Чудо Господне

                        И опять ей снилась солнечная пристань и «Титаник», стоящий на приколе. Толстые швартовые канаты были натянуты как струны, почти звеня от натяжения. Высокие сходни сменились бесконечными уже привычными ей коридорами, коридоры — просторным холлом с роскошным убранством, но ни лестниц, ни лифтов она найти не могла. А ей так нужно было наверх, к Томасу, который её ждал на палубе. В том, что это Томас, она не сомневалась, его высокую широкоплечую такую родную фигуру она ни с кем не могла перепутать.       Роза проснулась внезапно, так и не поняв, что ее разбудило. Слабый серый свет лился в маленькое окно, будто туман. Покрывало было заботливо обернуто вокруг ее тела. Роза почувствовала тонкий аромат, повернула голову. Рядом с ней на подушке лежали лесные, влажные от дождя цветы, маленькие фиолетовые колокольчики. Она улыбнулась.       — Том…       Томас, в одной рубашке и брюках, сидящий у камина на корточках и подкидывающий в огонь дрова, повернул голову и улыбнулся. В его глазах было столько нежности, будто теплый ласковый ветер коснулся сейчас ее лица. Она потянулась на топчане, низ живота отозвался лёгким отголоском боли, а все тело — приятной истомой. Томас присел на край, взял ее руку и поцеловал ладонь.       — Все хорошо?       Она кивнула, глядя на него.       — Я согрел воды, — он кивнул на стол, на небольшой закопченый котелок. — Твоя одежда почти высохла, и дождь кончился. Скоро поедем домой.       Он поцеловал ее в висок и вышел. Роза поднялась, чтобы привести себя в порядок. Ее одежда была заботливо развешена возле камина. Она оделась, нижнее белье и рубашка были совершенно сухими, брюки и жакет — слегка влажными и теплыми. Она увидела на матрасе свидетельство того, что она стала женщиной, и, слегка покраснев, замыла пятно водой. Наверное, как и все молодые девушки, время о времени Роза представляла себе, в каких условиях это произойдет, каким будет мужчина, которому она впервые отдаст себя. Когда она стала невестой Кэла, мысли о первой брачной ночи приносили ощущение сначала страха, а потом уже настоящего ужаса.       Она сама не могла порой объяснить себе, почему Кэл вызывал в ней такое отторжение. Большинство девушек выходили замуж не по любви, и это не было трагедией, и из таких браков даже вырастали счастливые семьи. Кэл имел сложный, вспыльчивый эгоистичный характер, но он не был чудовищем. Иногда она даже верила в то, что могла бы под него подстроиться и устроить себе вполне сносную жизнь. Но не этого она хотела и не для этого родилась. Наверное, ее вчерашняя смелость, за которую порядочной леди должно быть стыдно, была окончательным, бесповоротным решением связать свою судьбу с мужчиной, которого она так внезапно полюбила. Она хотела, чтобы первым и единственным был Томас. То, что она испытала, было следствием не только физической близости, не его опыта, не того, что ее тело уже томилось от скрытых желаний. Ей было так хорошо, потому что это был именно он.       Роза вышла из домика. После непогоды на земле лежали поломанные ветки, в низинах стояла вода. Было прохладно, но не холодно. Солнце касалось кромки леса, налитое красным цветом. Том стоял у воды, сунув руки в карманы. Она обняла его со спины, сцепив руки в замок на его груди, прижалась щекой к его спине. Его грудная клетка расширилась от глубокого вздоха. Она знала, что он хотел сказать, но ни за что не скажет.       — Том. Все замечательно.       Он накрыл ее сложенные на своей груди руки своими.       — Ты сможешь ехать?       — Да, конечно.       — И… тебе не больно?       — Нет, Том, — она, улыбаясь, привстала на цыпочки и положила подбородок на его плечо сзади. — Ни о чем не переживай.       — Роза…       — Не смей извиняться, слышишь? — она поцеловала его сзади в шею, туда, где начинали расти волосы. Том нагнул голову вниз, потом развернулся, она увидела его улыбающееся лицо. Он обнял ее.       — Если кому-то и должно быть неловко, то это мне. Но знаешь, мне ни капли не стыдно, — она поцеловала его в подбородок. Нежность переполняла ее.       — Я тебя люблю, — сказал Том. — Будь в этом уверена всегда, хорошо? Всегда, Роза.       — Я уверена, — ответила она. — Пойдем собираться.       Пока она одевалась, он приготовил лошадей. Солнце уже спускалось к горизонту и Томас сказал, что они не успеют вернуться дотемна. Розу это не пугало. Рядом с ним вообще ничего не было страшно. Лошадям было тяжело идти по лесному мусору после бури, они скользили и спотыкались, поэтому Томас пересадил ее на более выносливого мерина, а сам взял обеих лошадей под уздцы и пошел пешком. Он быстро устал, по его лицу катились капли пота и он начал тяжело дышать, но не разрешал ей спешиться. Они почти не разговаривали, она видела, как ему трудно. Изредка они останавливались, Том восстанавливал дыхание, вытирая пот, спрашивал о ее самочувствии, лошади беспокойно переступали ногами. От разгоряченных лошадей и самого Томаса шел пар. Из леса они вышли, когда уже стало темнеть, а до дома было еще далеко. На равнине дело пошло не лучше, здесь не было поломанных веток, была только грязь, по которой скользили ноги лошадей, да и сам Том чуть не упал пару раз.       Где-то далеко заухали ночные птицы. Небо было темным, непроглядным, без единой звезды. Воздух начал остывать быстрее — Роза почувствовала озноб. Несмотря на ее протесты, Томас укутал ее в свой пиджак, оставшись в одной рубашке, сказал, что ему и так жарко. В самом деле от напряженной трудной ходьбы на его спине выступило широкое пятно пота.       Роза хоть и ехала на лошади почувствовала сильную усталость и все тело уже ныло. Хотелось поскорее принять ванну и лечь в постель. Когда впереди показались огни Комбера, она вздохнула с облегчением. Перед домом мелькали фонари, виднелись суматошные человеческие фигуры.       — Нас наверняка ищут, — сказал Том. — Ох, что сейчас начнется…       Их увидели, и навстречу вышли все обитатели дома, включая прислугу и собак.       — Господи Боже!.. — всплеснула руками миссис Эндрюс, когда они подъехали ближе. — Что с вами стряслось?       — Мама, с нами все в порядке. Мы укрылись в рыбацком домике, — Томас не дал ей разразиться причитаниями. — Нам с Розой надо принять горячую ванну и…       — Я говорила тебе, Томас Эндрюс-младший, но ты никогда, никогда меня не слушаешь! Роза, бедняжка, ты вся бледная! Еще заболеть не хватало из-за этого олуха!       Миссис Эндрюс было не удержать от укоров. Мистер Эндрюс только попыхивал сигарой, с явным недовольством глядя на сына, и лишь Элизабет улыбалась, очевидно, завидуя их приключению.       Оба смертельно уставшие, они поднялись наверх. Роза разделась в своей комнате с помощью Труди, которая, как и миссис Эндрюс, непрестанно причитала:       — Мы так за вас переживали! Гроза была страшная, мисс, да еще и град пошел. Мистер Эндрюс отправил на ваши поиски людей да вы, видно, с ними разминулись. Как бы вам не простыть, мисс…       Роза с наслаждением лежала в ванной, нежась в теплой воде. Все тело ныло от долгой езды, и ныл низ живота, но не от конной прогулки. На ужин у них не хватило сил. Наспех перекусив и выпив чаю, они поднялись каждый в свою спальню, глаза слипались, все мышцы ломило от усталости.

