Из Небытия

      Его выбросило на обочину чужих воспоминаний, хотя изначально Люцифер не собирался лезть Септимусу в голову. Понимал — себе дороже выйдет, но случилось то, что случилось.       Люцифер лениво махнул ногой, собираясь отогнать жирную курицу, которая что-то выклевывала между камнями прямо на мостовой, но наглая птица даже не шелохнулась.       «Сунуть бы сюда тех, кто любит романтизировать Средневековье!»       В каком году или, вернее сказать, веке он оказался? Не в четырнадцатом ли?       «Да нет, не похоже…»       Люцифер не успел додумать эту мысль, как мимо него тяжело проехалась открытая повозка, доверху наполненная мешками. Извозчик то и дело кричал уставшей лошади: «Но! Но!», а какой-то мужчина пытался подтолкнуть повозку сзади, рискуя разбить себе лицо, если лошадь вдруг решит резко тронуться.       С одной стороны, вокруг текла обычная, хоть и трудная жизнь того времени: девушки в чепцах и передниках поверх длинных юбок стирали в речушке белье. Тут же, неподалеку, шла бойкая торговля рыбой. Дородная женщина, до зубов нагруженная двумя полными корзинками, морщила лоб и шикала на непослушных детей, которые толкались и бегали туда-сюда. Ребята не обращали на нее внимания, кривлялись и, ни на секунду не замолкая, твердили о каком-то чучеле.       На Люцифера никто не смотрел, хотя его одежда и внешний вид в целом однозначно выделялись на фоне остальных горожан.       Почему было так, а не иначе, выяснилось очень быстро. Люцифер коснулся парапета на мостовой, и его ладонь, как ни в чем не бывало, прошла сквозь камень.       «Думал, в этой жизни уже ничему не удивишься? Получи, распишись и наслаждайся».       Хотя наслаждаться, конечно же, было нечем. Септимус вновь провернул ловкий трюк, позволив Люциферу стать жертвой собственного любопытства.       Теперь мучайся и гадай, куда идти и что делать дальше. Таскаться по берегу неприкаянным призраком? Все бы ничего, если бы это, скажем, был Карлов мост в Праге, а не пропахшая рыбой и мочой — Люцифер видел, как приличный с виду горожанин справлял нужду прямо под аркой! — набережная в Средневековом городишке.       Спросить бы у местных, куда его, мятежного, занесло, но смертные в упор не видели Люцифера. Оставалось идти туда, куда постепенно стекались люди — в основном те, кто не был занят работой или закончил ее, чтобы дать себе немного отдыха, а потом снова пойти трудиться. Голод в те времена не щадил никого. Жизнь многих людей зависела от урожая. Взойдет или нет? А вдруг начнутся долгие дожди или, наоборот, засуха? Словом, жить было по-настоящему страшно.       — Вага́нты! — крикнул тощий парнишка из толпы и заиграл на грубой деревянной флейте.       Полная жизни мелодия резко контрастировала с неприветливым окружающим миром и людьми в черной одежде, которые, казалось, вырастали прямо из-под земли.       В их руках были носилки.       Судя по всему, здесь подобное никого не удивляло. Горожане не вздрогнули и даже не вздохнули, когда застиранная, с желтыми разводами простынь съехала в сторону, и их взору открылась отекшая человеческая нога, сплошь в желтовато-бурых пятнах.       Ставни на окнах внизу домов были закрыты, но кому-то сверху не понравились шумные прохожие, среди которых поневоле оказался Люцифер, и на них вылили ведро нечистот. Кто успел отскочить — молодец, кто нет… Что ж, беднягам оставалось только посочувствовать.       Люцифер дышал через раз. Он надеялся как можно скорее миновать скользкие, давящие своей узостью переулки и выйти на площадь. Ибо где еще выступать вага́нтам, если не на площади?       Сжечь ее! Сжечь! Пусть пылает до небес!       Люцифер уже успел подумать о худшем, но на костре полыхало обычное соломенное чучело, у которого вот-вот должна была отвалиться голова. Когда это случилось, народ заулюлюкал и пришел в неистовство: кто-то приплясывал на месте, кто-то упал на колени и поднял руки к небу, кто-то стал остервенело ворошить длинной палкой угли, чтобы от чучела не осталось ничего, кроме пепла.       Люцифер вскинул бровь.       Когда-то он уже все это видел. Видел по-настоящему и, если честно, старался лишний раз не вспоминать.       Но раньше он не видел ее.       Или просто не замечал, принимая за обычную горожанку? Да, скорее всего так и было.       Чума стояла среди людей и, не отрываясь, смотрела на догорающий костер. По бледному, скучающему лицу было непонятно, о чем она думала. Быть может, удивлялась чужой фантазии и пыталась понять, каким образом сожженное чучело сможет помочь людям победить болезнь?       Люцифер перебежал площадь — все-таки здорово иногда побыть демоном-невидимкой! — и встал ближе к Всаднице, чтобы в случае чего проследить за ней, но его внимание внезапно привлек еще один знакомец: огненно-рыжий, в красном плаще, с ухмыляющейся маской шута на плече…       Он взобрался на самодельную сцену и начал читать монолог. Слова звучали так громко и пронзительно, что люди заслушались и быстро забыли о чучеле.       — …Говорю тебе, она — призрак!       — Да будь она призраком, не надо было бы у привратника помощи просить да хитрыми речами его опутывать!       Речь шла о Чуме. Вернее, о Чумной деве — так здесь ее называли. И вот она — виновница всех бед — стояла в самом сердце толпы и внимательно глядела на Септимуса. Тот расхаживал по сцене и, общаясь с мнимым ученым, пытался донести зрителям правду — завуалированно, между строк…       Люцифер переводил взгляд с Чумы на Септимуса и обратно.       «Может ли быть такое, что он устроил этот спектакль специально для нее? Чтобы спровоцировать и тем самым вычислить?»       Но в том, что их первая встреча произошла именно здесь, Люцифер не сомневался. Жаль, представление закончилось быстрее, чем могло бы. Септимус — человек в красном — успел покинуть театральные подмостки прежде, чем стражники, прячущиеся под видом обычных зевак, кинулись на сцену. Всадница проводила Септимуса долгим, полным смятения взглядом, но следить за ней дальше было некогда. Догнать Септимуса казалось Люциферу более важной задачей.       Стражники бежали медленнее, чем можно было ожидать. Они толкались и мешали друг другу. Каждый хотел поймать человека в красном первым.       Люцифер летел над домами, почти касаясь ботинками острых крыш, и едва успевал следить за Септимусом. Тот лихо преодолевал препятствия, будь то низкие заборчики, камни или бочки, и петлял по улицам так, словно знал в этом городишке каждый угол.       Когда Люцифер заметил Всадницу, скачущую на белом коне наперерез Септимусу, он действительно удивился и начал снижаться, хотя понимал, что ничем не сможет помочь. Он превратился в гребаное приведение, а приведение при любом раскладе не сумеет сбросить Всадницу с коня, даже если очень того захочет. Но Люцифер все равно летел и переживал.       «Вот еще! Переживать за этого неблагодарного, лживого пройдоху?! Он ведь… как таракан! По-любому выживет и найдет выход».       Случившееся дальше заставило Люцифера притормозить.       На перекрестке, где Чума и Септимус вот-вот должны были столкнуться, она оказалась первой. Белый конь исчез — обернулся туманной дымкой и за считанные мгновения растаял в воздухе. Всадница легла на землю, сделав вид, что упала, после чего нарочно испачкала ладони и порвала край юбки…       Люцифер наблюдал за крошечным спектаклем, раскрыв рот.       — Помогите! Я не сделала ничего плохого! Пожалуйста…       От изумления Люцифер прирос ботинками к земле, но потом до него дошло, что Всадница смотрела не на него, а сквозь него. Она обращалась к Септимусу, который, едва ли не хохоча над стражниками, выбежал на перекресток и бегло огляделся. Все это время Люцифер думал, что Септимус оказался на площади неслучайно, что он знал о Всаднице: как она выглядит, что умеет, потому и старался выманить ее из толпы, но нет… Все оказалось наоборот, и это Всадница выманила его.       Какая-то сила не позволяла Люциферу двигаться дальше, но любопытство напополам с нехорошим предчувствием жгли грудь и подбивали не сдаваться.       — Люцифер, хватит!       Было ощущение, словно кто-то потряс его за плечи, но… разве это возможно? Люцифер убедился, что он невидим, а значит — неуязвим.       — Нет, я не могу на это смотреть.       Уже другой голос…       Люцифер помотал головой. Ему, черт возьми, нужно узнать, чем все закончилось. Он не может отступить сейчас! Не после того, что Чума сотворила с ними! Не после того, как перевернула небеса, землю и ад вверх дном!       Что-то теплое потекло по его лицу.       Слезы?       Нет! Что за чушь?..       Тогда Люцифер вытер щеку и увидел, что это была кровь. Она струйками сочилась из глаз и текла из носа. Пытаясь остановить ее, Люцифер лишь напрасно вымазал себе все руки.       — За любопытство надо платить. Я предлагал ему остановиться вовремя, но он не захотел.        Пришлось закрыть глаза. Из-за крови все равно было ничего не разглядеть.       Падение в кромешную темноту длилось так долго, что Люцифер устал бояться. «Если я упаду, — с чего-то решил он, — будет больно, но не смертельно». Однако упасть ему не дали. Две пары чьих-то рук подхватили и уложили его на что-то мягкое. Кажется, это был мох — плотный и чуть сыроватый.       — Вики, успокойся. Все с ним в порядке. Полежит немного и придет в себя. Хочешь, отнесу его в хижину? Здесь недалеко.       «Хватает наглости клеиться к ней, пока я в отключке?»       Люцифер перевернулся на бок, но наглотаться крови все равно успел, оттого, видимо, и мутило.       — Пожалуйста, не двигайся.       