Дневник и сахарное перо в кармане Наруто Узумаки

      Утро в день матча Гриффиндор-Когтевран выкатило на потолок Большого зала яркий солнечный свет и по-ледяному высокое и голубое, без единого облачка, предвесеннее небо — но если бы кто-нибудь спросил Наруто о погоде, он не понял бы ни слова из того, о чём с ним говорят.       Потому что если бы оно отражало всё, что происходило у него внутри, — небо, точно бритвой, разодрала бы алая рана, и между полных свинца туч взошла бы луна, кровавая, страшная, объятая огненным кольцом.       В то утро внутри Наруто раскалывались горы, крошились камни, скалы рушились и хоронили под собой всё живое: земля вскрывалась ножевым разрезом. А потом в одну секунду стало темно, словно Наруто очутился в клубах перуанского порошка Мгновенной тьмы.       Всё началось обычнее некуда:       — Идеальный день для квиддича. — Неджи, полностью в экипировке, расхаживал за спинами игроков у гриффиндорского стола и как коршун заглядывал в тарелки своей сборной, следя, чтобы все съели достаточно омлета. — Небо чистое, это значит, вы сможете заходить на противника со стороны солнца… Сядь на место, Киба, если ты рухнешь с метлы в голодный обморок и мы проиграем… — Волевым движением он усадил застонавшего от безнадёги Кибу обратно на скамью.       — Неджи, уймись, — закатив глаза, протянула ТенТен. — Ещё кусок, и мётлы не смогут поднять нас в воздух.       — Мы должны быть полны силы Юности! — воодушевлённый Ли, бурля энтузиазмом, вскинул в воздух кулак и принялся за вторую порцию. Чоуджи энергично закивал.       — Спасибо, Ли, — искренне поблагодарил Неджи. — Я пойду проверить погодные условия. Жду всех вас на поле.       Наруто и Сакура, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, многозначительно переглянулись. Неджи направился к выходу из Большого зала — парочка второкурсников горячо пожелали ему вслед удачи.       — Он сам-то ел? — обиженно буркнул Киба, отодвигая тарелку подальше.       — Нет, — просто ответила ТенТен и пожала плечами. — Его обычно тошнит от волнения перед матчем.       Голоса шумели громче обычного. Мимо столов на квиддичное поле спешили радостные и возбуждённые студенты: гриффиндорцы, разодетые в красное с золотом, когтевранцы — в синее с бронзой. Многие пуффендуйцы тоже отдавали предпочтение той или иной команде — Наруто заметил прикреплённые к мантиям розетки со львом, а вот на слизеринцах, помимо зелёных с серебром шарфов и шляп, никаких знаков отличия не наблюдалось. За редким исключением кто-то цеплял к мантии бронзового ворона и только, будто болеть за Гриффиндор — выше их человеческого достоинства.       Наруто с любопытством пробежался взглядом по столу Слизерина, но Саске отыскать не вышло — слишком много столпилось в проходе студентов, и сколько бы раз он ни пытался высмотреть знакомый силуэт, ему не удавалось.       — Пора, — наконец негромко сказала Сакура, взглянув на часы, и отодвинула скамью. — Уже почти одиннадцать.       — Удачи нам, — выдохнула ТенТен, роняя вилку. — Ни пуха ни пера.       — Идём, — решительно кивнул Киба, подхватывая со стола форменные перчатки.       Вся команда поднялась со своих мест и, под дружные крики гриффиндорцев с пожеланиями удачи — кто-то размахивал флажками, кто-то выволок транспаранты со львом, который топтал ворона, — направилась на квиддичное поле. Наруто беспокойно вертел головой, гуляя взглядом по толпе в изумрудно-серебристых шарфах, отчего у него быстро заболела шея.       У распахнутых дверей вестибюля, у самой мраморной лестницы, кто-то взялся за его рукав.       — Саске, — Наруто обернулся и выдохнул с облегчением — будто секунду назад его стискивали кандалы, но с появлением Саске — рухнули.       На плечах и шарфе Саске сверкали нерастаявшие крохотные снежинки — он явно только вернулся с мороза и, судя по слегка порозовевшим щекам, торопился. Но его глаза, как всегда, блестели прохладно и ровно, и сам он излучал безукоризненное спокойствие.       — Пойдём отойдём на минуту, — кивнул он в сторону.       — Я сейчас, — бросил Наруто притормозившей в дверях команде. — Догоню вас!       — Не опаздывай! — прикрикнула вслед Сакура, но Наруто её уже не слышал — Саске поволок его за собой.       Они свернули из вестибюля в соседний коридор и, минуя рыцарские доспехи, нырнули под первую попавшуюся лестницу. Здесь было пыльно, узко и царил лёгкий полумрак — обоим пришлось прижаться друг к другу почти вплотную, чтобы не вляпаться в паутину. До слуха доносились приглушённые толстыми стенами замка топот множества спешащих на матч ног и возбуждённые разговоры.       — Я не видел тебя на завтраке, — начал Наруто. — Ты что, уже успел побывать на поле?       — В Хогсмиде, — сказал Саске. — Но это…       Наруто похолодел всем телом, точно услышал что-то очень плохое:       — Что ты там делал?       — Неважно, — оборвал Саске и добавил: — Я хотел пожелать тебе удачи.       В голосе Саске, всегда спокойном и напоенном прохладой, появились неведомые интонации — слова откалывались друг от друга по слогам, лопались и осыпались, переломанные надвое.       Наруто насквозь пробрало ледяной тревогой: сердце скрутил колючий жгут.       — Спасибо, — вытолкнул он из себя, прочно замороженный этим «неважно», внезапно вырастившим между ним и Саске стену в сотню футов. — Но что ты так рано делал в Хогсмиде?..       Озвученный во второй раз вопрос прозвучал жалко. Наруто не стал винить Саске, что тот проигнорировал его.       — Выложись на полную, — сказал он прямо, глядя Наруто в лицо. — Думай только об игре.       — Конечно, — невесело хмыкнул Наруто, пытаясь прогнать ощущение тревоги, вызванной далеко не матчем. — Сай точно не сможет выиграть у меня снитч, как ты в начале года.       Саске покачал головой.       — Я не выиграл, я проиграл.       Прозвучало до ужаса неестественно, словно Саске находился не здесь — не в каморке под лестницей, а где-то далеко-далеко, точно разговаривал с Наруто сквозь огромное расстояние.       Наруто не успел переспросить. Саске вдруг выдохнул с отчаянием, притянул его к себе за плечи и поцеловал — так неистово, как не целовал ещё никогда. Наруто ответил на поцелуй, утопая и проваливаясь в упоительное забвение, полное отзывчивого тепла и лишённое времени и звуков.       Сколько времени они целовались, Наруто не знал: переполненный необъятным, распирающим изнутри чувством, что не умещалось в груди и едва не скапливалось влагой в уголках глаз, он не выпускал Саске из кольца рук. Миг наслаждения схлестнулся с реальностью, и Саске стал единственным, что имело значение в этом мире, — Наруто погрузился в сверкающий блаженный туман, как в молочную ванну, этот же туман втёк в его разум и заполнил всё тело.       Вечность прошла, когда рука Наруто оторвалась от спины Саске, а губы — от его губ. Реальность навалилась с тяжестью притопнувшей великаньей ноги, а всё, что произошло потом, затерялось в туннелях памяти, унося мысли вслед за длинным, как зима, днём, в котором Наруто отчаянно пытался не исчезнуть.       Казалось, туман не покидал его тела ни на минуту: вот они вдвоём бегут из вестибюля к полю — под ногами хрустит снег и промёрзшая земля, — вот Наруто пропускает сквозь пальцы прядь чёрной чёлки, заправляя её за ухо, а Саске болезненно сжимает его ладонь и долго не отпускает. Вот что-то выталкивается изнутри Наруто, пытается оформиться в слова, важные и нужные, предназначенные только Саске, — почему-то именно сейчас, но он не может решиться, и секунда лопается, как пузырь на бурлящей поверхности зелья. Вот Наруто забегает в раздевалку. Ты чего так долго, возмущается Сакура, и почему ты весь в паутине, добавляет и бросает ему наколенники. Вот Наруто облачается в форму, вот алые плащи взметаются, как победные