Неловкий флирт

      Стойкий запах горьких трав раздражающе щекочет кончик носа, забиваясь внутрь неприятной, липкой дымкой. Шум прибоя снаружи немного успокаивает бушующую внутри ярость, но твёрдый взгляд, прикованный к бирюзовому телу, покрытому многочисленными тёмными гематомами, так и искрит ненавистью и гневом. Желанием довести дело до конца. Сжать призывно открытую шею до характерного хруста кости и лишить жизни пока ещё меткаинца, которую он так бездумно растратил на преследование его пары.       Аонунг не знает зачем пришёл сюда. Здесь не было ничего, что стоило бы его внимания, но он упорно сидит рядом с болезненно бледным бессознательным Калуном, рассматривая все синяки и ссадины, которые нанёс собственными руками.       В голове яркими вспышками проносятся горькие воспоминания. Тяжёлые удары, невольные вскрики, противные, ужасные слова парня, который по всем законам и традициям должен был быть его братом и другом. Но после всего произошедшего, после всего услышанного и увиденного в это верилось с трудом. Как будущий вождь он был обязан защищать и оберегать каждого члена клана с особой тщательностью, как самцы вожаки охраняют свою стаю, но единственное, что вспыхивало внутри него при взгляде на Калуна – стойкое желание крепко связать его руки и ноги и бросить в открытый океан. Чтобы он мучительно медленно погибал на дне, не имея возможности выбраться на поверхность и сделать спасительный вздох.       Это было неправильно. Он знал и понимал это как никто другой. Все эти тёмные мысли, низменные желания очевидно были не тем, чем он мог бы гордиться. Он считал их своим худшим качеством, но и сопротивляться им был не в силах. Особенно теперь, когда милый, нежный, чуткий Нетейам доверил себя в его руки.       Он смотрел на Калуна и не мог понять, как парень, имеющий ту же цель, что и он, мог докатиться до такого. Что заставило его вести себя столь отвратительно и мерзко? ~ Я могу дать ему больше, чем ты. Я люблю его больше, чем ты.       В тот злополучный день, в противно тусклых серых глазах он отчётливо увидел такой же живой огонь чувств, который испытывал сам. Но, в отличие от Калуна, этот огонь грел его, а не сжигал. ~ Когда-нибудь ты сломаешь его. Сорвёшься и причинишь ему боль.       Они любили одного и того же прекрасного на`ви. Следили за каждым его шагом, с трепетом ловили своими ушами его задорный, добродушный смех, с замиранием сердца смотрели на лучезарные улыбки. Вот только почему ему хочется всё это защищать и оберегать, а Калуну приватизировать? ~ Я докажу всем, что ты его не достоин. Докажу ему, что ты худшая пара, которую только можно выбрать. Я тот, с кем должен быть Нетейам.       Они одинаково холили и лелеяли мечту о том, что когда-нибудь Нетейам станет им парой, вот только Аонунг никому и никогда не хотел ничего доказывать. Он лишь надеялся, что если покажет каким искренним и заботливым он может быть, то Нетейам предоставит шанс отдать ему своё сердце. Надеялся, что если откроет ему душу, то очаровательный оматикайец примет его и позволит остаться рядом.       Они хотели одного, тогда как так получилось, что они пошли к своей цели такими разными путями? Почему Калун выбрал действовать исподтишка? Почему решил, что извилистая, тёмная тропа будет правильной?       Нетейам был олицетворением света, тепла и ласки. Его янтарные глаза всегда лучились любовью ко всему живому, его изящные руки всегда нежно согревали своими касаниями. Он был открыт для всего и доверял всему, что было создано руками Великой Матери, тогда с чего Калун решил, что сможет достичь и постичь его совершенно противоположным путём?       Он никогда не сможет этого понять и принять.       Вместе с глубоким вдохом и шумным выдохом Аонунг освободил разум от мрачных мыслей. В маруи всё также стоял стойкий аромат горьких лечебных трав. Шум прибоя привычно ласкал бирюзовые уши и Калун, побитый и измождённый, не подавал никаких признаков пробуждения, продолжая тяжело дышать, лёжа спиной на циновке. – Ты уже проиграл. – Сказал рифовый принц, наконец поднимаясь на ноги. – Отступи, иначе в следующий раз не отделаешься только побоями.       