Чудо Господне

Элизабет в который раз взяла ее за руку, поворачивая кольцо к свету. Они сидели в гостиной перед растопленным камином. Тедди, развалившись у кресла на спине, громко посапывал. - Поверить не могу! Кольцо переливалось многочисленными гранями сапфира, искрилось голубым и синим. - Никогда бы не подумала, что Том такой романтик. Прямо перед «Титаником», да? - Да. Это было волшебно, Элизабет. Роза счастливо улыбнулась. Когда Том привез ее после того вечера в Комбер, Элизабет, едва ее увидев, сразу все поняла. Как и миссис Эндрюс. И если раскрасневшийся от поцелуев и поздравлений Том почти сразу уехал, то Розе пришлось принимать восторги обоих родственниц жениха несколько дней подряд, причём менее эмоциональными они не становились. Впрочем, ей самой было приятно. Она каждый раз улыбалась, глядя на кольцо, и просто ощущая его тяжесть на пальце, чувствовала себя такой счастливой. И лишь одна редкая мысль, время от времени появляющаяся в наполненной радостью голове, позволяла неприятному холодку пробегать по спине. Каледон Хокли. Последняя слабая попытка вернуть ее с помощью матери не увенчалась успехом. И она слишком хорошо знала Кэла, чтобы думать, что он отпустит ее просто так. Пожалуй, стоило поговорить с Томасом. И рассказать ему, наконец, о встрече с Кэлом, хотя теперь это и не имело большого значения. Ей не хотелось доставлять Томасу еще больших хлопот, он и так был погружен в работу, но он должен был быть предупрежден о Кэле. Который способен на все. Дни проходили неспешно. Роза погружалась в изучение книг, делала конспекты и заметки, как и Элизабет, которая часто садилась напротив, за большой письменный стол в библиотеке. И если Лиз по ее просьбе проверяла ее знания, расспрашивая о только что прочитанном, то Роза помочь Элизабет не могла, ровным счетом ничего не понимая в технических подробностях изучаемого Элизабет материала. Она даже не могла толком прочитать названия и формулы, и вскоре они оставили эти попытки. - Получается, Томас тоже архитектор? – спросила Роза, листая учебник Элизабет. На каждой странице были какие-то сложные расчеты и таблицы. - Да, - сказала Элизабет. – Только морской архитектор. Я считаю, это гораздо сложнее. Здание статично и погодные условия, нагрузки, которое оно испытывает, довольно ограничены, а все равно голова кругом идет. А корабль – это же ужас, Роза! Сколько всего надо рассчитать! Она принялась загибать пальцы: - Гидродинамика, гидростатика, плавучесть, дифференты, остойчивость, управляемость, компоновка судна… Бррр… Элизабет комично поежилась. Роза с гордостью улыбнулась: - Томас у нас очень умный. - Этого не отнять. Да, специалист он отличный, признаю, так уж и быть. Но во всем остальном… Роза улыбнулась, покачав головой, а Элизабет зевнула и захлопнула книгу. - Может, закончим на сегодня? Пойдем прогуляемся в Комбер? - Там же дождь, Элизабет. В городке они гуляли почти каждый день. В Комбере был очаровательный маленький парк с фонтаном посредине, пара уютных пабов, церковь и несколько маленьких магазинчиков. Со временем Роза перестала стесняться прохожих, которые встречались им с Элизабет, все они были настроены дружелюбно и тактично вели разговор, даже поздравления со свадьбой были искренними и ненавязчивыми. Эндрюсов здесь все хорошо знали, и их семья многое сделала для процветания городка, фабрика давала работу большинству жителей. Роза не чувствовала никакого осуждения во взглядах и тоне. Конечно, внезапную помолвку младшего Эндрюса обсудили в каждом доме, но страсти уже поутихли, да и Томаса здесь все уважали. Роза даже познакомилась с несколькими местными милыми дамами, и все они добротой и искренностью напоминали ей миссис Эндрюс. Сама же миссис Эндрюс летала