Дневник и сахарное перо в кармане Наруто Узумаки

      — Что за заметки там у тебя? — допытывался Киба по дороге на травологию. — Что ты там вечно такое пишешь?       Снежное ненастное утро понедельника клонилось к обеду, когда шестикурсники гуськом шествовали на второй по счёту урок к профессору Ямато. Ветер тихо вздыхал, гонял пухлый снег над промёрзшей эмалью Чёрного озера; мрачноватый и загадочный туман, сгустившийся вокруг школы с самого утра, скрыл от студентов теплицы, из-за чего нужную пришлось искать дольше обычного.       — Ты про это? — небрежно спросил Наруто, кивнув на дневник в своей руке.       Торопясь придумать легенду поправдоподобнее, он сделал вид, что не может открыть дверь в теплицу — рванул её так, что та чуть не слетела с петель. Киба, едва не врезавшись в его спину, потряс головой, словно собака, вылезшая из воды: Сай, которого Какаши поставил ему в пару на практическом занятии по Защите от Тёмных Искусств, тридцать минут назад угодил в него настолько мощным Оглушающим заклятием, что его действие до сих пор не рассеялось — Киба то и дело спотыкался и путался в полах школьной мантии, точно кто-то заколдовал его ноги плясать чечётку отдельно от остальных частей тела, из-за чего они с Наруто пришли на урок последними.       — Ага, про него, — ответил Киба, кидая свою сумку на стол. — Откуда он у тебя?       Оба выгребли из школьных сумок учебники, защитные очки, перчатки, пластинки для дёсен и прочий скарб для практических занятий по травологии.       — Да это… что-то вроде планировщика заданий, — небрежно протянул Наруто и торопливо задвинул дневник под справочник «Плотоядных деревьев всего мира».       Киба изогнул бровь, одними губами произнёс: «Планировщик заданий?», и Наруто поспешил сменить тему:       — О, смотри. — Он ткнул пальцем в знакомые, похожие на чурбаны, дряхлые пни с длинными гибкими побегами. — Ямато опять притащил нам этих уродов?       — Не уродов, мистер Узумаки, а несколько отличных образцов пня-цапня из семейства бешеных огурцов, — раздался за спиной голос профессора травологии, отчего Наруто чуть не подпрыгнул на месте. Задетый профессор звучал оскорблённым в лучших чувствах. — Если вы так хорошо осведомлены о свойствах этого растения, может, тогда поведаете всему классу, какого цвета должны быть созревшие семена его плодов?       — Ну… — замялся Наруто, внутренне ругая себя за то, что не вовремя открыл рот.       Весь класс выжидающее на него уставился; слизеринцы на другом конце теплицы мерзко захихикали.       — Слизерин! — скомандовал Ямато. — Потише, иначе не досчитаетесь баллов. Давайте, мистер Узумаки. Мы все рады будем услышать, что вы запомнили с прошлых уроков.       — Они… — начал Наруто, быстро пробежав глазами по лицам одноклассников.       Сакура уронила лоб в подставленную ладонь. Когтевранцы Сай и Шикамару почти одновременно закатили глаза. Киба в надежде, что его не спросят следующим, вжал голову в плечи, словно пытался стать меньше, и тихонечко отступил за спину Наруто. Слизеринцы, несмотря на слова профессора, захихикали вдвое громче.       Наруто опустил глаза в стол, желая, чтобы эта бесконечная минута позора побыстрее кончилась, и уставился на свой экземпляр «Плотоядных деревьев всего мира». Вот бы видеть сквозь обложку, взмолился он, как заметил торчащую из-под учебника раскрытую страницу дневника Саске, а на ней…       «Зелёные».       — Зелёные, сэр, — вслух прочитал Наруто.       — Верно, — слегка удивлённо протянул Ямато и выжидающе сложил на груди руки. — Когда лучше всего выдавливать сок из плода цапня?       Сакура отработанным движением вскинула руку вверх. Наруто снова скосил глаза на доступный для глаз клочок страницы из дневника, где почти мгновенно появилась аккуратная короткая запись:       «Когда он свежий».       — Когда он свежий, — снова прочитал Наруто.       — Правильно, мистер Узумаки, — уже увереннее одобрил Ямато. — Что ж… А как, по-вашему, эффективнее всего добывать семена из плодов?       «Проткнуть чем-нибудь острым, бестолочь».       — Проткнуть чем-нибудь острым, бе… Проткнуть, сэр. — Наруто принял самый что ни на есть неполживый вид, вскинув на профессора Ямато преисполненные ученического послушания глаза.       — Отлично, — кивнул он довольно. — Что ж, видимо, мистер Узумаки действительно хорошо слушал меня на одном из прошлых занятий. Примите заслуженные десять очков в пользу факультета Гриффиндор. Остальные — записываем…       Ямато пошёл вдоль длинного стола, расположенного по центру теплицы, диктуя студентам способы добычи плодов цапня. Наруто вытянул шею, пытаясь высмотреть Саске сквозь тепличные заросли, но именно в этот момент его полностью загородила массивная фигура слизеринского вратаря Дзюго.       «Ну всё, Узумаки. Либо ты зарабатываешь столько же для Слизерина, — проступили чернила на безупречно чистой бумаге дневника, складываясь в беглый почерк Саске, — либо…»       — А сейчас отложите перья, — объявил профессор Ямато, стоя около кучки слизеринцев, — и разбейтесь на пары. К концу урока вы должны добыть минимум по три огурца с каждого пня.       «Либо?» — нацарапал Наруто, но ответа дождаться явно было не суждено: Дзюго отошёл в сторону, открыв взору Наруто Саске, который тут же сунул что-то под учебник. Наруто не сомневался — это был дневник, который тот поскорее спрятал от глаз профессора.       Как можно незаметнее хмыкнув в кулак, Наруто принялся натягивать защитные перчатки. Вчера они с Саске переписывались весь день. Воскресенье выдалось очень холодным: с самого утра шёл мокрый снег, дул ледяной ветер, и прогулку в Хогсмид решено было перенести. Конохамару без продыху готовился к экзаменам, а Киба, пробормотав нечто нечленораздельное про Запретный лес и то, что Акамару нравится там бегать, смылся до самого вечера. Сакура — в последнее время совсем странная — тоже куда-то пропала, сославшись на «важные дела», поэтому Наруто остался в гостиной Гриффиндора, наедине с дневником.       Почти половина уже была исписана. Добрая часть — за вчерашнюю ночь после возвращения с субботнего наказания: болтали обо всякой ерунде без остановки. Саске ответил, что «Комета 260», мол, не самая медленная в мире метла, Наруто — что не стал унижать его, скатываясь до оскорблений, сравнивая его скорость с семейной метлой «Синяя муха». Саске осведомился, откуда он тогда о ней знает. Наруто заверил, что знает много всего, например, что Саске пишет, как будто у него между пальцев выросли перепонки, как у большой пурпурной жабы. Саске, в свою очередь, поинтересовался, какая здесь связь, и, объяснив, что пишет почти в полной темноте, изумился, как Наруто со своими каракулями вообще допустили до СОВ, но практически сразу высказал догадку, что преподаватели, скорее всего, просто побоялись, что сломают себе глаза раньше, чем дочитают его кривое словоблудие до конца, а потому сразу поставили «выше ожидаемого». Наруто в ответ дважды усомнился в его умственных способностях — сначала обвинил в Немочи Пустоголового и порекомендовал обратиться в больницу Святого Мунго, потом в незнании, как выглядят жабы, а следом посоветовал воспользоваться заклинанием «Люмос» или окном, откуда светит луна, чтобы видеть, что пишешь, на что получил ответ — Узумаки-Наруто-который-много-всего-знает, очевидно, не знает, что гостиная Слизерина находится в подземельях, и из-за Чёрного озера естественный свет туда проникает через толщу воды. То есть ночью — темно как в склепе, пошутил Наруто.       Так пролетела вся ночь, пока Наруто не заметил, что предрассветная дымка тронула синевой беззвёздное небо у кромки Запретного леса, и не захлопнул дневник, привычно сунув его под подушку. А потом вынул, написал, что идёт спать, дождался лаконичного ответа «Спокойной ночи» и с застрявшим посреди солнечного сплетения тёплым комом из сердца и дыхания попытался уснуть.       Долго потом ворочался с мыслью, чуть не сбив ногами полог, — творится с ним в последнее время что-то странное. Будто что-то глубинное готовилось к прорыву на поверхность, и впервые попытавшись определить что, Наруто ощутил, что не может дать этому ощущению названия.       Это было похоже на полёт — будто он мчится куда-то на гоночной метле, не видя ничего вокруг, не останавливаясь, полный эйфории и азарта, точно зная — где-то там, вдали, прячется золотой снитч, сулящий выигрыш. Некогда приглядываться, некогда думать — только вперёд, навстречу чему-то неясному, не обретшему видимые черты, но такому манящему, желанному… Вопросы — почему он, Узумаки Наруто, прилип, не отдерёшь, к этому дневнику, как старый мозольный пластырь, в какое место его клюнул бешеный гиппогриф, отчего он так желает общения с Саске и что, поганый гриндилоу его дери, он вообще делает — оставались без ответов.       Где-то на задворках сознания Наруто боялся их получить — заранее перехватывало горло. Казалось, правда обрушится на него, поглотит с головой, поползёт по коже, а когда настигнет — больше не отпустит.       