***

      Проснулась она поздно. Тело слегка болело, но в целом Роза чувствовала себя вполне сносно. Она спустилась вниз, остальное семейство уже давно позавтракало, включая даже Элизабет, вставшая ни свет ни заря, чтобы пофотографировать восход. Впрочем, обладая отменным аппетитом, Элизабет согласилась составить Розе компанию за завтраком. Миссис Эндрюс осведомилась о ее здоровье и с облегчением вздохнула, услышав, что Роза чувствует себя прекрасно.       А вот Том еще не встал. Завтрак уже подали, и в столовую заглянула миссис Эндрюс.       — Роза, милая, будь добра, разбуди, пожалуйста, Томаса. Уже одиннадцатый час, это уже невежливо — просить прислугу подавать завтрак в третий раз ему одному.       По всей видимости, миссис Эндрюс совершенно не переживала о том, что посещение спальни Томаса его невестой выглядело неприлично. Ее собственная мать не преминула бы разразиться поучительной тирадой. Наверное, в глазах миссис Эндрюс она уже была женой Томаса, так велико было ее желание видеть его женатым. Знала бы она, что Роза Бьюкейтер уже стала фактической женой ее сына… Как бы то ни было, Роза, слегка смутившись, отправилась наверх. Она остановилась у двери в спальню Томаса, поправила прическу и плечи платья, и постучалась. Он не отозвался. Она постучалась еще. Потом, через паузу — еще раз. Томас не отвечал. Роза, нахмурившись, повернула ручку и вошла. Томас спал на боку, лицом к двери, скомканное одеяло сползло ему на живот, пижама вся была измята.       — Томас! — позвала она. — Хватит спать, милый.       Он заморгал, но не открыл глаз. Роза подошла ближе.       — Том…       — Угу… Я сейчас, — пробормотал он, так и не посмотрев на нее. На полу у кровати лежали какие-то чертежи, она подобрала их и положила на стол. Шкаф в комнате весь был заставлен моделями кораблей, а стены завешаны их изображениями. Она оглянулась с улыбкой — значит, здесь Томас рос. И каждая деталь в комнате говорила о главном деле его жизни — даже над кроватью, где обычно вешают распятье, висел корабельный штурвал. Томас тем временем опять засопел носом.       — Ну ты и соня, — Роза присела на край кровати. — Вставай, Томас.       Он что-то промычал, она нагнулась к нему и нахмурилась — от Тома буквально исходил сильный жар, а щеки пылали от температуры, хотя она приняла их цвет поначалу за утренний румянец.       — Том?       Она положила ладонь ему на лоб и ахнула — он был очень горячим. Все-таки он заболел. Немудрено, ему досталось больше, вдобавок всю обратную дорогу он шел пешком по грязи и снял пиджак. Роза оправила ему пижаму, не став накрывать одеялом — ему и так было жарко, и поспешила вниз.       — Как заболел? — отставила чашку с кофе миссис Эндрюс. — У него жар? Я так и знала!       — Не иначе — любовная лихорадка, — вставила Элизабет невозмутимым тоном, и Роза с миссис Эндрюс с укоризненным взглядом одновременно повернулись к ней.       — Элизабет, вызови врача! Роза, вели прислуге принести таз с водой и полотенца к нему в комнату. У меня где-то был аспирин…       Весь дом погрузился в суету. Забыв о завтраке, Роза забрала у прислуги поднос и сама поднялась наверх. Миссис Эндрюс ее уже опередила, сидела у постели сына, обеспокоенно глядя на него. Томас проснулся, сел на кровати, растерянно оглядываясь, взлохмаченный, с лихорадочно блестевшими глазами.       — Мама, со мной все в порядке… — пробормотал он севшим голосом.       — Ложись! — неожиданно твердо отрезала миссис Эндрюс. — И не вздумай вставать. Сейчас приедет доктор. Роза, давай сюда градусник.       