Жизнь взамен долга

      В голове проносились воспоминания последней недели.              После их чувственного поцелуя возле Черного озера, все вернулось в неловкую, осторожную и едва заметную нить в отношениях. Гермиона то и дело искала Драко, когда они не были рядом, а стоило оказаться в одной комнате, так вовсе не отводила взгляд. Каждый раз корила себя за излишнее проявление внимания и старалась отвлечься на более обыденную рутину.              И это же было заметно по Драко. Он то держался ближе, то отстранялся, но казался куда более уверенным, пока Гермиона умирала от неизвестности. И сейчас, после слов Теодора, которые могли быть полной ложью, на душе становилось совсем паршиво.              Знала же, что нельзя потакать собственным чувствам и желаниям, ведь все могло оборваться в один момент, который так томительно выжидал своего часа. Теперь неопределенность мучила хуже любой пытки.              — Что он от тебя хотел? — с настороженностью в голосе спросил Драко.              Они шли как можно быстрее, чтобы оторваться от Нотта, который должен был быть где-то позади. Стоило дождаться, когда они зайдут в общий зал или свернут в другую часть дома, но, кажется, Драко больше не мог ждать.              — Странно себя вел, — пожала плечами Гермиона. — Пытался заставить сомневаться.              Он выгнул в удивлении бровь, затем в пару шагов вырвался вперед и потянул ее к ближайшей двери. Под руку попалась небольшая гостевая комната. Драко, как только они оказались внутри, тут же наложил заглушающее и почти пригвоздил Грейнджер к ней.              — В чем? — спросил он, нависая сверху. Его настойчивости можно было позавидовать.              Гермиона вытянулась на вдохе, задрав голову выше, чтобы видеть его сосредоточенный, напряженный взгляд. Он тяжело и глубоко дышал, выжидая ее ответ.              — Драко, тебе не кажется, что ты перегибаешь?              Он замер, шаря взглядом в поисках ответа, а затем неряшливо оттолкнулся ладонями и отступил на полшага.              — Они сегодня целый вечер пытаются подставить под сомнение кандидатуру Мракса, отец на взводе. Бал должен был пройти совершенно иначе, — процедил Драко сквозь зубы, уткнувшись взглядом в пол.              Гермиона проглотила желание поделиться еще одним фактом, как Теодор пытался внушить ей полную ненадежность семьи Малфоев. И как бы она не хотела отрезать навязчивые мысли, маленькое зерно сомнений тому удалось посеять.              — Значит, борьба за пост Министра уже началась, — она нуждалась в озвучке факта, хоть и крайне очевидного.              — Она никогда не заканчивалась, но сегодня они перешагнули еще одну ступень. Я надеюсь, что у Нотта не получилось убедить тебя, — с сожалением или отчаянием произнес Драко, заглядывая в ее глаза.              — Нет, у меня сложилось впечатление, что он хотел меня вывести на эмоции.              — Вполне возможно, в порыве злости ты могла бы сказать лишнего…              — Мы давно выбрали сторону и никогда ее не скрывали.              Гермиона повела плечом, не в силах оторваться от проникновенного взгляда серых глаз, а еще она не могла отказать себе в желании коснуться кончиками пальцев его напряженного плеча. Конечно, ругая себя за слабость и своевольность, но желание было сильнее разумных доводов. Драко потянулся второй рукой, накрывая ее ладонь и прижимая сильнее к рубашке.              Прошло несколько минут полной тишины и уединения с мыслями. Ей неосознанно удалось его отвлечь. Общий накал эмоций начал постепенно угасать.              — Так странно, не находишь? — шепотом произнес он.              Гермиона почти переспросила, но в мыслях будто щелкнуло, когда она увидела мимолетный взгляд Драко, коснувшийся их рук.              — Ты о том, что между нами определенно что-то есть? — она все еще смотрела в его глаза.              Воздуха становилось все меньше, каждый вдох давался с трудом. Отчего-то так волнительно произнести вслух очевидное, в некоторой степени обыденное. Они будто дети, не знавшие влюбленности, стояли и жадничали на слово.              — Да.              Драко шагнул к Гермионе, становясь вплотную и продолжая придерживать ее руку. Он поглаживал большим пальцем сухую кожу на костяшках. Каждое его действие говорило «все или ничего», и, конечно, первое побеждало. Иногда складывалось впечатление, что Малфой помешан на контроле.               Он смял ее пальцы, потянув на себя, чтобы их руки оказались между ними.              — Скажи мне честно, какие у твоей семьи договоренности о помолвке? — совсем тихо с хрипотцой спросил он.              Неожиданный вопрос заставил Гермиону задуматься, мог ли отец не сказать ей о настолько важном событии, и поняла, что Джон обязательно поделится с ней. Если она ничего не знает, то так оно и есть. Понять бы только — хорошо это или плохо.              — Никаких, я знаю только, что рано или поздно она случится, — шепотом ответила Гермиона, не желая нарушать спокойствие.              Его настойчивость и искреннее желание узнать приводили Грейнджер в растерянность.              — Я бы хотел видеть тебя рядом в таком случае, — Драко говорил больше, чем думал, чувствовал и желал, но и не врал. — Может нам удастся построить что-то. Знаешь, я много размышлял, взвешивал сухие факты, у нас есть целых шесть лет проведенных в Дурмстранге, без общения, но все, что там произошло, сильно повлияло на настоящее и будущее…              Он отпустил ее руку и потянулся к подбородку, зацепив нижнюю челюсть пальцами, и слегка приподнял голову.              — Драко… не надо… — она почти запнулась, когда почувствовала, как он сильнее надавливает, вынуждая притихнуть.              — Подумай, просто подумай, если бы у тебя была возможность выбирать, — его слова были все равно что предложение Темного лорда — заманчивые, с горстью отчаяния и надежды. Драко с удовольствием смотрел, как она ищет ответ в его глазах. — Никто не разделит твою жажду темной магии, не поддержит карьерных стремлений. Вспомни Айса, он одинок, все его боятся. Думаешь будет иначе, когда он учит нас по своему образу и подобию?               — Не вынуждай говорить это вслух, — только не то, что без слов лежит на поверхности. Растерянность переходила в прямой страх неизвестности.              Им стало опасно находиться рядом, Все внутренние ощущения противоречили разуму, притягивало магнитом. Драко приблизился, потянув ее за подбородок навстречу так, чтобы осталось пару жалких дюймов между ними.              — Поговори с отцом. Я же вижу, что он не похож на черствого Гринграсса или Паркинсона, которым безразличны чувства собственных дочерей, — шепотом говорил Драко тяжело дыша. — Не могу обещать того, что не знаю о будущем, но я не стану тебя ломать.              — Я уверена, что есть много вещей, в которых мы будем несогласны, — с сомнением ответила она.              Гермиона хотела увести взгляд в сторону, найти хоть какую-то опору своим мыслям, но Драко не давал ей отвлечься, был так близко и при этом оставался недоступен. Почему они не могли просто попробовать?              — Зачем ты ищешь оправдания, которые даже не поддаются логике. С кем у тебя их не будет, Гермиона? — с недовольством спросил Малфой, и немного мягче добавил. — Ты уже один раз сказала это, а теперь никаких слов не нужно, я и так вижу.              Драко крепче обхватил пальцами ее подбородок и невесомо поцеловал. Если она дышала через раз, то сейчас вовсе перестала, почувствовав, как по телу разливается настоящая лава вместо крови. Он немного отстранился, заглядывая в карие глаза.              — В школе не подпускаешь, ускользаешь в последний момент, а сейчас бежать некуда, — низким проникновенным тоном сказал он и безоговорочно увлек в еще один поцелуй — более жадный, чувственный и желанный.              Если бы она только знала, что он сам держался в опасном балансе между «все еще рано» и «больше нет выбора, зачем тянуть», а полумеры к Драко не относились. Малфой забирал все без остатка и не церемонился, особенно, если это касалось его желаний. Он решился и сейчас делал все, чтобы у него получилось, чтобы забрать Гермиону себе.              