Когда гриффиндорскую спальню осветило утро, а за окном большими пушистыми хлопьями повалил снег, Наруто накрыл уставшие от бессонницы глаза руками — это просто желание дружить, думал он, просто очень сильное желание дружить. И если так задуматься, дать себе волю…       Тот мальчик, сирота, чей сумасшедший брат перебил толпу народа, и которому чуть-чуть, но сочувствовал; тот слизеринский ловец, выхвативший снитч из-под самого носа, и которому чуть-чуть, но завидовал… Мрачный одноклассник, чей взгляд он перехватывал на уроках; соперник, которого побеждал в квиддиче; парень, которого увидел на платформе девять и три четверти — как в первый раз! — и пялился не меньше, чем девчонки…       Казалось, зудящее, беспокойное чувство, возникающее при одном взгляде на Саске, жило в нём всегда, и только сейчас распустилось во весь цвет. Чёрт его знает, что происходит, думал Наруто, это стало его частью так давно, что казалось — момент, когда началось, уже не определить. Всё это был он, Учиха Саске. Слизеринец, странный малый, угрюмый неразговорчивый одноклассник, которого, казалось, долгие годы готовился узнать. Или каким-то немыслимым образом знал всегда.       Засыпая, Наруто имел неосторожность прикинуть, будут ли они с Саске дружить после?.. Продолжится ли их общение? Станут ли близки, как с Конохамару, Кибой или Сакурой? Или хотя бы как с кем-нибудь из команды по квиддичу?..       И тут же прикусывал губы, тёрся щекой о грубую наволочку, вспоминая резкую характеристику, которую дал их общению Саске. Как он сказал? «Мы не близкие люди»? Что-то болезненное было в этих словах — как туманный огонёк болотного фонарника , заманивший в трясину, глухую-глухую топь, откуда уже не выбраться. Наруто знал: Саске не издевался, а сказал правду — он бы и сам сказал то же, но стоило повторить про себя его слова — сводило внутренности; тошно становилось до зубного скрежета.       Утреннее небо лиловело и лиловело, отбрасывало акварелью разводы на потолок, медленно прокрадывалось в спальню на мягких кошачьих лапах. Вдали у края Запретного леса клубился призрачный туман, стелился по земле, тянулся к замку. В спальню потянуло прохладой, но Наруто её не замечал. Нервно прикусив кончик подушки, думал уже о другом: Саске — чёртов слизеринец. Высокомерный, порой — ко всему равнодушный ублюдок. Такого не разгадаешь — увильнёт, как скользкий уж. А в коридоре был… Растерянный, придавленный чем-то тяжёлым. Такой обычный и… будто бы одинокий.       Интересно, размышлял Наруто, проваливаясь в сон, были ли у Саске те самые близкие люди? Друзья, с кем он болтал вечерами, кому всё рассказывал? В Хогсмиде, где каждое воскресенье гуляли студенты, он не видел Саске ни в одной компании чинно разгуливающих по Верхней улице слизеринцев — ни в «Трёх Мётлах», ни в «Зонко», ни в «Сладком королевстве». На переменах замечал разве что мельком: может, он ходит на уроки тайными коридорами, подальше от вездесущих, преследующих его девчонок? За партой он гордо сидел один, редко — с кем-то из своей команды: то с бугаем Дзюго, то с тем скользким типом Суйгецу. С кем обедает Саске за столом в Большом Зале Наруто вспомнить не смог: в те редкие моменты, когда он оборачивался взглянуть на стол Слизерина, почти всегда находил Саске за своей спиной. Кто там сидел рядом с ним — Наруто не обращал внимания.       И пусть Наруто мог сокрушительно ошибаться, как Хамфри Белчер, полагавший, что пришла пора для сырного котла, он готов был рискнуть: кто знает, к чему он движется и куда примчит его та лихая метла, к какому выигрышу?..       Наруто не успел понять, что уснул. Казалось, закрыл глаза и вновь их открыл, когда ослепительно белое утро выходного дня врезалось в глаза. Всё воскресенье сонный, оттого что Киба разбудил копошением за два часа до завтрака, Наруто, сидя в гостиной Гриффиндора, подобравшись ближе к огню, поглядывал в окно на валившие хлопья снега, домучивал эссе по трансфигурации на тему «Принципы повторной материализации» и лениво обсуждал с Саске в дневнике, что будет с их наказанием.       Длилось это, правда, недолго — оба внезапно обнаружили, что Данзо костерить на чём свет стоит куда интереснее, а потому потратили немало времени на то, чтобы вдоль и поперёк обсыпать завхоза самыми последними ругательствами.       Где-то между «немытым упырём», «пятнистой поганкой» и «плешивой вешалкой» тема их разговора неминуемо иссякла. Наруто погулял глазами по гостиной в поисках предмета, которым ещё можно оскорбить завхоза, и наткнулся на кем-то оставленный журнал «Придира». Крупный заголовок гласил:

«Как далеко зайдёт солист-коррупционер из группы «Ведуньи»?

