Пациент скорее мертв, чем жив

      - Какого хуя?.. - Антропофаг, хотя, нет, несколько минут назад произошедшая попытка поговорить нормально раскрыла имя лесной твари, Мортен удивленно принюхался к закрывающей огромный кувшин крышке. То, как его спаситель пёр сюда эту ебанину стоило бы отдельного рассказа, но пиздеть Аксель в тот момент был не в состоянии - пытался продышаться и слушал трындеж чудовища, которому стало ощутимо лучше на четвёртый день "постельного режима". Всё, на что его хватило - ответить на вопрос об имени и сползти по ножке труповозки. И даже то, что сидел он по сути в ногах у людоеда, его не смогло смутить и заставить встать. - Ты убил кого-то?       Покрытый испариной лекарь ответил на это жалобным стоном. Не убил, но ночка у него была просто ебейшая, и это в сочетании с тем, что прошлым днем еще и приперся наставник, благо, лишь на верхний этаж.       Никогда в своей жизни Аксель не мог представить себя расхитителем могил, если ледник морга можно было назвать временной могилой. Но упереть оттуда тело какого-то помершего мужика, которого хватил удар на днях, было примерно равно вскрытию кладбища. Наверное, на небеса Акселю точно не попасть после этого. Хотя, это сейчас волновалось его в последнюю очередь. Вопрос с тем, как потом обставить пропажу тела, хоть у мужика и не было родственников, стоял в списке первым. А ещё с тем, куда деть куски трупа, лежащие в собственном погребе и наверняка начавшие вонять.       - Блять, мне такая пизда. - Поделился он этими мыслями, на которые лениво потягивающаяся после сна тварь только хмыкнула. Наверное, в представлении антропофага это было не особо тяжким преступлением. Его куда больше волновало содержимое гигантского кувшина, остро пахнущее человечиной. Она это и была. Аксель половину ночи возился с трупом, вываривая из снятой с костей жесткой плоти наваристый бульон, полный разварившихся мясных волокон - единственное, что сейчас было можно жрать этой твари. Такие раны не предполагали твердой пищи неделями, если их носители чудом выживали. Но что-то подсказывало, что на пюре из овощей Мортен не согласится. Получилось несколько ведер какого-то жуткого хрючева, тем не менее, сейчас привлекшего хищника своим запахом. Часть Аксель поставил в вёдрах в свой ледник, но половина мяса туда банально не влезла.       В любом случае, прятать не было смысла - куда с большей вероятностью найдут людоеда в лечебнице, чем разделанный труп в подвале. После бессонной ночи моральная сторона и муки совести уже утихли - отстрадался он еще вчера, изрядно напившись под конец, чтобы заснуть хотя бы на час. Ну а теперь пришла очередь больного нахлебаться от души, но уже не домашнего самогона, подаренного лекарю благодарными пациентами.       Мортен все душевные терзания спасителя пропустил, поняв, что никакой угрозы, а значит и интереса тот не представляет. И вместо дальнейшего знакомства с жадностью схватился за пузатый кувшин, словно тот ничего не весил, махом отхлебнув добрую часть жирного, дымящегося бульона.       - Ох, блять. - Но вместо удовольствия скривился от боли - желудок нестерпимо резануло, стоило жидкости просто попасть внутрь воспаленного органа. От вида страдающей морды людоеда Акселю на секунду даже стало его более жалко, чем в ночь спасения. Явно не с таким лицом уверенный в себе хищник должен был принимать пищу, но избавить его от боли новой порцией грибной выварки было попросту опасно - слишком много яда пришлось уже на и без того больное тело. Да и разрезанный желудок будет сводить от боли еще долго, хотя, кто знает, как быстро восстанавливаются людоеды. Столько пить отвар банально приведёт к отказу печени. Рисковать не хотелось, а резь в желудке можно и потерпеть, не свежая же рана, хотя и заживали такие жуткие повреждения куда медленнее, чем та же нога, на которую Мортен уже почти не хромал, несмотря на тяжёлую травму, что было просто удивительно.       