Рыжий волчонок

Бледно-розовые перья, аккуратная маска на верхнюю половину лица, немного гарцующая, словно в лошади, походка. Джерому приходилось держать Элишу за руку, ведь она все еще была довольно слаба, водя ее по кругу арены, знакомя с каждой щербинкой, каждым выступом и каждой скамейкой, словно в первый раз. Нортон все же утвердил за ними роли фокусника и помощницы, пускай и только номинально — никто не планировал выпускать на сцену несмышленышей. Кружащаяся со змеей на плечах Лайла уже не пугала и не нервировала, лишь немного раздражала, появляясь в поле зрения. Она словно хищная птица наблюдала за собственным сыном, каждый вечер находя, что сказать ему, как в очередной раз показать Джерому, что он — никто. Не так держит спину, не так одет, слишком улыбчив, слишком, слишком, слишком… Элиша видела, что по утрам у ее друга дрожат сжатые кулаки, а сам он судорожно скалится, но, чувствуя на себе взгляд девочки, тут же меняется в лице. Рыжий не показывал ей своих эмоций, все больше стремясь выглядеть радостным, хотя юная циркачка понимала — Джерома сгрызает ненависть, крепнущая с каждым новым днем. — Она… слишком часто говорит со мной. Лезет ко мне, — как-то произнес он, видя, что на горизонте вновь показалась посмеивающаяся Лайла, отыскавшая себе на ночь очередного городского друга, — эта сука не дает мне жить. Я даже спать там уже не могу! — голос его дрожал, вибрировал сдерживаемой яростью. — Я постоянно слышу, как они… — Я поняла, — не дала договорить ему Элиша, ткнувшись лбом в лоб, вынудив посмотреть на себя, — я поняла. Ты ведь помнишь?.. у нас будет свой фургончик. Совсем скоро. — Помню. Я заставлю его доверху грязными тарелками, — выдавил фальшивую улыбку Джером, — от пола до потолка. — И еще вдоль стен… это все у нас будет. Нортон обещал, что Великий Рудольфо впервые посетит Готэм, — девочка держала его за плечи дрожащими ладонями, пытаясь говорить, не задыхаясь, — и тогда все изменится. — Это должна была быть моя реплика! Кто из нас тут поддержка и опора, м? Ты или я? — рыжий подмигнул ей, лихо подхватив за талию и закружив по снегу, будто в танце, после усадив на деревянный ящик. — Ты или я? — Ты. Элиша погладила его веснушчатые щеки, словно зацелованные солнцем, и запрокинула голову, ловя лбом снег, белые крапинки, тающие на лице. Пускай они и были счастливы лишь днем, но каждое мгновение, проведенное вместе, скрашивало ожидание следующей встречи. Защитить Джерома от собственной матери девочка не могла, но часто делала все возможное для того, чтобы помешать ей измываться над ним, и даже как-то бросила в окно снежком. Синтия это видела, но на вопрос танцовщицы со змеями ответила, что совершенно без понятия, и это, наверное, балуются зимние духи. Элиша прекрасно понимала, кому можно показываться на глаза, а кому — нет. Единственное, что ее по-настоящему начинало пугать — неотвратимая близость Готэма, который с каждым проходящим днем словно поднимал голову все выше, чтобы взглянуть на нее, увидеть ее, пожелать ей доброго дня. Никакой связи с матушкой, никаких писем, никаких слов. Жива ли она? Или, быть может, до нее уже добрался какой-нибудь ненормальный с ножом?.. Девочка не знала, и это медленно убивало ее сердце, заставляя все больше возвращаться к мыслям о том, что она зря послушалась, зря ушла из дома, зря стала частью цирка. — У тебя грустные глазки весь день были. Думаешь, я не видел? Ну-ну… пойдем, прогуляемся. — Джером заглядывал к ней в фургон когда хотел, и в этот вечер он сунулся с особенно довольным лицом, совершенно проигнорировав дремавшего Сисеро. Собралась Элиша быстро, и уже через несколько минут они шли куда-то, практически не переговариваясь. Как и всегда, дымящий кленовыми ароматами рыжий уверенно «таранил» им дорогу через буран, а девочка топала за ним, едва поспевая. Дышала она уже многим лучше, но все равно иногда останавливалась, втягивая через стиснутые зубы воздух. Впереди показался каток. — Ты… серьезно? — Серьезнее некуда! Уж извини, больше ждать у меня нет терпения, — шепнул Джером Элише на ухо, подтолкнув ее к скамейке. — Я раздобуду