. Рэтчет потер лицо руками. О да, он знал, что обиды, нанесенные близкими, жалят во много раз больнее. И понимал, что будет нелегко. Как здорово, что Дрифт сбежал так быстро: наговори ему Рэтчет столько же, сколько успел наговорить Персептору, все было бы куда хуже. И все же, чем он тогда думал? — Ты ведь понимаешь, что это была ошибка с моей стороны? — спросил док, опуская руки, — Понимаешь, что ты — самый дорогой мне кибертронец? Самая близкая мне Искра? Дрифт, я ведь никогда всерьез не захочу от тебя избавиться. Потому что это означает разорвать мою Искру пополам. — Да кто ж тебя знает, — фыркнул спидстер. Он все же решил сойти со своего шаттла. Быстро спустившись по трапу, мечник замер рядом с доктором, глядя на Рэтчета тяжелым обвиняющим и, одновременно, печальным взглядом. — Посмотри на мою ауру. Посмотри в мою оптику, — попросил медик. — Послушай модуляции моего голоса. Ты знаешь, что я говорю искренне. Дрифт замер, и впрямь понимая, что Рэтчет абсолютно честен, что он, и впрямь, раскаивается. Желание простить его на миг перевесило все обиды, но лишь на миг. А затем боль от грубых слов, упрямство, следы сомнений и самокопаний, которыми спидстер изводил себя в одиночестве, захлестнули его волной злости и на свою слабость и на стоящего напротив Рэтчета. — Поддержка тебе не нужна, любовь, судя по всему, тоже! — выкрикнул спидстер в лицо Рэтчету. — Смеешь срываться на всех, даже будучи неадекватным! Родимус из-за тебя слег, добил его своими речами! Хочешь чтобы я взял на себя командование?! Никогда в активе! Я не выстою столько, сколько вынес Родимус! Он выдерживал все нападки в его сторону! Все обвинения сносил! Упреки! Казалось, Дрифт стал выше, и темнее, от него буквально исходило чувство недовольства, ощущаемое всей поверхностью корпуса, а с ним — праведный гнев и горечь разочарования. Он нависал над медиком, словно карающая длань, и сыпал обвинения одно за другим. — Ты? — возмутился Рэтчет, — Из-за меня он слег? Будь на месте доктора кто другой — наверняка бы отступил перед таким напором, признал вину, или стал бы просить прощения. Однако на Рэтчета, кототрый не верил ни в Праймуса, ни Юникрона, который и сам хотел было извиняться, это подействовало не неожиданным образом. Поначалу ошеломленный таким напором, медик тоже начал злиться. Он тут Искру раскрывает, а на него орать начинают! Конечно, он виноват, но у любой вины есть свои пределы! — Не перебивай меня! — рявкнул Дрифт. — Я тоже могу снести! Но есть огромная вероятность, что все закончится тем, что от корабля останутся лишь двигатели в полумертвом состоянии и останки нашего экипажа! — А ты не устраивай мне скандалы! — в тон ему отозвался Рэтчет. — Это еще я ничего не устраивал, дорогой мой! — перешел с крика на шипение спидстер. — Когда я настоящий скандал учиню, ты пожалеешь, что вообще меня полюбил! — Ты — наркоман с улицы, десептикон, изгнанник, крушитель — и взял вот так вот обиделся и сбежал в порыве истерики из-за того, что тебя, видите-ли, заткнули невежливо? — фыркнул язвительно Рэтчет. — Да это же даже звучит нелепо. Дрифт уставился на медика удивленно. Давление с его стороны разом исчезло, словно его и не бывало. Определенно, к такому он готов не был. Вместо того, чтобы исправить нанесенный вред, просить прощения или заглаживать вину, доктор все делал только хуже. Но медбот продолжал: — И после этого ты говоришь, что что-то там выдержишь? — И как после такого тебя не послать, м? — саркастично поинтересовался Дрифт. Однако медика, уязвленного в лучших чувствах, так просто было уже не остановить. Рэтчет продолжал, с каждым словом распаляя себя все больше и больше: — Да ты ответственности боишься! Ты говоришь, Родимусу приходилось терпеть нападки со всех