Лазурные глаза в последний раз мазнули по бледному телу, сверкая всё той же неприязнью и отвращением, после чего Аонунг вышел наружу, быстро уходя прочь от на`ви, который одним своим видом пробуждал в нём самые ужасные стороны. Он ушёл и так и не заметил, как серые глаза медленно раскрылись, смотря ему вслед тяжёлым, ненавидящим взглядом. ***       Лёжа у самого края навесного моста Нетейам наблюдал за небольшим косяком причудливых рыб, кружащих над пупырчатым кораллом, растущим на дне прямо под их маруи. Свесившись головой вниз он с горящими детским восторгом глазами ловил моменты, когда их чешуйки красиво переливались золотистым оттенком, привлекая взгляд не только оматикайца, но и нескольких обжорливых илу, плавающих недалеко от них. Яркий окрас несомненно был прекрасен и Нетейам ни раз видел чешуйки, вплетённые в различные меткаинские украшения, вот только он не горел желание ловить и использовать их как часть аксессуара. Вместо этого он просто наслаждался их видом и возбуждёнными спиралевидными движениями вокруг неприметного коралла, завладевшего их вниманием.       Тонкий хвост лениво выписывал в воздухе непонятные узоры, выдавая расслабленное и умиротворённое состояние своего хозяина. Впервые за долгое время он, обычно всегда занятый различными поручениями, оказался свободен, поэтому позволил себе делать то, что давно не делал – безмятежно отдыхать, наслаждаясь красотой творений Великой Матери. Вот только недавний инцидент с друзьями никак не давал ему покоя, заволакивая сознание тревожными мыслями, и стоило только воспоминанию о произошедшем мелькнуть на периферии, как беспокойство вновь овладело им от и до, погружая в глубокие раздумья.       Почти всю жизнь его готовили к роли будущего Оло`эйктана и воина, поэтому он никогда не рассматривал себя в роли Тса`хик. В его понимании он и духовное лидерство были чем–то далёким друг от друга и несовместимым, как Ло`ак и ответственность или Кири и вежливость. Когда он вместе с семьёй вынужденно покинул Оматикайя, оставляя свой статус наследника позади, мысли о ведении народа за собой канули в лету, сменяясь покоем и приятным чувством предвкушения. Теперь он был волен сам выбирать себе спутника или спутницу жизни, что было недоступно для него в родных лесах из–за правил и традиций. Он всегда хотел тёплой любви, а не сухого долга.       Когда же он осознал свои чувства к Аонунгу, он ни на мгновение не допускал мыслей о том, чтобы стоять рядом с ним, как духовный лидер. У Тса`хик Ронал уже была тсакарем, её дочь и его подруга Цирея, поэтому для него было совершенно очевидным, что именно она в будущем будет вести клан по духу, а не по плоти. Но нынешний расклад менял всё.       Ещё задолго до времён первых песен Тса`хик и Оло`эйктаном клана становились супруги. Они связывались тсахейлу, продолжали род и передавали свои знания от отца к сыну, а в некоторых случаях и к дочери. Так было заведено, так считалось исконно правильным. Никто бы не осуждал их за иной путь, но даже у Оматикайя стать Тса`хик значило стать супругой вождя и никак иначе. Но каким бы сильным сердцем он ни обладал, Нетейам не считал себя достойным стать духовным вождём. Сформировать прочную связь с Эйвой и предками, научиться читать мысли и сердца своего клана. Он считал, что для этого больше подходят добродушная Цирея или любознательная Кири, нежели он. Воин, на руках которого уже была кровь.       Разве может он, лишивший пусть и врага жизни, вести на`ви за собой? Должен ли он попробовать? Достоин ли он этого шанса?       Нетейам не знал, как всё повернётся, если он расскажет Ронал о произошедшем. Он доверял ей, доверял Аонунгу и его семье, но сомневался в самом себе. Боялся свернуть с привычного пути и роли, которая была ему привычна. Путь тсакарем был окутан тайной, неизвестностью. Вновь всё с нуля, всё с начала. Ему уже приходилось проходить подобное, прибыв к Меткаина с утуру и изучив их путь, но это обучение будет гораздо сложнее и болезненнее, чем всё что было до.       Только недавно затянувшиеся на сердце раны вновь приоткрылись, болезненно пульсируя по рваным краям. Страх не оправдать ожиданий, которые возложат на него с новым статусом, стремительно окутывал чувствительный орган. – Я не знаю. – Прошептал он в никуда, прикасаясь пальцами к тёплой воде, и в точке соприкосновения тут же пошла мелкая рябь, привлекая к себе внимание косяка рыб, настороженно замерших на середине своего пути.       