Второй рукой Драко обхватил ее за талию, притягивая к себе. Гермиона окончательно теряла окружающий мир и все мысли, что таились в голове. Приятные ощущения дурманили, вызывали мурашки на коже, сбивали дыхание. Она положила ладони ему на плечи, стискивая пальцами рубашку, чтобы ухватиться за единственный якорь в моменте — за него.              В эту секунду все словно стояло на своих местах. Не было ни переживаний, ни сомнений, лишь искренний порыв и желание. Не хотелось отказываться, возвращаться в реальность, а лишь окончательно раствориться в ощущениях.              От Драко разило властностью, контролем, которые нисколько не отпугивали, но в то же время он не всегда знал меру своей силе. Гермиона чувствовала, как неприятно впиваются его пальцы в кожу, вызывая тупую ноющую боль будущих синяков.              Она отстранилась, нехотя разрывая поцелуй. Драко не выпустил ее из рук и посмотрел в опьяненные глаза.              — Ради Салазара, Драко ослабь хватку, — с сбившимся дыханием произнесла Гермиона, и он тут же выполнил просьбу.              Она постепенно приходила в себя, пока Малфой наблюдал. До последнего не отпускал ее, не хотел, не собирался, боялся, что момент окажется последним, но пора было возвращаться к остальным гостям и его родители, вероятно, уже задавались вопросом, куда исчез их сын.              То, что должно, всегда важнее собственных желаний.              Драко отстранился, не прекращая любоваться, пока Гермиона поправляла длинную юбку платья и увела волосы за спину. Она на мгновение взглянула в ответ и поняла, что время ради них никогда бы не остановилось.              — Нас не было на втором танце, родители будут искать, — словно оправдание для побега сорвалось с ее губ.              Будто мысли читает — подумал Драко и, подставив предплечье ей под руку, добавил:              — Пойдем.              В самом деле за вторым танцем никто не заметил, что они отсутствовали. Теодор успел вернуться в зал и забрать в пару Пэнси Паркинсон, которая пришла одна. Она не называла причин такого решения, намеренно не искала поддержки и старалась избегать вопросов.               Нотт со всем обаянием общался с ней в моменты, когда танец сводил их непростительно близко, а в мгновение, пока Пэнс кружилась в его руках, он подловил взгляд Гермионы и посмотрел так хищно, с червоточиной, что по спине невольно прошелся холодок.              Если бы только она могла понять его мотивы, помимо попытки посеять в ее голову сомнения. Было ли что-то еще? Может ему достаточно было увидеть реакцию на нужные слова? Тогда на какие?              До самого конца вечер шел по натянутой струне. Гермиона ощущала напряжение во взглядах, сведенных в линию губах, скованных движениях и окончательно разделившихся компаниях волшебников. Нотты собрали вокруг себя круг волшебников и мило вели беседу, такая же ситуация была и у Кадмуса с Джоном, но со стороны между обеими компаниями царило жуткое напряжение.              Когда зазвучали слова благодарности со стороны хозяев вечера, все облегченно вздохнули.              После того, как Малфои проводили всех гостей, они вернулись в небольшую обеденную комнату, где оставили сына с Грейнджерами и Мраксом. Те стояли почти в полной тишине, периодически перебрасываясь парой слов между собой. Кадмус вкрадчиво объяснял что-то Джону, но его голос был настолько тихим, что до Гермионы доносился лишь общий набор звуков. Было понятно лишь одно — настрой волшебника близился к опасной границе приближающейся катасрофы.              Рядом замер Драко в таком же безмолвном молчании и плутал взглядом по комнате, иногда пересекаясь с Гермионой. Эридан, как они и предполагали, исчез вместе с гостями. Он, продолжая исполнять требование отца, отправился с матерью в поместье.              Нарцисса, только успев переступить порог, извинилась за свое последующее отсутствие и ушла помогать с уборкой зала.              Повисла гнетущая тишина.              Лорд Малфой нахмурился больше прежнего, заметив помрачневшего Кадмуса Мракса. Он пытался найти подходящие слова, чтобы не зацепить будущего министра. Попасть под горячую руку все равно что лишить себя будущих привилегий.              — Надеюсь, вам понравился сегодняшний вечер, — говорил Люциус, удерживая формальную вежливую обстановку светского вечера, но сам, кажется, совершенно не верил своим словам.              — Безусловно, — гневно отрезал Кадмус. — Пожалуй, нам стоит встретиться в следующие выходные, чтобы подробнее обсудить порядок действий. Ноттов кто-то спустил с поводка, и я не допущу, чтобы они испортили мои планы. Также я настаиваю на том, чтобы ты, Люциус, обдумал собственные мотивы, если хочешь работать под моим началом.              Казалось, что комната покрылась толстой коркой льда, потому что с каждым его словом внутренности сковывало от ужаса. Гермиона никогда не видела Кадмуса в плохом расположении духа. Он вызывал ужас, который отразился в глазах старшего Малфоя. Тот продолжал стоять и с едва заметной улыбкой соглашаться.              Она успела заметить поникший взгляд Драко, нейтральное спокойствие отца и разгневанного Мракса, который держал все эмоции в себе, но готов был взорваться в любую секунду.              — Конечно, — немного подавленно ответил лорд Малфой, уперевшись руками в трость.                     ***              По возвращении в Хогвартс все принялись готовиться к последней учебной неделе. В планах была еще одна контрольная по трансфигурации, которую профессор Макгонагалл решила провести под конец года.              В остальном никаких изменений не последовало. Грейнджер продолжала держаться на расстоянии и лишь нередко позволяла себе откровенно пялиться в сторону Малфоя, пока тот был чем-то занят. Драко сам сохранял дистанцию и был погружен в собственные мысли. Он выглядел удрученным, вымотанным и немного потерянным. То, что происходило в его голове, вытягивало все силы и эмоции, оставляя лишь пустую оболочку. Драко и без того не отличался хмурым настроем, а сейчас был как черное пятно.              Общение с сокурсниками, которые чувствовали себя явно получше, в отличие них, сильно сократилось. Завтрак, обед, ужин, перерывы между занятий — все готовились к предстоящим проверочным работам и подтягивали долги. Блейз больше проводил времени с Дафной за совместной подготовкой, к ним подтягивался Теодор, если дисциплина вызывала у него трудности.              Нотт, в свою очередь, больше не цеплялся ни к Гермионе, ни к Эридану.              К большому удивлению Грейнджер, Пэнси нашла поддержку в совместных занятиях с Николасом. Они стали появляться вместе в Большом зале и иногда сидели в факультетской гостиной. Между ними определенно зажигались маленькие искры, но их никто не замечал, в том числе сами виновники. Разве что, Гермиона иногда видела витающий и немного потерянный взгляд Паркинсон, пока Николас отвлекался на поиск информации.              Фалакс все еще вызывал нервозность, но постепенно вливался в общий порядок жизни. Эридан больше не запирал его в комнате и все чаще говорил о том, что готов к концу недели переместить к Грейнджерам. Дракон не ждал намеченных планов и продолжал расти, поражая скоростью развития. Еще немного, и они с трудом смогут вытащить его из башни.              Гермиона почти свыклась с большой массивной тушей, что могла встать на задние лапы или положить хвост посреди комнаты, неожиданно уткнуться мордой или задеть когтями. Эридан стал для него настоящим хозяином или же вожаком. Не имело значения, главное, что дракон слушал каждое слово, каждую нотку настроения и мотивов Мракса. К Гермионе он больше ластился и часто ходил следом, его не волновала тревога, исходящая от нее, и опасливые взгляды. А к Драко он старался не приближаться. У них сложились однозначные границы договоренностей — не трогать друг друга без веского повода.              Вместе с подготовкой к контрольной Гермиона и Драко успели посетить одну тренировку с Айсом. Наконец тому удалось добиться от них более-менее слаженной работы. Драко больше не вытеснял мысль о партнерстве, стараясь учитывать все риски совместного боя — не подставлял под удары, по возможности прикрывал и действовал не так агрессивно. Гермиона наоборот — старалась справиться с прямым противостоянием и сильным натиском врага. Тренировка далась с трудом, и успехи не так радовали, полностью вытесненные желанием отдохнуть.              