***
Детство и юность Биу прошли в детском доме. Ему было 5 лет, когда враз не стало родителей. Он навсегда запомнил тот день: они возвращались из гостей по случаю нового года, папа ещё ворчал, что ему нельзя было даже баночку пива выпить, так как ехать решили на своей машине, а не брать такси. Для молодой семьи такая поездка окупала хотя бы частично траты на машину, лишних денег не было. Нельзя сказать, что родители экономили на всём: в детстве Биу не ощущал, что его в чём-то ущемляли, но потом уже, задним числом, он осознал, что на его «хотелки» мама выкраивала деньги из запланированных трат на новую одежду, на ремонт техники и прочие менее важные в тот момент задачи. Отец, конечно, говорил, что на самом деле ему так нравится его любимая старая кожаная куртка, что он не хочет покупать новую, но вряд ли это было правдой. Просто маленький Биу верил всему, что говорили родители. Наперерез машине выскочила из-за поворота другая, с выключенными фарами, виляющая по непонятой траектории. Это сейчас Биу понимал, что водитель был в стельку пьян, тогда он даже не успел ничего толком понять, тем более испугаться. Отец резко вывернул руль и подставился под удар, который был настолько сильным, что их вытолкнуло с дороги и бросило с обочины в реку, вдоль которой они ехали. Биу сильно ударился головой о стекло и потерял сознание, поэтому дальнейшее знал только со слов дяди Чана, который спас его тогда. Чан с приятелем возвращались из города на мопеде к себе домой, когда услышали из-за поворота грохот и скрежет металла. Когда они добрались до места аварии, увидели две машины: одну с дымящимся капотом и еле стоящим на ногах водителем, и вторую, уже наполовину опустившуюся ниже уровня воды в реке. В темноте было не разглядеть, сколько человек в машине, что вот-вот уйдёт на дно, Чан не стал разбираться, и они с другом кинулись в воду. Мужчина за рулём не подавал признаков жизни, в салоне на заднем сидении в панике металась женщина, пытаясь попеременно открыть окно и отстегнуть себя и ребёнка, который то ли спал, то ли был без сознания. Окно не открывалось, но Чану удалось выбить стекло и принять малыша. Пока его приятель пытался помочь разрезать заевший ремень безопасности перочинным ножиком, Чан доплыл до берега, убедился, что ребёнок дышит и следов повреждения, кроме шишки на лбу нет, укутал в свою куртку и нырнул обратно. К этому моменту машина уже почти по крышу ушла под воду. Им удалось вытащить пассажирку, которая безвольной куклой повисла в руках спасателей, и доплыть с ней до берега. На дороге уже появились другие люди, кто-то позвонил спасателям, в скорую и полицию, кто-то скрутил попытавшегося сбежать с места аварии виновника происшествия. Из притормозившей машины выскочил мужчина, назвался врачом и попытался реанимировать женщину. Чан с другом, вооружившись камнем побольше, снова нырнули в реку, чтобы попытаться достать водителя. Пришедший в себя Биу испуганно смотрел на происходящее и тряс маму за руку, но она не приходила в чувство. В приехавшей скорой он не отлипал от мамы, поэтому, как достали отца, он уже не видел. Отец погиб мгновенно, в момент столкновения машин. Мама скончалась в больнице, врачи разводили руками: сердце было слабое и не выдержало операции. Осиротевший в один вечер малыш попал в систему и сразу после выписки из больницы был отправлен в детский дом. Дядя Чан попробовал оформить опеку – он прикипел к этому глазастику, пока навещал его в больнице, - но получил отказ социальных служб: он жил один, зарабатывал мало, поэтому обеспечить ребёнку достойную жизнь просто не смог бы. Сам Биу поспорил бы с этим суждением: жизнь в детском доме не походила на ту, что он выбрал бы себе сам, если бы его мнение кого-то интересовало. Это был не самый плохой детский дом, но, как и везде в стране, финансирования не хватало, дети ходили голодные и в поношенных вещах, которые привозили волонтёры. Жили в стеснённых условиях, спали по двое в кровати. Это были 90-е годы, время передела сфер влияния в бизнесе, в том числе и незаконном, так что количество сирот в стране росло семимильными шагами. Спасибо дяде Чану, он не оставил малыша совсем одного: когда мог, забирал его к себе на выходные, подкармливал и учил простым житейским премудростям. Вряд ли это всё делалось официально и с разрешения органов опеки, но дирекция детского дома закрывала на такие вещи глаза – живое человеческое общение детям было важнее бюрократических процедур. Чана хорошо знали, в случае нежданно нагрянувшей проверки всегда можно было быстро привезти малыша назад. Бывший военный в отставке, так и не создавший за свою жизнь семью, он нашёл на склоне лет утешение в заботе об этом ребёнке, выплеснув на него всю нерастраченную любовь. Чан особо не умел проявлять нежности, но искупал недостаток эмоций по-своему: был щедр на грубоватые объятия, которых так не хватало детям из детских домов, чей тактильный голод зачастую становился в будущем причиной асоциального поведения. С первых же дней в детдоме у малыша появились настоящие друзья, скрасившие тотальное одиночество и невыносимую тоску по родителям. Порш и Танкхун стали ему