Чудо Господне

Ужин прошел спокойно, хоть иногда определенная неловкость и чувствовалась за столом. Роза видела, как мать постепенно расслабляется, бессознательно проникаясь теплотой отношений членов семьи. На Томаса она посматривала с интересом, а тот, скромный и сдержанный, откровенно смущаясь, явно располагал ее к себе еще больше. Самоуверенный и надменный Кэл даже ее мать заставлял чувствовать себя в своем присутствии неуверенно, но сейчас она понемногу оттаивала. Несмотря на то, что Томас в самом деле был младше ее матери всего на два года, что стало для Розы неожиданным открытием, над которым она не задумывалась, выглядел он гораздо моложе. Может быть, из-за своей мальчишеской улыбки и моложавого лица, а может быть, виной тому было множество ранних морщин, покрывших лицо ее матери. Роза задумалась, что мать на самом деле пережила нелегкие времена, когда оказалась без средств к существованию с дочерью на руках, со множеством долгов, которые оставил отец… С необходимостью ежедневно придумывать ухищрения, лицемерить и врать, чтобы обеспечить им обоим надлежащий уровень жизни. - Так вы занимаетесь кораблестроением, мистер Эндрюс? – вежливо спросила мать, отрезая крохотный кусочек тушеной утки, фаршированной яблоками и курагой. - Да, - сказал Томас. – Я являюсь исполнительным директором верфи «Харлэнд и Вульф» и руковожу строительством крупных судов, от проектирования чертежей до внутренней отделки интерьеров. - Очень интересно, - сказала миссис Бьюкейтер. Вряд ли ее сильно занимала профессия Томаса, но она старалась быть учтивой. Как всегда. - Томас строил и принимал участие в проектировании «Олимпика», мама. Помнишь, мы путешествовали на нем в прошлом году? – Роза взглянула на Тома и улыбнулась ему. Мать приподняла брови. - В самом деле? Потрясающее судно. Правда, мистер Эндрюс, я была впечатлена его размерами и роскошью. Томас искренне заулыбался. - «Олимпик» был первым кораблем этого класса, миссис Бьюкейтер. Сейчас мы заканчиваем строительство «Титаника», второго из трех судов, заказанного «Уайт Стар Лайн». Он будет еще больше и комфортнее, а его технические характеристики незначительно, но превышают показатели «Олимпика». К примеру, его двигатели… - он не успел договорить, когда Элизабет слегка толкнула его локтем. Томас растерянно посмотрел на сестру. - Он будет самым большим движущимся объектом в мире, - все же договорил он, пока Элизабет незаметно от гостьи сделала ему большие глаза. Роза опустила голову с улыбкой. Эти двое никогда не перестанут ее умилять. Элизабет за ужином изо всех сил старалась сдерживать свою беспокойную натуру, чтобы произвести на Рут благоприятное впечатление. Но, конечно, главную скрипку играл Томас Эндрюс-старший. Умело руководя беседой, он постоянно сводил речь к предстоящей свадьбе, словно окончательно закрепляя в голове миссис Бьюкейтер мысль, что брак их детей – давно решенный вопрос. Подали десерт, когда ее мать, промокнув губы салфеткой, набрала в грудь воздуха и произнесла: - Мистер Эндрюс, - оба Томаса, отец и сын посмотрели на нее. – Несмотря на то, что я все же изменила свое решение, что далось мне нелегко, я не смогу обеспечить понимание и принятия этой ситуации своими родственниками в Англии. Они уже получили приглашения на свадьбу с мистером Хокли… Боюсь, представителей нашей семьи и друзей на торжестве будет совсем немного. Роза мысленно порадовалась этому факту. Видеть пафосных аристократов здесь, в простой и ставшей милой ее сердцу Ирландии совершенно не хотелось. Ни один из них не предложил даже своей помощи, когда они с матерью оказались в сложной ситуации, но с нетерпением ждали роскошной свадьбы с Хокли, намереваясь обменяться сплетнями, обзавестись новыми знакомствами и похвастаться друг перед другом своими родословными и богатством. - Поверьте, недостатка в гостях мы испытывать не будем, - сказал Эндрюс-старший и Том взглянул на него с явным неодобрением. - Роза, позволь мне побыть подружкой невесты? – спросила Элизабет, которую буквально распирало от невысказанных эмоций и предложений, и которая сдерживалась весь вечер. - Конечно, Элизабет, - Роза улыбнулась ей. – Я буду очень рада. Она видела, что Элизабет стоило больших усилий не захлопать в ладоши от радости. - А кто будет твоим шафером, Томми? – миссис Эндрюс, также пытающаяся сдержать свою неумную энергию, которая могла испугать гостью, повернулась к сыну. Том пожал плечами. - Я думаю предложить эту важную миссию Родерику Чисхолму. - Прекрасный выбор, - отозвалась миссис Эндрюс. – Родерик очень приятный джентльмен. - Да, и он мой друг. Родерик Чисхолм, старший чертежник верфи, насколько могла судить Роза по рассказам