Прозрачные души с чёрными жилами

Кто разрешал ему быть живым? Ты робот, который должен забыть о сердце в груди, и работать, работать, работать... По этой простой причине Курт начал пытаться подняться. Тело не слушалось, ноги в области паха болели, а руки дрожали. Опёршись о сиденье унитаза, мальчишка попытался подтянуться, что удалось не очень хорошо. В процессе рука соскользнула, и подбородок, выпачканный кровью, ударился о пластик . И только спустя ещё пару тройку таких попыток его тело приняло вертикальное положение. На ватных ногах Кобейн вышел из кабинки и тут же бросился к умывальникам, открыл кран и начал хлебать воду, как вне себя. Хотелось поскорее избавиться от боли, разрывающей живот. Когда желудок был наполнен, спазмы не были настолько кошмарными. Избавляясь от выпитой воды, Курт чувствовал некое облегчение, пусть процесс были и довольно мерзким. Звуки, издаваемые мальчонкой, были ужасно тихими, настолько бесшумными, что не прислушиваясь не услышишь.Вода, выходящая из Кобейна, смешивалась с кровью, которая успела натечь в рот, вызывая во рту неприятный привкус железа. Когда блевать стало нечем, дрожащими руками парень смыл с лица кровь. Взгляд устремился в зеркало. Оттуда на него смотрело заплаканное личико с крупными гематомами на скулах. На носу был немаленький ушиб, который явно тяжело будет заживать. Ну, что ж, делать нечего... Во взгляде читался испуг и обида. Душа металась по телу, не зная куда себя деть, чтобы избавиться от чувства униженности. Им воспользовались как грязной шлюшкой... Хоть это был и не первый раз, Курт всё равно не собирался уходить с этой работы. Немыслимых трудов ему стоило то, чтобы наконец-то устроиться куда-то, поэтому терять даже такую работу он не мог.Терпеть эти унижения с каждым разом становилось всё невыносимее. Его телом распоряжались как хотели. Каждый раз подросток ощущал на себе большие руки, с силой сжимающие его тощие бёдра, порой казалось, что член входит настолько глубоко, что находится прямо под пупком. В прошлый раз его натягивали, как тряпичную куклу. У того мудака наверняка была цель пронзить его, дабы продемонстрировать длину своего органа, предназначенного для удаления урины из организма и оплодотворения особей женского пола. Ни о какой смазке и контрацепции и речи не шло! Грубый, сухой член проникал в анальное отверстие парнишки и с силой двигался в нём. В некоторые моменты Курту казалось, что кишки тянутся вслед за твёрдым органом внутри. В памяти всплыли один из случаев изнасилования. Тогда Кобейн только устроился сюда, в это пропитанное потом, алкоголем и табаком место... Мужик перелез через барную стойку и повалил подростка на пол. В то же мгновение мальчишка начал брыкаться, извиваться и пытаться выбраться из-под этого ублюдка. Истошные вопли с криками о помощи начали раздражать посетителя и он пригрозил ножом, находившемся в кармане мужика. Курт тогда впервые испугался настолько сильно, что животнй страх овладел им целиком и полностью. Тихо всхлипывая, парень начал слушать указания. Ему пришлось встать на колени и... Резкая боль пронзила позвоночник, ломая позвонки. Казалось, что его пырнули шпагой, смазанной ядом, который отравлял организм. Жгучая боль в пояснице заставила парнишку дёргаться, но это не входило в плану того ублюдка. Он схватил подростка за волосы и приложил об пол несколько раз с такой силой, что послышался громкий и резкий хруст. Позже , насилуя уже потерявшего сознание подростка, он тянул его голову на себя, чтобы входить глубже. Горячая кровь лилась по ногам, пачкая пол. В алой густой жидкости было всё:пол, ноги, член изверга... В стандартный аромат помещения вмешался запах железа... Первая, кто обнаружим тело несчастного была девушка, пришедшая в это заведение, чтобы укрыться от дождя. Именно она нашла за барной стойкой подростка, сдавшегося в комочек, крупно