***
Это было похоже и на сон, и на бодрствование одновременно. Она не могла пошевелиться и открыть глаза, но ей постоянно чудилось, что комнату заполняет толпа людей. Они наблюдали за ней спящей, о чем-то осуждающе перешептывались, раздражая её слух. Несколько раз Бри показалось, что её кровать прогибается под чьим-то весом, и кто-то осторожно прикасается к ней. Может быть, так оно и было, но каждый раз, когда она открывала глаза рядом никого не оказывалось. Иногда приходил кто-то из целителей, осматривал её, вливал в рот воду или какую-то горькую жидкость, очищал кровать и одежду, если это требовалось и уходил, оставляя Бри в пустоте. Она не знала, сколько времени прошло, прежде чем мир вокруг стал восприниматься чуть понятнее и чётче. Но когда боль немного отпустила, и туман в голове рассеялся, Бри заняла себя тем, что стала считать трещины на стене и потолке, перебирать ткань своего одеяла, ощупывая каждую нитку, иногда касаться перебинтованного бока, всё не решаясь снять повязку и посмотреть, насколько всё плохо. Бри охватило пугающее безразличие. Не хотелось думать о том, кто и по какой причине её заколол, все придворные интриги остались далеко за пределами её пустой комнаты. Она вспоминала детство, свою первую украденную вещь, довольную Шанни и расстроенного старика, у которого она стащила, возможно, последнюю память об умершей дочери – красивую куклу из соломы и пестрой ткани. Перед ней всегда стоял выбор – быть полезной, а значит любимой Шанни или поступать по совести, так, как она считала правильным. И Бри не всегда была сильной, чтобы противостоять грозному взгляду темневших от злости глаз. Иногда проще отдать свою жизнь на попечительство богинь или поверить в справедливость смерти. Проще подчиняться, чем стоять против всего мира. Ортвин говорил, что Ирмхилд была сильной, боролась пока могла, но в итоге и она тоже потерпела крах, а Бри стала тому подтверждением. Её рождение такая же ошибка, как и вера людей, что они хоть что-то значат для богинь, которым так фанатично поклоняются. — Бри… Она медленно повернула голову, замечая в комнате присутствие человека. Это был Хелиас. Если бы она могла, нахмурилась бы от недоверия. Видеть его совсем не хотелось. Хелиас неловко потоптался рядом и сел на кровать прямо напротив Бри, несколько секунд просто пристально осматривая её лицо и руку прижатую к месту, где под рубахой была рана. — Всё ещё болит? Бри вгляделась в глаза Хелиаса, пытаясь различить в них хоть что-то, кроме невозмутимости, но он всё также умело скрывал эмоции, не давая проникнуть себе в голову. Она отрицательно покачала головой, прислушавшись к себе. Боль правда теперь не ощущалась, как назойливый стук молота по наковальне. Рана зажила не до конца, но теперь приносила куда меньше дискомфорта. — Зачем ты подставилась под нож? – его лицо на мгновение исказилось в непонятной для Бри эмоции, но принц быстро с ней совладал, сжав в кулак ткань простыни, и нервно выдохнул. – То есть… ты помнишь, что произошло до того, как ты оказалась здесь? Бри помнила всё. Но разговаривать по-прежнему не хотелось. Особенно с принцем, перед которым она сейчас выглядела слишком уязвимо. Повернувшись к окну, Бри, не мигая, уставилась на танцующую в лучах солнца пыль, в надежде, что Хелиас исчезнет. — Я даже представить не могу...как это было, – краем глаза Бри заметила, как Хелиас отвернулся от неё и ссутулился, утыкаясь взглядом в свои ладони, – Но мне очень нужно, чтобы ты поговорила со мной. Бри задержала дыхание, ещё раз бегло осматривая понурого принца, только сейчас замечая его бледность и тусклый взгляд. В душе шевельнулось что-то… что-то, возможно, похожее на сочувствие. Она не знала, что это на самом деле, но собравшись с духом, Бри еле слышно прошептала сиплым голосом, пытаясь отвлечь его от угрюмых мыслей: — Как долго я тут валяюсь? — Неделю, – резко повернулся он к ней и произнес на одном дыхании, – Твоё сердце не билось, когда тебя нашли в бальном зале, но для тебя это уже привычное дело, да? Я столько крови, в жизни не видел. — Лжец, – тихо сказала Бри, – Мы встретились, когда оба были по колено в крови. Ни в одном человеке столько не бывает. — Хм, что-то не припоминаю. Кажется ты говорила, что тебя мучают кошмары, может это был один из них? – лукаво улыбнулся Хелиас, не спуская с неё глаз. — Кошмары… – повторила Бри, вспоминая свои сны о пустыне. — Извини меня, – улыбка тут же слезла с его лица, и Хелиас слегка наклонился вперед, сжимая ткань простыни совсем рядом с её рукой. Если бы Бри хотела, она могла бы, будто невзначай, только пошевелить указательным пальцем, чтобы притронуться нему. Но она не хотела. – Амулет, что я тебе дал, защищал только от магического воздействия…Я так много всего упустил... — Ту, что проткнула меня, поймали? – отстраненно спросила Бри, пропуская его извинения мимо ушей. Хелиас неохотно кивнул, еле заметно скривившись. — Так всё же зачем ты закрыла собой Амалинду? Неужели успела преисполниться к ней настолько тёплыми чувствами? Мне почему-то показалось, что ты из тех людей, кто свои интересы ставит превыше чужих. — Я не прикрывала… – брови Бри удивленно поползли вверх, а мысли роем пчёл поднялись со дна вновь взволнованного разума. Она хорошо запомнила лицо своей убийцы и с точностью могла сказать, что никогда её не видела. Сначала ей казалось, что та могла быть