Томас закатил глаза       — Я просто устал вчера немного. Я уже отлично себя чувствую.       Его мать молча сунула ему в рот градусник и надавила на лоб ладонью, заставив улечься. Роза чувствовала себя не у дел. Томас умоляюще посмотрел на нее, и она тронула миссис Эндрюс за плечо.       — Позвольте я побуду с ним.       — Да, мама, лучше спустись встретить доктора Левина, - слабым голосом сказал Том. — Ты же знаешь, что умение Элизабет достойно встретить гостей оставляет желать лучшего.       Миссис Эндрюс по очереди посмотрела на них. В глазах ее мелькнуло что-то похожее на ревность, впрочем, тут же исчезло.       — Ну хорошо. Похоже, Том, теперь есть кому за тобой приглядеть.       Понимающее улыбнувшись Розе, она вышла.       Том закрыл глаза.       — Ты не представляешь, сколько всего я выслушал. Мама никак не возьмет в толк, что мне уже скоро сорок и я давно не ребенок.       — Будь к ней снисходителен. Она за тебя очень переживает.       Роза присела рядом, осторожно поправив на нем одеяло.       — Зато ты хоть немного отдохнешь.       Том нахмурился.       — Все так некстати. Ты не представляешь, какой у меня завал на верфи…       — Забудь про верфь, Томас, — она нагнулась и поцеловала его в горячий лоб. — Пожалуйста, дай себе выздороветь.       — Ты заразишься, — прошептал Том, сжав ее руку.       — Вряд ли, — Роза пригладила его волосы. — Я бы уже заболела. Мы же целовались вчера, помнишь?       Том улыбнулся, не открывая глаз. Они как подростки умудрились украдкой поцеловаться под лестницей перед тем, как отправиться в свои спальни. Этот поцелуй был глубоким и жарким, и всю ночь горел на ее губах.       — Ты хорошо себя чувствуешь?       Роза кивнула.       — Прекрасно.       — Я не только о простуде.       Она слегка покраснела.       — Все хорошо, Томас, не переживай. Хватит уже об этом.        Он вздохнул, и она поняла, что ему все еще не по себе.       — Что хочешь на завтрак?       Томас покачал головой.       — Совсем ничего не хочется. Можно мне один чай?       — Томас, надо поесть, хоть немного. Хочешь, я приготовлю что-нибудь для тебя? Оладьи с медом?       Он опять закрыл глаза и улыбнулся.       — Знаешь, а болеть не так уж и плохо.

***

      Пожилой полностью седой доктор сказал, что это простуда и у Томаса сильно покраснело горло, но легкие чистые. Он прописал несколько микстур, дал порошок, раствором которого надо будет полоскать горло и, отобедав, уехал. С обеда пошел дождь, небо было серым и темным. В доме царил полумрак, словно был уже вечер. Миссис Эндрюс, удостоверившись, что с сыном все хорошо, ушла отдыхать, Элизабет засела в библиотеке и дом погрузился в сонную тишину. Роза сидела у кровати Томаса в кресле, держа на руках спящего щенка. Все утро он носился наперегонки с Тедди и сейчас спал без задних лап.       Томас тоже уснул — он пытался читать какую-то книгу о металлах, но хватило его ненадолго.       Роза забрала у него из ослабевших рук книгу, накрыла одеялом — в комнате было прохладно, но доктор сказал, что свежий воздух гораздо полезнее духоты. Она спустилась вниз, перекусила на скорую руку, уложила Ричи в лежанку. Выбрала в библиотеке пару не очень больших книг и вновь поднялась — Томас все еще спал. Роза повернула лампу так, чтобы свет не тревожил его и принялась читать одну из книг. Это был совсем небольшой роман, явно никем в доме не прочитанный — страницы были слипшиеся. Роза улыбнулась, вспомнив, с каким интересом Элизабет выбирала новинки в книжном магазине, каждую прогулку принося домой новенькие книги. И тут же о них забывая.       