знамёна, когда они выходят на поле с мётлами наперевес, вот Неджи предварительно облетает голевые шесты, жмёт руку капитану команды Когтеврана, звучит свисток, взмывают мётлы, тренер Гай выпускает мячи…       Вот алая гостиная и грохочущий по ушам праздник: Гриффиндор одержал победу, и разум Наруто утопает в сумерках. Ура, кричат гриффиндорцы, Кубок наш! Кольца Когтеврана — дыра размером с великанью башку, здорово вы их забросали, кричат, в первые же десять минут! Ах, как здорово Сакура зарядила их вратарю бладжером! Ах, какой крутой финт вытворила ТенТен! Ах, как же ловко Наруто вырвал снитч прямо из-под носа Сая!..       Команду подбрасывали на руках, сливочное пиво лилось ручьями, кто-то взрывал хлопушки. Наруто, пьяного от радости, всего в сверкающем тумане, дышащего им, точно воздухом, из забытья вырвал неуверенный тычок плечо. Наруто обернулся и не сразу сообразил, как зовут этого неловкого парня в очках с толстыми линзами, который на отборочных показал себя из рук вон плохо: не мог отличить конец метлы от другого и каким-то чудом превратил свои уши в кактусы, но вспомнил — точно, это Удон, одноклассник Конохамару.       — Тебя там ждут, — показал он пальцем на выход из гостиной.       Сердце окатило жирной патокой. Наруто, окрылённый, оторвал себя от перевозбуждённой толпы и махнул к круглому проёму. Конечно, Саске не мог не прийти его поздравить, кто же ещё его может там ждать, кроме…       — П-привет.       Хината, до сих пор с ало-золотой розеткой на мантии, выглядела так, словно увидела перед собой боггарта. Ещё бы — Наруто вылетел из-за отъехавшего в сторону портрета так стремительно — точно пробка от сливочного пива, — что чуть не сшиб её с ног.       — Привет, — не сумев скрыть разочарования в голосе, бросил Наруто.       Она смотрела на него молча, словно чего-то ждала или не верила, что видит перед собой. Радость, наполнявшая кровь Наруто, скисла, отравляя сердце, — точно, он ведь обещал Неджи поговорить с ней, понятно, почему она здесь. Не стоило оттягивать этот разговор на такой до неприличия долгий срок.       Наруто стало нехорошо от мысли, что она могла всё это время на что-то надеяться, ждать от него объяснений…       — Т-ты ждал здесь его? — негромко, с несвойственной ей прямотой спросила Хината и растерянно оглянулась.       Наруто открыл рот, но сказать ничего не успел.       — М-можешь не объяснять. — Хината прикрыла глаза и покачала головой, отчего её прямая чёлка заколыхалась, как лёгкая вуаль, потревоженная дыханием. — Слухи по школе б-быстро разносятся.       — Хината, послушай, — наконец выдавил из себя Наруто. Говорить такие вещи оказалось куда сложнее, чем сражаться с пауками в Запретном лесу. — Зря я тогда так с тобой поступил… Извини. Мне не нужно было звать тебя на Рождественский вечер.       — Нет, не зря, — отозвалась Хината. — Иначе я бы п-п-продолжала мечтать о н-невозможном и не смогла бы д-двигаться дальше…       Что-то тяжёлое внутри Наруто треснуло, точно яйцо саламандры, — стало легко, будто он вновь воспарил в небе на «Нимбусе»:       — Так ты на меня не в обиде?       Хината вновь замотала головой. Оба неловко замолчали, слушая гулкую тишину, отражавшуюся от каменных стен замка.       — Я… — первой нарушила молчание Хината, — на самом деле просила того м-мальчика позвать в-вашего охотника, Кибу, а не ловца, но, к-кажется, он не о-очень разбирается в к-квиддиче и не п-понял меня, так что не мог бы ты…       — А-а, вот как… — Голова Наруто внезапно сделалась пустой и лёгкой, точно вместо страшного акромантула он столкнулся с крохотным паучком. Навыдумывал себе, а оказалось… — Конечно, я позову.       Он обернулся, но сказать пароль Полной Даме не успел — портрет отполз в сторону и из открытого проёма вылез Киба, взлохмаченный, бойкий, но одновременно какой-то испуганный.       