Разговоров по вечерам не было. Они замертво падали на кровать в желании как можно скорее погрузиться в царство Морфея, а подъемы по утрам были сродни наказанию.              Их сильно подбивал нескончаемый поток нагрузки, единственным облегчением стал перерыв в проверке бара на эту неделю. Все ждали намеченных тематических мероприятий. Вечер Рождества оставался под вопросом. Все бронировалось на месяцы вперед и, даже если бы они спохватились месяцем ранее, ничего бы не изменилось. Кадмус продолжал настаивать на проверке, но Джону удалось предложить ему решить вопрос комплексно через Министра. За день до Рождества Фадж должен оповестить всю магическую Британию с настойчивой рекомендацией не пересекать границ магловского мира.              Под конец недели, перед возвращением домой, у Драко и Гермионы осталась последняя ноша на плечах, но не менее важная — перемещение Фалакса.              После обеда в Большом зале Драко и Гермиона вместе с Эриданом вернулись в башню. Мракс заметно нервничал, сжимал пальцы в кулаки, закусывал нижнюю губу. Со всем пониманием предстоящих проблем, если они не дадут Фалаксу свободу, все его нутро противилось принятому решению. Больше всего Эридан жалел, что не может забрать дракона в собственное поместье.              — Ты взял мясо? — неожиданно спросил Драко со всей серьезностью. Он на ходу застегивал мантию.              Эридан успел бросить односложное согласие, когда открыл дверь в спальню и заметил, как Фалакс тянулся к закрытому окну. Он почувствовал появление Мракса и тут же обернулся и опустился на пол, уперевшись пальцами. Теперь все его внимание было сосредоточено на Мраксе, у которого из сумки доносился запах свежего сырого мяса.              — Пойдем, — сказал Эридан, стараясь скрыть разочарование, но оно не осталось незамеченным, и дракон недовольно рыкнул. — Да, мне тоже это не нравится.              Наблюдать за их общением было отдельным удовольствием Гермионы, пока дракон не обращал на нее внимания. Если не знать, что тот считывает эмоции и внутренние мотивы, можно с легкостью поверить, что Фалакс понимает значение сказанного.              — Ты не хотел научиться транслировать свою волю невербально? Принцип все равно один, — предложил Драко. Он стоял непростительно близко позади Гермионы, почти касаясь грудью каштановых волос, которые от сухого воздуха еще больше пушились.              Мракс отступил, пропуская Фалакса в гостиную. Он озадаченно посмотрел в серые глаза.              — Я уже думал об этом, но пока вы рядом, так проще.              Дракон остановился между волшебников, едва не задев ноги Гермионы шипастым хвостом, и начал внимательно осматриваться. Грейнджер отступила назад и почувствовала, как впечаталась спиной в грудь Драко, а его теплая ладонь обхватила ее плечо. После секундной растерянности она сделала шаг вперед и в пол-оборота беззвучно поблагодарила.              Гермиона потянулась в карман и достала оттуда небольшой сверток, в котором лежал портключ в виде монетки.              — У меня есть портал домой. Он остался еще после Мунго на случай, если мне станет плохо. Он одноразовый, поэтому назад вернемся через Хогсмид.              Драко и Эридан согласно кивнули. Гермиона протянула свободную руку Эридану, которую тот неохотно принял, а Драко снова коснулся ее плеча. Она дождалась, когда Мракс сможет обхватить дракона за чешуйчатую шею и сжала портключ пальцами.              Пару секунд полного водоворота в голове, и они стояли перед входом в поместье Грейнджеров. В глазах плыло, постепенно собираясь в общую картинку. Ветер сбивал волосы, пробирался под кожу. Гермиона наконец увидела четкие очертания Эридана и дракона, перевела взгляд, чтобы посмотреть на Драко, но остановилась, когда услышала недовольное ворчание сбоку от себя.              — Добро пожаловать в поместье Грейнджеров, молодые люди. Квентин рад, что хозяйка вернулась домой, но Квентин хочет знать, откуда у вас дракон? Квентин озадачен.              Ей удалось найти домовика взглядом. Он стоял рядом с приоткрытой входной дверью и продолжал смотреть на Фалакса.              Гермиона посмотрела на дракона, затем на уходящую вдаль территорию леса, которая им принадлежала. У самой границы стояла давно не пользованная конюшня. Она словила озадаченный взгляд Драко.              — Там есть конюшня, которую уже давно не используют, но в ней все еще поддерживается порядок. Идите туда, я догоню.              С этими словами она прошла к Квентину и отвела его немного в сторону. Как только Драко и Эридан пошли в указанном направлении, Гермиона присела на один уровень с домовиком и сказала:              — Это будет мой приказ тебе, — твердо говорила она, — и общая тайна для двоих.              — Квентин, не понимает.              — Этот дракон останется здесь, его видят лишь те, кто познал чужую смерть, но поскольку я и отец сами редко проводим дни дома, с этим проблем не предвидится, — вкрадчиво говорила Гермиона. — Джону говорить пока нельзя, я обсужу с ним сама, когда вернусь. Ни единого слова, понятно?              — Квентин не скажет ничего хозяину, пока он сам не спросит. Квентин не будет врать хозяину, — он упер руки в бока.              — Всего лишь пару дней, я твоя хозяйка и ты не смеешь ослушаться меня, — Гермиона не собиралась уступать, но усталость просачивалась в голосе. — Я в свою очередь буду меньше противиться твоим указаниям.              — Квентин давно говорит, что Гермионе пора больше думать об обязанностях, которые лягут на нее после замужества! Квентин хочет, чтобы хозяйка была настоящей леди своего имени! — ему только повод дай.              Он так часто твердил ей об этом и совершенно не терял настойчивости. Квентин каждый раз говорил как первый с наставническим тоном и строгим взглядом. Его роль няньки для Гермионы на протяжении всего детства сильно исказила их отношения.              — Ты ничего не скажешь отцу, ясно? — решила уточнить она.              — Квентин не скажет, — согласно кивнул домовик, — Квентин должен за ним проследить?              — Да.              К удивлению Гермионы, ее первая столь важная просьба к домовику вышла малой кровью. Любой другой домовик после командного тона готов упасть в ноги и поклясться в исполнении, но с Квентином она не могла так поступить.              Они догнали Эридана и Драко на полпути к конюшне. Как только Квентин оказался рядом с драконом, тот начал внимательно его изучать, но, кажется, древняя магия эльфов и не меньшая история самих драконов имела что-то общее, потому что Фалакс не совсем охотно, но принял эльфа и не противился его просьбам.              Вместе с Квентином они обсудили возможность возвести еще один барьер, который бы затрагивал территорию леса и конюшню, но так чтобы тот не мешал остальным жителям поместья. Дракон не мог расти и развиваться без свободы и полета.              Эридан и без того был недоволен большую половину дня, сильно напоминая своего отца, а сейчас вовсе стоял как камень со сведенными в одну линию губами. Он боялся, что Фалакс может улететь без оглядки и не вернуться.              — Ты не можешь все время держать его на привязи, — Гермиона пыталась воззвать к голосу разума. — Он и так скоро будет выше Драко, а потом и не поместится в конюшню, это же не кошка.              — Ты думаешь, я не знаю? — язвительно ответил Эридан.              Гермиона молча посмотрела на него взглядом полным понимания и отчаяния. Желания Эридана сильно противоречили реальности, и он в полной мере осознавал это. Затем она увидела Драко, который был все еще сам не свой, но теперь вдобавок терпел выходки Мракса.              — Квентин просит прощения, но Квентин заметил, что у молодого лорда есть определенная связь с драконом, — подал голос Квентин, заметив, как необычно податливо подставляет голову Фалакс под руку Эридана.              С остальными он был куда резче и менее аккуратен. Вел себя почти как дикий дракон, только не нападал.              — Вероятно, да, — понуро ответил Мракс.              — Тогда он вас не оставит так просто, — добавил Квентин обнадеживающе, — наши знания о драконах, как и ваши, крайне обрывистые и неполные, но Квентин слушал от своей матери истории о том, как в древности некоторые кланы ведьм и магов жили с драконами бок о бок. Квентин не обманывает.              — Сейчас все иначе, — чуть тише сказал Эридан.              — Я бы на твоем месте думал о том, что ты будешь делать еще через месяц, когда он будет не меньше молодого тролля, — добавил ложку дегтя Малфой, за что получил укоризненный взгляд в ответ.              Через полчаса, когда все острые вопросы и переживания были решены, Квентин заверил всех, что сможет управиться с драконом, пока тот может ужиться под крышей конюшни, а затем проводил к гостевому камину.                     ***              Возвращение домой на Рождество было похоже на небольшую волшебную сказку. Гермиона предвкушала вечер тепла и уюта, долгих бесед с отцом, возмущений Квентина и полного спокойствия. Без оглядок, нервозности и подозрений.              Она вышла из камина с приветствием на губах, но случилась глупая заминка, когда Гермиона увидела одинокого Квентина посреди комнаты.              — Квентин рад видеть, что Гермиона вернулась.              — Отец дома? — с надеждой спросила она, хоть и понимала, что ответ будет один. Не тот, который она хотела услышать.              — Хозяин на работе, — ответил домовик, опустив уши.              — Еще бы.              Она опустила руку с сумкой, и Квентин потянулся, чтобы забрать ее. Гермиона не стала спорить, помня об их маленьком уговоре, скрывающем большую тайну. Домовик приподнял на ладонях ношу и наложил левитацию.              — Квентин может посоветовать отдохнуть, юной леди, — неуверенно начал он, а после веселее добавил. — Покои готовы, а Квентин обязательно позовет, когда хозяин вернется, или направит его к вам.              Гермиона в уединении добралась до спальни. Комната выглядела все такой же прекрасной и нежной. Квентин пополнил полки книгами, поставил свежие цветы на туалетный столик. Все для настоящей леди.              Не для нее.              Гермиона не любила поливать цветы, сидела до полуночи за пергаментами и порой забывала, что существует сон, а еще много пользовалась боевой магией и ходила с потертыми костяшками на пальцах.               На долго ее не хватило. Сидеть и смотреть в окно казалось глупым, книга не лежала в руках, а Квентин был занят подготовкой к будущему обеду с Мраксами и Малфоями. Все складывалось необычайно плохо и инородно. Гермиона не находила себе места, поэтому переоделась в удобную для нее одежду — штаны и кофта, в которых можно было отправиться на дальнюю часть территории, к конюшне, сверху нацепила мантию и добавила согревающих чар.              Подходя к конюшне, она услышала настороженный рокот Фалакса и клацанье зубов. Гермиона осторожно заглянула в приоткрытые ворота и заметила дракона, стоящего посреди огромного пространства, в котором больше не было стойл. С легкой руки Квентина конюшня стала похожа на хозяйственный амбар.              Фалакс растопырил крылья и настороженно вытянул голову.              — Это я, — Гермиона выставила ладонь перед собой и сделала шаг вовнутрь с мыслью, что поступает совершенно безрассудно, а еще довольно глупо, ведь нет смысла что-то говорить дракону.              По мере их приближения к друг другу, Гермиона рассматривала усыпанный соломой пол, в которой лежали кости мелкого животного. Кажется, Фалакс успел поживиться кем-то из лесных жителей. Он подошел почти вплотную и довольно зарокотал, приоткрывая пасть.              Больших усилий стоило Грейнджер не отступить от пробирающего и расходящегося по внутренностям звука, от которого разве что не дребезжала земля. Фалакс был не таким большим, как взрослые особи, но уже внушал животный страх.              Гермиона пробыла с ним около десяти минут, пока чешуйчатое создание не решило оставить ее в одиночестве. Фалакс услышал интересный для него звук и тут же повернулся к второму выходу за спиной. Он прислушался еще раз, а затем резко посеменил, перебирая крыльями и задними ногами. Как только он выскочил на улицу, Фалакс оттолкнулся задними ногами и взмыл в воздух, заставив Гермиону затаить дыхание.              Ближе к вечеру вернулся отец.              Джон, не успев снять уличную мантию, ворвался в зал. Перед ним предстала совершенно неутешительная картина — гробовая тишина, приглушенный свет свечей, длинный стол и единственная миниатюрная фигура за ним. Гермиона ждала отца не меньше получаса, сидя над едой и не взяв ни кусочка в рот.              — Моя дорогая, Гермиона, я так виноват перед тобой, — начал Джон. У него всегда был достаточно грозный тон голоса, который мог напугать незнакомого волшебника, но зная его всю свою жизнь, Гермиона слышала, насколько сильно он расстроен.              Она обернулась, положив руку на спинку стула, и внимательно посмотрела на Джона, который торопливо стягивал с себя мантию и перчатки. Все путалось, падало из рук и никак не давало ему ускориться. Отец был сильно вымотан.              — Ничего страшного, я не так давно пришла, — легко соврала она.              На мгновение появился один из домовиков по требованию Джона и забрал у него из рук одежду. Затем отец наложил освежающие чары и положил палочку в кобуру.              У Гермионы сжалось сердце, когда она заметила, как отец с едва заметной хромотой идет к своему месту. Губы сшило нитками, к горлу подступил ком, она не могла оторваться от его тяжелой походки, пока Джон не занял место сбоку от нее.              — Перед праздниками всегда такой хаос, — чуть спокойнее начал он. — сплошные отчеты и доклады, Кадмус все еще в Аврорате, — как оправдание сорвалось вдобавок.              — У нас тоже много нагрузки последнюю неделю, — попыталась поддержать Гермиона. Она взяла приборы в руки и присмотрелась к блюдам на столе. — И Кристофер не дает нам никаких поблажек…              Вся еда прекрасно пахла и выглядела свежеприготовленной, словно ее только-только сняли с огня. Признаться честно, она почти захлебнулась слюной, пока сидела в ожидании, а теперь аппетит растворился в волнении.              С полным безразличием Гермиона выбрала первое, что попало ей под руку — какое-то мясное рагу с овощами. Пока она перекладывала себе на тарелку рагу, отец разлил вино по бокалам и взял свой в руки.              — Да, сейчас много работы и до ближайших выборов меньше ее не станет, но я так рад, что ты смогла со всем справиться, — веселее начал он, но настроение быстро сменилось на беспокойство. — Мы дали распоряжение вашему куратору уделить внимание другим методикам ведения боя, потому что это нападение… — он запнулся на слове, — этот маг, которого мы взяли, я чуть не убил его, когда увидел на допросе…              — Я понимаю, никто не мог предсказать, что так будет, — понимающе кивнула Гермиона, но ее легкой улыбки не было достаточно, чтобы успокоить отцовское сердце.              — Дочь моя, я очень прошу вас быть осторожнее, и мне так жаль, что со всеми принятыми мерами я не могу обезопасить вас еще больше.              — Ты и так еле держишься, — как подтверждение сказала она.              Джон не нашел, что ей ответить, и поднес бокал ближе. Они попробовали красное полусухое вино, которое Гермионе не пришлось особо по вкусу, а затем приступили к ужину.              — Как ваша учеба? — невзначай начал отец, будто их беседа была самой обыденной.              — Все хорошо, думаю, что у Драко и Эридана так же нет проблем, — пожала плечами Гермиона и положила кусочек мяса в рот. Что еще она могла сказать? Хогвартс был наименьшим из всей ответственности, что висела над ней.              — Как складывается ваше общение?              Гермиона удивленно взглянула на отца.              — С сокурсниками?              — Нет, между вами, — отрезал отец. — Я не смог оставить без внимания, что Драко пригласил тебя в качестве пары на бал. Да и с остальными у вас определенно сложился круг общения. Жаль, что Эридан вынужден был присмотреть за матерью, Кэтрин нездоровилось тот вечер.              