Она пробежала глазами по первым строчкам, нахмурилась и вновь взглянула на обложку с названием: «Тщета или гибель «Титана». Как странно…       «Это судно было воистину огромным. Никогда прежде человечество не создавало ничего подобного. Все без исключения науки и ремесла, которыми овладела цивилизация, были вовлечены в процесс его постройки…»       Томас завозился в постели, и она с тревогой подняла глаза. Он вновь засопел. Роза вернулась к книге, быстро прочитывая страницу за страницей. Терзания главного героя ее интересовали мало, да и сам язык автора не отличался оригинальностью. Но описание самого большого корабля, имеющего такое схожее название с судном, которое строил Том, вызывало в ней смутной беспокойство. Она дочитала до главы, когда огромный «Титан» налетел на айсберг, и одна строчка словно увеличилась на фоне остальных: «Непотопляемый «Титан» с большей частью своих пассажиров, тщетно пытавшихся выбраться на палубу по вздыбившимся полам и лестничным пролетам, ушел на дно». Потом начался форменный бред — главный герой, упавший на айсберг с палубы корабля вместе с маленькой девочкой, внезапно оказавшейся дочерью его любовницы, которая его отвергла, сражался против белого медведя, убил его ножом и кормил девочку мясом.       Роза подняла голову к окну, к тяжелому свинцовому небу. Господи, зачем она это прочитала? Какая-то дешевая драма с примесью катастрофы без какого либо смысла… И все же что-то тревожное вновь проснулось в душе. Это просто усталость. Усталость и беспокойство за Тома.       — Мистер Чисхолм, я же просил… Почему до сих пор не готово?       Томас отрывисто забормотал сквозь сон, беспокойно ворочаясь. Роза встала к нему.       — Тсс, спи…       — Мы и так не успеваем…       Том приоткрыл глаза, они были затуманены сном.       — Роза?       — Да, это я. Спи.       Том закрыл глаза и улыбнулся. Минут через десять в спальню наведалась миссис Эндрюс. Она зашла без стука, осторожно ступая и тронула ее за плечо.       — Давай я тебя сменю, милая, — прошептала она. — Отдохни.       — Мне не сложно, — ответила Роза. — Не волнуйтесь, я с ним посижу.       Миссис Эндрюс с любовью посмотрела на сына.       — Он очень редко болел, знаешь. Но во время его болезни я хотя бы могла побыть рядом, он ведь с малых лет где-то пропадал — конюшня, озеро, лес. А потом появилась эта верфь…       Она вздохнула. Роза почувствовала ее мысль — теперь ей тоже нет места рядом со взрослым сыном. Ее место заняла будущая невестка. Миссис Эндрюс погладила ее плечо.       — Я рада, что все так сложилось, Роза. Не переживай. Я уверена, я знаю, что вы оба будете счастливы.       — Спасибо, — так же шепотом ответила Роза. Томас откинул одеяло.       — У нас сломался кран, — пробормотал он. — Дядя, с этим кораблем все не так…       Миссис Эндрюс покачала головой.       — Господи, он даже во сне думает о своей верфи! Но хотя бы спит, доктор сказал, сон это хорошо. А ты все же спустись поужинать, я посижу с ним.       Поужинать в самом деле стоило — только сейчас она осознала, насколько была голодна. Мистер Эндрюс уже отужинал и работал в своем кабинете, поэтому они с Элизабет разместились за столом вдвоем. Роза спросила у Элизабет насчет книги, но та, как и ожидалось, не читала ее.        — Наверное, я ее купила в одну из прогулок в книжный магазин. А почему ты спрашиваешь? Тебе понравилось?       — Нет, совсем не понравилось, — покачала головой Роза. — Просто… Ладно, неважно.       