Томаса, не принадлежал высшему свету Ирландии и не мог похвастаться большим богатством, но Том очень ценил его. В очередной раз она почувствовала уважение к Томасу, который ценил в людях не их положение, а личные качества и решил сделать шафером на своей свадьбе человека, находящегося гораздо ниже его по социальной лестнице. Порой ей казалось, что Том даже стесняется своего происхождения. После ужина теперь уже Томас попросил разрешения поговорить с ее матерью наедине. Говорили они совсем недолго, и когда оба вышли из библиотеки, Роза поняла по глазам Томаса, что все прошло удачно. Теперь можно окончательно выдохнуть. Ее мать была согласна на этот брак. - Роза, я попросил твоей руки у миссис Бьюкейтер, - Томас с улыбкой подошел к ней. – Она дала свое согласие. Мать за его спиной улыбнулась. И пусть ее радость была неискренней, и брак этот она благословила только потому, что у Томаса была возможность ее финансово поддерживать, Роза сейчас испытывала к матери благодарность. Томас был прав, ей в самом деле стало легче. Остаток вечера прошел в разговорах на разнообразные темы. Мать, возможно, и чувствовала себя непривычно, но виду не показывала. Мистер Эндрюс-старший предложил ей погостить в Комбере несколько недель. - Благодарю за приглашение, мистер Эндрюс, - сказала мать. - Боюсь, я вынуждена буду сразу вернуться в Англию, чтобы решить ряд вопросов. Но позже обязательно приеду и поживу в вашем очаровательном доме несколько дней. Однако Эндрюсы всеми силами ее уговорили пробыть здесь до завтрашнего вечера. Томас сказал, что купит билет в Англию на пароход и завтрашним вечером отвезет мать в порт. Роза вызвалась проводить ее. Когда, наконец, все разошлись спать, она поднялась с матерью наверх, в выделенную ей спальню. Рут выглядела утомленной. - Мама, - сказала Роза, закрыв дверь спальни и подойдя к ней. – Если мои слова утром показались тебе резкими, я бы хотела извиниться. Рут кивнула. - Я рада, Роза, что ты осознаешь это. - Я переживала из-за твоего приезда. Рут сняла с шеи жемчужное ожерелье и положила в шкатулку. - Ты ясно дала понять, что несмотря ни на что, останешься здесь. Так к чему были эти переживания, Роза? Роза посмотрела в глаза матери и увидела в них скрытую обиду. - Потому что ты моя мать, - сказала она. – Как бы то ни было, мне важна твоя поддержка. Она подумала, что ее нынешнее расположение к матери было обусловлено тем, что Рут согласилась на эту свадьбу. А если бы нет? Вряд ли тогда она стояла в ее комнате и просила извинений. Собственное лицемерие было неприятно осознавать, и она поморщилась. - Мама, я очень рада, что ты ответила Томасу согласием. Рут повернулась к ней, сняла шляпку и принялась вытаскивать из сложной прически многочисленные шпильки. - Роза, давай будем откровенны друг с другом. Я согласилась, потому что у меня нет другого выхода, а не потому прониклась вашей трогательной историей любви. То, что ты сделала, и в первую очередь сделал мистер Эндрюс, потому что он гораздо старше тебя и должен осознавать всю ответственность, не лезет ни в какие ворота. Репутация нашей семьи безнадежно испорчена, мистер Хокли опозорен, а скандал неизбежен. Роза почувствовала, как у нее вспыхнули щеки. - Мама… - Ты хотела моего согласия – ты его получила. Но не жди от меня искренней поддержки своему поведению. Я воспитана по-другому, Роза. И моя вина, что я не передала это воспитание тебе. Мать поджала губы и повернулась к зеркалу. - Завтра меня ждет тяжелый разговор с мистером Хокли. Ты вынудила меня предать и его, Роза. - Вынудила? Только не говори, что тебя терзает совесть! – Роза уставилась тяжелым взглядом на затылок матери. – И дело не в воспитании! Поняв, что я не вернусь к Кэлу, ты согласилась на мой брак с Томасом, чтобы не потерять источник дохода. Мать спокойно пожала плечами. - Разве я это скрываю? Зато ты будешь счастлива, Роза. Ты же этого хотела. Роза еле сдержалась, чтобы не наговорить матери лишнего. Она, с трудом сохраняя спокойствие, пожелала ей спокойной ночи и вышла в коридор. И только там сердито вытерла выступившие слезы. Как наивно было надеяться, что мать хоть немного потеплеет к ней, искренне начнет переживать о ее будущем, пожелает ей настоящего счастья! Нет, ее мать навсегда останется вот такой, сдержанной и рациональной, ценящей деньги и репутацию превыше всего. Колючий комок обиды стоял в горле, мешая дышать. Самый родной ее человек, ее собственная мать совершенно не была заинтересована в ее судьбе. Роза направилась к себе, сердито вытирая щеки от досадных слез. Ей не нужно как раньше, наивно и тщетно искать у матери поддержки, которую она никогда не получала. Теперь у нее есть Томас.

