Неловкий флирт

      Поцелуй хоть и был с привкусом соли от недавно пролитых слёз, но для Нетейама он казался самым сладким нектаром, который он когда–либо пробовал. Губы рифового принца, обычно сухие и грубые, сейчас налились очаровательной краской и припухли, притягивая к себе голодный янтарный взгляд и вызывая в нём желание вновь и вновь вкушать их вкус. Он из раза в раз проходился по ним короткими, игривыми мазками, желая увидеть больше жаждущего блеска в лазурных омутах, и с особым удовольствием засасывал то верхнюю, то нижнюю губу, мягко прикусывая острыми клыками и зубами, чтобы сполна ощутить их пьянящую упругость.       От этих незамысловатых ласк рифового принца вело и крыло, захлёстывало и одурманивало с такой силой, что у него яростно кружилась голова и жутко припекало низ живота, готового, кажется, в эту минуту расплавиться от назревающего в нём возбуждения. Он бы не удивился, если бы прямо сейчас опустил взгляд вниз и вместо кожи и плоти увидел там зияющую дыру, но у него не было ни капли желания отрываться от мягко терзающих его губ, чтобы проверить свою теорию на практике. В этот момент для него существовал только невероятно соблазнительный, откровенно чарующий Нетейам, жадно изучающий его рот своим.       Юркий язычок лесного на`ви попал в плен рифового принца и теперь пришла очередь Нетейама плавиться от нетерпеливых ласк, под аккомпанемент причмокивающих, откровенно пошлых звуков. Напряжённые узкие бёдра начали неконтролируемое движение то вперёд, то назад, стремясь впечататься в такие же напряжённые бёдра меткаинца. Каждый раз, когда их колом стоящие члены встречались друг с другом, притирались друг о друга было так приятно и восхитительно, что Нетейам не мог сдерживать радостные высокие стоны, отдающие эхом в помутнённом сознании Аонунга. Ловкий хвост беспокойно вился сзади, постоянно задевая пушистым концом то землю, то траву, но ему было абсолютно плевать на то сколько грязи и веток ему придётся достать из него после. Лишь обжигающие касания и лукавые искры в лазурных глазах волновали его нутро, заставляя погружаться в безумный омут всё сильнее.       Бирюзовая ладонь переместилась на упругую ягодицу, сминая её одновременно яростно и аккуратно, а пальцы другой руки игриво обхватили основание беспокойного хвоста, заставляя сладострастную дрожь прокатиться по всему телу лесного, не готового к такой чувственной атаке. Оматикайец приподнялся на коленях, неосознанно пытаясь уйти от непривычного прикосновения, и Аонунг тут же воспользовался предоставленным шансом, обхватывая твёрдый, привлекательный сосок своими губами. Нетейам никогда не считал эту часть тела чувствительной, но, когда горячий язык возлюбленного обвёл ореол точно по контуру, а после несколько раз мягко поласкал напряжённый кончик, он понял, как ошибался. Прикосновение было оглушительно приятным и до невозможности невыносимым. Он не понимал, чего он хочет больше – прижать голову возлюбленного ближе или оттянуть её как можно дальше. Он терялся и изнывал, так хотел и стремился к нему, что казался себе безумцем, но эти мысли быстро покидали его голову, сметённые очередной волной обескураживающего удовольствия.       Аонунгу нравился этот непередаваемый вкус и новые, волшебные ощущения. Гладкая кожа, маленькая твёрдая бусинка, которую было удобно прикусывать и перекатывать на языке. Он не мог понять причины, но оторваться от неё был не в силах. Каждый короткий мазок сопровождался волной мелких мурашек на благородно–синей коже, каждое аккуратное посасывание срывало с любимых губ обворожительные стоны, каждое лёгкое прикусывание шло в комплекте с жарким движением узких бёдер, сводящих его с ума. Это было натуральное безумие, откровенное извращение, но рядом с Нетейамом такая пошлость казалась абсолютно правильной, поэтому он жадно припал и к другой стороне, захватывая до этого обделённый вниманием сосок в свой сладкий плен.       