Удивление сменилось непониманием. Гермиона не знала, какое слово подобрать, потому что все ее действия были лишь интуитивно принятыми решениями. Нужно ли за них оправдываться или Джон хочет знать что-то другое?              — Драко пригласил меня накануне, я посчитала правильным согласиться.              Джон смотрел на нее со всей серьезностью, в его напряженном взгляде можно было разглядеть некоторую озадаченность и непонимание.              — Какие у вас отношения с ним? — прямо спросил он.              Волнение подобралось ближе, обнимая ее за плечи разгоряченными руками, заставляя кровь прилить к голове. Гермиона попыталась проглотить ком в горле, но тот продолжал давить на слизистую.              — Никаких? — вопросом на вопрос с полным непониманием ответила она, а затем собравшись с силами, продолжила. — Раз уж мы начали говорить на эту тему, что дальше? Что ты думаешь с этой помолвкой, которая уже поперек горла стоит? Как мне общаться с любым из них?              Джон на секунду затих. Он отодвинул от себя тарелку, вероятно, потеряв аппетит окончательно, сложил руки перед собой и посмотрел на них.              — Все довольно сложно, потому что связано с выбором сторон. Мне доводилось общаться с Малфоями, но сейчас складывается крайне щекотливая ситуация последний год, и я надеюсь, что в ближайшие дни мы расставим все по местам. Ты же понимаешь, что мы не можем доверить нашу тайну кому попало, учитывая, что она напрямую связана с Кадмусом, — голос Джона был уставший, полный сомнений и несвойственному ему отсутствию уверенности.              — Понимаю, но не могу жить с постоянной оглядкой. Я боюсь узнать кого-то ближе, а потом окажется, что не могу с ним ничего построить, — ее смелости хватило, чтобы задать вопрос. — Что случилось у Кадмуса с Люциусом? Драко сам не свой последние дни.              Гермиона с полным вниманием и интересом смотрела на отца. Она не заметила, что сидит неподвижно, придерживая ножку бокала, хоть и не собиралась пить вино.              — Люциус немного увлекся в своем положении, его подозрительное отношение и череда ошибок сильно влияют на планы Кадмуса. Он подвел его, и подобное нужно пресечь, — с осторожностью говорил отец. — Думаю, мне не нужно напоминать, что этот разговор только между нами.              — Конечно, — согласилась Гермиона.              Она подняла взгляд от бокала на отца, а он как раз посмотрел в ответ. Повисла неловкая пауза, которую решила нарушить Гермиона. Страшная неизвестность заставляла ее быть смелой. Правда, об разговоре о драконе речи уже не было.              — У меня есть хоть какой-то голос в выборе пары? — она с трудом произнесла вопрос так, чтобы он звучал твердо.              — Мне всегда интересны твои желания, Гермиона, — мягче ответил отец.              — Если все уложится, может ли это быть Драко? — Гермиона потеряла уверенность на последнем слове и на мгновение увела взгляд в сторону. Она сидела вся в напряжении и сильнее сжимала стекло между пальцев.              Джону тоже было не просто осознавать, что ее вопрос, вероятно, не беспочвенный и не из пустых фантазий взят. Он тяжело вздохнул, опустив плечи и как-то совсем подавленно сказал:              — Может, — еще один взгляд себе в руки и на Гермиону, — но я не могу тебе ничего обещать. Это всегда крайне сложный процесс, который ни для одной семьи не дается легко, поэтому остается только ждать.                     ***              Следующую встречу решили провести в поместье Грейнджеров. Джон заблаговременно разослав конверты с приглашениями. Гермиона наблюдала за процессом подготовки и помогала расставлять свежие цветы в обеденном зале. Квентин руководил еще двумя домовиками, что были помладше, пока сам выставлял бокалы и раскладывал столовые приборы.              Кадмус прибыл первым и был один. Джон сразу же поспешил составить ему компанию и увел побеседовать в винный погреб, пока Квентин дожидался остальных гостей. Гермиона окончательно убедилась, что Мракс близко не подпускал собственного сына к семейным и политическим делам, а им доводилось становиться свидетелями им только благодаря стажировке и, вероятно, связи отца с Кадмусом.              Затем появились Люциус и Драко. Гермиона подоспела как раз вовремя, войдя в комнату после того, как отнесла остатки цветов и сухие листья на улицу. Малфои выглядели мрачнее тучи, и, казалось, что последние сутки семейного воссоединения не смогли развеять ненастье. Она проводила их в обеденный зал, а Квентин отправился за Джоном и Кадмусом.              По привычке вечной спешки, Кадмус предложил всем сесть за стол, как только зашел в зал. На секунду Гермионе показалось, что они находятся в гостях, а не в собственном доме, но один взгляд в сторону отца, который следовал за Мраксом, напомнил, что он давно не был собственником своей жизни.              И только Гермиона позволяла себе временами об этом забывать.              Обед начался со светских бесед о последних событиях в мире магии, обстановке в Министерстве, которая носила предпраздничную суету и учебе детей. Конечно, Кадмус знал, что у Эридана самая высокая успеваемость в школе, а конечный рейтинг будет известен только под конец учебного года.              Драко и Гермиона показывали хорошие результаты и держались вверху списка, который был доступен лишь Эридану, поэтому хорошую новость пришлось услышать из уст Кадмуса. Казалось, что он был повсюду, куда не взгляни. Всегда все знал, видел и слышал.              Чудо, что история с Фалаксом оставалась нетронутой.              Плавно и неприятно беседа перетекла к насущным проблемам, с которыми столкнулся Мракс. За последний месяц он потерял влияние над журналом «Придира», потому что Лавгудов смог подмять под себя Бруствер, а с Ритой Скитер переговоры шли со скрипом. Единственное, что позволяло хоть как-то держать ее на коротком поводке — секрет ведьмы об освоенной анимагии, которую она не зарегистрировала.              По делу о пропаже волшебников им сильно поджимали границы. После допроса единственного нападавшего стало ясно, что он никогда не контактировал с заказчиком, а их руководитель был мертв. Удалось выяснить, что они собирались похитить Эридана и шантажировать Кадмуса, чтобы тот бросил гонку за властью.              Атмосфера была тяжелая, гнетущая. Гермиона держала голову высоко, но на самом деле хотела зарыться в песок, лишь бы спрятаться от рассерженного взгляда Кадмуса. Драко сидел как натянутая струна и не знал, в чьи глаза может посмотреть.              — Несмотря на все это, у вас есть большая поддержка множества чистокровных семей, даже те, кто сторонится участия в подковерных играх, готовы голосовать за вашу кандидатуру, — льстиво добавил старший Малфой, пытаясь сгладить острый накал.              Но сильно прогадал.              — Люциус, неужто ты считаешь, что подобные ошибки могут пройти бесследно? Твоя жадность до власти погубит тебя, но я могу наказать раньше. К чему ждать?              Малфой осекся, отстранившись от обеда. Он вытянулся в позвоночнике и смотрел только на Мракса, с трудом удерживая себя, чтобы не сжать пальцы в кулаки.              — Прошу прощения, я не мог представить, что Крауч поведет себя подобным образом, как и Нотт.              — Хочешь сказать, что прошедший вечер — единственная ошибка? Может быть мне напомнить о Ноттах, которые неизвестно что творят, о все еще сидящем на своем посту Дамблдоре, потерянным Гринграссам?              — Гарет поступил подло и согласился на сделку с Краучем. Я долго вел с ним переговоры, пытаясь переубедить, и это, не считая долгих месяцев, пока он отмалчивался, — поторопился разъяснить Люциус.              Мракс закипал, теряя последние капли терпения. На его бледной коже проступили едва заметные красные пятна, а брови сошлись на переносице. Он твердо ударил ладонью по столу, заставив всех встрепенуться.              — А после Гринграссов ты теряешь второй шанс и отказываешь Джону в помолвке Драко с его дочерью и продолжаешь выжидать, что он придет вновь? Думаешь, что можешь воротить носом при каждом удобном случае?              Повисла тяжелая пауза. Внутри похолодело. Год назад Люциус отказал Джону.              