***

Следующий день прошел очень быстро. Возможно, потому что миссис Эндрюс, не в силах больше сдерживаться, выпустила наружу свою энергию, и сначала увлекла всех на долгую прогулку по саду, а потом развлекала бесконечными беседами. Мать отвечала ей односложно, но миссис Эндрюс это не смущало. Элизабет, вооружившись подаренным Томасом фотоаппаратом, бродила по дому и саду, фотографируя все, что попадалось на глаза. Возможно, в этом и состоял план Томаса, отвлечь сестру новой игрушкой, дабы та не шокировала миссис Бьюкейтер своей несдержанностью. Мистер Эндрюс уехал по делам. С матерью Роза больше не разговаривала наедине и это было к лучшему. Честно говоря, ей вообще не хотелось с ней общаться. На закате, когда розовато-оранжевый свет садящегося за горизонт солнца отразился в высоких окнах гостиной, где они сидели, приехал Томас. Как всегда, его появление вызвало у нее улыбку и мягкий толчок в груди. - Я купил билет в первый класс до Англии, миссис Бьюкейтер, - сказал он, поздоровавшись со всеми. - Пароход отчаливает через два часа. Мать обеспокоенно взглянула на него. - Тогда надо поторопиться, мистер Эндрюс. - Не переживайте. Мы успеем. Труди, которая робко посматривала на прибывшую хозяйку, вынесла чемоданы. Рут игнорировала ее весь день, и только сейчас сказала: - Труди, ты не желаешь отправиться со мной? Прислуги здесь предостаточно. Роза нахмурилась, а Труди растерянно взглянула на нее. - Труди – моя горничная, мама. Она сама захотела остаться здесь. Мать холодно взглянула на нее, но не стала спорить. - Жаль. Хорошую прислугу сложно найти. Рут направилась к машине. - Ты поедешь провожать мать? – спросил Томас. Роза кивнула. Не потому, что горела желанием попрощаться с матерью, а потому что хотела побыть с ним. Она хотела обнять его, но присутствие матери смущало. Томас тоже вел себя сдержанно, позволив себе лишь взять ее за руку. - Возьми пальто, вечером у моря будет прохладно, - Том, как всегда, был заботлив даже в мелочах. Труди отправилась за пальто, пока ее мать прощалась со всеми. Особенно радушной была, конечно, миссис Эндрюс, сетуя на то, что гостья пробыла совсем недолго. Взяв с Рут обещание, что та навестит их как можно быстрее, хозяйка дома отступила в сторону. Они, наконец, уселись в машину. Рут уселась сзади, Роза – спереди, на пассажирское сиденье. Томас слегка удивленно взглянул на нее. Все дорогу до Белфаста они с Томасом негромко переговаривались о чем-то незначительном, и Роза постоянно чувствовала взгляд матери. Рут молчала. Когда они подъехали к порту, уже стемнело. Дождя не было, но в воздухе повисла мелкая водяная пыль, от которой медленно, но неизбежно намокала одежда. Небо было пасмурным, темным. Томас помог Рут выйти из машины, распорядился по поводу ее багажа. Несмотря на погоду и вечер, вокруг было много народу, отъезжающие торопились подняться по сходням в теплое нутро корабля, провожающие – вернуться в свои уютные дома. - Был рад с вами познакомиться, миссис Бьюкейтер, - Том слегка поклонился матери с улыбкой. – Надеюсь, у вас остались приятные впечатления от этого визита. Рут улыбнулась, и улыбка даже казалась не такой уж натянутой. - Не переживайте, мистер Эндрюс, вы произвели на меня приятное впечатление. Как и ваша замечательная семья. О, разумеется, к чему ей было сквозь зубы разговаривать с будущем зятем? Рут приняла решение и выбрала подходящую дружелюбную стратегию, ведь мужчина перед ней будет содержать ее всю оставшуюся жизнь. Роза покачала головой, запахивая воротник пальто. - До