Атомное Сердце. Другая вероятность.

      Виктор смотрел на буйство стихии. Молодой учёный не мог оторвать взгляда от сошедшихся в одном горниле огня, молнии, гравитации и льда, что сокрушительно сталкивались, связанные связующим мостом полимера. Сама же жидкость, чудо научной мысли, вела себя будто бы живая. Полимер растекался, образуя целые каскады, собирался в структуры, похожие на ледяные кристаллы, вытягивался в многометровые колонны, бил из-под земли огненными фонтанами или просто распадался хлопьями, что смешивались со снегом и пеплом падали на руины «Челомея». Но всё это меркло на фоне гигантского, несколько километрового языка пламени, что вспыхнул беззвучно, несколько мгновений назад, когда очередное полимерное хранилище воспламенилось. Язык пламени проткнул нависшие над комплексом снеговые облака, мгновенно разгоняя их, от чего сердитые тучи огрызнулись молниями, с боем возвращаясь назад.       Суетились люди, роботы и техника. Кто-то разгребал обломки конструкций. Роботы собирали в кучу тела и плоть мутантов. Медики в химзащите высшего класса защищённости искали тела людей, щедро заливая вся обеззараживающими составами. Впереди всех шагали бойцы «Аргентум», выполняя свою непосредственную работу: идти вперёд первыми в самые опасные места и ситуации. Это подразделение не только предотвращало катастрофы или просто уничтожало опасные объекты, но и было спецом в плане ликвидации последствий случившихся инцидентов. Союз вкладывал в этих людей колоссальные средства, чтобы они были просто диверсантами, разведчиками, ликвидаторами и телохранителями. Их обучали быть первыми. Бить первыми. Они стали призраками.       Петрову открылась их другая сторона. Бойцы с серебряным шевроном, на фоне декораций разрушений, удивительно органично вписывались в созданную хаосом сцену. Спектакль, с грамотно подобранными актёрами. Идеальный сценарий. Воины, что стали чем-то большим, чтобы одолеть чудовище. Они шли вперёд, в самую гущу боя или огня, бросаясь в хаос подобно мифическому Церберу, который не давал преисподней вырваться в реальный мир. Сейчас, учёный понял многое, что было прочитано об Нечаеве им, когда он изучал досье подполковника. Ещё больше он понял, вспомнив сказанное командиром отряда, разобрав каждое его слово и посмотрев через призму нового знания. — Завораживает? — появился за его спиной полковник Нечаев, беззвучно перетекая, заходя к нему с левой стороны, остановившись немного за его спиной. Командир отряда возник в поле действия чувств учёного словно дух, заставив его вздрогнуть и выйти из оцепенения. И да, Сергей Нечаев был прав, картина завораживала, как самая лучшая трагедия… — Нечаев… Вы меня напугали. И да, завораживает. Идеальный спектакль, — произнёс Петров, отвернувшись от командира отряда, чтобы снова охватить взглядом панораму разрушенного комплекса. Его разум буквально был оглушён всеми оттенками хаоса.       Солдат, как обычно, потворствовал своей паранойе. Учёный про себя отметил, что тот специально зашёл с неудобной для него руки, да так, чтобы мгновенно применить оружие. Делал это подполковник уже не задумываясь. Осторожность, что шла близко с параноидальным психозом, въелась в суть этого человека. — По сигарете? — спросил Нечаев, доставая из кармашка униформы помятую пачку сигарет, протягивая её учёному, предварительно открыв крышку. Петров согласно кивнул, беря вредную палочку, которая имела на удивление приятный запах табака. Щелчком выбив себе из пачки сигарету, подполковник разжёг на полимерной перчатке огонёк, от которого они и прикурили. Сделав затяжку, командир отряда тоже уставился на панораму. — Стихия всегда завораживает, особенно когда она в гневе. Одно дело смотреть на неё издали, но другое, находиться в её эпицентре… Я хотел сказать спасибо. Твои умения сегодня предотвратили конец света. — Удивительно. А вы умеете говорить «спасибо», подполковник. И должен отметить, курение настоящих сигарет — вредно для здоровья, — проговорил ХРАЗ, что до этого слишком задумчиво молчал. После того как его природа открылась, Харитон стал в несколько раз разговорчивее, словно скинув маску, за которой прятал свои эмоции, притворяясь просто ИИ. — И тебе спасибо… Харитон. Чтобы я без тебя делал… Если бы ты не был такой язвой, то цены не было бы, — смакуя сигарету с крепким табаком, приговорил командир отряда. В отблесках пламени его серебряный шеврон и вправду стал похож на Цербера. Механическая рука, что держала Советский Атом, стала напоминать три собачьих головы. Отблески многочисленных пожаров и буйство стихи предавали своим светом фигуре подполковника мистические, потусторонние штрихи. Словно перед Петровым стоял не человек, а призрак. Про себя учёный отметил, что сравнение с духом, первым пришедшим ему в голову, было довольно подходящим.       Все трое помолчали пару минут, думая о своё, пока Нечаев не нарушил устоявшуюся тишину: — А ещё хотел сказать… Смотри Виктор. Смотри и запомни на всю жизнь, какова цена ошибки. Всё вот это — череда ошибок. Отчасти тут и твоя вина, Петров. Железки и стены — это всё хуйня. Главное сохранилась информация и люди, остальное всё восстановимо. Сколько погибло из-за Чумы, и то смогли не только всё отстроить… Но всех уже не спас я… Не смог доказать, настоять… Не спас Волшебник. Не смог продавить своим авторитетом. Сотни людей не вернуться к себе домой. От них даже праха не останется. Их тела зальют горючей смесью и сожгут в братской могиле… Так что смотри Петров. Наслаждайся спектаклем хаоса, но помни. Помни, когда в следующий раз будешь затевать авантюру, просчитав всё и даже больше своими мозгами. Вот там… — Нечаев указывает на руины рукой, с зажатой между пальцами сигаретой. — Люди. Они тоже живые. Думают. Желают. Планируют. Сотворишь хуйню, и повезёт что до своих не достанет иль до тебя самого. У тебя мозги…       Нечаев постучал по голове Виктора пальцем, от чего тот болезненно сморщился. — Побольше чем у обычных людей. Умный ты. Вон университет закончил. Много чего открыл. Так что не будь дураком, Виктор. Думай, бля… Всегда думай. Не совсем пропащий, раз понял, что ошибаешься… — сказал подполковник, докурив сигарету, туша её об обломок бетона, перед тем как кинув в чудом уцелевшую бетонную урну.       Постояв ещё с минуту, Нечаев развернулся и пошёл, спускаясь вниз, возвращаясь в котлован, что остался от комплекса, на ходу натягивая противогаз. Но пройдя пару метров, командир отряда остановился, обернулся и сказал задумчивому Виктору: — Ещё раз спасибо, но в следующий раз, я тебя просто пристрелю. Делай выводы Петров и больше не твори заумной хуйни. Без тебя есть, кому обычную творить… Ебучие пироги!