Шокирующая правда популярности песни «Делай как горный тролль» и при чём тут

«лай-лай» в конце каждого куплета? — ответит сам солист группы, Киллер Би,

чьё имя мы обещали оставить в секрете,

но мало ли что мы обещали».

      Наруто окинул взглядом обложку с движущимся фото сурового бородатого колдуна в тёмных очках и лихой бандане. Колдун глядел на него в ответ упрямо и без всякого сочувствия, всем видом намекая, что нет, парень, с завхозом — это ты сам выкручивайся.       Наруто повертел перо в руках, перебирая в голове всех опасных и мерзких существ, о которых когда-либо слышал на уроках Какаши, но никого кроме красных колпаков и гриндилоу вспомнить не смог.       Он перечитал свой последний ответ:       «Сколько он ещё продержится на должности завхоза? Он же выглядит как ожившая мумия».       «Он будет чрезвычайно рад услышать это от тебя лично», — шли следом слова Саске.       …Помнится, на одном из уроков Какаши скучающим тоном поведал, что директриса не позволяет ввозить в школу существ страшнее садового гнома, а потому остальных они будут изучать благодаря боггартам некоторых учеников. Например, боггарт Кибы отлично подойдёт — он превращался в ведьму банши…       Наруто ещё раз взглянул на обложку «Придиры», расплылся в усмешке и размашисто нацарапал:       «Ага, запоёт, как банши, севшая на толстую дубинку горного тролля».       Ответа от Саске не было долго — где-то минут десять, и Наруто даже решил, что он уснул или…       «Боюсь представить, откуда у тебя такие фантазии».       «А что тут такого?»       Снова последовало недолгое молчание. На бумаге появилось маленькое чернильное пятно, будто Саске, задумавшись над ответом, в нерешительности замер над дневником с занесённым пером. Наконец он написал:       «И… часто тебя посещают такие мысли о ведьмах банши?»       Наруто нахмурился и почесал пером ухо:       «Ты о чём? Ты что, не знаешь, как орёт банши, или ни разу не видел дубину горного тролля?»       «Я не хочу представлять это. Пожалуйста. Остановись».       «Ну она же вся в сучках? Только не говори мне, что не понял шутку про занозы на заднице. Ну, типа, сел, получил занозу в ягодицу, заорал? Ха-ха? Саске, ты какой-то слишком нежный для слизеринца».       Саске некоторое время молчал, а потом на бумаге проступили буквы:       «Мерлин… Так ты об этом».       Наруто, сбитый с толку, хмуро пробежался глазами по их переписке, задумчиво потёр переносицу… Как внезапно ощутил резкий жар, пламенем хлестнувший как из-под хвоста огненного краба. Кровь прилила к щекам. Наруто чувствовал, что у него вот-вот пар рванёт из ушей, точно дым из трубы «Хогвартс-экспресса»: все мысли вскипели и испарились, осталось только дикое желание спалить дневник и заодно превратить Саске в дождевого червя.       «Да ты извращенец!» — в ярости черкнул Наруто. Хотел добавить ещё парочку оскорблений, но случайно спихнул локтем чернильницу, и та залила ковёр.       Пока он злостно рылся в сумке в поисках новой, дневник на его коленях вспыхнул:       «Заметь, я не назвал тебя извращенцем. Хотя мог, когда решил, в каком именно виде ты представляешь нежить».       «Я такого вообще не представляю! — свирепо написал Наруто. — Никогда и ничего!»       «Совсем? Кажется, нежный у нас ты. Безукоризненно чист, как карликовый пушистик в мире карликовых пушистиков».       «Сам ты карликовый пушистик! — Наруто почти взвыл, поняв, что по-дурацки угодил в свою же ловушку. — Я имел в виду нежить, тупица. Это не относится к живым людям. Если я не афиширую какие-то свои отношения, это не значит, что этого не существует!»       Наруто так злился, что сам не до конца понимал, что пишет. Исходящие от Саске — буквально первого красавчика, которого мечтала охмурить каждая девчонка в этой чёртовой школе — тонкие и весьма недвусмысленные намёки про неопытность отозвались куда большей болью, чем прошлая колкость, брошенная ему в лицо на лестнице седьмого этажа — будто влюбиться в Наруто может только кто-то с мозгами тролля или угодивший под порчу, несовместимую с жизнью…       Ответа долго не было. Наруто весь извёлся, думая, что бы такого дописать ещё, и в итоге раздражённо вывел:       «Ты, кстати, ошибся».       