Элизабет бросила на нее быстрый взгляд, потом придвинулась ближе.       — Роза… Послушай, я хочу тебе кое-что рассказать.       Роза внимательно посмотрела на нее. Элизабет была на удивление серьезной. Даже печальной.       — И что же?       — Мне пришло письмо. Из Нью-Йоркского университета.       — И что там? — затаив дыхание, спросила Роза. Элизабет вздохнула.       — Им понравилось мое портфолио, и они готовы меня принять. После успешной сдачи экзаменов, разумеется.       — Это же замечательная новость! — Роза отложила вилку и сжала руку Элизабет. — Но почему ты грустишь?       — Я отправлюсь туда весной, скорее всего вместе с Томом, на первом рейсе «Титаника». И я представляю теперь, что вряд ли вернусь сюда… — она обвела столовую рукой. — А если и буду возвращаться, то изредка и ненадолго. Я ведь никогда не жила нигде, кроме родительского дома. И мне еще надо маме сказать. Как же она расстроится…       Роза увидела на лице то, что не видела там никогда — растерянность и настоящую грусть.       — Лиз, это ведь твоя мечта. Конечно, тебе не по себе, тебе слегка страшно, и ты переживаешь за маму. Но ведь ты стремилась к этому всю свою жизнь.       — Да, — кивнула Элизабет. — И я не отступлю. Просто мне грустно, — ее глаза повлажнели. — Имею же я право немного погрустить?       — Конечно, имеешь, — Роза обняла ее. — Все бы грустили на твоем месте. У тебя все будет хорошо.       Они помолчали, обнявшись. Потом Элизабет отстранилась.       — Ну, а как там мой братец? Совсем расклеился?       Роза покачала головой.       — С ним все будет в порядке.       — Конечно, теперь помимо мамы за ним будешь ухаживать еще и ты. Знаешь, я… — Элизабет неловко потупила глаза. — Честно говоря, я не думала, что ты такая.       — Какая?       — Понимаешь, когда я с тобой познакомилась, ты стремилась быть свободной. Избавиться от Хокли, жить так, как велит тебе твоя яркая душа, Роза. Но теперь ты с Томом…       — Да, — ответила Роза. — И я чувствую себя свободной как никогда.       — Но разве это свобода? Ты же хотела посмотреть весь мир, стать актрисой или художницей, избавиться от этих рамок, никому не нужных правил… — у Элизабет потихоньку разгорались глаза. Кажется, по большей части она говорила о себе самой. — А вместо этого ты выходишь замуж, будешь жить в Белфасте, а это ведь далеко не центр мира, Роза. Родишь ему детей, будешь достопочтенной матерью семейства… Сажать цветы у дома, как мама.       Роза засмеялась.       — Да, я хотела той свободы, о которой ты говоришь, до встречи с Томом. Но любовь — тоже свобода, Элизабет. Я не чувствую себя чем-либо скованной. Я посмотрю мир вместе с ним, и дети не будут мешать мне чувствовать эту свободу. И я все еще могу стать художницей или актрисой, если захочу. Но при всем при этом мне хочется быть рядом с Томом.       — Ты ведь зависишь от него, — сказала Элизабет. — Как раньше зависела от Хокли. Да, Том добр и ты питаешь к нему чувства, но ведь…       Роза нахмурилась и покачала головой.       — Это не тоже самое. Ты поймешь меня, когда полюбишь сама.       Элизабет фыркнула.        — Ну уж нет. Никогда. Даже если и полюблю кого-то, хотя искренне надеюсь, что нет, я ни за что не выйду замуж. Не хочу себя ни в чем ограничивать. И большинство мужчин такие скучные зануды, самовлюбленные индюки, считающие что женщины должны заглядывать им в рот, — на ее лицо вернулось всегдашнее задорное выражение. — Не знаю, что ты нашла в моем братце.       Роза рассмеялась.       — Много всего, Лиз. Не будь такой врединой.