дрожащего и жадно хватающего воздух ртом. Его нижняя часть лица была вымазана кровью, которая затекала и в рот, смешиваясь со слюной, которая также стекала по подбородку. Жуткая картина заставила её вскрикнуть и пулей вылететь из бара. И только спустя семь часов после этого инцидента за Куртом пришёл волновавшийся Крист. Ужас тогда сковал парня, ведь его друг не дышал... После этого происшествия Кобейн несколько дней лежал в травмотологии, что было очевидным. Воспоминания о "первом разе" заставили парня содрогнуться. Сейчас он немного попривык к этому, но всё же тот случай был незабываемым. Оглядев помещение, Кобейн, шатаясь из стороны в сторону, подходит к валяющимся на полу штанам. Надевая на себя одежду, он судорожно пытается не плакать. Что-то внутри будто бы ломалось, причиняя неистовую боль, которая, черт возьми, была ощутима физически! Мальчишка согнулся пополам, сжимая живот тощими пальцами. Тяжесть в груди давила на его сознание, он не знал, как от этого избавиться. Штаны начали прилипать к тем местам, на которых всё ещё было семя, смешанное с кровью.Кобейн сжался в клубочек и надрывно зарыдал. Слёзы жгли лицо, покрытое увечиями. Он напоминал раненое животное, загнанное в угол. В душе происходили настоящие войны— одно чувство брало верх над другим. Его то поедала грусть и жалость к себе, то разъедала ярость, которую он не мог проявить, потому что он сотрудник этого поганого бара, мать вашу! Его мир рушился, моральные устои и убеждения рассыпались, как старый пенопласт, хрустели с тем же звуком. Скрип страданий в душе плавно перетёк в душераздирающий крик, которым наполнилось это пропитанное алкоголем, мочой и другими непотребствами место. Курт не помнил какими правдами-неправлами он добрался до барной стойки.А дальше всё как в тумане... Никто больше не пришёл. Он закрыл дверь на ключ, когда лучи раннего солнца проскользили по земле, зажигая тусклые огоньки в окнах домов. Приятный утренний свет проходил сквозь зелёную липкую листву. Свежий воздух наполнял лёгкие. По полотну неба растекались розовые, персиковые, жёлтые и оранжевые пятна, сливаясь в одну картину. И не было на нём не единого известкового развода... В то время как Кобейн чувствовал себя облитым отбеливателем. Его тело ломило и болело... Устало волоча ноги, он всё же сумел прийти домой. Упав на матрас рядом со спящим Новоселичем, его смена заканчивалась раньше, он прижался к телу друга, поглощая тепло, исходящее от него. Крист приобнял худенькое тельце, пристроившееся рядышком. Нежное движение заставило подростка рефлекторно вздрогнуть, но ощутив безопасность, он сам сильнее сжал руки на спине лежащего рядом. Худенькая ножка была закинута на ногу басиста,это движение лишь уплотнило их соприкосновение. Тихо постанывая от растяжения связок, мальчишка не переставал притягивать к себе друга. —Курт, что-то случилось? —не открывая глаз, спросил Крист. Его сбило с толку прерывистое дыхание парня, которое с разной силой обрушилось на грудь старшего в их паре.Дышал он ртом... Жто тоже было необычно. Новоселич знал, что обычно уставший после смены Курт размеренно дышит носом, чтобы успокоиться. —Я спать хочу, —хриплым, сорванным голосом отрезал Кобейн. На самом деле это лишь половина от того, что он хотел сказать. Ему не хотелось также и пудрить мозги парню такими подробностями с работы, от которых Новоселич обычно чувствовал себя бесполезным уродом, неспособным позаботиться о таком хрупком существе, как Курт Дональд Кобейн. Голос друга немного оживил Криста, заставляя открыть глаза. В его плечо уткнулась худенькое личико. Светлая макушка блестела в свете утренних лучей. И вроде бы милая картина... Но стоило парню опустить взгляд ниже, как глаза его округлились. Разодранная одежда и штаны с кровавыми пятнами, плотной коркой застывшими на ткани. Такое зрелище заставило Криста сию минуту привстать.