Ответ пришёл мгновенно:       «Насчёт чего?»       «Насчёт мозгов тех, кто в меня влюбится».       «Если ты про Гаару, то можешь поверить мне на слово — у него мозги всмятку…»       Судя по крохотным брызгам чернил, Саске писал очень быстро. Очевидно, он торопился и хотел добавить что-то ещё, но Наруто его опередил:       «Что? Нет, я не про него».       «А про кого?»       «Какая разница?»       Слова выступили на странице с видимым нажимом, будто Саске нарочно вдавил кончик пера в бумагу:       «Никакой».       Наруто с минуту тяжело дышал, будто только что перегнал табун кентавров, глядя на его «никакой». На языке возник привкус неприятной горечи; по телу пронеслась жгучая волна непонятной обиды, отравила всего изнутри, застыла в горле. Стало так тошно, что захотелось швырнуть дневник в стену. Или в камин, прямо в огонь. А потом снова достать и снова швырнуть.       Он вскочил с протёртого дивана и, отбросив дневник в соседнее кресло, сделал круг по гостиной. В голове, вызывая зубовный скрежет, повторялся короткий, ершистый ответ Саске, как заевшая пластинка с вальсом для Рождественского бала.       Наруто притормозил у окна и опёрся на подоконник, прижавшись лбом к прохладному стеклу, — пытался сообразить, что его так задело. Внутри ворочалось, копошилось горькое ощущение — едкая обида растворялась, обнажая незащищённое, скрытое нутро. С Саске… словно хотелось соперничать. И даже будто бы не с ним самим, а с кем-то другим — за его, Саске, внимание.       Горечь резко схлынула, сменившись кольнувшим сердце страхом. Наруто попытался поймать за хвост ускользающую мысль, но тут же себя оборвал: он не должен этого хотеть. Это как-то слишком. Вопреки здравому смыслу.       Оторвавшись от стекла, Наруто потёр изрядно онемевший от холода лоб. Мысли успокоились, остыли, и, когда он обессиленно рухнул обратно на диван, решил: этим желаниям воли лучше не давать.       Пододвинув к себе дневник, сидел так — гриндилоу знает сколько, сжав в руках обложку и раздумывая, стоит ли продолжать их с Саске диалог на эту тему или перевести всё в шутку, пока не ощутил, как тепло магии осторожно греет подушечки пальцев.       Саске задал вопрос про завтрашние занятия по травологии. Нейтрально-отвлечённый, аккуратно выведенный ровным, почти идеальным почерком — каким-то даже неестественно идеальным.       Наруто перечитал этот вопрос трижды, прежде чем осознать, что рад и удивлён тому, как ловко Саске переменил тему — вникать в иное сейчас не хотелось. Пусть и запоздало сообразил, что Учиха Саске, обсуждающий с ним, Узумаки Наруто, школьные предметы или домашнее задание — это так же естественно, как феникс, вылупившийся из яйца василиска.       И сейчас, стоя у длинного стола в теплице профессора Ямато, поглядывая на страницы дневника, с помощью которого Саске буквально спас его и факультет Гриффиндор от неминуемого позора, Наруто, поражённый приятной переменой, ощутил, как спину и затылок обсыпало колючими, но приятно волнующими мурашками; по телу дрожью неясной лихорадки пронеслась тёплая волна.       Саске, который помог так неожиданно — определённо понятнее и приятнее, чем Саске, на которого обижался вчера по опасно невнятной причине, суть которой, раздумывал Наруто, вставляя в рот защитную пластину для зубов, лучше больше не пытаться вытащить на поверхность.       — Давай, ты держи чёртов пень, а я попробую раздвинуть это дупло, — негромко проворчал Киба, нацепляя защитные очки.       Вооружившись секатором и отхватывая длинные вёрткие побеги цапня, норовившего опутать руки и шею, Наруто изловчился и обездвижил пень, перевязав одним побегом остальные, а Киба, нырнув рукой в раскрывшееся отверстие, достал оттуда пульсирующий салатного цвета плод, раздутый до размера бладжера.       Пока Киба пытался попасть ножиком для нарезки ингредиентов по вздрагивающему огурцу и с отвращением косился на соседей, выдавливающих из добытых плодов семена, похожие на зелёных извивающихся червяков, Наруто, листая справочник, украдкой посматривал то в дневник, всё ещё хранивший молчание, то в сторону слизеринцев.       