Нетейам опустился обратно, чем вызвал у возлюбленного недовольное мычание, но этот возмущённый звук продлился лишь мгновение пока рот рифового принца не был вновь атакован языком лесного. Проворные пальцы Аонунга, не теряя времени, тут же принялись за набедренную повязку, аккуратно развязывая нехитрые узлы, и когда ткань была откинута куда–то в сторону, он осторожно повалил возлюбленного на мягкую траву, не спеша раздвигая длинные ноги в стороны и жадно оглядывая оголенную кожу горящими глазами. Тёмные, резкие по сравнению с его, узоры красиво оплетали стройные икры и бёдра и плавно перетекали на основание твёрдого члена, гордо поблёскивающего вязкой каплей предэякулята. Он был прижат к плоскому животу, иногда легонько приподнимаясь от бешеной пульсации крови, и то было таким манящим, соблазнительным движением, что Аонунгу тут же захотелось попробовать его на вкус.       Кто он такой, чтобы противиться этому мощному желанию?       Когда горячий, влажный язык прошёлся по всему его члену широким мазком, Нетейам поражённо охнул, до хруста в пальцах вцепляясь в свежую траву, попавшуюся под руки, и мелко задрожал не в силах больше контролировать ни себя, ни своё тело. Рифовый принц с удовольствием вдохнул полными лёгкими терпкий аромат его возбуждения, почти прижавшись к его естеству своим носом, и это было так ошеломляюще грязно и соблазнительно, что Нетейам тут же поддался бёдрами вверх, желая ещё раз увидеть эту заманчивую картину. На это резкое движение Аонунг ничего не сказал, только довольно усмехнулся, кинув хищный взгляд из–под ресниц на изнывающего от желания возлюбленного, и вновь с готовностью мазнул по члену языком, собирая каплю до странного вкусно–безвкусного предэякулята.       Оматикайец раздвинул ноги ещё шире, предоставляя возлюбленному больше пространства и лучший обзор, и эта открытость и полное доверие буквально сводили рифового принца с ума, заставляя из раза в раз жадно облизывать изнывающий орган, мягко прижимая его к плоскому животу с большим, сладострастным давлением.       Нетейам дышал рвано, постоянно захлёбывался воздухом, грузно приподнимая грудную клетку, а его зубы с силой терзали саднящие от страстных поцелуев губы, с которых то и дело срывались восторженные стоны, разносящиеся по всей округе. Это было немыслимо. Никогда за всю свою жизнь в по–настоящему редкие моменты самоудовлетворения он не испытывал такого ошеломляющего удовольствия. Каждая ласка будто била его прямо по оголённым нервам, заставляя крупно вздрагивать и нетерпеливо ёрзать в ожидании новой порции нехитрых движений. Жар влажного, широкого языка заставлял его челюсть неметь, ноги подрагивать, а хвост истерически биться о землю, разбрасывая кусочки травы и почвы в разные стороны. Он не мог ни думать, ни дышать, ни видеть. Он мог только наслаждаться этим невероятным чувством и желать–желать–желать большего.       Словно услышав его мысли Аонунг переместил голову ниже и пару мгновений с интересом рассматривал поджавшуюся мошонку и пульсирующую дырочку, то расслабляющуюся, то сжимающуюся в такт с хаотичным дыханием возлюбленного. Этот вид заставил меткаинца гулко сглотнуть вязкую слюну, буквально заполнившую его рот до краёв, и он одним резким, точным движением подтянул узкие бёдра выше, желая, как можно скорее ворваться в жаркое нутро своим языком и доставить возлюбленному как можно больше удовольствия.       Для начала, на пробу, он прикоснулся к аккуратным, упругим яичкам, осторожно засасывая одно из них в рот и перекатывая его в жарком пространстве, и в это же мгновение Нетейама выгнуло так сильно и так мощно, что меткаинец испугался, тут же отпрянув от него на некоторое расстояние. – Ещё. Пожалуйста. – Жалобно прохныкал оматикайец, подаваясь бёдрами вверх, а его член красноречиво дёрнулся, вызывая у Аонунга ещё одно шумное сглатывание.       Ему не нужно было повторять дважды.       