Они обменялись короткими взглядами. Наруто похлопал Кибу по плечу, а он судорожно выдохнул и улыбнулся.       Наруто сам не понял почему, но, когда за спиной закрылся проход и он вновь оказался в общей гостиной, из сердца будто выдернули крошечную иглу. Туман вновь наполнил его голову, пьяный, сверкающий, как чистая эйфория, и неутолённое желание увидеть Саске заныло в груди.       Гриффиндорцы продолжали шумно праздновать, чокаясь сливочным пивом. Наруто пробрался сквозь толпу к лестнице в спальню мальчиков — каждый, мимо кого он проходил, норовил пожать ему руку, утянуть в разговор или похлопать по спине.       Долго искать дневник не пришлось: Наруто достал его из сундука, из-под вороха мятых мантий и носков без пары, и открыл на самой последней странице. Она была заполнена ровно до половины, разрубленная напополам беглым и резким, но аккуратным почерком Саске:       «Я буду ждать», — эти слова он написал ещё три дня назад, сидя в библиотеке, пока Наруто торопился к нему с тренировки. Сообщений свежее больше в дневнике не было.       Наруто обмакнул перо в чернильницу и написал:       «Ты у себя в гостиной?»       Интересно, чем он занят, думал Наруто. Обсуждает ли сейчас в компании слизеринцев, как Гриффиндор увёл у них из-под носа Кубок, или в одиночестве читает в спальне?.. Или, может, ушёл в библиотеку?.. Наруто резко вспомнил, что с утра Саске был в Хогсмиде, — и зачем ему только понадобилось туда идти? Может быть, пришёл заказ из Лондона? Но разве маглы доставляют посылки так быстро?..       Саске не отвечал. Наруто от скуки принялся листать их переписку.       «Очень по тебе скучаю», — писал пару недель назад Наруто. Вспомнилось: им не удалось встретиться в Выручай-комнате, потому что Неджи отпустил команду с поля очень поздно — аккурат перед началом комендантского часа.       «И я», — написал тогда Саске.        Наруто улыбнулся и перевернул ещё несколько страниц.       «Я не хотел уходить», — это почерк Саске. Буквы, как всегда, плавные, старательно выведенные, тесно прижатые друг к другу, словно нанизанные на нить, которую страшно порвать. Самые нежные слова Саске точно не на бумаге писал, а выводил на коже, вдавливая кончик пера.       «Я провёл бы в ней с тобой всё время до конца семестра», — отвечал тогда Наруто.       «А потом?»       «А потом мы бы уехали в Годрикову Впадину».       Наруто перечитал ещё раз, воспроизводя в памяти вечер той переписки. Перевернул страницы к началу февраля.       «И как же ты себя чувствуешь?» — спрашивал Саске.       «Как будто по мне топтались гиппогрифы, но вообще всё отлично! Неджи лютует с тренировками, не знаю, когда домашку делать! А ты?»       «Не очень».       «Конечно не очень, ты ведь не хотел идти вчера со мной в Выручай-комнату! Пошёл бы и было бы сейчас очень даже очень».       Наруто поморщился — вот дурак, и зачем так сказал… Обиделся, что Саске предпочёл ему вечер наедине с учебниками по трансфигурации. Он быстро перевернул страницы назад, ближе к концу.       «Почему ты не хочешь пойти с нами в “Три метлы”?»       «Я с тобой хотел провести выходной».       «Так и будем всегда вдвоём? Без друзей?»       Саске тогда не ответил.       «Придёшь в библиотеку?» — появилось от него сообщение на следующий день. Наруто вспомнил, как не хотел писать ему первым, поэтому, боясь пропустить момент, когда дневник нагреется, таскал его с собой всё утро. Саске написал только к обеду.       «Опять библиотека… Давай на восьмом этаже, как обычно», — нацарапал тогда Наруто, специально имитируя небрежный почерк, — мол, некогда ему.       «Это надолго, а мне нужно доделать зельеварение для Орочимару».       «Ты вчера не успел, что ли?»       «Нет».       «Хорошо, как скажешь. Библиотека так библиотека».       «Я хотел поговорить».       «Только не о том, что мои друзья идиоты или что-то в этом духе, и ты никогда с нами не пойдёшь в “Три метлы”. Неджи достаёт со своей стратегией игры, трансгрессия эта… У меня мозги пухнут, когда все разом от меня что-то хотят».       Наруто прикусил губу, перечитав строчки. Прозвучало ужасно грубо. Надо будет сегодня же извиниться, сказать, что из-за матча был сам не свой или что-то в таком духе. И как только Саске не послал его к чёрту?..       Наруто перевернул целую кипу страниц к началу, где переписка была ощутимо теплее:       «Хочу, чтобы ты сейчас был со мной».       «И я хочу».       «Сейчас встану и сбегу к тебе в гостиную».       «Спи, бестолочь. Если поймают — исключат, и мы не увидимся до лета».       «Только это меня и останавливает».       Наруто задержался на этих коротких, но полных нежности словах, заново переживая уже однажды испытанные эмоции наедине с собой, а теперь — трепетно охраняемые памятью. Он бережно переворачивал страницы, краснея от откровенности некоторых строк, и думал — интересно, а Саске хоть раз перечитывал их переписку? Нужно будет у него спросить…       Наруто переворачивал страницу за страницей. Дневник оставался холодным. Саске не отвечал.       — Ты чего здесь один?       Наруто вздрогнул от неожиданности и выпустил дневник из рук. В полумраке распахнутого дверного проёма, ведущего в спальню, стояла весёлая Сакура, завёрнутая в ало-золотой флаг поверх квиддичной формы. Потянуло отрезвляющим холодом. Впервые Наруто захотелось вскочить и захлопнуть перед подругой дверь, будто вместе с ней, флагом Гриффиндора, квиддичем и дурацким разделением факультетов в спальню втекли все причины, почему между ним и Саске всегда будет пролегать невидимая граница и почему в последние недели она стала особенно заметна.       — Жду, пока ответит Саске, — буркнул Наруто в ответ, поднимая с пола дневник.       Сакура сбросила флаг на кровать Чоуджи и, осторожно приблизившись, присела рядом.       — Ладно. — Она звонко опустила ладони на свои колени.       Наруто удивлённо на неё уставился.       — Что — ладно?       — Приводи его сюда, — неловко улыбнулась она. — Как староста официально заявляю, сегодня можно. Я не скажу ни декану, никому. Тем более, что сегодня праздник, а так как ты ловец, который вырвал для нас победу. Тут все за тебя. Да и вряд ли сейчас кто-нибудь способен его узнать, слишком много Конохамару достал сливочного пива… В крайнем случае, завернём в этот гриффиндорский флаг.       — Кого?       — Саске.       Наруто повёл ладонью перед лицом Сакуры.       — Ты как, в порядке? — переспросил он. — Его не пропустит портрет Полной Дамы.       — Конечно, я в порядке, — слегка раздражённо ответила Сакура, оттолкнув его руку, но тут же сменила гнев на милость: — Как будто ты не знаешь, что не всё в Хогвартсе неукоснительно подчиняется правилам. Когда что-то очень нужно, — она сделала неопределённый жест рукой, как будто хотела сказать что-то умное, но так и не придумала что, — в общем, всё происходит тогда, когда нужно.       Наруто вскочил с места. Дважды ему повторять не требовалось.       Подземелья дышали сыростью, быстрые шаги Наруто будили гулкое эхо. Запутанные и тёмные лабиринты уводили его всё дальше вглубь и были абсолютно пустынны — Наруто не встретил ни души, пока петлял в коридорах, подсвеченных зеленоватыми лампами, что на цепях свисали с потолка.       Иногда он опускал руку в карман, ощупывая дневник, — вдруг Саске наконец ответит, дневник нагреется и бесцельному шатанию в полутьме придёт конец. Спустя пятнадцать минут Наруто уже отчаялся, как, завернув в один коридоров, услышал приглушённые толстыми стенами голоса.       — Эй! Стойте! — крикнул Наруто, готовый просить первого попавшегося слизеринца провести его к гостиной.       Зелёный свет высветил две неясные фигуры у каменной стены — голой и в потёках влаги и плесени. Наруто подобрался ближе — и сердце бойко шлёпнулось в рёбра.       