Атомное Сердце. Другая вероятность.

      Картина Репина — «Полярный Пиздец»! Вот теперь точно отбегались, сука! Мало нам всякой роботизированной мелочи, так ещё «Буравы» чуть клиф не попортили. Вон платформа живописно ёбнула!!! Но, ебучие пироги, вся эта целлюлитная жопа меркнет перед ЭТИМ!!!       У мирных «Буравов» был совсем не мирный прототип. В войсках его окрестили «Змием». По документам это чудо проходило как «Змей Горыныч», но среди бойцов это название пиздец как не прижилось. Оно не отражало сути данного агрегата.       По сути, этот тот же «Бурав», только проходческих головок у этой хрени может быть от двух и до жопы. Применялась эта хрень для разрушений укрепрайонов и уничтожение тяжёлой техники противника. Всего два таких аппарата превратили Курскую Дугу в Курскую Бойню. Немец её не иначе как «Земляной Мясорубкой» и не называл потом. Всего две таких хрени ухерачили столько техники взрывчаткой, что очевидцам тех событий до сих пор снятся кошмары…       И эта херня сейчас выползла на дорогу и хлопает своими видиосенсорами со всех шести своих голов, пася наши телодвижения!!! Пусть у неё наверняка нет взрывчатки, но нам её хватит и так!!! Одними бурами распидорасит!!! — Держись, братва! Ща как полетим!!! — предупреждаю своих обормотов я, вдавливая педаль газа в пол, от чего перегруженную к херам машину норовило банально выбросить с дороги.       «Змий» срисовал наши телодвижения и прыгнул давать нам отборной пизды. На поверхности он шустрее своих потомком из-за более херовой брони, но это нам пиздец как не поможет. Её пушка пантеры брала с трудом!       С грацией отбитого мамонта робот погрузился под землю, чтобы преодолеть разделяющие нас расстояние.       «…четыре, три, два, один, пиздец!», — мысленно считал я в голове, вывернув руль в сторону встречной полосы. Робот не подвёл и вскрыл дорожное полотно именно там, где должны были быть мы, если бы не вильнули. Ошибся бы, и нас порвали бы в клочья!       Машине придало дополнительное ускорение. Из-за робота дорожное полотно деформировалось, собрав дорогу в подобие взлётной рампы палубы авианосца. — Вжуууух! — довольно сказала машина, отрываясь колёсами от земли. Наша траектория проигнорировала довольно крутой поворот, от чего мы стали пикировать под откос прямо на те замечательные сосны, что вырисовывались как хер в поле.       Руки вывернули руль, пытаясь увести в сторону машину. В воздухе, млять!!! — Быдыыыщ! Звяяк! — достал я сперва каской крышу, оставив там отпечаток своего стрёмного фасада, а после и своей жопой впился в сиденье, ощущая копчиком все прелестные кочки бездорожья. — Хрусь! — сказала крыша, отделившись от нашего автомобиля, превращая его забугорный кабриолет. «Едем, едим в соседнее село на дискотеку…», — ожило и тут же помёрло радио.       С сосной разошлись буквально дёснами, оставив передний бампер где-то там. На этом управляемость машины резко закончилась. Руль оторвало к хренам и выбило у меня из рук. И мы покатили через редкий лес, под хрипы радио и вой заевшего клаксона. Деревья мелькали по бокам, сливаясь в одно серо-зелёной-коричневое месиво. Ветровое стекло тоже приказало долго жить и теперь я ловил лицом всё, что летело в нас. Сзади грохотал «Змий», пытаясь нас догнать, отчего временами впереди нас падали то деревья, то куски камня. На скорости получить шишкой в глаз — вообще не смешно.       Петров словил свой ценной головой кукушку. Да пофиг вообще, что это за птица была, но бланш от неё у него был шикарный! Словно приклад от «трёхлинейки» в морду лица словил. От чего учёный несколько поплыл, пуча глаза и открывая-закрывая рот, да и перья эти придавали ему отдалённое сходство с постигшим мир и покой шаманом.       