наёмницей, посланной кем-то, но в глазах незнакомки скрывалось что-то слишком личное. Такое, будто Бри вырезала всю её семью и заставила на это смотреть. — Так значит нож предназначался не мне, – озвучила она мысль, – Но причём здесь Амалинда? — Девушка умерла в камере до того, как что-то удалось узнать, – нахмурился Хелиас, – Но когда стража утаскивала её, все ругательства и крики были направлены на королеву, а не на тебя. Так…значит твоё ранение – ещё одна нелепая случайность… Хелиас глубоко вздохнул и, упершись локтями в свои колени, уронил голову на руки, озабоченно потирая виски. В такой позе он казался ужасно уставшим, задавленным грузом чего-то, что Бри никак не могла понять. В голове крутилось множество отрывков воспоминаний, подцепленных из подслушанных разговоров или простых наблюдений за ним, но всё никак не складывалось. Принц был далеко не первым в очереди по наследованию престола, чтобы государственный переворот, сговор с мятежниками и смерть короля принесла ему хоть какую-то пользу. Да и мог ли человек, предпочитающий общество книг и своих исследований, мечтать о троне, чтобы каждую секунду своей жизни находиться под пристальным вниманием такого количества народа? Хотя может быть Хелиас только хорошо притворялся в своей нелюдимости. — И кто наш новый правитель? – на самом деле у Бри было куда больше волнующих её вопросов и ещё больше желания закрыться от всего мира одеялом, уткнувшись носом в свои колени. Но она не была уверена, что ей позволят занимать целую комнату, когда рана совсем заживёт. Мест, по всей видимости, и правда не хватало, и иногда до Бри в короткие промежутки, когда её сознание плавало на поверхности реальности, доносились душераздирающие крики больных. Очень скоро, ей придется столкнуться с тем, что происходит за пределами больничных стен. — Пока королева не выбрана – совет взял на себя все руководящие обязанности, – повернулся к ней Хелиас, не распрямляя спины, – и всё то время, что трон пустует, Остания всё сильнее погружается в хаос. — Королева? – задумчиво протянула Бри, бегая взглядом по стенам, чувствуя небольшое облегчение от спокойных интонаций принца при упоминании претендентов на трон. – Ерсель или Амалинда, верно? Но я думала, что прав у твоей сестры больше, раз король оставил завещание в её пользу. — Либо он не успел, либо кто-то немыслимым образом смог украсть завещание, потому что ни в его комнате, ни в кабинете, ничего похожего нет. — Но ведь она всё равно остается законной наследницей? Как дочь и сенешаль. Ответить на вопрос он не успел, потому что дверь в комнату распахнулась, вдувая в затхлое помещение немного свежего воздуха и запаха лечебных бальзамов, а на пороге появились Ортвин с Мартой. Причём последняя выглядела так, словно была готова убить любого, кто подвернётся под руку. На место её привычной опрятности пришли мятое посеревшее платье, торчащие во все стороны короткие волосы и огромные круги под глазами. — А вы что тут делаете, принц? – нахмурилась Марта, встряхивая головой будто пытаясь избавиться от раздражения, витающего вокруг её. — Пришёл навестить подругу, – небрежно пожал плечами Хелиас, поднимаясь с кровати, чем вызвал у Бри смутное ощущение потери. Ей не хотелось снова оставаться наедине со своими мыслями. — Подругу, значит? – изогнула брови Марта, бросая испепеляющие взгляды то на Хелиаса, то на Ортвина, стоявшего за её спиной с менее довольным лицом, что у него наблюдалась обычно, то на Бри, которая пыталась вжаться в кровать, чтобы слиться с ней и случайно не попасть под горячую руку, – при всём моём уважении, принц, но вам сюда пока нельзя. Рана Бри должна зажить прежде, чем кто-то снова решит использовать её, как живой щит, или вплести в свои политические игры. — Но никто не заставлял её… — За дверь! – гаркнула Марта, тыкнув пальцем в сторону выхода. Хелиас глубоко вздохнул, кидая последний, полный сочувствия, взгляд на Бри, и покорно вышел, оставляя всех остальных в жутком напряжении. — Подними, – коротко приказала Марта ей, не указывая ни на что конкретное, но в страхе накликать на себя ещё больший гнев целительницы, Бри взглянула на Ортвина, который тут же тактично отвернулся к стене, и скинула одеяло с рубахой. Пока Марта проверяла уродливый след от ножа, а придворный маг с преувеличенным интересом рассматривал стену и трещины на ней, Бри окаменела, старалась вообще никак не выдавать своего присутствия, уткнувшись взглядом в окно. — Ты ведь знаешь, что не сможешь спасти и защитить каждого? – тихо произнес Ортвин, не поворачивая головы. — Мне стоит начать поступать как вы, господин Адинберг? Выбирать, кто достоин жизни, а кто нет? – рука Марты дёрнулась от этих слов, вызывая у Бри вспышку боли, но она, сжав зубы, никак это не показала этого, продолжив делать вид, что её не существует. — Ох, Марта, ты не можешь брать ответственность за все неспасенные жизни. Порой от тебя мало, что зависит, но твоё стремление сделать больше, чем на это есть сил – разрушительно. — Это мой выбор, – прошипела Марта, резкими движениями возвращая перевязку на место и напоследок нервно проведя рукой в паре сантиметрах от лба Бри. Не успела она опомниться от внезапно исчезнувшего давления в висках и сказать целительнице спасибо, как дверь за Мартой с грохотом захлопнулась. — Почему она на вас злится? – спросила Бри у Ортвина, когда он повернулся, понимая, что