Отказал.              Гермиона покосилась на Драко и заметила, что он будто осевший на дно океана, сидел с пустым взглядом и смотрел на Кадмуса, как на судью. Затем взгляд перешел на отца, который лишь на мгновение посмотрел на нее в ответ с глубоким сожалением, словно она не должна была стать свидетелем подобного. Гермиона не выдержала и посмотрела еще раз на Драко, впервые увидев в его глазах мешанину чувств и вины.              Едва ли этого было достаточно, чтобы сдержать разгорающийся внутри гнев. Гермиону начало трясти, глаза были на мокром месте. Она с трудом сдерживала себя, чтобы не выдать эмоций.              — Если ты ждешь, когда я поставлю точку нашего сотрудничества, могу сделать это прямо сейчас, — добавил с шипением Мракс.              — Прошу простить, некоторые обстоятельства складывались совершенно не в мою сторону.              Жалкие оправдания Люциуса резали без ножа. В мыслях всплывали слова Нотта, сомнения отца, затем слова Драко. Все не складывалось, рвало на части и терзало душу.              — Я надеялся, что за эту неделю ты поймешь, что я от тебя хотел, но раз так. Даю тебе сутки, чтобы разобраться с собственной жадностью, — он остановил Люциуса выставленной ладонью. — Не нужно поспешных просьб и унижений. Завтра у нас плановая встреча, тогда и ответишь. В противном случае, я найду более подходящую кандидатуру на пост будущего правотворца.              Она видела, как у Люциуса кадык нервно подскочил вверх. Он побледнел, почти сливаясь с цветом волос, но Кадмус не собирался останавливаться.              — И поручу сыну готовиться к предстоящей помолвке с мисс Грейнджер, раз она для вас не слишком хороша.              Люциус хотел вставить слово, но Кадмус не уступил. Гермиона от неожиданности новостей посмотрела на Мракса и встретилась с его пронизывающим взглядом, которым он ее одарил.              — Свадьбу назначим на конец весны, сразу же после экзаменов. Не хотелось бы отправлять мисс Грейнджер во Францию, но уверен, что она готова пойти на жертвы ради благополучия магического мира.              Кадмус продолжал говорить, Гермиона слышала лишь шум в ушах и оглушающий стук сердца, которое готово было пробить ребра. Ее словно окатило кипятком, а за ним ледяной водой. Мысли исчезли, сознание расплылось в жидкую субстанцию, пальцы стали холоднее льда.              Она и подумать не могла, что это возможно. Сама вероятность мысли оставалась за гранью, что ее судьбу будет решать он, сам Кадмус Мракс. Гермиона проглотила горечь, пытаясь справиться с эмоциями. Сидеть и слушать о собственной судьбе, о важном моменте, который перевернет всю жизнь и не дернуться, не сказать за или против было до страшного больно.              Совершенно потерянный взгляд Джона лишь сильнее пошатнул надежды Гермионы. Он неожиданно привстал, привлекая к себе внимание:              — Прошу прощения, Гермиона может покажешь Драко наше поместье, пока мы обсудим все?              Кадмус ничего не сказал и лишь согласно прикрыл веки на секунду. Черные как смола глаза стояли перед ней в мыслях и наяву. Гермиона на ватных ногах встала из-за стола и, кивнув всем в знак извинения, пошла скорее на выход.              Когда дверь за Драко закрылась, Гермиона ускорилась, желая сбежать как можно дальше. Она не оборачивалась, не проверяла, лишь слышала звук шагов за собой, но еще громче отдавались ее собственные, почти в такт сердцу. В центре груди нещадно ныло, болело не переставая.              — Гермиона?              Она порывалась ответить, но ком подступил к горлу, на глазах навернулись слезы. Если она скажет хоть слово — сорвется или просто закричит.              Мир сломается окончательно.              Вместе с эмоциями из-под контроля выходила магия. Тьма сгущалась в самом центре, подпитывая и наполняя боль новыми кровавыми красками.              — Гермиона, сбавь шаг, — тверже повторил Драко.              Грейнджер зажмурилась на мгновение, смаргивая слезы. Как он мог требовать сейчас хоть что-то, когда ее жизнь разменяли даже не обратив внимания. Говорили третьем лице, будто ее не существовало в тот момент. Вместе с раскаленной до предела кожей пришел озноб. Темная магия концентрировалась и удваивалась, подпитывалась каждой секундой горечи, обиды, несправедливости и гнева.              — Остановись, — все также твердил Драко, но она его уже не слышала.              Она резко свернула по коридору и прошла до самого конца, где была дверь на улицу, на ту сторону, куда не выходят окна обеденного зала. Еще немного и ее разорвет на части. Магия расползалась и нагло забирала контроль себе.              Наплевав на мороз, снег и жуткий холодный ветер, она рванула вперед, вытаскивая древко, и полоснула руку, окропив алыми пятнами снежный покров.              Мимо нее просвистел луч заклинания, а затем послышался повышенный тон.              — Грейнджер, остановись, ты знаешь, что я редко промахиваюсь! — еще громче заявил Драко. — От тебя разит тьмой!              Она не обращала внимание, не слышала, ничего не видела. Хотелось закрыться от всех, оградить себя от боли. Гермиона проговаривала заклинание вслух, удерживая палочку и кровоточащий кулак.              Купол постепенно начал подниматься от земли, и тогда Малфой побежал со всех ног. Если ему не хватит несколько жалких секунд, тот замкнется и войдет в полную силу, а Гермиона, один Салазар знает, что с ней случится…              Малфой бросил в затягивающуюся пленку вспышку, разрывая материю, и проскочил вовнутрь. Дыра за ним затянулась, а купол достиг высшей точки и полностью сформировался.              Теперь их не увидел и не слышал бы ни один живой волшебник.              Гермиона, стоя в центре, упала на колени и закричала до рези в горле, до выворачивающихся наружу органов. Вместе с криком она выпускала наружу всю тьму, всю горечь, обиду, бессилие, одиночество.              Так сильно болела ее душа.              Драко поморщился, напрягшись всем телом. Тьма, если бы имела цвет, окрасила все окружающее пространство черными пятнами. Ее концентрация была столь велика, что с трудом удавалось сделать вдох.              — Ты теряешь контроль, — сухо произнес Драко, боясь подходить ближе. Это было по меньшей мере опасно.              Ее плечи еще раз содрогнулись и Гермиона на мгновение застыла. Она услышала его слова и попыталась подняться на ватных ногах, с трудом удерживая собственное тело, повернулась к нему и со всем отчаянием в голосе произнесла:              — Я теряю жизнь, Драко, — прохрипела она и сорвалась на повышенный тон. — Как долго ты собирался молчать о том, что твой отец отказал моему? Какого Салазара ты полез? Ты мог подорвать всю нашу совместную работу!              По ее щекам нескончаемо катились слезы. Голос хрипел. Она не могла дышать от заложенного носа, не могла кричать, потому что горло резало острой болью.              — Ты не в себе, — он старался быть как можно спокойнее, а сам кипел внутри подобно раскаленной лаве. Не знал, как выкручиваться из того, что наворотил отец. — Отдай мне древко, я тебе все объясню.              — Зачем? Чего ты хочешь добиться? — она переступила с ноги на ногу, стараясь удержать себя, с силой сжимала палочку и чувствовала, как нагрелась рукоять.              — Я не хочу, чтобы ты навредила себе, еще никто ничего не решил, — слова приходилось находить на ходу, — если ты согласна на мою пару, я все исправлю, — он больше не мог спокойно говорить. Драко почти кричал на повышенных тонах с полным отчаянием.              — Мог хотя бы сказать, что вы отказали!              Вместе с криком вырвалась волна магии и снесла Малфоя с ног. Гермиона отправила следом жалящее проклятье. Драко перекатился в сторону и поднялся на ноги. Он выставил щит в ответ на новую атаку.              Гермиона не скупилась на магию, особенно на ее темную сторону, и атаковала без остановки всеми проклятьями, что приходили ей на ум. Она хотела наказать его за необъяснимые попытки подобраться ближе, за все смелые поступки, что выбивали почву у нее из-под ног, за каждое мгновение, которое она отдала ему.              