***

      Все пару дней вынужденного ничегонеделанья Том, так окончательно и не выздоровев, все же рвался на верфь. Миссис Эндрюс, не выдержав, устроила ему форменный разнос — этого хватило на один вечер. Но уже утром третьего дня он засобирался, насупившись и не слушая никого.       — Если ты сейчас уедешь, — миссис Эндрюс уперла руки в бока, встав в дверях его спальни. — Можешь здесь больше не появляться. И Розу до самой свадьбы не увидишь, я обещаю.       — Мама, ну хватит уже. Я здоров. Мне очень нужно на верфь, очень. Ну прости, — Томас суетливо собирал чертежи по всей спальне, которые привез с собой на выходные.       — Я серьезно, Томас. Эта верфь тебе дороже всего! — голос у нее смягчился. — Том, ну ты же не долечился…       — Долечился, — Томас неловко поцеловал мать в щеку. — Ну не могу я, мам. Мне надо срочно ехать. Обещаю, я буду следить за своим здоровьем.       Голос у него еще был хриплым, но в остальном Томас выглядел совсем здоровым. Миссис Эндрюс вздохнула и вышла, оставив их наедине. Томас тут же обнял Розу.       — Надеюсь, ты мне не будешь выговаривать?       — Только после свадьбы, Томас, — улыбнулась Роза. — Пока не хочу разочаровывать тебя своей ворчливостью.       Томас засмеялся и крепче обнял ее.       — Даже там, на верфи, я постоянно думаю о тебе, я очень скучаю. Скорее бы май. Мы наконец будем вместе по-настоящему, — он говорил возбужденно и торопливо. — Помнишь, я говорил тебе про дома в Белфасте? Мне принесли список продающихся домов, и мы с тобой посмотрим их на Рождество.       — Хорошо, — Роза улыбнулась.       — Или, если хочешь, мы можем купить дом за городом?       — Нет, тебе придется много времени тратить на дорогу. Лучше в Белфасте.       Он поговорили еще немного, и Том, с явным сожалением на лице, наконец продолжил собираться. Проводить его вышли все (за исключением главы семейства, который уехал на фабрику) — прислуга, Тедди и даже откормленный дворовый кот. Томас со всеми попрощался, поцеловал по очереди мать, Элизабет и свою невесту, слегка покраснев, и уселся в машину. Посигналил им, и уверенно повел автомобиль по извилистой дороге к холмам.       — Ну слава Богу, — сказала Элизабет, повернувшись. — Ты теперь не будешь безвылазно торчать в его спальне. Пойдем, я соскучилась по нашим прогулкам!       Погода была прекрасной. Несмотря на позднюю осень и туман, воздух был теплым, а солнце желтило еще больше падающие листья и увядшую траву. Роза подумала, что прогуляться в самом деле было бы неплохо. Они с Элизабет, переговариваясь, привычно направились в сторону городка, держась за руки. Прогулялись по мощеным улочкам, заглянули в магазины, побеседовали с уже знакомой Розе крупной средних лет доброжелательной дамой. — Хочешь зайти в книжный? — сказала Элизабет, когда они подошли к небольшому парку. — Отец просил купить журналы. — Я подожду тебя здесь, — ответила Роза. Села на немного влажную скамейку под раскидистой липой, глядя как Элизабет быстрым шагом направилась к магазинчику. Роза прикрыла глаза, глубоко вдохнув пряный осенний воздух. Солнце ласкало ее кожу последними слабыми лучами тепла. — Здравствуйте. Роза открыла глаза и увидела рядом на скамейке какую-то незнакомую девушку. Одетая скромно, но со вкусом, та сняла шляпку, повернув к Розе светловолосую голову. Она была ненамного ее старше и весьма красива. — Добрый день. Мы знакомы? Девушка покачала головой. — Нет. Увы, но нет. Вы ведь невеста Томаса? Роза нахмурилась. Какое-то предчувствие заставило ее выпрямиться. Кто эта незнакомка и почему она называет его просто Томасом? - Да, я его невеста. А вы... - О, меня зовут Патриция Мюррей. Я работала на верфи чертежницей. У Розы отлегло от сердца. - Так вы коллега Томаса? Девушка кивнула и горько усмехнулась. - Да, была коллегой. И любовницей. Хотите узнать больше, мисс Бьюкейтер? Прямо к ногам Розы, кружась, упал крупный желтый лист.