Это были Шикамару и Темари, которые во все глаза уставились на Наруто, когда он вышел на свет.       — Вот так сюрприз, — присвистнул Шикамару, оглядев его с головы до ног: Наруто до сих пор был в квиддичной форме. — Только не говори, что тебя слишком сильно шибануло бладжером и ты потерялся по дороге с поля.       — Привет, слушайте, — проигнорировав укол и не размениваясь на долгие расшаркивания и приветствия, начал Наруто, — где здесь гостиная Слизерина? — Он обратился к Темари: — Ты не могла бы позвать Саске?       — Учиху? — Она приподняла бровь. — Что-то сегодня все его потеряли.       — Потеряли? — тупо повторил Наруто.       — Ну да. — Темари пожала плечами и безучастно принялась изучать свои ногти. — С самого утра никто на факультете его не…       — Эй, Узумаки! — эхом отозвался голос за спиной.       Наруто круто обернулся на пятках. Позади него возникло несколько его одноклассников со Слизерина — скользкий тип Суйгецу, здоровенный вратарь слизеринской квиддичной команды Джуго и ещё парочка не самых приятных ребят.       — Чего тебе? — сверля глазами Суйгецу, грубовато бросил Наруто.       Суйгецу поморщился, будто его самого кто-то заставлял сейчас разговаривать с гриффиндорцем, чего он, кажется, хотел меньше всего на свете.       — Саске с тобой? — выдавил он.       — Нет, он разве не в гостиной?       Наруто всерьёз забеспокоился. Утром Саске сказал, что был в Хогсмиде, — неужели он снова туда отправился и до сих пор не вернулся?..       — Ты видел его сегодня? — пробасил Джуго.       — Да, утром, — ответил сбитый с толку Наруто и зачем-то произнёс вслух: — Он говорил, что был в Хогсмиде…       — В Хогсмиде? Вот говнюк, — резко вставила Темари. — Орочимару предупреждал его не высовываться из замка. Мы тут из-за него пароли в гостиную меняем каждую неделю, Министерство буквально ночует в наших постелях, а он?..       Наруто оцепенел, точно его шарахнуло Оглушающим проклятием. С этим матчем и уроками у него совсем из головы вылетело — точно, Хогвартс ведь давно под охраной, её до сих пор никто не снял…       А ещё — Итачи, который с осени на свободе, — его ведь так и не поймали. Наруто охватили стыд и ужас — он совсем не спрашивал Саске, как продвигаются поиски его брата в последнее время, — только и думал, что о походах в Хогсмид и Выручай-комнату…       — Мы виделись перед матчем… — пробормотал Наруто, ни к кому особенно не обращаясь.       — Виделись перед матчем? — прошипел голос, владельца которого Наруто никогда бы ни кем не спутал.       Наруто поднял взгляд. Из сердца змеиного выводка выплыл профессор зельеварения Орочимару, полностью облачённый в длинную струящуюся чёрную мантию.       — Мистер Узумаки, — ледяное шипение, казалось, забиралось в завитки мозга, — правильно ли я понимаю, что вы последний, с кем виделся Учиха Саске?

***

      Наруто влип в кресло перед столом директрисы, точно ипопаточник в мёд, и оставался недвижим в нём целую вечность.       Наруто смотрел на портреты прежних директоров и директрис, крепко спящих и притворяющихся, что спящих, на выглядывающую с полки Распределяющую шляпу, на множество хрупких серебряных приборов, расположенных на столиках с веретенообразными ножками, на полки с бесчисленными книгами, на полоску света, выпавшую из ящика с Омутом памяти, на свои побледневшие руки, сжимавшие подлокотники кресла в таком страхе, словно отпусти он их — и его унесёт из кабинета Цунаде штормом.       Наруто думал-думал, ещё раз думал, вспоминал и не мог вспомнить, вычерчивал в голове схемы, похожие на квиддичные, те, что рисовал Неджи перед матчем, или трансфигурационные, те, что позволяли превращаться в лисицу, всё складывалось в строчки из дневника, заколдованного Протеевыми чарами, раскладывалось на буквы, формулы и заклинания, отпечатывалось и налипало на лица профессора зельеварения, директрисы, декана Гриффиндора, министерских работников из отдела мракоборцев, которых в Хогвартсе за это время, оказывается, стало больше, — не зря Цунаде провела Рождественский вечер — эти лица выглядели обеспокоенными, напряжёнными, сосредоточенными, все они говорили, говорили и говорили с Наруто, а он говорить не мог — все его слова сыпались изо рта, как песок из молотой белладонны, и, казалось, теряли смысл.       — Подытожим, — звонкий голос Цунаде распечатал напряжённую тишину кабинета директора; каждое её слово врезалось Наруто в живот, в глаза и горло: — несколько раз Учиха Саске покидал школу без нашего ведома и покинул её окончательно. Верно, Наруто? Ни в Хогсмиде, ни на станции, ни в Запретном лесу, ни вокруг замка его не было и нет. «Ночной рыцарь» и Сеть Летучего пороха его не засекла. Что у нас остаётся?       — Фестралы. — Голос Ибики гремел, как гвозди на медном подносе; Он мерил широкими шагами кабинет, держа руки за спиной, и напоминал огромного чёрного коршуна. — Наруто, он видит фестралов?       — Я не знаю, — тупо повторял Наруто, адресуя ответы ковру.       — Должен, — быстро пришла на помощь Цунаде. — У него погибли родители.       — Он бы не выбрал этот способ. — Самоуверенное шипение Орочимару потекло по кабинету, заползло Наруто в уши. Он вскинул голову, смерив профессора зельеварения свирепым взглядом. — Магические твари — не его профиль…       — Мантия-невидимка? — предположил Хаяте.       — Хочешь сказать, он ушёл под ней пешком? — Цунаде скептически выгнула тонкую, точно стрела, бровь.       — Трансгрессия?       — Он студент. — Цунаде раздражённо прикрыла глаза. — Он ещё только учится…       — Он мог научиться сам, раз Наруто говорит, что он трижды сам уходил в Хогсмид, на деревню не распространяется запрет на трансгрессию, — резонно заметил профессор Какаши. — Саске талантливый ученик.       — Склоняюсь к тому, что он создал портал, — покачала головой Цунаде. — Подождём ответа из Портального управления, создавал ли кто-нибудь незарегистрированный портал… Может, обратиться в Сектор контроля за мётлами? Пусть прочешут небо над школой…       Наруто вдавил пальцы в собственные колени, едва не протыкая ногтями брюки, смял мантию. Саске исчез из Хогвартса. Саске бросил его, оставил здесь, не сказал ничего, просто ушёл, словно не было между ними этих месяцев вместе, не было признаний и разговоров, не было слов, что Наруто нравился ему с четвёртого курса… Наруто не чувствовал боли, всаживая ногти в ткань брюк, он ничего не чувствовал, потому что вся боль стеклась в центр груди.       Что-то очень знакомое и далёкое, захороненное под слоями времени, вырвалось из плена и заметалось внутри раненым зверем — когда-то его уже бросали, очень-очень давно; кто-то родной и близкий навсегда его покинул, не предупредив и не сказав ни слова. Просто исчез, став воспоминанием — нечётким и лёгким, как голубой майский ветер, как солнечная рябь в весенней лужице.       Взгляд уцепился за выпотрошенную на директорском столе газету. По центру — всё то же измождённое лицо человека, похожего на усталого ворона, увиденное вчера в «Ежедневном Пророке» Сакуры. Лицо почти не двигалось, из-за чего фотографию можно было принять за магловскую, — только длинные ресницы изредка до боли знакомо прятали тёмные, как свернувшаяся кровь, глаза. Такое ни с чем спутаешь: Саске тоже так делал, когда переутомлялся, читая учебники. Или когда ему особенно нравились прикосновения Наруто…       Учиха Итачи, значит. Недавно был замечен в окрестностях деревушки на севере Шотландии, в нескольких сотнях километров от Хогсмида, гласила газета.       — Зачем… — произнёс Наруто и только по повисшей в кабинете тишине понял, что сказал это вслух.       — Это мы и хотим выяснить, мистер Узумаки, — степенно отозвался Хаяте, деловито отряхивая свой изумрудный котелок от невидимой пыли. — Может быть, вы попробуете вспомнить — говорил ли Учиха Саске что-нибудь о мести брату? Может быть, вынашивал планы выяснить…       — Нет, не говорил, — бесцветным голосом сказал Наруто.       — Заводил ли Учиха Саске разговор о чистоте крови? Может быть, делился мыслями о сегрегации волшебников, — зашёл с другой стороны Хаяте, — или… сочувствовал брату?       Злоба заворочалась в груди Наруто, словно жирный ядовитый паразит. Он взметнул на Хаяте полный ярости взгляд.       — Откуда вы знаете, что брат его не похитил? — неожиданно громко, даже для себя самого, вырвалось из Наруто. — Он ведь убил их родителей, как он мог сочувствовать такому ублюдку?!       — Ублюдку? — оживился Хаяте. Грустные, как у бассета, глаза, однако, не выражали ни единой эмоции. — Это его слова? Значит, он говорил, что ненавидит брата?       — Ну хватит, — вмешалась Цунаде, — это не Визенгамот, а всё ещё мой кабинет. Наруто, — негромко обратилась к нему Цунаде, — ты, выходит, единственный, с кем он общался. Пожалуйста, не упирайся — все его одноклассники говорят, что Саске виделся с тобой чаще, чем находился в гостиной своего факультета. Ты должен хорошенько подумать и рассказать нам, что говорил тебе Саске о своём брате. Это очень важно.       — Почему вы думаете, что он мог присоединиться к этому… Итачи? — Голос Наруто едва не дрожал от злости. — Как вы… как вы все… как об этом вообще можно думать?       — Я так не думаю, — серьёзно сказала Цунаде. — Но всё указывает на то, что он ушёл сам. Вряд ли он мог испугаться и сбежать из Хогвартса, поэтому варианта у нас два. Либо он хочет ему отомстить, либо… — тут она коротко кашлянула. — Я не могу винить остальных за подозрения, будто Саске мог придерживаться определённых взглядов. Наруто, с семьёй Учиха всё не так просто, как тебе кажется. Однако Саске всё ещё ученик Хогвартса, несовершеннолетний волшебник, поэтому его место в школе. Мы будем его искать.       В дремлющем камине неожиданно вспыхнули клубы изумрудного пламени, напугав Хаяте, который едва не выронил из рук свой котелок. В зелёном огне вертелась крупная знакомая фигура — Наруто сразу узнал в ней крёстного, Джирайю.       — Ты долго, — не глядя сказала Цунаде. — Какие новости?       — Я прямо из департамента… О, Наруто, и ты здесь! — Отряхнув с мантии пепел, крёстный ступил на узорчатый директорский ковёр. — Никто не накладывал на парнишку Надзор, только на приют, где он жил… Никакой магии там зафиксировано не было. Никаких порталов в Хогсмиде тоже никто не создавал. Похоже, это была действительно трансгрессия. Даруи уже опросил работников почты в Хогсмиде, парень брал сову, но он не обращался за помощью отправить письмо магловским способом.       Наруто как ледяной водой окатило. Саске, выходит, его обманул?..       Пытаясь затолкать обиду поглубже, чтобы разобраться с ней позже, Наруто усиленно вытаскивал наружу другое — злость. Он пытался заставить себя изнывать от жгучей ярости, пылающей внутри в голодной пустоте, что толкала его спорить со взрослыми, запрещать им даже думать, что Саске — преступник, который мог присоединиться к убийце собственных родителей.       — Его брат мог украсть волшебную палочку, — выговорил он, — и выкрасть Саске.       Все взрослые обратили заинтересованные взгляды к нему.       — Зачем ему красть Саске, как ты считаешь? — со всей серьёзностью отозвался профессор Какаши.       — Я… Я не знаю…       — Если бы он хотел причинить Саске вред, он мог убить его — извини, Наруто, за прямоту — прямо на месте, — добавила Цунаде.       — Но он же сумасшедший! — Наруто вскочил со своего места и ткнул пальцем прямо в газетное фото Итачи. — Откуда вам знать, зачем Саске мог ему понадобиться?!       — Я не говорю, что мы исключаем этот вариант, — терпеливо пояснила Цунаде. — Этим будет заниматься расследование. Но пока всё выглядит так, Наруто, будто Саске долго вынашивал план побега из школы и ему это, к сожалению, удалось.