Но наша поездка не могла продолжаться долго ввиду отсутствие способа изменения управления маршрута. А на маршруте нарисовался такой хороших размеров валун, к счастью, для нас опять похожий на рампу, но только кривую, так бы об него и распидорасило. — Держись!!! — ору я что есть мочи, пытаясь переорать ебучий лязг и грохот, когда машина снова взлетела. И хорошо пошла, сука! Мы снова взлетели над кронами деревьев, но полёт был отнюдь не по прямой. Жопа машины явственно пошла вперёд, когда как её и нас вместе с ней начало закручивать в бочку. — Пиздец!!! — уже не ору, а констатируя. Ремень безопасности выдержал с честью испытание, как и крепление, но вот крепёж водительского кресла был менее прочный. Я отстыковался в верхней точке параболы, главою вниз. Мгновением позже машину непредвиденно покинули оставшиеся пассажиры.       Земля приблизилась почти мгновенно. «Вот и помру не как пехотинец, а какой-то пилот. Кверху жопой!», — последнее, что подумал я, перед тем как прободал землю…       Пришёл в себя далеко не с первого раза. Перед глазами был тусклый сумрак. Тело болело, что пиздец, а во рту был привкус хвои, пополам с песком. Так у мертвеца болеть не может, значит я живой. — Если к понедельнику выживу и мир не накроет медный таз, то возьму отпуск, — пробормотал, попутно отплёвываясь. Хвоя была довольно смолистая. — И уйду в запой… — Поддерживаю, подполковник… — простонал ХРАЗ. — И предлагаю начать сразу с водки. Как же мне хренова… — Ты же вроде как электронный сейчас? — удивился я. После того как его спалил Виктор, железка стала на удивление живой. — Какая тебе водка? — Меня взбило в пену в моей колбе, Серёжа! — рявкнул бывший профессор, и тут же застонал, что через динамик было больше похоже на скрип. — У меня все причинно-следственные связи перепутались, включая половые… Оооооо. Система перезагрузилась… Ой как хорошо… Чтоб меня фрагментировало, ещё раз…. Кхм… Прости подполковник, мою секундную слабость. Но когда ты ничего не чувствуешь, а потом начинаешь резко чувствовать боль во всём разуме — это очень неприятно. Не желаю никому такое пережить. — Как же ты докатился, до жизни такой? — на автомате вопрос сам сорвался с моих губ, и только потом пришло осознание, что история может быть неприятной и глубоко личной. — Знаете, наверное, только сейчас понял, что из-за меня самого… — растерянно выдал ХРАЗ. — Так, надо бы выбираться… — грубо перевожу тему на необходимую. Лучше спрошу у Волшебника. Виктор в одном прав, если я его спрошу, он мне правдиво ответит. Такой Дмитрий Сергеевич человек. Если подпускает, то не врёт, а говорит как есть, вот только пользуется тем, что его не спрашивают некоторые детали. Главное, не специально. Так мозг академика работает. Если не спросил кто, то вопрошающему этого и не надо знать.       Переключил рацию на ближний радиус действия и вопрошаю в эфир: — Доклад. Кто жив, отзовитесь!       Через несколько мгновений появилось четыре источника мата. Так, бойцы точно живы… — По очереди! Не засорять эфир! — рыкнул я, поморщившись от головной боли. — Вано на связи, командир, — без прежнего огонька отозвался боец. — Все живы, включая объект. Обняли одну сосну. Вижу ваш торчащий «окорок». Повезло вам, однако. В берлогу чью-то попали… — Отставить! Статус объекта?! — Жив. Везучий, гад. На сук оделся своим шмотками, да висит как груша, вниз головой. Мёртвый так орать не будет… — Снимайте его. Оцепить периметр. Будем связываться с «Челомеем». — Принято, командир. Только сами не дёргайтесь. Юла сейчас очухается и подсобит. Конец связи. — Вы не спросили про «Бурав», подполковник. — констатировал ХРАЗ. — Он без команд работает только в определённом районе. Сто пудов его к комплексу приписали. На то расчёт и был. Перед въездом на территорию объекта всегда делают крутой поворот, который при надобности хорошо пасётся «секретом». А там плюс-минус пара сотен метров погрешности… Одна проблема, выбраться он нам ещё дал, а вот как попасть назад…