придворный маг тут вряд ли для того, чтобы справиться о её здоровье, и скоро на вопросы придётся отвечать уже ей. — Она на всех злится, когда что-то идёт не так гладко, как ей хотелось бы. На всех, но только не на Ортвина. Бри недоверчиво сжала губы, продолжая следить за его приближением к кровати. — Ну и… возможно, потому что я вместо бодрящего порошка дал Марте сонный, что позволило ей поспать хотя бы сутки, прежде чем она снова смогла бы спасать жизни, совершенно не щадя свою. — Неужели в таком большом госпитале больше некому? – Бри попыталась сесть, чтобы выглядеть хоть немного собранной перед Ортвином. — Хороших врачей много, поистине талантливых в своей магии – единицы. А ещё меньше тех, кто настолько же жертвенен и бескорыстен, как и Марта. Никто, кроме неё не станет работать, если будет получать меньше, чем того стоит здоровье или жизнь для человека, – Ортвин проследил за её попытками усесться так, чтобы не тревожить бок, и снисходительно махнул рукой, чтобы Бри оставалась лежать. Обшарив глазами комнату, и не найдя, стула, придворный маг с одним взмахом руки призвал его и расположился прямо напротив Бри. Теперь всё выглядело точно так же, как и в их первую встречу – даже мантия того же цвета, грациозная поза и прическа: волосок к волоску. — Теперь мне нечем платить, верно? – вспоминая похожий разговор с Мартой про плату за всё в Пруасе, поёжилась Бри. — Вообще-то мне всё меньше кажется, что в этом есть чья-либо заслуга, моя дорогая, – впервые за всё это время улыбнулся Ортвин. – Один или два раза всё можно списать на удачу или пресловутый случай, но ты продолжаешь воскресать, несмотря на явные признаки отсутствия жизни, пусть и на короткий срок. И как бы мне не хотелось, наши знания о медицине сейчас слишком ограничены. Даже талантливая Марта не может многих вещей, из-за чего так сильно злится. А она, поверь мне, знает почти всё, что известно о целительной науке. Бри нервно потеребила край одеяла, всеми силами стараясь смотреть на Ортвина, а не в злосчастное окно. Этот разговор рано или поздно должен был произойти. Только вот она не успела всё тщательно обдумать – говорить или не говорить ему правду. Всё, что происходило за чертой реального мира, казалось слишком личным – похожим на сон. — И в чём же тогда дело? – нахмурилась она, делая вид что обдумывает это впервые. — У меня есть пара предположений, – ответил Ортвин, слегка наклонив голову, будто присматриваясь, – Но прежде я бы хотел знать, куда ты попадаешь, перед тем, как ожить. На короткий миг между смертью и глубоким сном, ты что-то кричала на неизвестном языке. На очень древнем и явно не останийском. Ты это помнишь? Бри мотнула головой, действительно не припоминая ничего подобного. Бал – нож – пустыня – больничные стены. — Что я кричала? — Я надеялся, ты мне скажешь что, – не смотря на улыбку, Ортвин не моргая вглядывался в в её глаза, подмечал каждое нервное движение. Даже если бы Бри могла притвориться спокойной, скрыть у неё всё равно ничего не вышло бы. Поэтому, набрав в грудь побольше воздуха и заглушив навязчивого червячка, внушающего сомнения: “а можно ли ему доверять”, она на одном дыхании пересказала, как каждый раз оказывается в бесконечной пустыне с черным песком, описала его безмолвных обитателей и упомянула проводника, говорящего её голосом, но не её мыслями. Может быть, ей просто хотелось, как в старые добрые времена, услышать слова поддержки хоть от кого-то или знать, что она не так одинока, как ей постоянно казалось, но Бри позволила себе выговориться Ортвину. — Пустыня значит, – озадаченно потер подбородок он и слегка нахмурил брови, из-за чего показалось, будто он постарел лет на двадцать, – Это…признаюсь…Это тема вечных споров – кто же всё таки прав, а кто проповедует ложную веру, неверных богов. Пустыня – это символ Кайкарба. Тебя воспитала кайкарбчанка, верно? Что ж, тогда, должно быть, ты веришь в их богиню смерти и всякие оккультные традиции с этими жуткими пожертвованиями и отведенным жизненным сроком. — Они поклоняются не богине смерти, а самой сути этого явления, – пробормотала Бри, смутившись от снисходительного тона Ортвина, – значит вы мне не верите… — Конечно, верю! – воскликнул Ортвин, взмахнув рукой, – Моя преданность своим богиням не должна заставлять тебя сомневаться в том, чему поклоняешься ты. С возрастом я перестал воспринимать чужие веры так категорично, как раньше, и если мне они в чём-то не нравятся, это не значит, что их догмы – не верны. Мы не знаем, где правда. — Но я была там. Чувствовала смерть в каждой пылинке и видела погибшие души. Что это, если не самая настоящая пустыня мёртвых? — Твой подсознание, – пожал плечами Ортвин так, будто это ничего очевиднее этого быть не могло. — Что это значит? — Смерть – это довольно травматичное событие в…эм…жизни, не находишь? Возможно, так ты пытаешься сама себе объяснить, что происходит с твоей душой после остановки сердца, а может это обычное помутнение рассудка. В любом случае, меня больше интересует, что именно не даёт тебе умереть, но по всей видимости, ты бы хотела это знать не меньше меня. Бри не понравилось, как безумно засверкали глаза Ортвина при этих словах. — Вы же не собираетесь ставить эксперименты на мне, чтобы узнать? – вздрогнула она, – ведь…так? – Бри испуганно вжалась в кровать, когда ответа не последовало. — Нет…конечно, нет. Это