Курт отстранился, вжимаясь в стенку, пряча лицо руками. На лице Новоселича появилась гримаса сострадания. Брови сблизились и приподнялись, а в глазах бликами проскользнуло сочувствие, губы сжались в тонкую нить... Он робко протянул руку к личику оппонента и попробовал раскрыть завесу. Кобейн даже не сопротивлялся:он слаб. Взглянув на спрятанное, Новоселич прикрыл рот ладонью, а глаза выразили неподдельный ужас. —Тебя снова изнасиловали? —спросил парень так, будто бы поинтересовался о том, что подросток ел на завтрах. Кобейн лишь кивнул, так же обыденно. Всё это уже происходило много раз. Был отработан и алгоритм действий при подобном происшествии. Крист укрывает Курта пледом и уходит набирать ванну, через какое-то время возвращается и осторожно берёт парнишку на руки, несёт в ванную комнату, там раздевает его и опускает в тёплую воду. Это был не только способ смыть с себя грязь, но и отдохнуть. Тепло, окутывающее тело, всегда помогало прийти в себя, переварить произошедшее... Затем следовала обработка ран. Закончив с водными процедурами, Крист уложил Курта на матрас. Кобейн знал, что сейчас ему стоит повернуться на живот, поэтому по накатанной выполнил простое действие. Как же повезло, что басист додумался купить не только средства от простуды, но и заживляющие средства. Хотя не удивительно. Увечия на теле хрупкого подростка были всегда, так что заботится об их заживлении стоило. —Можно начинать? —деликатно спросил Крист. Курт лишь кивнул. Ему не было страшно, ведь это делает его друг, да и смущения не было в силу того, что переживать подобное невпервой.На душе одновременно было и спокойно, ведь кошмар позади, а с другой... Давящая печаль сжимала всё внутри, превращая в кашу. Ему банально казалось, что сейчас, здесь и сейчас, его разорвёт от жалости к самому себе. От обиды в горле появился ком, мешавший дышать. По ощущениям он будто бы проглотил воздушный шарик, препятствующий дыханию. Единственное, что хоть чуть-чуть помогало держать себя в руках—тепло, с которым Крист обращался с парнишкой. Осторожно раздвинув ягодицы подростка, глаза старшего в очередной раз выразили сожаление. В душе он даже зажмурился и отвернулся, но сейчас так поступить нельзя. Анус Курта был разодранным в клочья, ранки уже успели покрыться корочкой крови. И это он ещё вымылся... Воображение Новоселича рисовало разные развратные картинки:всё было испачкано липкой кровью и полупрозрачной спермой, на внутренней поверхности бёдер были бы кровавые подтёки... Эта субстанция бы нитями растягивалась в те моменты, когда ягодицы раздвигали бы для того, чтобы попрактиковать анилингус, который к счастью в ту ночь не был продемонстрирован. Желудок свело рвотные позывы от таких фантазий. Но сейчас он осторожно проводил кончиками пальцев по больному месту, равномерно распределяя ранозаживляющую мазь. Подросток в какой-то момент протяжно заскулил, заставив басиста отдёрнуть руку и судорожно спросить:"больно? Мне прекратить?". На эти вопросы ответ заключался в том, что просто всё очень сильно жжёт. На самом деле это жжение в какой-то мере нравилось мальчику по той причине, что отдавало оно приятным, успокаивающим боль холодком.Когда одно дело закончено, Новоселич начинает лечить синяки с помощью йода. Сначала он оглядел стройную спину, лежащего перед ним парня. На выступающие рёбра была натянута бледная кожа, острые лопатки, казалось, и вовсе разорвут тонкие покровы. Синяки, преимущественно располагались на рёбрах и пояснице. Фиолетовые следы от больших ладоней красовались на тыльной стороне таза, совсем рядом с ягодицами. Осторожно смазав ушибы на спине,руки его предельно аккуратно переворачивают Кобейна на спину. Какой же кошмар был на лицевой части туловища. Живот был усеян пунцовыми, в некоторых местах чёрными синяками, в центре которых возникали мерзкие, цвета слоновой кости, вкрапления.