свиданья, Роза, - Рут повернулась к ней. – Надеюсь, мы скоро увидимся. - До свиданья, мама, - Роза быстро поцеловала ее в холодную щеку. – Позвони, как приедешь. Они проводили мать к сходням и постояли немного, глядя, как она поднимается. Перед тем, как шагнуть в проем, Рут оглянулась с улыбкой и помахала им рукой. Томас махнул в ответ. Они вернулись к машине. - Вы поссорились? – спросил Томас, осторожно выруливая среди многочисленных, снующих по пристани людей к выезду. - Нет, - ответила она, глядя в размытые от дождя окна. Свет фонарей отражался неправильной формы разноцветными пятнами. – Просто я окончательно поняла, что ей все равно, за кого я выйду замуж, лишь бы ей платили содержание. Том помолчал. - Мне жаль, - сказал он через некоторое время. – Мне сложно понять, каково это. - Вам с Элизабет очень повезло, - вздохнула Роза. – Миссис Эндрюс на все готова ради вас. - Если бы не отец, она бы совсем нас избаловала, - с улыбкой ответил Том. – Особенно Элизабет. - Будь она на месте моей матери, она бы предпочла жить в нищете, но не выдавать меня замуж против моей воли, - пожалуй, было неправильным сравнивать свою мать с чужой. Но она сделала и так слишком много неправильного, чтобы переживать об этом. - Мама говорит, что это удел женщин, но разве это справедливо, Том? - Нет, - ответил он. – Несправедливо. Но каждый сам решает, подчиняться этому или нет. Каждый сам решает, какое место будет занимать любовь в его жизни, Роза. Она посмотрела на него, на его такой правильный профиль, освещенный желтыми портовыми фонарями. Машина, мягко качнувшись, переехала железнодорожные пути, ведущие прямо к погрузочному доку. - Тебе не бывает стыдно за то, что мы сделали, Том? – спросила она тихо. Он повернулся к ней, чуть нахмурившись. - А что мы сделали? Полюбили друг друга? - Я была обещана другому. Я дала ему клятву. Все судачат об этом, и твоя семья стала центром скандала… - Ты не хотела быть с ним, и ты была несчастна. - Да, но… - Никаких «но, Роза. Это первый шаг к… - он запнулся, и вдруг быстро заговорил: – Не сомневайся, слышишь? Никогда не сомневайся! Ни во мне, ни в моей любви к тебе, ни в своем решении. Я не дам тебе ни одного повода усомниться в этом. И она поняла, что он думал об этом. Думал и боялся, что она когда-то произнесет эти слова. О том, что их любовь была неправильной. Он был так напряжен, что она сжала его руку. - Томас. Все хорошо. Он глубоко вздохнул, остановил машину у тротуара и повернулся к ней. - То, что я испытываю к тебе, Роза, невозможно описать, - у него блестели глаза. - Я люблю тебя так, что у мне иногда не хватает воздуха. Когда я смотрю на тебя, мне будто сжимают сердце до боли. Она улыбнулась и погладила его щеку, еще незаметная щетина сухо шелестела под ее ладонью. - Я никому не говорил этих слов, и не думал вообще, что способен на такие чувства, - Томас опять вздохнул. - Я хочу сделать тебя самой счастливой женщиной на земле, хочу заботиться о тебе, хочу любоваться твоей улыбкой. И это чувство не может быть постыдным, понимаешь? Оно настолько прекрасно, что не может быть неправильным. Пожалуйста, не сомневайся в нем. - Ну что ты, - сказала она странно дрожащим голосом. – Я не сомневаюсь, Том. Он кивнул, придвинулся к ней и поцеловал. Она ответила на его поцелуй, закрыв глаза. Она не сомневалась. И не стыдилась. Она была счастлива. Том отодвинулся и нежно провел пальцем по ее щеке, как делал много раз до этого и она потерлась о его руку. – Ты не устала? Мы можем заехать на верфь? Я хочу кое-что показать тебе.

