Созвездие чемпионов

      Девушка не помнит совсем, как до дома добирается. Она заказывает такси, глотая слезы на ходу, и кусает губы до крови, стараясь сдержать истерику. Если уж она бы чего-то и могла добиться в фигурном катании, то теперь ей точно не суждено победить саму себя. От нее отказались, и она позволила растоптать свою мечту. Себе самой позволила это сделать. От тех, кто ничего не может, всегда избавляются.       Вот только где ей теперь себя искать? Фигурное катание было ее смыслом, было ее любовью. Было ее жизнью, если быть точнее. Иногда она могла провести на льду и в зале целые сутки, без выходных. И результаты тогда были лучше. Но она была юниоркой, хоть и знала, что для взрослых турниров этого недостаточно. А теперь, поджав хвост, придется осваивать новую профессию, совсем не связанную со льдом.       — Девушка, возьмите. Это вам, — таксист добродушно улыбается, с сочувствием посмотрев на Луну, сидящую на заднем сидении. Ее тихий скулеж и шмыганье носом сложно не услышать, но он старательно делает вид, что ничего не происходит. Смутить ее боится и следит за дорогой в основном. — Поделитесь? С незнакомцами иногда проще обсудить что-то.       — Спасибо, — Рейнхарт крутит между пальцев шоколадную конфету, заранее понимая, что есть ее она не будет. Только от одного вида цветной фольги начинает мутить, а перед глазами то и дело мелькают цифры на весах. Стрессовые наборы веса были для нее совсем не в новинку, и это было очень больно и тяжело. Особенно морально. — Поделиться? Нечем тут делиться, я ненавижу себя и этот спорт. У меня ничего не получается, ничего. И сегодня на мне поставили жирную точку.       — Никто, кроме вас самой, не может поставить точку. Может, стоит попробовать себя в чем-то другом? — мужчина пожимает плечами, стараясь поддержать. Он знал, что она его поймет. Только она сама может сдаться и все бросить, а может и продолжить бороться вопреки всему. Да и предложение сменить вид деятельности на деле не что иное, как провокация. Иногда, чтобы двигаться дальше, нужно разозлиться. Разозлиться, как никогда.       — Нет! — ее возмущенный всклик не перекрывает даже звонкую мелодию, играющую из магнитолы. И у таксиста это только смешок вызывает. В ней столько отчаяния и ярости, что она может горы свернуть. Он по глазам горящим видит. Сейчас в них блестят слезы, но скоро они будут так же светиться, когда девушка будет стоять на пьедестале. — Я не могу, не хочу ничего другого.       — Тогда вам стоит попробовать превратить все свои эмоции в силу, в оружие.       Она старается больше не слушать, не задумываться. От этого внутри все как будто трескается, словно первый лед. С хрустом, отвратительным таким, как кости. Только вот то, что внутри Луны, ломается гораздо важнее и больнее. Кутается в шарф по самый нос, утопая в омуте безысходности и ненависти. Хочется позвонить отцу и рассказать обо всем, что на душе скопилось, обо всем, что произошло, но рука не поднимается нажать кнопку вызова. Боится еще и его разочаровать, расстроить.       — Удачного вам вечера.       — И вам, — короткий и сухой ответ на вежливость и сочувствие звучит почти безэмоционально. Луна выскакивает из машины пулей, расплатившись картой, и в несколько уверенных движений оказывается в своем доме, на ключ запирается и по стене сползает, заходясь в рыданиях. Горло сдавливает спазмом, голова раскалывается от слез и криков. До безумия, до дрожи. Она так и сидит на полу в коридоре, с силой сжимая волосы на голове, с остервенением вытирая слезы со щек.       Стучит кулаком в стену, заходясь истошным воплем, полным ощущения безысходности, беспомощности. Импульс боли проходится по сплетениям вен и растекается по руке. Завтра точно будет синяк украшать тонкое запястье. Расцветет на руке почти как синяки на коленях от поцелуев со льдом. Но ей так плевать. Она бы и покурила с удовольствием, и напилась до беспамятства, но это было строго под запретом. Девушка никогда даже не смотрела в сторону подобного.       Так и сидит, пустым взглядом уткнувшись в стену. Из спортивной сумки достает бутылку воды, восполняя баланс, и снова чувствует, как слезы обжигают щеки. Истерика, нервный срыв. Слишком давно она испытывала подобное в последний раз, чтобы сейчас спокойно это пережить. Но звонок телефона заставляет девушку напрячься и в непонимании посмотреть на неизвестный номер, высвеченный на экране. И кто станет звонить поздно вечером? Эта заминка на мгновение вызывает у девушки ступор. И даже легкие волны испуга холодком пробегают вдоль позвоночника.       — Алло? — прикусив предательски дрожащую губу, Луна берет трубку, вытерев нос рукавом. Надеется, что собеседник по ту сторону не догадается, что она сейчас разбита и сломлена. Иначе ей будет невероятно стыдно, что она предстала перед кем-то в таком виде.       — Мисс Рейнхарт? С вами все в порядке? Голос у вас… — мужской грубый голос знакомым тембром звучит в голове девушки, но она сейчас едва может здраво мыслить, чтобы вспомнить, кому он принадлежит. Но Луна точно его уже слышала и не раз. А сейчас лишь прислушивается, стараясь понять: не спит ли она. А может, это розыгрыш? Несмешной, в любом случае. Только не сейчас, когда все стремительно катится к чертям.       — Все прекрасно, я просто упала, вот и больно стало, — глупая ложь, и вряд ли кто-то в нее поверит. Но это первое, что приходит девушке на ум, когда она судорожно старается придумать своему состоянию оправдание. И только по лбу ладонью стучит, едва слышно рыкнув себе под нос. Ужасный день, ужасное настроение, ужасные обстоятельства.       — Надеюсь, ничего серьезного? Я звоню вам из федерации фигурного катания, в которой вы состоите, — как только мужчина это говорит, девушка чувствует, как сердце пропускает удар. Гулкий и болезненный удар. Тело словно парализует и окатывает холодной водой. Неужели о ее провале и без пяти минут завершении карьеры уже сообщили в федерацию? И теперь ей звонят, чтобы отчитать или уточнить какие-то моменты. Третьего не дано. А ей между тем уже и умереть хочется, лишь бы не выносить это снова.       — О… но я уже не…       — Что? Не состоите? Завтра у вас тренировка в девять утра, попрошу не опаздывать. Выспитесь сегодня, как следует, чтобы новый тренер увидел в вас тот потенциал, какой видит федерация. От его мнения будет зависеть ваша судьба, — он кладет трубку первым. Луна так и не вспоминает его имя, но отчетливо чувствует, как руки начинает с силой трясти. Еще один шанс? Мужчина довольно кратко и сухо, но ясно обрисовал, что именно она должна делать. Дал проблеск надежды.       И снова она разрыдалась, но на этот раз уже от счастья. Завтра она сделает все, чтобы ее больше не считали слабым звеном. А сейчас только истерическим смехом заходится, не понимая, смеяться ей или плакать. Эмоции смешиваются в один большой ураган и мешают ей дышать, мыслить. Так и замирает, держа в руках телефон, и плавно по стенке опускается, уже укладываясь на холодный пол. Почти сразу и засыпает там, обессиленная последними событиями. И не чувствует почти ничего: защитная реакция организма оказывается сильнее обстоятельств.