В теплице царили шум и гам: сначала весь обзор ему загородил необъятный Чоуджи, который с царапинами на физиономии удерживал ветви цапня, пока Шикамару пытался вытащить локоть из сомкнувшихся краёв дупла, а потом Ино, поднявшая жуткий крик из-за того, что цапень запутал свои кривые ветки в её длинных волосах.       — Наруто, достал! Куда ты там всё смотришь? — Недовольное лицо Кибы в широченных очках выплыло перед ним, как большущая взъерошенная стрекоза. — Нам ещё два чёртовых огурца надо достать.       Словно в поддержку слов Кибы, цапень больно хлестнул Наруто по носу. С силой вцепившись в извивающий побег, он придавил упрямый трухлявый пень ногой. Киба, кряхтя, тут же согнулся над дуплом, загнав внутрь руку по самое плечо. С трудом выудив по очереди два крупных склизких плода, он неосторожно поскользнулся на мантии и, всласть ругнувшись, смахнул бешеный овощ локтем.       Стремительно взлетев, огурец стукнулся о стену теплицы и, отскочив, попал Суйгецу в капюшон мантии. Суйгецу, прищурившись, огляделся и швырнул огурцом в Карин.       Поднялся визг, и Наруто, хохоча, крикнул:       — Эй, это наш!       Карин от души швырнула ему овощ, и пока он летел, Наруто, уверенным движением ловца вскинувший руку, случайно поймал знакомый взгляд с дальнего стола…       Саске шли даже чёртовы очки, со сладко-горькой досадой отметил Наруто, и обязательно отметил бы что-нибудь ещё, если бы не огурец, который, пролетев всю теплицу, прицельно врезался ему в лоб.

***

      — Я в порядке, — отмахнулся Наруто, попытался встать, но Шизуне ловким движением руки усадила его обратно на больничную койку.       — Не вертись, — надзирательно сказала она, обильно смазывая ватный тампон какой-то вонючей мазью, — это всего лишь Литейский бальзам доктора Летто. Он даже не щиплет!       Наруто, гневно пыхтя, послушно уселся, ожидая своей участи. Неджи и Киба, которые стояли рядом с больничной койкой, взирали на него сверху, как парочка свирепых гарпий, сложив на груди руки.       — С ним точно всё хорошо? — обеспокоенно уточнил Неджи с таким видом, будто Наруто в любой момент мог сотворить что-то из ряда вон: раздеться и станцевать в одной шляпе или начать выкрикивать ругательства в духе Пивза. — Ему можно посещать тренировки по квиддичу?       — Я же говорю — всё со мной нормально, — сердито заявил Наруто и вновь попытался встать на ноги. — Это же всего лишь овощ!       Шизуне твёрдой на сей раз рукой вернула Наруто в сидячее положение и ткнула ему в лоб ватным дымящимся тампоном. Наруто ойкнул от неожиданности.       — Ты грохнулся, как мешок с драконьим навозом, — с извиняющейся интонацией проронил Киба.       — Не хватало, если у тебя трещина в черепе или что похуже. Скоро матч с Когтевраном, ты должен быть в форме, — непререкаемым тоном добавил Неджи. На его бледном напряжённом лбу вздулась вена, что всегда означало — капитан их команды не в духе, и спорить с ним сейчас — себе дороже.        — Всё будет хорошо. При таком падении сложно получить серьёзные травмы, — миролюбиво сказала Шизуне, размазывая бальзам по ссадине на лбу Наруто. — Если будет кружиться голова, сразу приходите, мистер Узумаки. А до тех пор можете быть свободны.       Шизуне, взмахнув волшебной палочкой, прилепила к его лбу пластырь и скорым шагом удалилась в свой кабинет. Киба протянул Наруто его школьную сумку.       — Извини. Учебники собрать не успел.       — Спасибо, Киба, — кивнул Наруто, сунул нос в сумку и похолодел.       Его предположение подтвердилось: Киба оставил часть его учебников на столе. Ни справочника «Плотоядных деревьев всего мира», под который он сунул дневник, ни самого дневника в ней не оказалось.       