***

Поздним вечером верфь выглядела по-другому. Застывшие огромные механизмы и краны без людей казались какими-то причудливыми существами, заснувшими в своем логове. Привычный строительный шум сменила глухая тишина. Ночная смена, как сказал Томас, еще не пришла. У плавучего дока, в котором стоял «Титаник», тихо плескалась вода. Темный силуэт корабля, освещаемый прожекторами, казался каким-то нереальным. У него были установлены теперь все четыре гигантские трубы, чуть наклоненные к корме, визуально увеличивающие его еще больше. - Зачем мы здесь, Томас? – с удивленной улыбкой спросила Роза. - Сейчас, - он подвел ее поближе к доку. – Закрой глаза руками. - Что? – она рассмеялась. – Что ты задумал? У Томаса поблескивали глаза в полумраке. Он тоже улыбался, но она видела, что он немного нервничает. - Закрой, - он повернул ее лицом к «Титанику». – Пожалуйста. Прожектора вдруг выключились, погрузив пристань в темноту. Она удивленно оглянулась. - Не бойся, - Томас сзади сжал ее плечи. – Закрывай глаза. - Хорошо… Роза повиновалась, зажмурила глаза и закрыла их ладонями. Возбуждение Томаса передалось ей. Интересно, что он задумал и зачем привел ее сюда? Со стороны корабля раздался какой-то еле слышимый гул. - Подожди еще немного, - сказал Томас позади нее. Вдруг что-то изменилось. Полная темнота в ее глазах сменилась желтоватым свечением. - Открывай, - раздался позади голос Тома. Она открыла и ахнула, на несколько мгновений ослепнув. «Титаник», весь залитый яркими огнями, стоял перед ней во всей своей строгой красоте. Тысячи иллюминаторов светились ровным теплым светом, палубы были ярко освещены, свет исходил от кончиков матч, от труб, от каждой детали корабля, от мощного прожектора на носу и самого корпуса, падал на воду и подсвечивал ее. Корабль будто парил на волнах собственного света в черной мгле, светясь изнутри и освещая пространство вокруг себя. - Боже мой, Томас! - восхищенно произнесла Роза. – Он потрясающий! Какая же красота. - Мы только вчера окончательно смонтировали электричество. Она не могла оторвать взгляда от сияющего корабля. Сердце заходилось от восторга. - Роза, - позвал ее Томас и что-то было в его голосе, что заставило ее отвести глаза от «Титаника» и обернуться. Томас стоял перед ней на одном колене, в руках у него была маленькая коробочка, в которой, остро блестя гранями крупного сапфира, лежало кольцо. Роза поднесла руку ко рту. - Та станешь моей женой? – спросил Том чуть срывающимся голосом. Горячие слезы сами собой потекли у нее из глаз, дыхание участилось. Свет от корабля освещал лицо Тома, его слегка настороженные глубокие карие глаза, улыбку на губах, которая, как он ни старался, выглядела немного нервной. К ней пришло осознание, что этот момент – концентрация всего счастья, которое ей отмерил Бог в ее жизни. Может быть, более счастливой она будет, только когда возьмет на руки их с Томасом ребенка… - Да, Томас Эндрюс, - сказала она. - Я стану твоей женой. Его глаза разгорелись еще ярче, улыбка стала шире. Он немного дрожащими пальцами надел ей кольцо и встал с колена. Роза прижалась к его груди, даже через пальто чувствуя, как сильно стучит его сердце. - Я так счастлив, Роза, - Томас приподнял ее подбородок сказал слова, которые она от него уже слышала: – Я и не знал, что можно быть таким счастливым… Пароход за ее спиной издал оглушительный резкий гудок. Роза вскрикнула, втянув голову в плечи и Томас успокаивающе ее обнял. - Поздравляем, мистер Эндрюс! Она обернулась и увидела нескольких человек на верхней палубе. Они махали руками, кто-то свистел. - Поздравляем, мисс! Корабль дал еще один гудок и у нее ненадолго заложило уши. С палубы в черное небо с громким треском взвилась белая ракета и рассыпалась на тысячи искр высоко над их головами. - Ураа! – прокричал с палубы нестройный хор мужских голосов. - Пойдем, - посмеиваясь, сказал Томас. – Они не успокоятся. Он сложил руки рупором, приложил ко рту и громко крикнул: - Спасибо, ребята! В ответ раздались улюлюканье и свист. Они направились к воротам верфи, и Роза оглянулась на «Титаник». Весь влажно блестящий от водной взвеси в воздухе, подсвечивающий сам воздух вокруг себя, гигант будто только что вынырнул из морского дна. Она сжала руку Тома, чувствуя на своём пальце помолвочное кольцо и улыбнулась.