Теперь, полностью уверенный в том, что его ласки приносят возлюбленному одно лишь удовольствие, он вновь легонько засосал упругую плоть, нежно лаская её языком по всей окружности. Жалобные всхлипы тотчас сменились сладкими стонами и жаркими просьбами, распаляющими не хуже, чем прекрасный вид оматикайца, отчаянно вцепившегося в его бёдра жёсткой хваткой. – Ещё. Пожалуйста. Пожалуйста. – Повторял лесной, как заведённый, то закатывая глаза от дикого удовольствия, то кидая на возлюбленного просящие взгляды, и он не собирался противиться его воле, продолжая свою нехитрую ласку, добавляя к ней размеренные движения рукой, сильными пальцами обхватив напряжённый член, вовсю сочащийся природной смазкой.       Рифовый принц, искренне наслаждающийся открывшейся картиной и осознанием того, что именно он довёл возлюбленного до такого изнемогающего состояния, не знал куда деться от охватившего его восторга. Его собственный член, всё ещё скрытый за плотной тканью набедренной повязки, ныл и содрогался, лишённый даже малейшего прикосновения, но ему было абсолютно всё равно. Как бы мучительно не было ему снизу всё о чём он мог думать это о том, как ему важно постепенно подготавливать Нетейама к соитию и как сейчас ему просто необходимо довести его до крышесносного оргазма. Он знал, что был неловок и неопытен, что его движения были неаккуратными и смазанными, но несмотря на всё это Нетейам показывал ему самую искреннюю и честную реакцию, от которой душа пела, а сердце заполошно билось в груди от чувства эйфории. Больше, чем о себе, он всегда будет думать об оматикайце, так легко покорившим его одним своим взглядом чарующих янтарных глаз. Только он и никто больше. Никогда.       Коротко чмокнув распалёнными губами аккуратные яички, он осторожно переместил лицо ещё ниже, с содроганием сердца наблюдая за реакцией возлюбленного, но вместо ожидаемого испуга или волнения заметил в потемневших янтарных глазах только искры полного доверия, будто лесной был готов ко всему, чтобы он сейчас с ним не сотворил. Это до ужаса распаляло и безумно заводило рифового принца, больше всего мечтающего довести дело до конца, но уже две совершённые раннее ошибки, не давали ему окончательно расстаться со здравомыслием. Секс без должной, долгой и упорной подготовки точно станет для Нетейама болезненным и неприятным воспоминанием. Третий прокол он себе ни за что не простит.       Продолжая плавные движения рукой, он аккуратно мазнул по небольшому отверстию языком и с облегчением услышал спереди тихий стон, тут же сорвавшийся с пухлых губ. Это придало ему сил и уверенности продолжить изучение каждого миллиметра интимного места, которое, он верил, совсем скоро с охотой примет его до самого основания. Он сделает всё, чтобы в ближайшем будущем это стало возможным, а пока просто позволит возлюбленному ощутить сполна, как приятны могут быть его ласки.       Язык более смело проходился по дырочке, кружа вокруг и иногда игриво залезая кончиком внутрь, и это было так странно, но так восхитительно, что Нетейам готов был отдать всё что угодно только бы эта ласка продолжалась и продолжалась бесконечно. Вместе с неспешными движениями широкой ладони, обхватившей его член почти целиком, Аонунг возносил его к небесам, доводя до полной эйфории, и ему было даже страшно представить, что будет с ним, когда они перейдут к самому важному и чувственному этапу. Когда их косы сплетутся, образуя тсахейлу нервными окончаниями. Когда длинный, толстый член меткаинца войдёт в него до самого конца и заполнит собой всё жаркое нутро. Одни мысли об этом заставляли его ещё больше скулить и задыхаться.       Ему было страшно, но больше страха он чувствовал мощное предвкушение.       Изящные благородно–синие руки наконец оторвались от мощных бёдер, поднимаясь вверх, и Нетейам сиплым, ломким голосом позвал возлюбленного, приглашая его в свои объятья. – Иди сюда.       