И именно в этот момент тварь утробно застонала сквозь мощные глотки, будто пытаясь надавить на жалость. Оно и понятно - накачай человека до такого, он бы тоже не знал, куда себя деть от боли. Оторвать взгляд от того, как брюхо людоеда медленно, но верно начало расти и округляться, было невозможно. Ещё ни одно зрелище не вызвало у Акселя столько страха и восхищения одновременно. С одной стороны, это было мерзко и откровенно жутко - за минуту пузо нехило выкатилось вперед, став неестественно натянутым для выступающих ребер. Ещё немного, и разродится, как беременная на позднем сроке, только вот тут всё выпитое должно было хлынуть через свежий шов. Но с другой, вид трапезничающего антропофага навевал странное спокойствие. Если жрет, значит не сдохнет, хоть от боли и помучается. Даже бедный труп было не так жалко, и не так стыдно за содеянное, когда Мортен на секунду оторвался от кувшина, чтобы отдышаться. И стало видно осоловелые от сытости глаза и покрытые жирной масляной плёнкой губы. Да, это, конечно, не пир из трёх блюд, но голодному скромное варево казалось настоящим шедевром. Тем более, из человечины.       Из пасти людоеда вырвалась тихая отрыжка, и он прикрыл морду рукою, отставив кувшин с остатками на каталку. Ещё немного - и завалился бы на бок, как объевшийся кот. Удивительно, что его это удовлетворило, но, с такими ранами обычно и аппетита особо не было от боли. Потерянный вес наверняка на такой диете вернётся не скоро - вряд ли у людоедов была иная реакция организма на стресс, чем у людей. Хотя, кто их знает. Всё, что Аксель читал про этих чудовищ в книгах, максимум описывало их тупые жуткие рожи, острые клыки и непомерный аппетит. Клыки и правда были острые, с описанием рожи сказители сильно проебались, а то, теряет ли антропофаг аппетит при разрезанном желудке, предстояло выяснить. По крайней мере, боль они испытывали так же - Мортен со вздохом потёр пузо и жалобно оглянулся на кувшин. Прямо картинка из сборника пословиц для детей: вроде груша и вкусная, но кушать ее определенно было трудно.       Казалось бы, это не должно быть его проблемой, но Аксель снова в своём репертуаре.       Вместо того, чтобы думать, куда деть остов от трупа, лекарь перевел взгляд на свои собственные ладони. Да ну. Нет. Абсолютно безумная идея, и проку от нее никакого, кроме отвлечения от боли. Но исследовательская жилка и странное любопытство не давали откинуть её прочь. Более того, чем больше напряженных вздохов и болезненного мычания выдавал антропофаг, пока дохлёбывал содержимое кувшина и кривился, тем сильнее хотелось эту идею предложить. Особенно, когда людоед поднял кувшин повыше, допивая остатки, и положил когтистую лапу на ставший приятно выкатившимся живот. Впрочем, отдернул так же быстро, видимо, опасаясь усугубить состояние. Была, не была...       - Помочь? - И руки еще так вперёд протянул - боги, как милостыню просить. Хорош лекарь, не может нюни собрать и предложить, раз не смог побороть себя в очередной раз. Мортен как раз отнял пустой кувшин ото рта, слизав с горлышка последние капли. Да, можно было догадаться, что такой туше будет всё же мало, несмотря на операцию, хотя человечек чуть не надорвался, пока волок это варево сюда. Красные глаза заинтересованно уставились на маленькую фигурку, что сейчас, когда антропофаг сидел на каталке, выглядела еще мельче и хрупче. Только бы не высмеял, только бы не заржал...       Но вместо этого людоед отставил кувшин и закрыл глаза, откинувшись на стену. Наверное, это можно было списать на "да", хотя Акселя потрясывало от волнения не хило. Особенно, когда кончики пальцев коснулись горячей кожи, то ли от раны разгоряченной до того, что ладони жгло, то ли эти твари сами по себе чуть ли не пылали, чтобы не замёрзнуть в холодный сезон где-то под елкой в лесу.       