слишком рискованно, – покачал головой Ортвин после гнетущей паузы и задумчивых переглядок. Но в его лице читалось явное сожаление, – мы обязательно это выясним как-нибудь иначе и чуть попозже. Прежде всего, тебе правда стоит поправиться. Ортвин встал, с негромким хлопком убрав за собой стул и неспешными шагами направился к выходу. — И я рад сообщить, что твоё положение при дворе несколько улучшилось, после такого героического поступка, как спасение королевы. Теперь ты офицально камеристка и телохранитель Её Величества Амалинды. — Значит ли это, что мне выдадут комнату получше и увеличат месячное жалование? – слегка воодушевилась новостям Бри. — Вообще-то…нет. По крайней мере до тех пор, пока нам не станет известно, кто занял трон. Как только дверь за Ортвином захлопнулась, а комната погрузилась в мрачную тишину, Бри снова почувствовала то самое одиночество и пустоту, что терзали её вот уже несколько дней. Только теперь, оно ощущалось куда сильнее. Может Ортвина, Марту и Хелиаса не волновало, что на самом деле испытывает Бри, как ей тяжело и грустно, но по крайней мере им было небезразлично её состояние. Пусть и для каждого это имело собственное значение. Золото, тайны, чувство значимости для других. Они хотя-бы слушали. Сейчас, вновь предоставленная только себе самой, Бри не хотелось копаться в глубине взаимоотношений и почему люди ведут себя так, как ведут. Ей хотелось чтобы синий дрозд из сна укрыл её своим крылом от всех мыслей и невзгод, и от боли реального мира.***
Ещё через несколько дней бессмысленного лежания в пустой комнате с окном – из единственных развлечений осталось только перекатываться с бока на бок, и иногда, когда никто не видел, ходить по комнате, отсчитывая шаги. Так Бри пыталась успокаивать себя и занимать хоть чем-то, кроме всепоглощающей тревоги. Ночью ей не спалось вовсе из-за липких кошмаров и стонов больных, а днём почти всегда захватывала паника. Постоянно чудился шёпот проводника или шелест песка, казалось, что она снова умирает. Ранение сильно сказалось на физической форме Бри – её тело осунулось и ослабло, но не желая разворошить только заживший рубец и обратить труд Марты вспять, она не могла возобновить тренировки или сбежать. Ещё пару раз приходил Хелиас, заставляя Бри насторожиться его вниманию и небольшим дарам в виде фруктов или сладостей, но в тайне даже от себя, радоваться его присутствию. Он не рассказывал, что происходило во дворце, обещая, что посвятит её во всё происходящее, как только Марта позволит покинуть ей лечебницу, но часто спрашивал, что Бри чувствует, насколько ей скучно, и чего бы ей хотелось сделать. — Как там Ирса? – перевела она тему в очередной раз, когда услышала знакомый раздражающий вопрос о своём самочувствии. — Она…прихворала, – Хелиас изогнул брови. – А ты снова уходишь от ответа. — Просто я видела, что на балу с ней было не всё впорядке, – неловко поёрзала Бри на кровати, стараясь удобнее опереться спиной на подушку. В этот раз принц принёс ей пару слив, которые она сейчас нервно прокручивала в руках, не решаясь надкусить их под его пристальным вниманием. – Кажется, Ирса сильно перепугалась, потому что там было…ну… существо… — Какое? – он наблюдал за её каждым неуклюжим движением, из-за чего Бри чувствовала ещё больший дискомфорт. — Вроде паук. — Он был похож на монстра, которого мы одолели в запретной башне? — Не совсем... Паук был чем-то вроде призрака…хотя я плохо, что разглядела в той суете и дыме, – Бри настороженно покосилась на ушедшего в свои мысли принца, размышляя, как бы лучше задать мучающий её вопрос, – Вам ведь наверняка известно, кто причастен к тем беспорядкам, что начались под конец бала. — Беспорядками ты так тактично называешь смерть моего отца? – хмыкнул Хелиас, выставляя руки назад и опираясь на них. — И всё, что произошло после этого, – она постаралась проигнорировать тот факт, что в таком положении они находились ещё ближе друг к другу, и со стороны могли походить на двух старых друзей. Только вот Хелис явно чувствовал себя куда расслабленнее, чем она. — Ты же знаешь правила. Ответ за ответ, – сказал он, – Давай так…Я скажу, что по моему мнению произошло на балу, а ты расскажешь причину своего хмурого выражения лица. — Что именно из всего этого требует разъяснения? – Бри поймала себя на мысли, что её брови сами собой сдвинулись на переносице. — Ты напряжена каждую секунду своей жизни. Даже во сне. Если так и продолжится, очень скоро ты свихнешься, а мне бы этого не хотелось. Даром Гвеновефы влезать в чужие мысли я не наделён, но я чувствую, что тебя мучают не только очевидные больничные стены и ранение... Хочешь поговорить про...