Первое Протего рассыпалось после третьего заклинания. Драко рванул в сторону, и выставил еще один щит. Оборона была его не самой сильной стороной, и от того самой нелюбимой. Когда второй барьер пал под натиском заклинаний, он вынужденно бросил несколько в ответ, прикрывая себя и шанс подойти ближе.              Грейнджер отправила бомбарду и попыталась вдохнуть, но зашлась кашлем, согнувшись пополам. Она была похожа на рыбу, выброшенную на берег, с открывающимся ртом без шансов на вдох. Хрипела, мычала, схватившись за горло, но чем больше она выходила из себя, тем сильнее пожирала ее темная магия.              Драко воспользовался секундой и, выставив щит перед собой, пошел вперед. Грейнджер, чувствуя еще большую беспомощность и видя приближающийся размазанный слезами силуэт, обреченно обхватила себя руками. Магия норовила перенести ее в другое место, в пустую неизвестность, собираясь в большой ком и концентрируясь для трансгресии.              Еще немного и она разорвет ее на части.              Через пару секунд она почувствовала, как ее обхватили, крепко сжимая в тисках и удерживая на месте. И этот большой жест, тепло его тела, чужая магия — заставили сконцентрироваться на реальности.               Гермиона дернулась, пытаясь вырваться, но Малфой не давал ей желаемой свободы. Она продолжала бороться и кричать. Магия бушевала под кожей, желая вырваться наружу. На каждую попытку ударить хватка становилась сильнее.              Драко с трудом справлялся, чувствуя острую колющую боль от исходящей от нее тьмы. Он будто вернулся на первый курс, когда их принуждали привыкать к силе, заставляли держать в руках темных артефакт.              Сторонняя тьма всегда обжигала.              Чем дольше она чувствовала чужое тепло и крепкую хватку, которая своей болью отрезвляла разум, тем больше приходила в себя.              Драко с минуту собирался с мыслями, которые никак не складывались в слова. Он понимал, что должен успокоить ее пока не стало слишком поздно, но боль забирала все, и ему оставалось отвечать тем же.              — Остановись! Хватит!              Он прижал голову к ее спине, почти у шеи, и напрягся всем телом. Через пару минут, когда Гермиона, кажется, отбила ему не только ноги, но и все, что только можно, и осталась без сил, крик сменился на вытье, а затем на тихий хрип.              — Ты же знаешь, что этого не будет, Мракс всего лишь запугивает. Никто не отправит тебя во Францию с Эриданом. Ты будешь со мной, — Драко врал и готов был захлебнуться в собственном отчаянии.              — Мракс не даст решить иначе, а ты никогда не дашь мне победить, — просипела Гермиона.              — А зачем ты борешься со мной? — с трудом спросил Драко, и еще тише добавил, почти шепча на ухо. — Дай мне два дня, чтобы все уладить. Не знаю, что у вас творится с Мраксами, но я свой выбор перед отцом сделал.                     ***              Прошло почти двое суток после обеда, закончившегося полной катастрофой для Малфоев.              Сегодня Драко все расставит по местам.              Сегодня он добьется желаемого.              Как только они с отцом вернулись домой, долго сидели в его кабинете и говорили несколько часов без остановки, иногда прерывая споры и повышенный тон, но в конечном итоге, они смогли найти соглашение, которое устраивало обоих. Люциус не хотел терять своего положения при Кадмусе, а Драко твердо решил, что не готов уступать Эридану и его отцу.              Стоя на пороге поместья Грейнджеров, Драко не чувствовал кончиков пальцев и думал лишь о том, что правильно поступил, явившись лично. Признаться честно, его не волновала унизительность ситуации, которая зацепила гордость отца, потому что уйти гордо можно было лишь с поражением.              Его встретил домовой эльф. Он будто знал, что тот собирался к ним прийти, и тут же вызвался проводить Малфоя к хозяину поместья. Они застали Джона в одном из коридоров, тот направлялся по своим делам, но быстро сменил планы, когда Драко попросил дозволения поговорить лично.              И его согласие стоило всего нервного напряжения.              Драко зашел следом за Джоном в небольшой обеденный зал, который был предназначен для уютных семейных воссоединений. Разум противился, тело делало. Хотелось развернуться и уйти, но он лишил себя этой возможности еще на момент разговора с отцом. Конечно, тогда была семья, а сейчас его судьбу определяло решение другого волшебника.              И не только Грейнджера. Кадмус оказался куда более влиятельным во всем, что только его могло коснуться.              Лорд Грейнджер вызывал у него настоящее уважение не только сильной магией, растекающейся в пространстве, но и как личность. Он за все их встречи ни разу не сделал ничего, что могло бы поставить под сомнение его доброту, уверенность, рассудительность и преданность. Что говорить о волевом выборе — отправил дочь в одну из самых суровых школ.              Драко нравилось видеть рядом с собой способную ведьму. Да, у них был совершенно разный подход в магии и бою и то, как Айс смог выцепить самое важное, стараясь прикрыть слабости, не могло не восхищать.              Джон подошел к главенствующему месту за столом и выдвинул стул. Молча с полным спокойствием и без спешки они заняли свои места. Драко сел по правую сторону, приготовившись к, пожалуй, самому сложному разговору в своей жизни.              Внутри лихорадило, почти трясло, но Драко всеми силами старался не подавать вида. Он внимательно смотрел в ответ, держался как истинный Малфой и молился Салазару, что его не выдает нервно дергающаяся бровь.              На несколько секунд напряженную атмосферу разрядил хлопок и появившийся следом за ним эльф. Он принес две чашки чая и печенье с фруктами, со всей аккуратностью отлевитировал их и тут же исчез.              Джон посмотрел на чашку и подтянул блюдце ближе к себе, затем обратился к Малфою:              — Я тебя слушаю.              Все внутренности встали колом, по коже прошелся холодок. Драко долго думал о том, как начать разговор, но имея он хоть все время мира, не нашел бы идеального варианта.              Нет правильных слов, чтобы начать торговлю отношений.              — Мистер Грейнджер, — начал он, понизив тон голоса, — я помню нашу договоренность — обращаться к вам по имени, но в силу крайней важности этого разговора, я бы предпочел выказать свое уважение.              Он лишь едва заметно кивнул, продолжая слушать.              — Я знаю, что вы всецело верны Мраксам и полностью разделяю это. Конфликт интересов между моим отцом и мистером Мраксом полностью исчерпан, поэтому я хотел бы уладить и вторую сторону вопроса.              — Это мне известно, Драко. Ты пришел сказать, что отказ твоего отца год назад был ошибкой?              — Он всего лишь защищал свой род, — пожал плечами Драко. Хотелось пить, но он и не думал даже прикоснуться к чашке, пока разговор не будет закончен.              — Как и я защищаю свою дочь. Поэтому если ты хочешь заключить сделку, то должен понимать, что это не обмен парой сотен галеонов. Лишь непреложный обет закрепит помолвку.              Все похолодело. Драко попытался проглотить застрявший в горле ком, но лишь прошелся сухим языком по нёбу. Неужели это требует столь резких мер? Он никогда не слышал о закреплении будущего брака клятвой.              — Ведь ты ее не любишь, я прав?              Он резал без ножа, но казалось, что полосовал отравленным клинком.              — Да, — он практически споткнулся на правде, — как и год назад, когда не знал обо всем, что произошло, — с напускным спокойствием выговорил Драко.              Джона будто ничего не трогало. Он без раздумий и сомнений подбрасывал ему вопросы один за одним, чего Драко совершенно не ожидал.              — Что же изменилось?              — При прочих равных обстоятельствах, сейчас у нас есть больше общего, чем у любого другого волшебника нашего возраста. Мы идем по одному пути, — эта правда далась ему куда легче.              — И тебя не пугает столь большая ответственность? Любая другая помолвка может быть менее обязывающей.              