Руки лекаря касались многих, но сейчас доверившийся хищник почему-то ощущался особенным. Было нечто невероятное в том, чтобы стоять и гладить раздувшееся от питья пузо людоеда, который мог бы легко уместить там пару таких Акселей и не подавиться. Человек осторожно обвел нежный шов, стараясь не касаться самих сшитых краев. Уже выглядело лучше, да и, раз до сих пор не начало гнить, значит можно было не бояться потерять пациента. Но он предпочитал перестраховываться и не лезть в рану необработанными пальцами. Горячий, круглый - брюхо у людоеда напоминало животы беременных, а женщины в таком положении всегда вызывали у мужчин странное желание прикоснуться к округлившемуся животику, где зреет новая жизнь. Мортен девкой не был, но что-то похожее все равно чувствовалось. Уж как минимум хотелось вживую убедиться в том, что он способен разом проглотить несколько литров жидкости и не лопнуть при этом. Хотя, в жизни у него явно были пиры побольше - на боках людоеда, пока что худых, были старые растяжки. Кожа там прямо пестрела ими, видимо, была менее эластичной, чем принимающий на себя большую нагрузку центр брюха.       Страшно было представить, сколько же понадобилось антропофагу сожрать, чтобы даже его живот остался покрыт такой сеточкой шрамов. Двое? Нет, как минимум трое - Аксель прекрасно помнил, как Вано с Оддом вытаскивали из разрезанного желудка три трупа. Хотя, ту девку все же съели первой, и она успела перевариться куда как сильнее, так что скорее два с половиной. Но в любом случае, это поражало, как ужасом от самого существования такой твари, так и прожорливостью её. А ещё тем, что это чудовище сейчас расслабленно дышало, изредка кидая взгляды через полуоткрытые веки на гладящие живот руки. И внезапно перевело свои красные глаза на Акселя:       - Можешь давить чуть сильнее, мне уже лучше. - Мортен сыто облизнулся и довольно провел рукой по боку, где совсем недавно была совсем небольшая в сравнении ладошка лекаря. А вот легшая сверху лапища людоеда заставила напрячься и дернуться. Но кто б еще его пустил. Хищник просто прижал трясущуюся ладонь своей, не взирая на опасность поцарапать огромными когтищами, и придавил к коже, словно показывая, как надо массировать. - Давай, я не стеклянный.       - Д-да, конечно. - Человек аж икнул от такого, особенно на контрасте с тем, каких размеров были руки у чудовища вблизи. Можно одной ладонью разбить его череп, просто пиздец. И он сейчас эту ебанину трогает. Но трогать было приятно. Аксель не понимал, откуда в нем это, но гладить это пузо наоборот расслабляло. Как делать массаж красивой пациентке, хотя такая ситуация была в его жизни только одна, и потом он получил в морду от её пьяного мужа, притащившегося на следующий день скандалить. Опасность от людоеда явно стояла на ступеньку повыше, но съеденное хищником хрючево превратило чудовище, должное быть страшнее простого мужика, в глухо урчащего и постанывающего кота, наслаждающегося массажем.       Аксель планировал взять от этого момента всё, пока мог, хоть разум и кричал о том, что он творит какую-то дичь. Поэтому пришлось отстраниться от осоловевшего людоеда, что недовольно взрыкнул на такое, покрасив еще пару волос на жопе лекаря в седой. И таки обтереть руки спиртом наконец-то. А еще взять медовую мазь, которую давно следовало обновить и вообще мазать не раз в день.       - Сейчас может быть больно, я нанесу лекарство. - Не факт, что эта туша что-то услышала, но он предупредил. Благо, антропофаг лишь нервно дернулся и выдохнул, когда пальцы Акселя коснулись шва. Интересно, как долго чудовище будет видеть кошмары об этом? Не каждый же день людоеды переживают такое. Да и для того, чья жизнь сосредоточена на обжорстве и потакании своему желудку, вскрытие заживо будет еще травматичнее.       Подушечки пальцев осторожно промяли места, где жёсткие нитки впились в плоть. Радовало то, что нигде под ними не чувствовался и не выходил изнутри гной или сукровица - организм людоедов явно справлялся с заражениями успешнее человеческого. Аксель не без осторожности надавил сильнее, втирая смесь в возможные незажившие проколы, где мясо еще не обросло вшитую пеньку. Вот теперь никакая грязь туда точно попасть была не должна. Хотя, ещё бы живот людоеда можно было промять - после еды он напоминал натянутый барабан. Страшно представить, как должно было ощущаться растяжение после куда более обильных обедов, и как эти чудовища не сходили с ума от натуги, нажираясь сильнее.       