сторон. Да, ты прав. Абсолютно прав. Ты говоришь, что он в одиночку тащил весь корабль — и снова попал прямо в цель. Вот только не учел одну деталь: А где все это время был ты, его заместитель? В чем выражалась твоя поддержка? Чем ты ему помогал? И все же, когда медик смотрел на Дрифта, такого светлого, изящного и несчастного, стоящего перед ним, его гнев сам собой начинал утихать. Рэтчет внезапно понял, что уже устал от этого выяснения отношений и хочет, чтобы этот спор уже поскорее закончился. — Я тащу медотсек, — продолжил он уже куда спокойнее. — Все, что Родимусу от меня приходит — это отчеты. И да: ты меня уже послал. Я — живой мех, и у меня не всегда хорошее настроение. И, представь себе, я могу совершать ошибки. Я принимаю тебя таким, какой ты есть, вместе с твоим мрачным прошлым и милым настоящим. Я прощаю тебе твои ошибки. Я готов бежать за тобой, чтобы просить прощения. Но знаешь, что? Ты, похоже, не видишь меня таким, какой я есть. Да, я тоже делаю глупости. Пусть и не специально, но я могу сделать тебе больно. Это происходит не первый раз, и не в последний. И если ты не готов к этому… Ну что же, это твои проблемы. Но знаешь, что? Отпускать тебя я не собираюсь. Потому что я тебя на самом деле люблю, рыцарь ты ушастый. — Закончил? — сухо осведомился Дрифт, когда в пламенной речи доктора наступила пауза. — Я жду твоего ответа, — так же сухо отозвался док, а затем поправил себя. — Хотя нет. Может, ты и не знал, но семейная жизнь — это не только любовь и нежности. Это еще и конфликты, и боль, и скандалы. Если супруги не способны прощать друг друга, понимать причины поступков друг друга, не готовы идти на встречу, то никакая любовь им не поможет. Потому что они просто утонут в море обид, и вместо поддержки, будут просто травить друг другу жизнь. Я готов и прощать, и идти на уступки, и самому извиняться, и идти на компромисс. Но если это буду делать только я, ничего не получится. А вот теперь да, я закончил. Под конец Рэтчет уже не бросал фразы холодным тоном а говорил убежденно, искренне. И это сыграло свою роль: Дрифт больше не кричал и даже не чеканил слова, демонстрируя недовольство. Он повернулся, и принялся расхаживать перед доктором туда-сюда, активно жестикулируя: — Что ж. Я начну с начала твоего монолога. Я не боюсь ответственности: я был заместителем Турмоила во времена пребывания на стороне десептиконов и решал многие вопросы. Я пытался помогать Родимусу со всем, чем только мог, но он отказывался и не подпускал меня близко к себе. Он вообще никого не пускал помочь себе. Он много всего стерпел, правда, и я поражаюсь его силе воли, что он в одиночку всю это тащил на себе до сегодняшнего дня. Я надеюсь, что он поправится и встанет на ноги. Дрифт остановился перед медиком, и заглянул тому в оптику, внимательно, и с укором, но хотя бы гнева во взгляде больше не было. — А что насчет тебя — я не обижен, я, скорее, оскорблен. Но я знаю, что ты был не в себе. И я знаю, что в обычном состоянии ты такое не вытворяешь, но все же… Даже в неадеквате ты должен пытаться слышать все, что тебе говорят. Говорят остановиться — попытайся сделать это ибо иначе все может закончиться плохо. Я принимаю тебя таким какой ты есть. Я люблю тебя всеми фибрами своей искры и доверяю тебе. Я готов поддержать тебя во всех начинаниях, хотя ты считаешь, что поддержка это слабость. И я тоже иногда могу перегнуть палку, что ты будешь говорить, что я обиделся. Я не обиделся: Мне просто нужно было время. Время подумать. Прости, Рэтти. Иногда я и правда принимаю все близко к искре. Но я не обижаюсь, честно. Рэтчет не выдержал, и сделал шаг вперед. Подхватив ладонь Дрифта он поднес ее к губам и оставил на пальцах легкий, едва ощутимый поцелуй. Искру зажало