Забота Вики была приятна, но показывать слабость перед Септимусом, который тоже лежал на лопатках и понемногу приходил в себя, не хотелось.       — Ты мог ослепнуть. Зрительный контакт нельзя удерживать так долго! — встрепенулся Дино. — Когда ты начнешь думать не только о себе, но и о других?       Люцифер усмехнулся и принял беспокойство вечного соперника за хороший знак.       — Боюсь, никогда, — раздраженно бросил Септимус.        Все четверо повернулись к нему. Мими и Вики при этом переглянулись и чуть ли не в один голос выпалили: «Что за хрень?» Дино же ограничился более мягким: «Шепфа, так не бывает…»       Оказалось, бывает.       Септимус помолодел и преобразился так, что загнанного в угол старика, которого они повстречали в тупике одной из улиц Сан-Франциско, в нем едва ли можно было узнать, даже если очень хорошо присмотреться.       — Чем больше я пользуюсь силой не в тех целях, которые определены для меня изначально, тем сильнее меняюсь, — объяснил Септимус.       — Даже не знаю, что сказать. Ты будешь молодеть до тех пор, пока не превратишься в ребенка? Так, что ли?        Люцифер поскреб подбородок, силясь придумать объяснение для метаморфозы, произошедшей с их ненадежным спутником, но объяснения не находилось.       — Это как в «Загадочной истории Бенджамина Баттона»! — завороженно прошептала Вики.       — Я тоже видела этот фильм! — вторила ей Мими.       Септимус окинул их флегматичным взглядом. Люцифер сомневался, что Хранителю Равновесия было интересно, кто такой Бенджамин Баттон.       — Я не был рожден, как человек или бессмертный. Я не знаю, что такое детство. Шагнув за грань, я просто стану частью безумной, разрушительной стихии. Мне будет все равно, друг передо мной или враг, потому что на самом деле все это — пыль. Условности. Равновесие будет восстановлено любой ценой и в любом случае. — Септимус говорил так, словно был не рад обладать подобной силой. Словно когда-то, очень давно, ему все это навязали, а как отвязаться — не объяснили. — Но я бы не хотел, чтобы эту цену платили именно люди.       — Тогда предлагаю тебе рассказать и объяснить, почему ты так важен для Чумы, — чувствуя, что разговор снова уходит куда-то не туда, сказал Люцифер. Он уже понял о любви Хранителя к людям и предвзятом отношении к бессмертным. Осталось выяснить, что связывало Септимуса с Всадницей, и почему она была так одержима им. Люцифер подозревал, почему, но лучше бы он ошибался.       — Безусловно, но сейчас я отправлю вас в другое место. Нам нельзя раскрываться раньше времени. Перемещаться нужно чаще, чем один раз в неделю.       — Предлагаю апартаменты моего отца. Они близко к одному из порталов, если вдруг что. К тому же после того, как отец и мать исчезли, Всадница там все перерыла и вряд ли вернется в ближайшее время, — пожала плечами Мими.       — Рискованно, — возразил Дино. — Твой отец почему-то очень важен для Чумы. За домом наверняка следят.       — Нам нужно быть ближе к городу, чтобы поймать одну из марионеток, — вставила слово Вики. — Сами же говорили, что это важно.       — Пристанище демона Мамона подойдет, — пресек дальнейшее обсуждение Септимус. Люцифер заметил, что Хранитель мог быть жестким и бескомпромиссным, когда того требовала ситуация. — Итак, кто первый?       — Если других вариантов нет, пойду я, — вызвался Дино. — Надо разведать обстановку и подумать, как создать купол, скрывающий энергию. Не такой большой, как был в Школе, — у нас сил и способностей не хватит, — но…       — А если кому-то из нас полететь?       Вопрос Вики показался Люциферу уместным, хоть это и означало, что им снова придется разделиться.       — Водоворот призывать рискованно, а вздумаешь лететь — крылья от натуги отвалятся. Поверь, Непризнанная, мы сейчас очень далеко от тех мест, к которым ты привыкла. Система порталов стара и не слишком надежна, поэтому Чума наверняка даже не вспомнит о ней.       — Даже удивительно, как твой отец умудрился сохранить портал. Их же разрушили из-за того, что призвать водоворот оказалось намного быстрее и проще. К тому же это можно сделать в любом месте, а порталы обычно находятся в каких-нибудь дебрях, куда просто так не доберешься. Да и руны нужны… Без рун портал окажется обычной каменной аркой.       Люцифер поделился своими соображениями с Мими, пока они стояли посреди леса и ждали своей очереди. Вики настояла на том, чтобы предать земле то, что осталось от марионетки, которая когда-то была такой же, как они: ангелом, демоном или Непризнанной, но… теперь это не имело никакого значения. Всадница находила особое удовольствие в том, чтобы сбивать спесь с зарвавшихся бессмертных и доказывать им, что истинного бессмертия не существует. Люцифер все еще не понимал, в чем заключалась конечная цель всадников, но за Чумой, если они ничего не смогут или не успеют сделать, наверняка придут и другие.