Промазав верхнюю часть, лекарь спустился ниже, к центру живота, где пришлось стараться над зашиванием сильнее всего, стягивая распоротый апоневроз. Ноги уже устали стоять в одной позе, но Аксель не без интереса помял и порассматривал сшитый заново пупок, где пришлось изрядно постараться над нормальным стягиванием всех мышц и кожи. В какой-то момент липкие от мази пальцы намного скользнули внутрь, надавливая на свернувшийся во впадине узелок самого пупка, и людоед издал над ухом у лекаря странный писк, моментально отстранившись.       - Блять! - Мортен с силой дернулся назад, моментально сбросив с себя всю расслабленность. - Ты либо спасти меня хочешь, либо убить, выбери что-то одно!       В следующую секунду антропофаг подтвердил теорию о защитных жестах и обернул руки вокруг живота, осторожно потерев влажную от мази кожу. Пахло мёдом, но его это почему-то не успокоило, да и ошарашенного и онемевшего от такого поворота Акселя тоже. Тот вообще боялся двигаться и замер на всякий случай.       - Ты... Ладно, ты же нихуя не понимаешь. - Антропофаг потянулся было потереть руками лицо, но вспомнил, что они все липкие, и тихо чертыхнулся. - Не надо, никогда, вообще, совсем, с такой силой давить туда, это больно! Представь, что ты давишь бабе на эту... Штуку в пизде такую, которая приятно делает.       - Клитор. - Лекарь чуть отмер - убивать вроде не собирались, и это хорошо. - А он тут причем?       - Да, на эту хрень. - Его подопечный вернул ладони на пузо и осторожно потёр его, стараясь не касаться шва, явно ноющего после массажа. И со вздохом объяснил: - Она тоже делает приятно, и на неё тоже нельзя так нажимать. У нас же живот куда чувствительней, что нутро, что снаружи. Когда я говорил про "сильнее", я не имел в виду со всей дури давить, ещё и в самое хрупкое место!       Ага. Охуительные, блять, новости. То есть, он ща ещё по сути этой твари приятно сделал. Нет, Аксель не был совсем идиотом, как можно было подумать по его идее спасти жрущее людей существо. Он прекрасно видел, что людоед млеет от прикосновений и довольно вздыхает, как красна девица. Но не до такой же степени! Хотя неприятия от такой мысли человечек почему-то не почувствовал, даже скорее исследовательский интерес. Вопрос на кучу золота - растет ли удовольствие антропофага вместе с животом? Не, ну он всегда был на голову отбитым, ему позволительно.       Зато теперь было понятно, почему Мортен с трудом сопротивлялся при поимке. Дело было отнюдь не только в силе братьев-охотников, да и не в одном лишь весе живота. Судя по всему, давление на нежное брюхо, когда его вжимали в землю, людоед перенес с трудом, парализованный болью. Особенно учитывая, как это брюхо было растянуто. Обычные люди и при простом переедании жаловались на дискомфорт, а однажды Акселю пришлось, простите за подробности, заниматься отравлением у одного из пациентов. И промывание желудка несколькими литрами воды тот перенес с такими матами, что уши заворачивались даже у видавшего виды наставника.       Удивительно только, что эти хищники чувствовали дискомфорт только от давления, а не от самого факта обжорства. Несмотря на плохое освещение, Аксель в ту ночь неплохо рассмотрел ещё набитое пузо своего пациента, и, будь тот человеком - от такого должен был по идее кататься по земле и выть. Но, видимо, работало это как-то иначе. В любом случае, оставалось только осознать, принять и смириться.       - Ладно, пропустим твои слова о бабах, я тебя услышал. А теперь убери руки. - Лекарь поднял голову на антропофага. - Мне ещё остальную часть шва надо смазать.       - Но без глупостей. - Мортен глухо фыркнул и послушно убрал руки, впрочем, теперь на всякий случай следя за действиями своего спасителя. Атмосфера доверия и сонного спокойствия улетучилась, оставляя лишь реалии лекаря и пациента. А жаль - Аксель мог найти в этом даже что-то приятное, хотя казалось бы.       Но пришлось вздохнуть и взяться за баночку с мазью, чувствуя на себе настороженный взгляд. До доверия им явно было далеко.