Если бы не многочисленные нравоучения отца на протяжении всего детства, Драко бы потерял последнюю нить спокойствия. Он продолжал сидеть, расправив плечи и переплетя пальцы между собой. Не стоило забывать и об Айсе, который вынудил его научиться признавать свои ошибки, хоть и давалось оно до сих пор с трудом.              Но сегодня он был готов.              — Выгода для нас двухсторонняя. Обе семьи прочно закрепятся у новой власти, мы получим больше возможностей, а вы полностью вольетесь в здешнее общество. Гермиона не будет ни в чем нуждаться и дело совершенно не в деньгах. Не буду таить, я бы не хотел, чтобы она продолжала карьеру, это едва ли не стоило ей жизни, но в остальном: темная магия, возможно, менее оперативная работа, продолжение учебы — что угодно.              Джон внимательно слушал до последнего слова, и, выдержав короткую паузу, одобрительно кивнул.              — Едва ли она согласится, но это не нам обсуждать, — строго ответил он. — Я верю в серьезность твоих намерений, но также должен знать, что ты готов защищать и оберегать Гермиону, независимо от чувств. Ведь, будем честны, никто не может увидеть будущее и то, что сложится между вами.              Здесь Драко давно разобрался для себя, как поступить.              — Это то, что я готов сделать при любых обстоятельствах. Я осознаю ответственность, которую собираюсь взять на себя.              — И готов дать обет? — напомнил мистер Грейнджер, будто ударив молотом по наковальне.              Всего или ничего. Ни сегодня, ни завтра или никогда ему не дадут более выбора. Конечно, он возьмет все.              — Да, — точка поставлена.              Джон с тяжестью поднялся и вышел из-за стола, Драко последовал за ним и остановился напротив. Он не прерывал зрительного контакта, не хотел показать своих сомнений.              — Ты уверен, что готов сделать выбор? Я не от собственной неуверенности спрашиваю, всего лишь хочу донести, что есть вещи, которые тебе придется принять во внимание.              На секунду его уверенность пошатнулась, которая и так с трудом держала баланс. Либо Грейнджер не представлял, что происходит у других чистокровных, либо прятал еще большую тайну, чем остальные.              — У всех есть свои нюансы, здесь нет ни одной семьи, у которой не было бы скелетов в шкафу. Возьму в пример миссис Забини, все мы знаем, как заканчивают ее мужья.              — И то верно, Драко. Мы, в свою очередь, примем ваши. Ты готов?              Органы закручивались в узел. Сколько бы он ни поставил точек в собственной голове, сколько бы ни сделал выбор, нервозность его не покидала.              — Да, — он прочистил горло, — кто будет свидетелем?              Дверь соседней комнаты приоткрылась и на пороге появился Кадмус Мракс. Он был в аврорской форме, и, судя по всему, только подоспел, поспешно стягивая черные кожаные перчатки.              — Добрый день, мистер Малфой. Я рад, что вы сделали правильный выбор, — немного отстраненно, но все еще жестко сказал Мракс. Он подошел к ним и остановился рядом так, чтобы разделить обе стороны.              Драко опустил голову одновременно приветствуя и соглашаясь, а затем потянул рукав рубашки вверх следом за мистером Грейнджером.              Они сцепили руки между собой, обхватив пальцами предплечье, и посмотрели друг другу в глаза. Шагов к отступлению нет, шансов на другой исход тоже. Он добился того, чего хотел, хоть и высокой ценой.              — Повторяй за мной, — Джон и без того казался крайне серьезным, а сейчас помрачнел еще больше.              И Драко начал вторить ему.              — Я, Драко Люциус Малфой, приношу клятву хранить и оберегать род Грейнджеров, как свой, не предавать их тайн и секретов ни словом, ни мыслью, ни единой строчкой, ни каким либо другим способом, — он едва скрывал дрожь в голосе, чувствуя связывающую нить вокруг их рук.              Кадмус молча наблюдал за происходящим, удерживая магию непреложного обета.              — Я, Джон Томас Грейнджер, принимаю твою клятву.              Яркая лента, оплетшая их руки, погасла. Кадмус тут же спрятал палочку в кобуру и поспешил напомнить о своей занятости, будто он только что передал папку с документами, а не решил судьбу двух жизней:              — У вас есть еще пять минут. Жду тебя в своем кабинете, — скомандовал Мракс и направился к выходу.              Он сильно торопился, поэтому широким шагом быстро покинул комнату. Дверь громко хлопнула, и Джон вернул свое внимание Драко.              — К сожалению, последние дни мы крайне заняты, но поскольку твое обещание частично касается Мраксов, Кадмус не мог не явиться, — он выждал паузу и продолжил. — Я долго наблюдал за вами еще со времен прошлой школы, и верю, что вы сможете построить достойные отношения, какими бы они не были. Именно это сподвигло меня обратиться к твоему отцу год назад и именно поэтому я дал тебе шанс сегодня, — мягче сказал он.              — Спасибо, мистер Грейнджер.              — Но ты также должен знать, что есть вещи, о которых я не волен больше молчать.              С этими словами Джон подошел к столу, взял стакан с водой в руки и совсем не аристократично опрокинул часть содержимого на ладонь. Затем накрыл мокрыми пальцами левую сторону лица, проговаривая заклинание.              — Это же похоже на Гибель воров, — шепотом произнес Малфой, продолжая томиться в невыносимом ожидании.              Грейнджер опустил ладонь. Драко на мгновение потерял пол под ногами и все мысли, потому что увидел белый шрам в виде большого кольца змеи, его можно было бы спутать с родимым пятном или меткой, но заметные рубцы выдавали происхождение.              Он не находил в себе сил, чтобы спросить, и Джон не стал томить его долгим ожиданием.              — Наша семья имеет кровный долг перед Мраксами и всецело подчиняется их воле. Теперь ты знаешь, что все переживания Люциуса касательно власти не имеют оснований, а наша верность Мраксам безоговорочная.              Первая вспышка в сознании — непонимание отца, почему Джон всегда находился подле Кадмуса, вторая — шрам на лице Гермионы, который неожиданно появился и также быстро исчез. Все это время абсолютно не связанные события оказались переплетены между собой. Драко никогда бы не догадался без дополнительной переменной, и сейчас она заняла свое место.              — Гермиона? Я видел едва заметный шрам у нее в Мунго, — неуверенно спросил он.              Джон неодобрительно покачал головой, но не стал сердиться.              — Значит, видел, — сухо констатировал он. — Его почти не видно и не требуются мощные скрывающие чары, магия оставила свой след на моей дочери, но весь долг я несу на своих плечах и ее это не должно коснуться.              Если минуту назад он не мог произнести и звука, то с осознанием происходящего, вопросы нескончаемо начали сыпаться ему на голову.              — Кто об этом знает?              — Гермиона и Кадмус.              — Эридан в курсе?              — Нет, его это не касается, и прошу не заводить разговоров с дочерью. Я оградил ее насколько мог. Иногда она вовсе забывает о собственном шраме, и, честно признаться, это самая радостная для меня новость. Я посвятил тебя в эту тайну, только потому что хочу ее уберечь.              Вот как — все, что выдал мозг Драко. Они связаны магией с Мраксами, но Гермиона была далека и жила без обязательств, если не считать попытку Кадмуса заключить помолвку со своим сыном. Хоть что-то хорошее среди ошеломляющих новостей…              И ведь отцу ничего не скажешь.              — Тогда я был бы признателен, если бы мог обратиться к вам в случае возникновения вопросов, а Гермиону потревожу только при крайней необходимости, — и судя по тому, как голова готова была взорваться, обратится он в ближайшем будущем.              — С любым вопросом, Драко. Теперь ты практически часть нашей семьи, — кажется, Грейнджер снял с себя маску строго отца.              — Благодарю, — с признательностью добавил Малфой и повел взглядом в сторону, будто что-то или кого-то искал. — Могу я увидеться с ней?              — Конечно, едва ли тебе нужно мое разрешение теперь.              Джон призвал эльфа, чтобы тот проводил Драко, и когда они почти вышли из комнаты, окликнул.              — Не смей обижать мою дочь, Драко. Это будет куда дороже обета.