по дому как на крыльях. Никому не скрыться было от ее заботы, радости и желания эту радость показать. Мистер Эндрюс по утрам сбегал из дому, прикрываясь занятостью, Элизабет, за многие годы научившаяся увиливать от матери всеми способами, тоже частенько исчезала, а вот Роза испытала на себе всю милую несдержанность миссис Эндрюс. Поначалу ей было неловко. Но потом столь непривычная для нее несдержанность и искренняя доброта миссис Эндрюс победили. Роза с удовольствием принимала похвалы от будущей свекрови, с улыбкой отвечала на комплименты и с такой же радостью обсуждала с ней детали предстоящей свадьбы. Конечно, она иногда думала, что отношение миссис Эндрюс было прежде всего обусловлено тем, что Томас искренне любил свою невесту. Взрослый сын, которого миссис Эндрюс уже отчаялась женить, нашел свое счастье и она была благодарна за это Розе. Вдобавок, она видела, что Роза тоже его любит, что Роза и не собиралась скрывать. Радость за сына проецировалась на невестку, но миссис Эндрюс была столь мила, что Роза редко задумывалась о причинах ее расположения к себе. Да, в Комбере было замечательно. Она прожила здесь уже две недели, Томас приезжал лишь один раз, но звонил каждый день. Она скучала по нему. И очень надеялась, что он сдержит свое слово, когда говорил о том, что после строительства «Титаника» постарается не так много времени проводить на верфи. Хотя сердцем понимала, что видеть будущего мужа по будням будет редко. Слишком уж сильно Томас любил свою работу. Наступала середина октября. Было еще тепло, но все чаще по утрам небо затягивало серыми тучами, почти каждый день шел дождь. С деревьев облетала листва, покрывая зеленую еще траву ковром из желтых и красных листьев. В саду по утрам пахло сырой землей, а молочный туман, будто пугаясь мутного солнца, расползался по низинам. Вот и сегодня был такой день, дождливый и сумрачный. Элизабет глянула за окно. - Ладно, сегодня останемся дома, а то мама опять будет причитать, что мы простынем. Пойду позанимаюсь в библиотеку. Томас с меня не слезет с этими уравнениями Юнга. Элизабет еще раз зевнула и вышла из гостиной с учебником под мышкой, а Роза попыталась вернуться к книге об Эпохе Возрождения. Дождь размеренно барабанил в окна, Тэдди посапывал кожаным черным носом, свернувшись у ее ног, дрова в камине потрескивали. Было очень тихо. Она задремала, положив голову на спинку дивана, книга лежала на коленях. Ей чудилось, будто ее покачивает на мягких волнах, море шептало что-то ласковое и тихое, теплая вода касалась ее лица. Ей стало даже щекотно, но волны нежно накатывали одна за другой, лаская ее подбородок. Она приоткрыла веки и увидел совсем близко теплые карие глаза. - Привет, - сказал тихо Томас. – Я приехал, а ты так сладко спишь. - Том… - прошептала она с улыбкой и вытянула руку к его лицу. Но ощущение теплой мокрой щекотки не исчезло. Роза посмотрела вниз и увидела на своей груди крохотного рыжего щенка спаниеля с длинными кудрявыми ушками, который усердно лизал ее подбородок. Она выпрямилась. Щенок встал на задние лапки, тянул мордочку к ее лицу, высовывая юркий маленький язычок. Она взяла его маленькое тельце на руки. - Боже, Томас… - Похож на твоего Ричи? – спросил Том, стоя перед ней на коленях. – Он отгрыз мне пуговицу на пиджаке, представляешь? Так усердно жевал ее всю дорогу, но я не стал его отвлекать. Роза поцеловала щенка в круглую теплую головку. Глаза защипало, она всхлипнула, прижав малыша к себе. Том положил обе руки по бокам от ее бедер. - Я хотел порадовать тебя… - Я очень рада, Том, - слезы скатились по ее щекам. – Он правда похож на Ричи, спасибо тебе. Тэдди, навострив уши и клацая когтями, бегал вокруг дивана, настороженно глядя на щенка. Том