Наруто, потирая лоб, встал с больничной койки. Голова немного кружилась после падения. Из Карин, той психованной слизеринской девчонки, явно получился бы хороший загонщик, с досадой подумал он. Бешеный огурец угодил ему точно в лоб и взорвался, забрызгав лицо зелёной жижей, а сам Наруто, не ожидавший удара, поскользнулся и упал навзничь, стукнувшись головой о трухлявый пень. Глубокое чувство падения в чёрную яму и слепящая тошнотворная боль пронзила затылок — он отключился буквально на несколько секунд, по прошествии которых взволнованный профессор Ямато отправил его вместе с Кибой в больничное крыло.       Он смутно помнил, как по пути к ним прицепился оскорблённый в лучших чувствах Неджи, который всю дорогу костерил слизеринцев за «выведение из строя» гриффиндорского ловца, и уже после того, как Шизуне поколдовала над ушибленным затылком, Наруто окончательно пришёл в себя.       Прозвенел колокол. За дверями больничного крыла послышался радостный топот учеников, спешащих с занятий на обед в Большой зал.       — Помощь нужна? — участливо спросил Киба.       — Нет, ты иди, — ответил Наруто, забрасывая школьную сумку на плечо. — Я пока сбегаю за учебниками к Ямато.       Киба и Неджи покосились на него с тревогой, но ничего не сказали. Все трое вышли из больничного крыла и сразу слились в потоке шумных хохочущих пятикурсников из Пуффендуя. В вестибюле Наруто вынужденно отстал от друзей, проскользнув в дубовые парадные двери, и быстрым шагом выбежал на улицу.       Крохотные снежинки медленно кружили в воздухе, солнце еле пробивалось сквозь низкие тяжёлые облака. Тут и там виднелись дорожки, растопленные от снега учениками с помощью разогревающих заклятий. Наруто немного постоял, вдохнул свежий морозный запах — голова слегка прояснилась, — а потом сошёл по ступеням во внутренний двор школы.       Идя огородами до оранжереи, Наруто уже хотел было свернуть на короткую тропу к саду, как навстречу из-за невысокой каменной ограды выскользнула чья-то маленькая тень в пуффендуйском шарфике, надвинутом по самый кончик носа.       — Мерлиновы подштанники, Хината! — удивлённо воскликнул Наруто, едва успев вовремя притормозить, — чуть не сбил тебя с ног!..       Та часть щёк Хинаты, что была видна из-под шарфа, стала пунцовой.       — К-к… Как ты себя чувствуешь? — силясь совладать с собой, смущённо пролепетала она. — Сакура сказала, т-ты сильно уш-шибся…       Она опустила глаза и покраснела пуще прежнего, отчего стала странно контрастировать со своим канареечного цвета шарфом. Наруто сконфуженно сглотнул, ощутив себя ступившим на хрупкий тончайший лёд, — из-за всей этой истории со сбежавшим преступником Учихой, наказанием и дневником, его голову в последнее время занимал только Саске, — и Наруто благополучно забыл о том, что, по словам Сакуры, нравился Хинате — этой молчаливой и незаметной в тени своего брата пуффендуйке. А сейчас, столкнувшись с ней нос к носу, Наруто стало совсем совестно и неудобно: будто ему вручили домашнего кролика и теперь ждали, что он научит его послушно выскакивать из шляпы.       Святой Мерлин, припомнил Наруто, он ведь ещё и перо ей торчит…       — Ерунда, — отмахнулся Наруто. — Шизуне быстро меня подлатала.       Вместо слов Хината непослушными пальцами выудила из кармашка своей школьной сумки какой-то пузырёк.       — Это на-настойка растопырника, — не переставая заикаться, проговорила она. — Во… Возьми, п-пожалуйста, она п-поможет…       Она была уже совсем красная и, казалось, вот-вот рухнет в обморок. Её пальцы дрожали так сильно, что трясся весь пузырёк: жидкость внутри бултыхалась, ходила ходуном; сам пузырёк грозился упасть в снег, и чтобы избежать этого, Наруто поспешил подхватить настойку из её рук.       — Спасибо, Хината… Э-э… Не стоило… — сказал он, не придумав ничего другого, слегка огорошенный этим жестом.       Внезапно Наруто подумал, что почти не знал её: они и знакомы-то были лишь благодаря Неджи. Если бы тот не брал с собой сестру на встречи в «Трёх Мётлах», он вряд ли запомнил бы её в толпе одноклассников-пуффендуйцев, с которыми у Гриффиндора до пятого курса довольно редко случались сдвоенные уроки.       Мимо них прошла шумная группка четверокурсников-когтевранцев. Хината, едва ли способная сказать хоть слово, пробормотала что-то неразборчивое — её и без того тихий голос потонул в громком разговоре весёлых студентов.       — Что ты говоришь, Хината? — Наруто склонился над ней, силясь хоть что-то расслышать.        Вместо ответа она испуганно взметнула на него глаза и странно качнулась. Наруто, всерьёз обеспокоенный её состоянием, слегка потряс её за плечо:       — Эй, с тобой всё хорошо? — поинтересовался он. — Проводить тебя в больничное крыло? Или хочешь, я позову Неджи?       Хината быстро замотала головой и, как перепуганный заяц, отскочила от него на шаг. Пролепетав что-то похожее на «Извини», вновь сделала шаг, потом ещё, ещё и, наконец, развернувшись на месте так, что чуть не выронила школьную сумку, с необычайной прытью засеменила в сторону замка.       Наруто некоторое время стоял, глядя ей в спину, слегка опешивший, и, пожав плечами, уже повернулся к теплицам, как заметил перед собой знакомую фигуру с торчащими на затылке тёмными волосами и слизеринским шарфом, который здорово припорошило снегом.       Саске тоже смотрел вслед Хинате: на узком красивом лице не дрогнул ни единый мускул, взгляд был так же сдержан, как и выражение губ, тонких и плотно сжатых — лишь брови едва хмурились. И не поймёшь, что он удерживает, подумал Наруто, — не то привычную холодную усмешку, не то плохо скрываемую злость.       Неизвестно по какой причине ощутив себя странно виноватым, Наруто неуверенно переступил с ноги на ногу. Интересно, долго ли Саске тут стоял и слушал их разговор, отстранённо задался вопросом Наруто и непроизвольным движением потянулся взъерошить себе волосы на затылке:       — Э-э… Привет?       Пронзительные тёмные глаза изучающе пробежались по его лицу и ненадолго задержались на лбу с пластырем, впиваясь так цепко, что Наруто показалось, будто он чувствует прикосновение прохладных пальцев к своим щекам.       — Ты забыл. — Саске протянул ему справочник и дневник. Наруто только сейчас обратил внимание, что он всё это время держал их в руках. — Ямато просил тебе передать в конце урока.       — Тебя? — Наруто улыбнулся краем рта.       Саске выразительно выгнул бровь:       — Ты хотел, чтобы кто-то из твоих одноклассников-гриффиндорцев прочитал твои соображения насчёт банши и горных троллей? — уточнил он с долей плохо скрываемого скепсиса. — Я сам вызвался в больничное крыло. Но я, конечно, мог промолчать — ваша староста, Сакура, как раз собиралась вернуть тебе вещи вместо меня.       — Нет, конечно, — обрадовался Наруто. — Давай сюда.       Губы Саске тронула едва заметная полуусмешка.       — Что она тебе дала? — Он глазами указал на ушибленный лоб Наруто.       — Кто? — не понял Наруто, пытаясь запихать одновременно и учебник, и дневник в сумку, как замер, взметнув на Саске заинтригованный взгляд. — Ты про больничное крыло?       Выражение лица Саске стало заметно кислым, но в глазах мелькнул едва различимый намёк на тревогу.       — Хьюга, — коротко ответил он и фыркнул, всем своим видом демонстрируя пренебрежение.       — Настойку растопырника, — ответил Наруто, безрезультатно пытаясь спрятать непонятно почему рвущуюся наружу улыбку. — А что?       Изящно очерченная линия скул Саске слегка порозовела не то от уличного морозца, не то ещё по какой причине.       — Ничего, — прохладно ответил он и, явно преодолев себя, добавил: — Поосторожнее с зельями, пока чёртов Данзо не научился распознавать заказы из магазина Мэй. Их же всё равно присылают в школу с совами, несмотря на запрет…       — О, по-твоему, на Хьюгу наложили порчу, несовместимую с жизнью, или ты намекаешь, что у неё… — заулыбался Наруто, но договорить не успел — Саске его перебил.       — Я не… Ты дурак, Узумаки? — Он сощурился. — Если тебя отравят, бестолочь, я точно буду последним, кто станет по тебе скучать.       Саске раздражённо стряхнул снег с плеч и полосатого шарфа. Преисполненный чувства собственного достоинства, вильнул в сторону, об­ошёл Наруто и направился к замку.       Наруто, провожая его взглядом, так и застыл с глупой улыбкой на лице. Опомнился лишь, когда заметил, что пытается запихать экземпляр «Плотоядных деревьев всего мира» вместе с дневником себе в карман.