своё предсмертное состояние? Как это было? Гвеновефа… Бри совсем забыла о ней, хотя, возможно, та была важной частью целостной картины. Если бы в замок проникли враги, она же должна была почувствовать их присутствие? Должна была. Но только, если могла бы это сделать… В самый разгар Гвеновефа выглядела несколько болезненно. Может её отравили, прокляли или ещё как попытались избавиться? — Ну, что ещё? – послышался обреченный вздох. Она подняла глаза, откладывая возникшие мысли в сторону. Хелиас требовал от неё искренности, но это совсем не значило, что в свою очередь принц будет отвечать тоже честно. Клятвы богиням на словах ничего не значили, а раз он не притащил с собой ту свою книгу заключения сделок, о справедливости речи не шло. Может он и не собирался участвовать в борьбе за трон, за всем его поведением всё равно стояла какая-то тайна. Неведомый план. И Бри чётко осознавала свою роль в нём. — Я скорее всего не получу прямой ответ, – глубоко вздохнула она, – Но всё же. Для чего вам это надо? — Может я действительно переживаю за тебя? – изобразил оскорбленное лицо Хелиас, но заметив отсутствие реакции у Бри, перестал кривляться. – Ты знала, что у тебя серьезные проблемы с доверием? — Ох, что это я. Как можно не верить едва знакомым мне людям, живущим всю жизнь среди обмана и придворных интриг? Я сейчас, дайте только перо и скажите, где подписать соглашение на добровольное рабство, а то мне уже не терпится приступить к работе! – возмущенно махнула руками Бри, чуть не разбросав сливы в разные стороны. — Вообще-то у меня есть такое соглашение, – Хелиас явно веселился, наблюдая за ней, – И если ты настаиваешь, я принесу его в следующий раз. — Жду не дождусь, – пробормотала она, опуская взгляд на сливы. Бри хорошо помнила свой разговор с Ортвином и его предостережение, что люди в руках правителей превращаются в инструменты. А у Хелиаса было вполне понятное и логичное желание в процветании своего государства, что приравнивалось к его собственному благополучию. — Необязательно втираться ко мне в доверие и изображать интерес. Я понимаю, что должна сделать. Но без книг или чьего-нибудь наставничества, едва ли смогу самостоятельно разобраться, как именно. Так что эта сделка очевидна – знания в обмен на результат. — Что ж, как скажешь… Хелиас встал с кровати, меняясь в лице и позе. Если буквально секунду назад он выглядел непринужденно, создавая между ними дружескую атмосферу, то теперь прямо напротив Бри стоял юноша с холодным взглядом, бесстрастным выражением лица и ровной спиной. Так выглядел человек, заставивший её на мгновение забыть, что он имел куда больше власти и положения в обществе, чем она. — Тогда вот твой первый урок. Магия строится на теории и эмоциях. В разной степени и со своими тонкостями, но одно не существует без другого. В чем-то бытовом, как, например, чары призыва, защиты или чистки, всё дело скорее в опыте – чем больше пользуешься, тем меньше задумываешься, как на самом деле возникает магическая энергия. У кого-то случаются самые сильные всплески при сильных негативных эмоциях, как у моего отца, Ерсель и многих служащих в армии, а кому-то важно оставаться спокойным и сосредоточенным при работе – большинство ремесленников в нашем городе, подтвердят это, – от глаз Бри не скрылось с каким упоением и интересом Хелиас рассказывал, несмотря на внешнюю отстраненность, – ремесленная магия, как и материалы с которыми мастера работают – разные. Раскаленное железо требует горячего сердца, иногда даже ярости, хрупкое стекло – уверенности и хладнокровия, ткани – восхищения и лёгкости. Золото – это солнечный, благородный материал и ближайшая к нему эмоция…Я бы сказал, счастье. Или хотя бы удовлетворение. — Это... многое объясняет, – спустя несколько минут неловкой тишины ответила Бри. — Теперь, когда ты знаешь, почему мне важно следить за твоим душевным состоянием, не могла бы ты перестать упрямиться и лишать себя возможности выговориться? Я задам вопрос ещё раз. Как ты себя чувствуешь? — Вопрос кажется мне несколько неточным, принц, – задумчиво протянула Бри, на ходу соединяя полученные знания в голове, – Возможно, вы бы хотели знать, что может меня осчастливить? — Это звучит как очередная сделка. – Хмыкнул он, на секунду теряя свою маску хладнокровности. — Нам ведь обоим выгодно, чтобы я была довольной? Или я может что-то неправильно поняла из вашего урока? — Ну хорошо... – на секунду в лице Хелиаса промелькнула тень раздражения, – Что бы осчастливило тебя? — Моя одежда, меч и отсутствие белых стен вокруг... Для начала. — Я сделаю всё, что смогу... – он секунду подумал, растянул губы в язвительной усмешке и театрально поклонился, прижимая руку к сердцу. – Моя госпожа. Затем резко развернулся на пятках и быстрым шагом двинулся к двери, как покорный слуга, желавший угодить хозяину своей расторопностью. — А как же обещанные предположения, что случилось на балу? – выкрикнула Бри скорее из-за нежелания снова оставаться одной в давящих стенах, чем получить ответ. — Что-то я пока не добился честности от тебя, – Хелиас прикоснулся к дверной ручки и, немного подумав, повернул к ней голову, – Бри... Я не имею привычки насмехаться над чужими чувствами и не считаю тебя слабой. И тебе не обязательно одной справляться с этим навалившимся грузом. Я просто хочу помочь нам обоим. Его последние слова, повисшие в воздухе после закрытой за собой дверью, оставили Бри в ещё большем смятении, чем она находилась до этого. Несколько минут она тупо смотрела на дверь, оглушенная внезапным чувством трепещущей…надежды? Сопереживания? Это определенно отличалось от беспрерывной тоски, съедающей её с самого возвращения в мир живых. Она растерянно покрутила в руках оставленные Хелиасом фрукты, ощупывая их гладкую поверхность и надкусила одну из слив, чувствуя, как вместе с сладким соком по горлу течёт тепло, спускаясь ниже к самому сердцу.***