вытянул голову, поцеловал ее мокрые щеки. Щенок по смешному затявкал, заметив Тэдди, и даже оставил попытки добраться до ее губ. - Я приехал до понедельника, - сказал Том, улыбаясь. Сегодня была пятница, значит, он пробудет с ней почти три дня! Роза обняла его за шею, щенок, оказавшись между ними, беспокойно завозился. В гостиную вошла Элизабет. - О, кто явился! Слава богу, а то твоя невеста уже стала забывать, как ты выглядишь! - И я рад тебя видеть, Лиз, - оглянулся на нее Том. Элизабет подошла ближе и заметила щенка. Ее лицо расплылось в улыбке. - Господи, какая прелесть! Какой хорошенький! Иди ко мне, крошка, быстрее! Она взяла щенка на руки и тот с восторгом принялся поскуливать, облизывая теперь и ее. - Том, он очень милый, но тебе достанется от мамы, - Элизабет поцеловала щенка в нос. – Ей и Тэдди хватает. Между прочим, это ты его завел, а потом благополучно уехал в Белфаст. Том сел рядом с Розой, приобняв ее. - Когда после свадьбы мы с Розой переберемся в новый дом, мы заберем щенка. И Тэдди тоже. Услышав свое имя, Тэдди подбежал к хозяину, виляя хвостом. Томас погладил его по голове. - Вот еще! – нахмурилась Элизабет. – Тэдди здесь уже привык, никуда ты его не заберешь. Это наш песик, да, Тэдди? Я тебя не отдам, моя ненормальная собака, не переживай. Смотри, какой друг у тебя появился. Она нагнулась, поднося щенка к носу Тэдди. Лабрадор осторожно обнюхал малыша, а потом радостно запрыгал вокруг. Щенок на руках у Элизабет восторженно затявкал. - Снимай пиджак, - сказала Роза Томасу. – Пришью тебе пуговицу.

***

Томас, как и обещал, предложил ей прокатиться на лошадях до озера в воскресенье. Погода тоже порадовала, к вечеру пятницы дождь прекратился, в субботу весь день светило солнце, подсушив раскисшую, напитавшуюся водой землю, а вдоль дорожек в саду вновь зазеленела трава. Весь день они провели с Томом в саду, он расспрашивал ее о том, что она успела прочесть, а потом они обсудили, каким хотели бы видеть будущий дом. Она заподозрила, что Томасу по большему счету все равно, но он старательно изображал заинтересованность, когда она начала рассуждать о колоннах перед входом, цвете крыши и занавесках. Ричи, а она, конечно, назвала щенка именно так, ни на шаг не отходил от нее, спал у нее на руках, грыз пальцы крохотными острыми зубками и уморительно рычал на Тэдди, защищая ее. С утра он налопался вареной куриной печенки и животик у него стал круглым и надутым, как барабан. Солнце светило ярко, но тепла в его лучах становилось все меньше. - Ты будто привез с собой хорошую погоду, - сказала миссис Эндрюс, целуя сына в щеку. Правда, идею их конной прогулки она приняла в штыки: у озера холодно, может пойти дождь, зачем тащить в такую даль бедную девушку, да еще и на лошади, и, в конце концов, вы проголодаетесь. - Мама, мы вернемся еще до ужина, - уверял ее Том. – И мы обязательно возьмем с тобой твои сэндвичи. Сама Роза в восторге ждала поездки. Не только потому, что хотела побыть с Томом. Она вспомнила, как подростком каталась с отцом по живописным полям, как они спускались к прохладному древнему лесу вдоль реки, медленно ехали под ветвистыми арками исполинских тисов, и как здорово было ощущать сильное тело лошади под собой, любоваться зелеными покатыми холмами и осознавать, что впереди целая жизнь, яркая, долгая и непременно счастливая. Ей хотелось вновь испытать это чувство, которое теперь не казалось наивным и таким несбыточным, как тогда, когда она была с Кэлом. Элизабет одолжила ей брючный костюм для верховой езды, оливкового цветы брюки, приталенный темно-синий жакет и высокие сапоги. Том стоял у лестницы, выслушивая рекомендации от матери, когда Роза, одетая для прогулки, начала спускаться. Он поднял