Вся эта красота приносила неимоверную боль, от которой уже начинало подташнивать. Особенно сильно это чувство проявляло себя в те моменты, когда Курт, как дохлая рыба, лежал брюхом кверху. Лицо его не то что побледнело, позеленело. Но, благо, рвотных скручиваний в области желудка не обнаружилось, что просто не могло не радовать. Но зрелище по-прежнему оставалось не из приятных, что понимали оба. Кобейн очень не хотел создавать лишних проблем Новоселичу с и без того больным сердцем. Зная то, как Крист склонен к переживаниям, выливающимся по итогу в повышенное давление, подросток всячески старался избегать конфликтов, а если того не избежать —старался это максимально скрывать. Сейчас его разъелало чувство вины перед другом. Он снова лежит перед ним весь избитый, использованный и грязный. Грязный внутри... Чувствуя себя паскудной шлюхой, дешёвой куртизанкой, он не хотел смотреть в глаза Криста, такие добрые и полные сочувствия... Он не хотел погружаться в них и читать ту боль, которую вызывает он сам. Даже зная то, что Крист не станет его обвинять, не станет издеваться, а наоборот приголубит и успокоит, он считал, что в глубине души его ненавидят за то, что он слишком проблемный. —Извини... —слабо прошептал Курт. Его губы были сухими, разбитыми, словно панцирь их прикрывала запёкшаяся кровь. Бессильный шёпот заставил сердце Криста упасть и разбиться на тысячи осколков.Неужели он дал повод думать о том, что Курт, его милый Курит, —обуза? —За что же... За то, что тебе больно ты просишь прощения?За то, в чём не виноват... —сдерживая слёзы, проговорил парень. Его пальцы осторожно прошлись по поверхности живота, легко, не надавливая...Тихо шикая, парень принялся обрабатывать и эти ушибы.Когда дело было закончено, Новоселич со спокойной душой выдохнул и укрыл друга одеялом. Сил одевать того не было, да и Кобейн не боялся лежать нагим рядом с таким человеком, как Крист Энтони Новоселич. Тело уставшего басиста упало рядом с уже мирно спящим Куртом. Нежно приобняв последнего за спину, Новоселич выдохнул и предался томной дремоте, поглощавшей его. Тело обмякло, потеплело, и вот уже спустя пару минут он тихо засопел, шепча что-то во сне. Проснувшись в одиночестве, Курт обнаружил чуть унявшуюся боль в теле. На часах было восемь вечера. Хм, перед ним стоит простая задача—собраться за час на работу. Плёвое дело для того, кому достаточно просто одеться и умыться. Перед кем там прихорашиваться... —Эксл... —в пустоту бросил парень. Воспоминания о вчерашней встречи ударили в голову. Лелея в памяти образ прекрасного юноши с волосами цвета меди, бирюзовыми глазами, глубокими, как озеро, и такой очаровательной улыбкой, бармен принялся расчёсывать волосы, метаться по комнате для того, чтобы как конструктор собрать шмотки. Для этого потребовалось совсем мало времени, поэтому Курт решил испить чаю. Достав из шкафчика сушённую мяту*, подросток принялся варить её.Аромат от варева приятно расслаблял парня, вызывая улыбку на лице, сиявлем то ли от того, что он сейчас делает, то ли от фантазий о том, кого лелеять в своём сознании. А может всё это суммарно влияет на количества тепла, разливающегося внутри? "Счастлив ли я... Или просто глуп? Нет... Нет, я просто счастлив..." —рассудил подросток. После травяного чая желудок вроде как начал нормализовать свою работу. Тёплая жидкость согрела Кобейна изнутри, что не могло не радовать. Вот он уже собирается выходить. Вот он уже идёт. И вот он вновь хмурится. Перед ним появляется этотт филиал ада, который он бы с радостью поджёг, если бы имел запасной вариант получения зелёных бумажек. Что ж, стоит просто посидеть чуток и подождать Роуза... А там вновь концентрация дофамина в крови снесёт башню Курту, заставляя звонко смеяться с глупых шуток, нежно улыбаться приятным комплиментам... Только чуть-чуть подождать.