Аонунг не прекратил резвые движения, смотря на оматикайца упрямым, немного недовольным взглядом, но через пару мгновений наконец неохотно остановился, коротко чмокнув пульсирующее отверстие на прощание. Стройные ноги тут же опустились вниз, устраиваясь по бокам бирюзового тела, и не успел рифовый наклониться вперёд, чтобы накрыть любимого собой, как почувствовал сильный толчок в грудь, невольно заваливаясь на спину от неожиданности. Нетейам уселся на его ноги, нетерпеливо развязывая слабые узлы на набедренной повязке, дабы освободить его естество от последней преграды, и Аонунгу потребовалось какое–то время, чтобы прийти в себя и осознать внезапную смену их позиций. Несмотря на видимое замешательство на лице меткаинца, Нетейам не собирался останавливаться и давать ему передышку, он быстро избавился от лишней детали и с готовностью потёрся о его член своим, захватывая оба в плен своих тёплых рук. Этого хватило, чтобы рифовый принц наконец пришёл в себя, крупно вздрагивая всем телом от одуряющего движения, и вцепился в благородно–синие бёдра мёртвой хваткой, после которой, лесной был уверен, на них точно останутся красноречивые следы. Не то чтобы он был против. – Нетейам. – Хрипло выдал меткаинец, перемещая руки на соблазнительные бёдра, но вместо ответа получил ещё одну порцию головокружительной ласки, заставившей его глухо простонать.       Остроконечные ушки лесного заинтересованно дёрнулись на этот звук, а в янтарных глазах загорелось дикое пламя. Желая услышать больше, Нетейам резво задвигал руками вверх–вниз, с жадностью следя за реакцией возлюбленного и она не заставила себя долго ждать. Надбровные дуги надломились, ресницы на прикрывшихся от удовольствия глазах яростно затрепетали, а припухлые губы, неизменно привлекающие его взгляд изгибом самоуверенной ухмылки, распахнулись, давая свободный проход жарким выдохам и тихим стонам, отличающимся глубоким тембром. Он довольно улыбнулся, снова начиная поступательные движения бёдрами, и сосредоточился на удовольствии, которое приносило трение о естество возлюбленного и его собственные руки.       Аонунг некоторое время наслаждался видом воседающего на его бёдрах любимого. Смотрел на его тугие косички, весело перестукивающиеся между собой бусинами от каждого движения. Оглаживал соблазнительные изгибы, силясь запомнить каждую деталь и отпечать на обратной стороне век восхитительно прекрасной картинкой. Любовался его потемневшими то ли от смущения, то ли от возбуждения щеками и пухлыми губами, по которым иногда резво пробегался юркий язычок, некоторое время назад приносивший ему невероятное удовольствие. Он упивался им всем и никак не мог насытиться. Такой открытый, такой честный, такой отзывчивый. Весь он был словно соткан из всего самого чарующего, светлого и непорочного. Он касался откровенно, облизывался сытно, кидал такие многообещающие взгляды, что всё внутри живота переворачивалось от предвкушения, но несмотря на это оматикайец казался таким чистым и невинным, что чудился Аонунгу чем–то почти божественным. – Ты прекрасен. – Слова вырвались невольно, но вырвались не зря. На пухлых губах тут же расцвела очаровательная, лучезарная улыбка, от которой сердце рифового принца вновь пропустило удар, и он ничего не мог поделать с тем, что немедленно кинулся к ним навстречу, желая расцеловать её своими губами.       Ласковый поцелуй продолжился не долго, как и активные движения ловких, немного мозолистых на кончиках пальцев рук. Они излились на животы друг друга буквально через пару мгновений, слишком не опытные в вопросе удовлетворения, слишком не сдержанные в желании достичь кульминации, но несмотря на это в их душах расцвёл ещё один бутон звонкого счастья и яркой радости, среди целой поляны прекрасных цветов, которые расцветали каждый раз, когда они делили друг с другом важные воспоминания. Первая встреча, переглядки, неуместные ссоры и драки, неловкие шаги на встречу, смущающие комплименты, робкие касания, а теперь жаркие поцелуи и страстные движения телом к телу. И с каждым разом этих восхитительных воспоминаний будет становиться всё больше и больше, также, как и их любовь будет становиться всё сильнее и сильнее.       