Одежду, меч и запрятанный в кармане штанов оберег Бри принесли уже к вечеру, и даже не смотря на то, что принц передал её через слугу, а не пришёл лично, Бри всё равно испытывала к нему большую благодарность. Больничная рубашка была ужасно тонкой и сильно износившейся, так что ей приходилось кутаться в одеяло, чтобы не мёрзнуть, а оно часто сползало из-за ночных кошмаров. Слуга пообещал, что выпустят её уже завтра, что не могло не радовать, но сейчас, наблюдая, как солнце скрывалось за горизонт, окрашивая стены в золотой, Бри нервно теребила край ножен, уговаривая себя в том, что осталось пережить только одну ночь. После наступления полной темноты, над ней словно сгустились тени, и из глубин комнаты заблестели хищные глаза. Даже сильно зажмурившись, уткнувшись носом в колени и крепко сжимая правой рукой свой меч, она всё равно чувствовала мнимое присутствие смерти, скрывавшейся под мраком ночи. Её точная копия в лохмотьях и с золотым луком, стояла в углу – Бри чувствовала этот запах пепла и гниющей злости. Она следила, выжидала момент, когда жертва вылезет из панциря, чтобы пронзить стрелой в самое сердце. Навязчивое капанье крови об каменный пол. Она стекала с раненных натянутой тетивой пальцев двойника, образовывала вокруг её ног лужу. Лужу, способную затопить целый корабль. Спустя долгие минуты сводящего с ума звука, Бри почувствовала как её кровать покачивается в убаюкивающем ритме, словно на волнах открытого моря. Зловонный запах стал ещё резче, и она наконец осмелилась открыть глаза, ожидая увидеть затопленную комнату. Но вокруг больше не было стен, не было потолка. В небе сияла большая кровавая луна, озарившая мутную гладь в пугающий красный цвет. Бри обнаружила, что вместо кровати сидела в деревянной лодке посреди озера мертвых, находившимся возле замка, и хоть сейчас вокруг было слишком темно, чтобы она могла рассмотреть теневые силуэты вокруг – Бри точно чувствовала, что это оно. Подавляя дрожь в коленях и руках, она подползла к краю, цепляясь за бортики, как за единственную опору, отделявшую её от смерти. Шепчущие голоса, похожие на шелест листьев, словно предупреждали – стоит лишь дотронуться до спокойной на вид озерной глади, и её утянет на дно. В отражении на Бри смотрел двойник. Жуткая ухмылка перекашивала его искаженное лицо, почерневшие волосы развевались на ветру и были похожи на кишащих в земле червей, а лицо обтягивала настолько тонкая бледная кожа, что казалось будто её нет вовсе. Бри должна была отпрянуть или замахнуться мечом, но она замерла, не смея оторвать взгляда от сияющей черноты собственных глаз, чувствуя, как закружилась голова, как она начала падать в пропасть. Бри не сразу поняла, что мир вокруг перевернулся, и теперь она находилась не в лодке, а захлебывалась в озере. Кто-то или что-то костлявыми руками сжимало горло и тянуло всё глубже ко дну. На один короткий миг в мыслях промелькнуло желание оставить всё как есть. Дать себя утопить, ведь в будущем её не ждало ничего хорошего. Но закрыв глаза, когда воздуха почти не осталось, перед ней рябью возникло лицо Джо, а затем пятнами, словно незаконченная работа художника – Ортвин, Марта, Ава…Хелиас. Все, кто мог бы стать её друзьями. “ Я хочу помочь тебе”, “Будь осторожна…” Издав булькающий яростный звук, Бри дернулась, отталкиваясь ногами от того, что душило её. Перехватила воспаленными глазами движение сбоку и, выхватив из ножен меч, вскинула руку, втыкая его во что-то твердое. В ту же секунду раздался пронзительный крик, такой чистый, словно вода не была ему преградой, сердце пронзила острая боль и, опустив взгляд ниже, она обнаружила торчащую из груди рукоять меча. Бри проснулась с застывшим на губах криком в спутанных простынях, понимая, что рассекавший тишину вопль доносился за дверью. Наверняка, опять кто-то из больных мучался от своих кошмаров, или в лечебницу снова привезли раненых. В любом случае спать больше не хотелось. Вообще никогда. Глупость, наверное, но больше Бри не чувствовала себя в безопасности, когда засыпала. Словно стрела или клинок преследовавшей её тени рано или поздно должен был достичь цели. И она чувствовала, когда это произойдет – пробуждение случится уже в пустыне мёртвых. Ещё немного поворочавшись в противных простынях и послушав приглушенные звуки лечебницы, Бри поднялась с кровати, накинула на влажную рубаху жилет, туго зашнуровав завязки, и выскользнула за дверь. Гулять по замку ночью было одной из самых глупых идей, которая могла возникнуть у того, кто даже немного пожил среди запутанных лабиринтов садов и хоть раз терялся в них, но ей так сильно нужен был свежий воздух и тишина, что здравый рассудок быстро проиграл. В прошлый раз, когда она была здесь после отбора, ей выделили отдельную комнату вблизи к кабинетам целителей, но сейчас, проходя мимо дверных незакрытых арок, выходивших в переполненные залы с ранеными, Бри невольно поёжилась. Ей ещё не случалось быть в этой части госпиталя. И здесь больных было куда больше, чем можно было догадаться по состоянию Марты. Некоторые из них стонали, ворочаясь во сне, а некоторые походили на безмолвных холодных трупов в свете белой луны, и, едва ей пришло в голову такое сравнение, Бри почувствовала, как спирает дыхание. Практически бегом она преодолела витиеватый коридор под симфонию страдания и боли, упираясь в стену и растерянно оглядываясь по сторонам. В блеклом свечении совсем тусклых фонариков и луны из маленьких окон, всё выглядело слишком ненастоящим. Снова сон? Удушающий воздух тисками сжал её горло. Она чувствовала, как