голову, рассматривая ее, его глаза потемнели. В его взгляде было приятное изумление – ни разу он не видел ее ни в чем другом кроме платьев. А костюм в самом деле очень ей шел, в нем она выглядела будто взрослее и серьезнее. В зеркале она увидела настоящую женщину, красивую, с блеском в глазах и с уверенной улыбкой. - Ты прекрасно выглядишь, - тихо сказал Томас. Элизабет, смеясь, ткнула ошарашенного брата в плечо, а миссис Эндрюс добродушно улыбнулась. - Спасибо, Том, - ответила Роза с улыбкой. Элизабет, конечно, тоже очень хотелось поехать, но лошадей было всего две. Ее насмешливое предложение одолжить ослика для Томаса у местного молочника было отклонено возмущенным братом. В конюшне на заднем дворе их ждали две осёдланные лошади - крупный, черный как ночь мерин и молодая кобылка, очень легкая и красивая, с переливающейся на солнце светло-коричневой кожей. На ее лбу белел идеальной формы ромб. - Ее зовут Эскадра, - сказал Томас, поглаживая круп лошади. – Она очень спокойная, не бойся ее. А это, - он взял черного мерина под уздцы. – Это Снежок. Не спрашивай, это Лиз его так назвала. Роза рассмеялась, осторожно дотронулась до морды Эскадры. Не было нужды спрашивать, кто назвал кобылу таким именем. Лошадь, шумно дыша, ткнулась в ее ладонь мягкими ноздрями. - Снежок хороший парень, но иногда показывает характер, так что лучше я на нем поеду, – Том вывел лошадей из конюшни. - Раньше у нас было больше лошадей, но с тех пор, как я переехал, отец почти всех распродал. Он с толикой грусти оглянулся на пустые стойла. Отец Розы тоже держал лошадей. Она обожала возиться с ними, ей нравился теплый запах конюшни и доверчивая ласка молодых жеребят. Когда мать начала продавать их, Роза плакала каждый раз, когда очередную лошадь выводили из конюшни. Лошади тревожно ржали, косили на нее своими большими глазами и ей чудилось, что они смотрят с укором и обидой. - Прошу, мисс, - Томас подал ей руку, но она покачала головой и легко вскочила в седло. Эскадра фыркнула, переступила ногами, почувствовав всадницу. Томас с восхищением присвистнул. - Прекрасные навыки, мисс. - Я еще не так вас удивлю, мистер Эндрюс, - в тон ему ответила Роза. Они двинулись по грунтовой дороге к озеру, блестевшему вдали под лучами мягкого осеннего солнца. Малыш Ричи был оставлен на попечение Элизабет, а миссис Эндрюс, стоя на ступеньках, долго смотрела им вслед.

***

До леса они доехали часа через три неспешным шагом. Солнце взошло выше и ей в жакете стало даже жарко. Роза расстегнула его, стянула с шеи косынку, спрятав в карман. Воздух приятно охладил кожу. Покатые невысокие холмы, такие по ирландски зеленые, сменились прохладой осеннего леса. Солнце просвечивало густые высокие кроны янтарными лучами, они ровными росчерками ложились на землю, подсвечивая в воздухе легчайшие частички, танцующие от лесных сквозняков. Было очень тихо, где-то вдалеке странно кричала лесная птица. Томас вел лошадь по еле заметной в густой траве тропинке. По бокам цвели поздние лесные цветы, которым она не знала названия, крохотные фиолетовые колокольчики, и, вероятно, это они издавали прелестный тонкий аромат. - Здесь как в сказке, Том, - сказала она. Томас оглянулся, она увидела его мелькнувшую белозубую улыбку. - Погоди, это мы еще до озера не добрались. Это самое прекрасное место на земле, Роза, уверяю тебя. Там даже водопад есть. До водопада они доехали через полчаса. Том привязал лошадей к деревьям, и повел ее вглубь леса. Они шли, раздвигая влажные ветки руками, и через пару десятков метров среди зарослей в самом деле обнаружили маленький, чуть выше человеческого роста водопад, срывающийся с замшелых камней. Прозрачная вода струилась в неглубоком ручье, подхватывала маленькие