Нетейам мягко улыбнулся, понимая, что случайно потревожил их завораживающее подобие танца своим необдуманным действием, но желания отдёрнуть руку не было. Наоборот, он погрузил кисть под воду, медленно раскачивая её в разные стороны, и, прикрыв глаза, наслаждался приятным ощущением ласковой стихии, смывающей с него все тревоги.       У него было время всё тщательно обдумать, а пока он собирался просто отдохнуть, слушая умиротворяющий шум прибоя и ловя свесившимися вниз косичками дуновения освежающего ветра.       Не прошло и пары мгновений, как он почувствовал на погружённой в воду руке аккуратное прикосновение. Грубые, шероховатые на подушечках пальцы, широкая ладонь – он сразу узнал в нарушителе спокойствия Аонунга, видимо решившего удивить его нестандартным появлением. Но как он мог испугаться неожиданного касания, если был в самом спокойном и безопасном месте, в котором ему когда–либо доводилось быть? – Привет. – Поприветствовал он возлюбленного, когда услышал тихий всплеск, ознаменовавший всплытие меткаинца на поверхность. – Привет, милашка. – Раздалось довольное в ответ, после чего он почувствовал на щеке тёплое дыхание, а затем и мокрые прохладные губы, коротко чмокнувшие его в один из тёмных узоров. – Отдыхаешь? – Мне приказали не отсвечивать пока не пройдут все засосы. – Он коротко хмыкнул, вспоминая каким сконфуженным выглядел отец, заметив красноречивые пятна на его бёдрах и шее, число которых с каждым днём росло с геометрической прогрессией. – Будь сдержаннее иначе тебя ждёт нудная лекция от самого Торук Макто на тему традиций и норм приличия. Я уже послушал и хочу сказать, что это было ужасно.       Аонунг заливисто рассмеялся, представляя через что ему пришлось пройти. В последнее время он всё чаще начал ловить на себе грозные взгляды старшего Салли, кажется готового разорвать его в клочья за то, что он посмел так скоро развратничать с его драгоценным сыном. Но спасибо Эйве, пока что всё обходилось лишь этим. Он не чувствовал угрызений совести за содеянное, как раз наоборот, он был счастлив оставлять следы на коже возлюбленного, поэтому не был уверен, что сможет показать нужную Джейку реакцию и заслужить его прощение. Даже сейчас, видя перед собой оставленный им накануне укус, ему захотелось вновь припасть к тёплой коже зубами, чтобы обновить яркий след, что уж говорить про те моменты, когда страсть затапливала настолько, что искры буквально летели из глаз.       Не удержавшись, меткаинец вновь поцеловал его в щёчку, довольно хмыкая от милой улыбки, расцветшей на любимом лице, после чего отстранился, перебирая пальцами немного растрёпанные косы, требующие в скором времени повторного переплетения. Пока Аонунг игрался с его волосами Нетейам довольно жмурился, наслаждаясь приятными, расслабляющими прикосновениями, но в скором времени, он медленно отстранился и приглашающе похлопал по натянутой ткани, приглашая возлюбленного присесть рядом с ним. Рифовый принц не долго думая принял его приглашение одним ловким, слитным движением поднимаясь наверх.       Оматикайец тут же перебрался к нему на колени, удобно устраиваясь на мощных бёдрах, и Аонунг с готовностью обхватил тонкую талию руками, прижимая его ещё ближе. – Не боишься намокнуть? – Насмешливо спросил меткаинец, чувствуя, как возбуждение стремительно назревает внизу живота.       Нетейам ничего не ответил, только лукаво улыбнулся, хитро щуря глазки на явную провокацию, а после слился с ним в нежном, томном поцелуе, от которого под прикрытыми веками яркими вспышками взрывались разноцветные звёзды и душа радостно пела в грудине, требуя более чувственного продолжения.       Нехотя оторвавшись от пухлых губ, Аонунг потёрся о его нос своим, вызывая на любимом лице кроткую, ласковую улыбку. Как бы он не хотел сейчас повалить его на пол, сплетаясь в жарком танце жаждущих друг друга тел, в любой момент сюда мог заявиться кто угодно. Он не желал, чтобы кто–либо видел каким открытым к ласке и отзывчивым на прикосновения Нетейам может быть. Такое должно оставаться только между ними. – Позже. – Многообещающе прошептал он в ладное плечо, осыпая его короткими поцелуями, и в ответ получил тихое мычание, означающее положительный ответ.