разум начинает терять контроль над телом, и сердце ускоряло свой ход. Стены вокруг словно стали смыкаться, а звуки проникали в самый мозг. В глазах Бри потемнело… Внезапно среди тысячи голосов она услышала один знакомый. Он кого-то звал: — Рания… Рания… Знакомое имя, знакомый голос, знакомая горечь в тихой, едва различимой скорби. Где-то Бри точно уже это слышала. Она вцепилась в слова, произнесенные кем-то в шуме чужих стенаний, как за белую нитку в непроглядной тьме. С трудом восстанавливая дыхание и возвращая себе способность двигаться, Бри пошла почти на ощупь, ориентируясь только на звук знакомого имени. — Рания… Уже совсем близко. На ней не было живого места от щипков, потому что Бри не теряла надежды проснуться, избавиться от кошмара, но сон не прекращался, поэтому ей ничего не оставалось, кроме как идти вперед, двигаться на видение. Маленькая душная комната, почти такая же, как у неё, только без дверей. Одинокая кровать, стоявшая в самом углу вдали от лунного света и отчетливое “Рания, Рания” из дальнего конца. Из последних сил, преодолевая невероятный страх перед всей этой картиной, Бри доковыляла до конца. Просто чтобы узнать, откуда ей известны слова и голос. Почти так же, как и она сама совсем недавно, в простынях ворочалась Гвеновефа – Бри бы ни с кем её не спутала. Белые волосы, теперь не собранные в прическу, раскидались волнами во все стороны, почти сливаясь с цветом подушек, ещё более, чем обычно, осунувшееся лицо трупного оттенка и открытые сухие губы, зовущие кого-то так отчаянно, что у Бри непроизвольно сжалось сердце. Она не успела трезво оценить всё происходящее, как Гвеновефа внезапно открыла свои такие же, как и её волосы, бледные глаза и схватила её за руку. — Тебе нужно срочно убираться отсюда… – она посмотрела на неё так пронзительно, словно не бредила во сне секунду назад, – ты не должна страдать из-за нас… Беги так далеко, как только сможешь – в глушь, за океан, подальше от Пруаса. Прошу… — Но я не могу, – холодея от мертвецкой хватки Гвеновефы, ответила Бри, стараясь вырваться, – может быть это мой шанс… — Ты лишь оружие… Не человек, никогда не была человеком…Погубишь всех, погубишь себя, – лепетала Гвеновефа, сжимая руку вокруг запястья Бри всё сильнее. — Я ничерта не понимаю, отпусти меня сейчас же! – перепуганная до смерти, она царапалась и рвалась назад, желая оказаться как можно дальше от безумной женщины. — Мне жаль, я не думала…не думала, что всё обернётся так... Я просто пыталась её защитить. Она была для меня всем! – щёки Гвеновефы заблестели от слёз. — Отпусти меня! – гаркнула Бри, ощущая, как страх смешивался со злостью и готовился вырваться наружу, рискуя наделать много ошибок. Она уже собиралась обнажить свой меч и просто отрубить цепкую руку Гвеновефы, как та внезапно отпустила её, хватаясь за свои виски и хрипло вдыхая липкий густой воздух. — Прости меня… прости… прости… Бри не стала уточнять, за что именно Гвновефа извиняется, молниеносно подлетая к дверному проему и погружаясь в темноту коридоров, стараясь бежать куда глаза глядят, так быстро, как только могла. Ей казалось, что она плутает часами по хитросплетенному лабиринту, бок болел, и возможно рана на нём снова открылась, но Бри не могла остановиться, желая как можно скорее выбраться из хватки травного душного запаха и давящих стен. Когда после очередного поворота она услышала вдалеке едва различимый стрекот кузнечиков и пение ночных птиц, то не смогла сдержать слёз от переполнявших её эмоций. Горячие слёзы лились градом, пока она дрожащими руками толкала тяжелую дверь, тут же чувствуя запах фруктового сада и лёгкое прикосновение ветра к лицу. Пока на слабых ногах шла почти на ощупь по хорошо известной местности, зажимая бок и надеясь, что не потревожила раны. Пока опускалась на холодную мокрую траву пастбища, где Манфред тренировал её. И когда Бри погружалась в черную темноту, глядя на полную луну и звёзды сквозь искаженную призму скопленных в уголках глаз слёз, ей всего на секунду показалось, что мимо пролетел синий дрозд, радостно приветствуя её на границе яви и сна.***
— Давай, просыпайся, дурёха, – женский голос вырвал Бри из приятной дрёмы пасмурного утра, заставляя её перевернуться на спину и проморгаться чтобы увидеть нависшее над ней лицо Марты. Она выглядела очень непривычно без своей белой одежды целителя, в зеленом, простом, но очень идущем ей легком платье. И Бри не смогла сдержать слабой улыбки, замечая её живой румянец и искрящийся взгляд, пришедший на место недавней усталости. — Как ты? – искренне, но немного неловко спросила Бри, потирая глаза. — Было бы лучше, если бы я обнаружила тебя сегодня в своей кровати, а не на промозглой земле за лечебницей, – горестно вздохнув ответила Марта, присаживаясь прямо перед ней на корточки. – Ты ведь знаешь, что такое простуда, да? У тебя и так сейчас ослабший организм, так что если заболеешь, будешь чувствовать себя просто ужасно. — За всю жизнь я болела простудой только один раз. И не переживай, засыпать на улице для меня не такая уж и большая проблема, – потянулась Бри, с удивлением замечая, что бок не болит, а настроение не настолько поганое, каким было вчера. — Как ты только умудряешься? – горестно покачала головой Марта, щелкнув пальцами и призвав какой-то сверток, в котором оказался её любимый лимон в сахаре. – Я не чувствую себя в безопасности, даже