разноцветные камушки. - Здесь очень чистая вода, - сказал Томас, нагибаясь и набирая в ладони воду. – И ледяная. Наверное, источник бьет из сильной глубины, и вода не успевает нагреться. Она тоже нагнулась, погружая руку в воду, она была очень холодной и пальцы сразу заломило от боли. - Однажды Элизабет сюда упала, - Томас выпрямился, отряхивая руки. – Хотела забраться вон на те камни, - он указал рукой на нагромождение старых камней посреди озерца. - Мы приехали сюда вдвоем, ей было лет пятнадцать, наверное. Она потом заболела бронхитом, а мне сильно досталось от мамы. - Это на нее так похоже, - Роза покачала головой. – Дались ей эти камни. Она огляделась, наслаждаясь древней таинственной красотой этой места. Здесь, в этой тишине, не верилось, что где-то существуют машины, шумные улицы, небоскребы, звонки телефонов. - У местных есть поверье, что если забраться в полдень на эти камни и пропеть древнюю ирландскую песню, Святой Патрик исполнит любое твое желание. Вот она и хотела проверить. Роза посмотрела на камни. Все вокруг было таким сказочным, что она и сама готова была поверить в эту легенду. - Как думаешь, что она хотела загадать? Том усмехнулся. - Никогда не выходить замуж, она мне потом сказала. - Ох, Элизабет. Но пока ее желание сбывается. Они улыбнулись друг другу. - Хорошо, что ты такого не загадывала, - Томас обнял ее. – Я жду не дождусь нашей свадьбы, Роза. Он поцеловал ее. Она закрыла глаза, голова слегка закружилась. Томас держал ее за талию, прижимая к себе, она обвила его шею руками. Они вернулись к лошадям, и через несколько минут езды по лесной тропинке выехали на берег озера. Здесь пахло влажным пряным лесом, берега, заросшие кувшинками и камышом шелестели от легкого ветра. Огромное озеро ослепительно сверкало в лучах солнца, вокруг стоял лес, подернутый синей дымкой, каменистая гряда из невысоких черных скал виднелась вдалеке… Прежде чистое небо наполнилось с востока кучевыми белыми облаками. Правее от них, через небольшой залив, виднелся домик, обложенный неотесанным камнем. - Здесь кто-то живет? – спросила Роза. - Нет, он всегда тут стоял. Может, кто-то жил раньше. Отец поддерживает домик в порядке, чтобы было где остановиться и передохнуть. А еще там хранятся рыболовные снасти. Они расположились на берегу, перекусили. Изредка переговаривались о чем-то незначительном, тревожить эту сказочную тишину не хотелось. Роза до рези в глазах всматривалась в переливающиеся солнечным светом волны. То тут, то там раздавались всплески, наверное, рыба игралась на поверхности. Она оглянулась. Том, прислонившись спиной к огромному дереву, дремал, расслабленно опустив голову к груди. Милый Томас, как же он устает. Роза села рядом, положив голову на его плечо и тоже закрыла глаза. Ей хотелось запомнить сейчас все: и тепло его тела, и шум волн, и пение лягушек, и ласковый ветерок, и тонкий запах лесных цветов, и даже муравьишку, щекочущего ей ладонь. Какой же это был прекрасный миг. Роза не знала, сколько прошло времени, но когда она открыла глаза, небо было темным от туч. Ветер усилился и воздух стал заметно холоднее. - Том, - позвала она. – Томас! Том вздрогнул, повел вокруг непонимающим сонным взглядом. - Что? - Кажется, будет дождь. Он огляделся и его лицо стало обеспокоенным. - Похоже, мы проспали непогоду. Давай собираться. Внезапный порыв ветра поднял в воздух мелкий сор, она зажмурилась. Пара холодных капель упали на лицо. - Мы не успеем, - сказал Томас. – Садись на лошадь, переждем дождь в рыбацком домике. Добраться до домика они не успели. Черные пугающие тучи подползли слишком быстро, и сплошная стена ливня обрушилась на них совсем недалеко от дома. Пройти оставалось с десяток метров, но невероятной силы