коньки, а ты сиди и улыбайся. — Хорошо. Припорошенный снегом лед был невероятно скользок, и приходилось держаться за плечи рыжего, чтобы не упасть. Он явно уже был знаком с катанием, в то время как для девочки все было в новинку, а потому первый же шаг ее едва не закончился полетом вперед. — Ну и ну! Давай еще раз, — ободряюще улыбнулся Джером, осторожно ведя ее по льду, пока люди вокруг уверенно двигались во все стороны, и кто-то даже умудрялся волчком прокрутиться на месте. Элиша неуверенно сжала ладошки на плечах друга, когда неподалеку кто-то прыснул от смеха, определенно глядя на них. — Что за дети малые… — присвистнул какой-то парнишка, явно красуясь перед своей дамой. — Вы что, из пещеры вылезли? — желание прицепиться с окружающим, излишне бахвалистый вид, хитрая улыбочка. Все это делало его похожим на обычного жителя Готэмской подворотни, и девочку невольно бросило в дрожь. Неужели и здесь их ждут проблемы? — А что, вопросы есть? — блеснул глазами Джером, мягко крутанувшись, чтобы Элиша не упала, и сам теперь встретившись взглядом с наглецом. — Есть! — воскликнул тот картинно. Никому вокруг не было дело до происходящего, люди веселились, болтали друг с другом, и только одному единственному человеку понадобилось все испортить. И эта чертова улыбка цепляла девочку за душу, хорошо что она не могла сейчас смотреть, ткнувшись лбом в воротник друга. — Тогда переговорим на бережку? У меня тоже есть парочка вопросов, — спустя мгновение Джером скользнул по льду к парнишке, наклонив голову влево, — может, ответишь, а? — Может и отвечу, — фыркнул тот, выруливая вместе с подружкой к высокому сугробу, — не умеешь кататься — не лезь на лед. — Претензия была до ужаса глупой, но чего еще можно было ожидать от подростка, которому лишь бы нарваться? — Ага-да, — туманно согласился с ним рыжий, осторожно отпуская Элишу, когда та коснулась спиной снега. — Держишься? — Держусь. Хлесткий удар тут же крапнул кровью из чужого носа ей под ноги, Джером словно сорвался с цепи, стоило девочке отпустить его плечи, и первым ринулся на противника, выбивая из него дух. Оба они свалились на лед, но парнишка и крикнуть не успел, как получил кулаком еще раз, а потом еще раз и еще, пока его подруга не попыталась оттащить рыжего в сторону — и тут уже Элиша, протянув руку, поймала ее за рукав. — Не лезь! — Отвали от меня! — рыкнула противница, оттолкнув девочку, и та свалилась на лед, утянув ее за собой. — Помогите! Элиша закашлялась, глазея на небо, пронесшееся над головой и вдруг оказавшееся прямо перед лицом. Спустя мгновение его место занял Джером, легко подняв ее за запястья, даже не глядя на сотворенную им же картину. — Не смотри, — он отвернул лицо девочки в сторону, тихо рассмеявшись, пока над стонущим парнишкой завывала его девушка, а вокруг уже успела собраться толпа. — Не смотришь? — вдруг спросил рыжий, искоса глянув на Элишу. — Не смотрю, — согласилась та, для верности зажмурившись. — Тогда продолжим?.. — оттолкнул зеваку в сторону локтем Джером, выводя девочку из человеческого круга, придерживая за плечи. — Вон сколько льда свободного. — А-ага. До приезда полиции им удалось немного покататься, и даже машины в полоску с отзвуками сирен не смогли испортить Элише настроение. В участок поехали вместе, а вскоре там оказался и сам директор цирка вместе с Лайлой, которую, кажется, впервые за всю зиму можно было увидеть опрятной и почти трезвой. — И какими были побуждения? Зачем ты это сделал? — спросил полицейский у Джерома, отводя того в комнату для допроса, но девочка понимала, что их отпустят максимум утром вне зависимости от ответа, ведь подростковые драки не должны были никого испугать. В целом, она была права, и даже когда мать рыжего тряхнула ее за плечи, что-то крикнув в лицо, Элиша только отвела взгляд. Хорошо, что Нортон был рядом. Еще лучше было то, что Нортон все прекрасно понимал, а потому после разговора с ним в участке ни у кого не осталось вопросов. Все, кто связаны с цирком, наказываются только внутри цирка. И если кто-то обидит циркача — ему придется отвечать перед целой труппой, что