от острого чувства вины за то, что обидел Дрифта, расстроил меха, который доверял. Плюнул в открытую Искру. — И ты меня прости, — негромко произнес медик. — Я действительно вел себя недопустимо. И если я могу что-то сделать для тебя, чтобы загладить вину — только скажи. Что касается Родимуса… В его силе духа я и не сомневался, но ему все же стоило принять помощь: тысячи мелких проблем в конце концов могут сокрушить любого, даже самого крепкого. Не сомневайся: скоро он придет в себя. Дрифт ловким движением перехватил пальцы Рэтчета и сам уже поцеловал доктора в раскрывшуюся ладонь. Простой жест, показывающий, что ссора осталось в прошлом. Подняв глаза на лицо медика, он встретился с несколько неуверенной улыбкой и сам улыбнулся в ответ. — Что с ним случилось? — спросил спидстер. — Сбой в Искре, — опустил взгляд Рэтчет. — Праймас милосердный… — охнул Дрифт. — Да, — согласился с такой оценкой доктор, вопреки обыкновения не став ничего говорить об упоминании богов. — Но он жив и прогноз благоприятный. Так что да: тебе придется временно принять командование. Но я буду тебе помогать. Ты не останешься один. Доктор пообещал твердо, подняв взгляд и чуть сжимая пальцы Дрифта в своей руке. Улыбка его стала увереннее, и он будто уже сейчас готов был поддержать нового исполняющего обязанности капитана. Впрочем, уже спустя несколько секунд Рэтчет неохотно отпустил пальцы Дрифта и отступил на шаг: — Ладно, пойдем отсюда: нас ждет корабль. — Идем, — спидстер опустил руку. Они вместе направились в сторону двери из дока. Рэтчет поспешил связаться с Бластером по внутренней связи: «Бластер, открывай док: я закончил». «Сей момент, доктор. Ты справился? Можно включать камеры?» — тут же последовал энергичный ответ. «Да, справился, и можешь включать», — ответил медик. Вслух же он принялся докладывать мечнику о своих дальнейших действиях: — Мне еще надо доложить Мегатрону о твоем возвращении, принести извинения Брейнсторму и за это тоже отчитаться перед ним. Потом нужно проверить состояние Родимуса. Ну и, конечно же, посмотреть, чем опять заняты пайроботы. — Работенки много, — оценил Дрифт. — Да, — согласился Рэтчет. — Без тебя я был старшим офицером и являлся исполняющим обязанности капитана. Теперь же я торжественно передаю тебе эту должность. Кстати, Мегатрон распорядился, чтобы ты поговорил с Персептором: наш ученый не хочет меня видеть и не собирается возвращаться к работе. Планирует покинуть корабль. И по итогу вашей с Персептором беседы капитан хочет получить от тебя доклад, а если он будет занят — краткий отчет в письменном виде. — Хорошо, — принял Дрифт распоряжения начальства. — В таком случае, я пойду. С этими словами Рэтчет и поспешил навстречу новым разговорам, новым извинениям и новому отчету. Однако сейчас на Искре у него уже было гораздо спокойнее: Дрифт вернулся и больше не злилтся на него. «Бластер, с Мегатроном есть связь?» — спросил Рэтчет по внутренней связи. «Нет, он сейчас недоступен», — отозвался рэкер. «Спасибо, отбой», — завершил медик короткий разговор. Рэтчет пошел к лаборатории Брейнсторма, на ходу набирая краткий отчет по встрече с Дрифтом. Расписывать много не стал: доложил, что встреча прошла успешно и Дрифт приступил к выполнению своих обязанностей, а корабль вернулся на курс. Ну и, конечно, добавил формальной воды, чтобы это все выглядело как нормальный отчет, а не дружеская переписка. До лаборатории Рэтчет добрался без приключений, если не считать влетевшего в него Тейлгейта на доске и приставшего Хойста, который очень хотел узнать, что за пятнышко у него появилось на правой руке и как ему теперь жить. Пятнышком оказалось выцвевшая от контакта со щелочью краска, и после быстрого сканирования Хойст все же отцепился.