холодный ливень вымочил их до нитки за несколько секунд. В плотной дождевой завесе дальше протянутой руки ничего не было видно, дождь шумел оглушительно, ветер швырял в лицо потоки ледяной воды. Том помог слезть ей с лошади и повел за руку за собой, ноги разъезжались в грязи. В дождевых каплях стали появляться градинки, больно бьющие по голове. Том снял пиджак и накрыл ей голову. Наконец она увидела перед собой серую от старости деревянную дверь. - Я привяжу лошадей! – крикнул Томас, наклонившись к ее уху и подтолкнув ее внутрь, в пахнущую пылью темноту. Она огляделась, закрыв за собой дверь. Домик был совсем маленьким, у стены стоял широкий топчан, накрытый покрывалом, маленький стол стоял под небольшим окном с треснутым тусклым стеклом. Около камина была навалена небольшая куча дров. Она сняла тяжелый, пропитавшийся водой жакет и обняла себя за плечи. Холод до боли сковал тело, ее стало трясти. Томас вернулся, полностью мокрый. - Вот это ливень! Мама была права насчет этой поездки. Он обеспокоенно посмотрел на нее. - Ты замерзла, да? Вот черт! Он подошел к топчану и снял с него ветхое покрывало. - Снимай с себя все и закутайся, - он несколько раз встряхнул покрывало, подняв в воздух пыль. – Я отвернусь. Пожалуйста, Роза, сейчас не до стеснений, я не хочу, чтобы ты заболела. Роза взяла покрывало дрожащими, сведенными от холода пальцами. Томас присел перед камином, накидывая в его черное закопченное нутро дров. Она никак не могла расстегнуть мелкие пуговички на блузке. Дрожь от мокрой холодной одежды пробирала до костей. - Том… - Что? – он нагнул голову почти к полу, раздувая огонь. – Я могу повернуться? - Да, - ответила она. Томас посмотрел на нее, нахмурившись. - Почему ты не разделась? - Я не могу расстегнуть, - прошептала она синими губами. Единственным теплым местом на ее теле остались щеки, слегка потеплевшие от его взгляда. Томас подошел к ней, очень сосредоточенный, и взялся за пуговички. Его мокрые пальцы тоже подрагивали. Он расстегивал пуговицу за пуговицей, серьёзный, нахмуренный, как будто делал сейчас самое важное дело в своей жизни. Роза смотрела в его лицо. Она не могла сдержать дрожь, зубы стучали друг об друга. Огонь в камине разгорелся, но был очень слабым. Томас, наконец, справился с последней пуговицей и стремительно отвернулся, но она успела заметить его заблестевшие глаза. От камина было больше дыма, чем тепла, старые дрова никак не хотели толком разгораться. Она сняла брюки, неприятно липнувшие к ногам, завернулась в покрывало и принялась вешать мокрую одежду на старый покосившийся стул. Вода тут же закапала с вещей на пол. Роза села на край топчана, обнимая себя под покрывалом за плечи. Все ее тело тряслось. Томас, перестав возиться с камином, посмотрел на нее, будто на что-то решаясь, потом сел рядом, прижал к себе и начал растирать ее плечи через покрывало. - Сейчас будет потеплее. Она в это не верила. Кожа покрылась твердыми мурашками, под ногтями на пальцах появилась синева. - Мне холодно, - прошептала она. Рубашка Томаса была неприятно холодной, сырой, край покрывала стал намокать от нее. Она отстранилась. - Ты весь мокрый, Том. Он с досадой огляделся, но вряд ли что-то еще могло их согреть. Дрова шипели и потрескивали в камине, огонь освещал небольшое пространство вокруг, но совсем не давал тепла. Дождь снаружи бешено бил в крышу и стены домика. На потолке в углу появилось большое темно пятно, с которого срывались капли. - Не нужно было тебя сюда тащить, - сказал Томас. - Если ты заболеешь, я себя не прощу. Она прерывисто вздохнула, зубы клацали друг об друга. Тома тоже слегка трясло. - Разденься, - сказала ему Роза. – Ты же совсем з-замерз. Она легла на топчан, на соломенный матрас, пахнущий