***

— Думаешь, стоило, командир? — спросил меня Селезнёв, нагнав меня уже внизу. Голос его был ровным и ничего не выдавало того, что он несколько минут назад лежал на лёжке и контролил голову одного хитрожопого учёного. — Определённо стоило. Он не совсем пропащий. Всё-таки близость пули заставляет правильно думать, — отвечаю я ему, криво улыбаясь под противогазом. Все манипулируют. ХРАЗ, Петров, Волшебник, Берия… Заебало! Тоже буду манипулировать, играть словами… Не в угоду своих амбиций. Мне бы чтобы больше никто не мешал делать дело, а так похуй! И как Сеченов во всём этом столько лет? Легче триста боевых операций распланировать, чем один мозгокрутный разговор! Или я это с непривычки? Нужно у Дмитрия Сергеевича спросить. Кто-кто, а он в человеческом мозге шарит не дай каждому так! Мир и так ебанутый, а мир, где каждый будет анализировать не только фразу, а полунамёки от этой фразы, будет ебанутым вдвойне! — Да и прикрыть жопу стоит. Хитрожопые они такие… Ничего, месяц учебки из него всё заумное дерьмо выбьет. — Говоришь, командир, будто бы его в отряд вербовал, — хмыкнул боец. — Как один из вариантов событий. — пожав плечами, отвечаю ему. — Выбить ему мозги, конечно, хочется и всегда можно, но не рационально. Пусть он херню сотворил, но в попытках ещё большую предотвратить. Значит не совсем пропащий. Опыта мало, но мозги у него варят хорошо. — Я ему спину не подставлю. Мути много. — Я и не прошу… Пока. Сам ему не доверяю. Один раз ­– не показатель. Доверие делом куются долго, а рушиться в один миг. Будет достаточно, если его мозги для нас пути дороги откроют. Специалисты такого уровня всегда нужны будут теперь. Мир меняется. Сейчас без роботов и компьютеров подтереться уже не могут. Дальше будет только хуже. Лет через семь и амеры дойдут до этого, но у них не будет тормозов и возможностей. Из-за их наработок уже хуйня произошла. Даже узнав об ней, их это не остановит. И нету гарантии, что они остановят своих «железных дровосеков». Надо будет, чтобы вас уберечь, я и не на такого хитрожопого болт с резьбой найду. А для всего остального, есть лекарство… Свинцовое. Мягко досылаемое затвором. Поэтому там наверху, когда думали, таки жёсткие даты поставили. Всё из-за информации, что наши из их Кибердайна умыкнули. Как бы не хотелось бы жить мирно, но в стремление отхватить кусок пожирнее, жопу они себе порвут. Планета у нас одна и нас по любому забрызгает. Поэтому и давят их. — Это и так понятно, командир. Была надежда, что мира на наш век ещё хватит. Я вот хотел, чтобы сын мой не с автоматом на шваль всякую охотился, а по планете мотался, зверей для зоопарка покупал… — Это было бы хорошо… Ладно. Поднимай бойцов. Нам надо дело доделать, чтобы пепел на губах был только от сигарет, а не от погребальных костров…