Аонунг, сражённый эмоциями искреннего наслаждения на лице Нетейама в момент оглушительного оргазма, начал резво осыпать его щёки и губы короткими поцелуями, из–за чего по округе пронёсся заливистый смех оматикайца, довольного таким раскладом. Он с радостью подставлял пылающие участки кожи под любимые губы, принимая каждое прикосновение с особым трепетом, но, когда рифовый принц снова аккуратно опустил его спиной на траву, смиренно замер, с интересом наблюдая за его дальнейшими действиями.       Лазурные глаза смотрели на их перемешавшуюся сперму, крупными каплями оросившую подтянутые животы, и подметил, что на благородно–синей коже, с аккуратными кубиками пресса, доказательство их соития смотрелось невероятно привлекательно и ошеломляюще красиво. Он, словно зачарованный, провёл по ним своими пальцами, круговыми движениями втирая их в тёплую кожу, а после, довольно хмыкнув, медленно поднял стройную ногу вверх и с наслаждением прикусил внутреннюю сторону бедра, оставляя на нём видимый след, который ещё на долгое время будет свидетелем их близости и явным напоминанием для остальных в чьи руки, или зубы, оматикайец вверил себя. – Ты восхитительный. Прекрасный. – Шептал Аонунг, поднимаясь короткими поцелуями всё выше и выше, пока не достиг пухлых губ, с готовностью потянувшихся к нему на встречу. – Я люблю тебя. – И я люблю тебя. – Тихо рассмеялся оматикайец, приобнимая его за широкие плечи. – Это было невероятно. – В янтарных глазах плескалось столько чистого счастья, а в ласковом голосе звучало столько радостных ноток, что Аонунг ни на секунду не смог усомниться в искренности его слов. – Я рад. – Меткаинец прижался к его лбу своим. Преисполненный только светлым, неподдельным восторгом он был способен лишь на короткую фразу, но Нетейаму больше и не нужно было, ведь он видел абсолютно всё в его прекрасных аквамариновых глазах. Столько всего плескалось на их дне: обожание, благодарность, восхищение, любовь. Он был счастлив, что этот замечательный на`ви выбрал именно его. Что он привнёс с собой в его жизнь столько восхитительных, трогательных моментов. Он любил его, он верил ему и был готов отдать всего себя также, как это делал для него Аонунг. – Я вижу тебя.       Рифовый принц очаровательно покраснел, быстро пряча лицо в изгибе изящной шеи, и неожиданно резво перекатился на спину под тихий довольный смех лесного, крепко сжимая его в своих объятьях. Немного поёрзав на широкой груди Нетейам устроился поудобнее, блаженно прикрывая слипавшиеся от приятной усталости глаза, и сразу почувствовал на своих волосах руку, нежно перебирающую тугие косички. Ласковое прикосновение мгновенно сморило его – дыхание успокоилось, как и заполошное биение сердца в груди, но следующие слова любимого, вмиг привели его в чувства, заставляя моментально приподняться на руках, чтобы встретиться с серьёзным взглядом лазурных глаз. – Первым делом после того, как я докажу вину Калуна и пройду обряд инициаци, я попрошу отца об отдельном маруи для нас. – Он аккуратно достал из угольно–чёрных волос маленькую веточку, очевидно забившуюся в косы во время момента их страсти. – Подальше от лишних ушей. – Меткаинец самодовольно усмехнулся, прижимая стройное тело ближе за узкую талию. – Твой голос и твои стоны прекрасны. Не хочу, чтобы ты себя сдерживал.       Теперь наступила очередь Нетейама смущаться из–за его слов. Он густо потемнел в щеках, широко распахивая янтарные глаза от удивления, а после уткнулся лицом в его грудь, тихо бурча себе под нос неловкие оправдания. Рифовый принц только звонко рассмеялся на его милую реакцию, внутренне радуясь, что не услышал отрицания в ответ на слова об общем маруи.       То, что недавно казалось мечтой, стремительно становилось явью.