как родные, они считали друг друга братьями, воспитатели называли их в шутку «лигой справедливости»: все трое потеряли родных по схожим причинам, заботиться о них было некому, других родственников не было, так что хорошо ещё, что ребята подружились, защищая друг друга и борясь с несправедливостью как в стенах детского дома, так и за его пределами. Они вместе ходили в школу. Учились давать отпор забиякам, считавшим, что детдомовские – это низший сорт и такие специальные груши для битья. Дядя Чан учил Биу и его друзей примитивным приёмам самообороны, что не раз выручало ребят, когда нападали старшеклассники, превосходившие и числом, и силой. Чан лечил их коленки и локти, выхаживал спасённых ими кошек и собак, куда-то потом пристраивая всю эту живность, а главное – он давал им не забыть, что такое чувство дома. И подкармливать сорванцов тоже приходилось. Уж кто знает, где он находил лишние деньги на всё это. Хотя, Биу точно помнил, что соседи дяди Чана часто под выходные заглядывали к нему в гости, когда шалопаи гостили у него, приносили что-то из еды, а ещё футбольные мячи своих выросших детей, ракетки для бадминтона, машинки, карандаши и альбомы для рисования, старые тетрадки… С возрастом дядя Чан стал привлекать ребят к готовке, учил ремонтировать какие-то мелочи в доме и его старенький мопед. Благодаря ему, ребятам удалось набраться полезных в будущем навыков, которые пригодились им, когда двери детского дома закрылись, и пришлось учиться выживать уже самостоятельно. Так что Биу готов был признать, что его судьба могла сложиться гораздо хуже. Ещё тогда, в детстве, ребята пообещали себе и друг другу, что когда они вырастут, то сделают всё, чтобы исправить несправедливость этого мира. Первым «выпорхнул» на волю Танкхун, а через два года пришёл черёд Биу с Поршем, но они приезжали почти каждые выходные навестить приют и его обитателей, притаскивали всякие вкусности, общались с ребятами помладше и пытались сделать всё, что когда-то делал для них дядя Чан.***
Виновник гибели родителей Биу так и не понёс заслуженное наказание: богатого сыночка отмазали за очень хорошие деньги в полиции, не помогли ни свидетельства очевидцев, ни законы. Всё это ещё в детстве вызвало у Биу желание вырасти и стать человеком, который будет защищать и помогать тем, у кого нет связей. Он долго не мог решиться, пойти ему служить в полицию или стать юристом, за советом приходил всё к тому же дяде Чану. Дурацкая, нелепая автомобильная авария разделила жизнь мальчика на «до» и «после», но подарила мощный внутренний стержень, знакомство с замечательными людьми и определила его будущее. Незадолго до выпуска Биу из детского дома не стало дяди Чана. Это серьёзно подкосило и его самого, и его друзей. Биу был шокирован, узнав, что все свои небольшие накопления дядя Чан оставил ему. На эти деньги, разумеется, нельзя было прожить безбедно всю оставшуюся жизнь, но, даже разделённые поровну между неразлучной тройкой, они помогли обустроиться на первых порах. Биу поступил на юридический факультет в местный Университет, как и обещал дяде Чану. К концу первого года он определился с профессией, выбрав адвокатуру. Заветной мечтой было стать судьёй, чтобы нести наказание всем, кто нарушает закон в стране, но нынешняя практика в юридической сфере была не в пользу амбициозного, талантливого, но бедного паренька: сдать экзамен на судью в стране, не имея связей и денег, было практически невозможно. Поэтому Биу сосредоточил свои усилия на защите пострадавших. Конечно, за годы обучения и практики ему приходилось заниматься и делами, которые ему откровенно не нравились, но Биу справедливо решил, что пока что не может позволить себе роскошь выбирать подзащитных, и сосредоточился на зубрёжке законов и оттачивании навыков. Усилия молодого хваткого адвоката принесли свои плоды: ему удалось сделать себе имя в отрасли ещё во время преддипломной практики, поэтому, закончив с отличием учёбу, он был приглашён в небольшую адвокатскую контору, по своей работе в которой и писал диплом. Биу был адвокатом честным, неподкупным, его буквально ненавидели продажные прокуроры, с которыми он бился в зале суда до последнего. Репутация шла впереди него – к нему приходили те, у кого не было надежды на честный исход дела. Интуиция позволяла отсекать тех, кто только притворялся невиновным, а опыт – отказываться от неугодных дел. В офисе его уважали за принципы: за «грязные» дела он не брался, взяток не давал и не брал сам, стойко выдерживал давление, не боялся угроз – выросший в приюте мальчишка, воспитанный бывшим военным Чаном, умел дать отпор как словами, так и кулаками.***
В комнате Кинн снова что-то уронил, не удосужившись даже постараться обойти неугодное его королевской заднице препятствие. Биу очнулся и пошёл подбирать – на этот раз коту не угодила фотография с последнего отдыха с ребятами на тумбочке у кровати. Вернувшись на кухню, он вылил кофе в раковину – и в горячем виде пить эту бурду было сомнительным удовольствием, а уж остывшие помои не привлекали его совершенно. Пора купить нормальную кофеварку в дом, сколько можно давиться третьесортным пойлом.