явно не понравилось осознавать парнишке, сидевшему неподалеку с холодным компрессом. Девушка его, наверное, уже дрожала дома, а он осознавал свое одиночество под четким присмотром местного врача. Их отпустили домой даже раньше, чем планировалось, под утро, и директор милостиво вызвал такси до цветастого шатра, сам сев на переднее сидение, а позади разместив Лайлу, ее сына и Элишу, похоже, решив, что ему не хватило зрелищ, устроенных женщиной в участке. — Ты… чертова сука! Из-за тебя у Джерома проблемы, — танцовщица была готова рвать и метать, но ее руку сам Джером и поймал на подлете, чуть сжав. — Мы в такси, мам, — буркнул он, настолько умиротворенный, насколько это было возможно для подростка, впервые серьезно с кем-то сцепившегося и одержавшего верх. — И что, что мы в такси?! — Лайла! Успокойся, вы еще дома успеете поговорить, — Нортон закатил глаза, и Элиша поняла, что ближайшие дни лучшим выходом будет держаться подальше от всех, кто связан с этой неприятной женщиной — неровен час можно было получить по лицу, и тогда Джером уж точно бы… Нет. Эти мысли она отрезала сразу, тихо шмыгнув носом и ткнувшись щекой в окно, наблюдая за проезжающими мимо машинами, светящимися фонариками, окнами, в которых теплилась жизнь. В цирке ее уже ждали Синтия, горячий чай и разогретый в микроволновке ужин из картофеля и пары сосисок. Что ждало Джерома, которого сразу же уволокла Лайла? Даже думать не хотелось, тем более что Нортон не пустил Элишу к ним. — Сами разберутся, — цыкнул он тогда, коротко мотнув головой. Девочке вдруг подумалось, насколько же всем на самом деле все равно на то, что происходит, и ей впервые за долгое время стало по-настоящему тошно. Даже Синтия не смогла развеселить ее в своем фургончике, придерживая за щеки. Остаток утра Элиша провалялась у себя, то бишь у них с Сисеро, что успел прочитать ей нудную лекцию по поводу того, что не стоит впутывать в свои дела цирк. — Вы что, не могли в конце концов просто сбежать? — спросил он, грозно нависая над девочкой, которую даже ни разу не видел, представляя, как она выглядит, только по словам своего маленького помощника. — …он хотел показать мне лед. — И как? Показал? — непонимающий голос провидца прозвучал глупо, и Элиша невольно улыбнулась, вспомнив те неловкие прикосновения и ощущения от скользящих по льду лезвий коньков. — Показал. Во сне ей виделся холодный снег, алая кровь на нем и серебряные звезды над головой. Во сне она смогла сама проехать вперед и не упасть, а потом поймала Джерома за руки, и они вместе продолжили кружение по катку, не останавливаясь ни на миг. А потом пришел он. Страшный, неприятный человек, словно вынырнувший из прошлого, и полная радости дрема превратилась в кошмар, и все вокруг растаяло дымкой, полностью переменившись. Человек был худ, высок и тонок, он напоминал собой ожившую мумию, одетую во все черное, и у него были глубоко посажены глаза. На руках его были тонкие шрамы, складывающиеся в линии из выведенных ножом черточек подсчета, и как только удалось их разглядеть? Один. Два. Три. — Где он? — спрашивал человек во сне, но не у Элиши, а у кого-то другого, и она поняла, что однажды видела его в темной подворотне, когда сбежала из дома, чтобы пройтись по Готэмским улицам. А потом он повернулся к ней, и она, отступая назад, проснулась на кровати в фургончике Пола Сисеро, часто и испуганно дыша. Кем был этот человек?.. Почему вдруг именно его лицо всплыло в памяти Элиши после столь чудесного и яркого дня? Почему именно его, а не матери, директора цирка, кого угодно? Почему это была даже не морда лошади Марты? Девочка тихо выдохнула, перевернувшись на другой бок и вновь зажмурившись, но жуткое лицо его, полностью лишенное волос, словно застыло у нее под веками. Она ведь тогда не рассказала ничего матери, успев вернуться до того, как та хватилась ее, привычно заснув у телевизора после тяжелого рабочего дня. Элиша на цыпочках прокралась мимо, почти не дыша, а после забилась в шкаф, закрыв ладошками рот. Ей никогда еще не было так страшно. И вдруг — вспомнилось. В тот день шел самый белый в мире снег.