пылью и чабрецом, повернулась спиной, чтобы не смущать его, плотно завернулась в покрывало, отвернувшись к стене. Поднесла сжатые в кулаки руки ко рту, пытаясь их согреть своим дыханием. Она обернулась на Томаса, он держал руки под мышками, его широкие плечи крупно подрагивали. - Т-томас, ты же с-совсем окоченел, р-разденься. Т-т-ты сам сказал, сейчас не до с-с-стеснений, - ее зубы отбивали дробь, пока она говорила. Потом опять повернулась к дощатой стене. Доски напротив ее лиц были блестящими и серыми от времени. Томас позади зашевелился. Она чувствовала его дрожь и подумала, что ему совсем нечем укрыться. - Т-том, - позвала она. – Иди сюда. Томас осторожно улёгся рядом, не касаясь ее. Роза накрыла его краем покрывала, повернувшись к нему. У него поблескивали глаза в полумраке. Они молчали. Ветер снаружи будто стих, но дождь, напротив, пошел еще сильнее. - Тебе еще холодно? – спросил Томас. Она кивнула. Он прижал ее к себе, к своему телу, все еще холодному, обхватил руками со всех сторон. Роза уткнулась лбом в его грудь. Дрожь постепенно утихала. Томас дышал на ее обнаженное плечо, шею, растирал спину ладонями. Его дыхание стало сбиваться. Стало действительно теплее, но это тепло шло изнутри нее, снизу. Роза погладила его щеки, спустилась ладонями к сильной шее. Томас вздохнул и попытался отстраниться, и она поняла почему, почувствовала своим бедром. - Том… - Я не должен, Роза. Она вдруг стала словно пьяной, смелой и решительной. Какой-то древний зов пробудился в ее теле, звал ее. Они стали просто мужчиной и женщиной, без правил и морали, которые любят друг друга и лежат в одной постели, как многие мужчины и женщины за тысячи лет до них. - Мы все равно поженимся, - прошептала она и поцеловала его, и Том ответил так нежно и так страстно, что у нее опять закружилась голова. - Я не могу... - Замолчи, - сказала Роза и притянула за шею к себе. А потом были его руки и губы, уже такие горячие, по всему ее телу, его потемневшие, почти черные глаза и его шепот, и сильный первобытный жар внизу живота, который изгнал остатки холода и стыда. Томас навис над ней, опираясь на локти, покрывало сбилось куда-то вниз, но им теперь не было холодно. Большими пальцами он погладил ее щеки. - Ты такая красивая, - сказал он просто. Роза улыбнулась ему. – Ты не пожалеешь? - Нет. Никогда. Он опять поцеловал ее, шевельнул бедрами, и вдруг острая боль пронзила ее тело внизу, она выгнулась, простонав. Том сделал это очень медленно, осторожно, сдерживаясь, и у него отчаянно покраснели шея и щеки. - Прости меня, - он заметил влагу на ее щеках и подался назад, с тревогой заглядывая ей в глаза. – Роза? - Все хорошо, Том, - боль в самом деле быстро уходила. Она притянула его за плечи к себе. – Все хорошо. И через какое-то время ей в самом деле стало хорошо. Томас был нежен, вел ее за собой, словно чувствуя ее желания, во всем: в том, где должны быть его руки и губы, в неспешном темпе, в прикосновениях к самому сокровенному на ее теле. Боли уже не было, было нарастающее горячее нестерпимое наслаждение, отголоски которого она испытывала, когда он целовал ее там, в Белфасте и под звездами в Комбере. Но сейчас это было непередаваемо ярко и сильно, заставляло ее стонать и позабыть обо всем, даже о собственном имени. Она будто горела, плавилась в его руках, ощущая его в себе и хотелось все больше, пока все не закончилось всепоглощающим взрывом, когда она словно ослепла и оглохла, и способна была только простонать его имя. Внутри все пульсировало, собственные толчки сердца оглушали. Томас поймал ее стон ртом, она провела руками по его спине, смахивая капельки пота, дрожа всем телом. Он положил голову на ее грудь, тяжело дыша. - Что я наделал, Роза...