когда сплю в своей кровати, а ты так посреди сада, ещё и не окруженная никакой защитой… — Трава для меня уже даже более привычное место для сна, чем кровать, – села Бри, запустив руку в волосы и выковыривая оттуда травинки, – И точно лучше, чем душная комната. — Ты ведь знаешь, сколько насекомых водится в этой самой… — Я не хочу об этом даже думать. Марта положила в рот несколько долек и протянула остальное Бри, критично осматривая её с ног до головы. — Почему ты так не ценишь свою жизнь? – после долгого неловкого молчания спросила Марта, когда Бри дожевала последнюю лимонную дольку. — Да я ценю, – обиженно буркнула она, – Моя ли вина, что тут каждый неровный шаг может убить? Марта глубоко вздохнула. — Знаешь, среди тех, кого я лечу, очень много таких же, как и ты удачливых, постоянно испытывающих Судьбу. И хоть мне больше верится в заживляющие зелья, чем в молитвы и упования на высшие силы – каждый раз я наблюдаю, как что-то жестоко наказывает тех, кто заигрывается в своих прятках от смерти, – Марта нервно смахнула лезущие пряди в глаза и сжала свои колени, – Мне свойственно привязываться почти ко всем, потому что я могу чувствовать чужую боль буквально на себе, но… ты правда мне нравишься. Не смотри на меня так косо, Бри. Я же вижу, что вовсе ты не такая колючая, какой хочешь казаться. И именно поэтому мне хотелось бы предостеречь тебя. Она на секунду прикрыла глаза, выдыхая. — Не знаю, для чего ты всем вокруг нужна, но поверь, ценность бессмертия в этом мире крайне велика, чтобы тебя так просто оставили в покое. — Бессмертия… – эхом повторила Бри, пробуя слово на вкус и не понимая, чем оно отзывается у неё в душе. — Ты даже представить себе не можешь, как поступают с теми, в ком находят такой же талант к выживаемости, как у тебя. А, поверь мне, после бала ты продемонстрировала слишком впечатляющие результаты. Нож мало того, что прошёлся сквозь почти все твои кишки, так ещё и был вымочен в какой-то гадости, которую даже я не смогла определить…Слышала про теневой отряд? Бри кивнула, потирая холодеющие пальцы. — Туда берут не за силу и тем более не за опыт. При должном старании и хорошем наставнике боевой магии можно научиться, любую технику освоить… Только не все могут пережить то, что из себя представляют эти проклятые тренировки. Ты попала в замок через отбор, а значит хотела стать солдатом, так? Просто…Я не могу тебе запретить…Конечно, нет. Но ты просто подумай перед тем, как согласиться и оставить свою подпись. Тебя никто не сможет заставить насильно… — Подожди, я не понимаю, – вытаращилась на неё Бри, – Согласиться на что? — Значит Манфред ещё не успел наведаться к тебе, – печально вздохнула Марта и посмотрела на поднимающееся в небе солнце, обратив своё лицо к лучам, – если суд объявит Ерсель и Ладвига невиновными, и она сядет на трон, в армию начнут набирать добровольцев, а потом и всех, кто под руку подвернётся… Смертей станет куда больше, иллюзия мира и порядка вконец рухнет, – она перевела посерьёзневший взгляд на Бри, заставивший её потупиться, – И у тебя есть ещё время подумать и не ввязываться во всё это. Несколько долгих минут Бри растерянно хлопала глазами, разглядывая неровные, покусанные ногти Марты, пытаясь осознать всё услышанное. Слишком много событий за последние дни обрушилось ей на голову один за другим, и она просто не поспевала за своими разбегавшимися во все стороны мыслями. Разве получить предложение вступить в какой-то секретный загадочный отряд – не было тем, о чём она могла бы только мечтать, когда только приехала в столицу и ошивалась возле ворот замка, и пыталась придумать, как проникнуть внутрь? Поручение Шанни ни тогда, ни сейчас не было важной миссией, но теперь ей точно ничего не мешало вернуться в Каплуизу с чистой совестью – жить как прежде, изредка вспоминая своё увлекательное приключение. Бри перевела взгляд на свои ладони с потрескавшейся сухой кожей и зелеными от травы пятнами. Жить как прежде… Просыпаться к полудню, потому что каждый день её жизни обещал быть одинаковым – скучным и не предвещающим ничего неожиданного. Сталкиваться с безразличными или недовольными взглядами жителей деревни, оставив попытки с кем-либо подружиться, изо дня в день мечтать о неслучившейся призрачной жизни. Возможно, жалеть и ненавидеть себя. Чтоб наконец увидеть в отражении зеркала черные злые и жутко уставшие глаза, так сильно похожие на те, что смотрели на неё всю жизнь. — Если бы перед тобой стоял выбор, – язык еле ворочался у неё во рту и Бри даже не была уверена, здесь ли ещё Марта, но ей было важно сказать это вслух, – Жить вдали от кошмара покалеченных тел, даже не осознавая такую сторону реальности или оставить всё как есть сейчас, не спать сутками и мучаться вместе с больными, но знать, зачем ты вообще существуешь, что всё, что ты делаешь – не бесмысленно…Я думаю, что знаю ответ. Бри боялась поднять глаза и увидеть, что общалась с пустотой, но после недолгого молчания, в её открытую ладонь легка рука Марты и крепко сжала её. — Я ни на миг не сомневалась, что хочу лечить, несмотря на то, что мне пророчили великолепные навыки садоводства, как у моего отца, или блестящее будущее булочницы, как у моей мамы… Рано или поздно ты тоже поймёшь, какая роль уготована в этом мире тебе. И тогда, обещай мне, что никому и ничему не дашь решать за тебя, чего ты хочешь на самом деле.